
Полная версия
Пацан шел к успеху: хроники Бататыстана
Ему захотелось увеличить доход от бани. Втайне он установил в парной скрытую камеру и начал снимать «развлечения» своих гостей. Новая забава – приглашать артистов и потом с холуями смотреть «домашнее кино» с участием чиновников и звёзд.
Гости у него бывали видные: певцы, актёры, министры, и даже… имам района. На одном из записей он – в подпитии, в компании с женщиной, начальницей отдела районной администрации.
Ажагану стало жалко тратить деньги на композиторов. Первым под удар попал именно один из них – тот, кто раньше писал ему музыку. Композитор согласился отдать две песни бесплатно, лишь бы получить обратно плёнку, где он был в главной роли, а начальница финансового отдела – во второстепенной.
После этого композитор исчез. Ушёл в запой. Вернулся к жизни только через несколько лет – и уже ничего не умел, ничего не мог.
Ажаган понял: деньги можно зарабатывать гораздо быстрее – практически ничего не делая.
Он встал на скользкий путь шантажа.
Но долго такая игра не могла продолжаться.
Конец его «бизнесу» пришёл внезапно – когда один из холуев украл кассеты с участием народного любимца, певца бататской эстрады Дунгыза Сускина. Кассеты начали копировать и продавать на рынке. У всех были видеомагнитофоны. Люди ахнули.
– Сам какие песни поёт про любовь, а ты видела, как он директрису из первой школы…
– А ты смотрела вторую часть? Там он потом и её дочку…
– Так она же тоже в той школе работает! Детей учит!
– А слышала, что директриса сказала на седьмой минуте? «Как в прошлый раз»! Значит, уже бывала там!
– Вах, вах, вах…
После этих кассет в районном центре начались бурные перемены. Половина чиновников развелась. Добрая часть женщин, работавших в администрации, оказались в списке «разведёнок». Их мужья узнали, на какие именно «проверки» они ездили в колхоз Ажагана Ялагаевича.
Скандал был оглушительный.
Глава района был в бешенстве. Половина сотрудниц уволилась. Он клялся лично кастрировать своего зятя, но события опередили его.
Кассеты дошли до республиканского центра.
В деревню приехал сам Дунгыз Сускин с людьми. Они сильно избили Ажагана. Потом всей толпой поехали к бане. Заставили показать, где установлена камера. Сломали её об голову Ажагана. Вытащили все кассеты, поломали – тоже об его голову, потом сожгли.
Не ограничившись этим, они подожгли и саму баню-лодку.
– Если эти кассеты ещё раз где-то всплывут – утоплю тебя в этом пруду, – пообещал Сускин.
«Надо же, как красиво поёт, а ведёт себя как бандит…» – подумал Ажаган, лежа на берегу с разбитым лицом, когда на него, по очереди, справляли нужду артисты Сускина.
АЖАГАН ЯЛАГАЕВИЧ – РАЗРУШИТЕЛЬ СИСТЕМЫ
Ажаган понял – ему нужна серьёзная защита. Не просто административная, а настоящая крыша. Бандит, который мог бы решать такие вопросы.
Глава района тоже был не прочь хорошенько побить своего нашкодившего протеже, но заступилась сестра. Она умоляла брата:
Он своё уже получил… Ему нужно лечение…
Чтобы замять скандал, глава перевёл зятя в другое хозяйство. Жители той деревни показали себя «непатриотами» во время выборов – вот им и наказание. Заодно и Ажаган пристроен.
Хозяйство было не крепкое. Ажагану понадобился ровно год, чтобы его окончательно развалить.
Чтобы замести следы, главе пришлось перевести его в третье хозяйство. Так Ажаган стал своеобразным тараном: если надо было развалить – назначали его.
Зато на республиканские сельхозвыставки, на Дни урожая – его приглашали непременно. Везде он числился «опытным хозяйственником». Собрал гору грамот и дипломов. Вел себя осторожнее, урок банного скандала помнил.
В районе даже появился анекдот:
– Хочешь попасть на День урожая в Большом городе? Развали два колхоза.
– А хочешь получить диплом от главы Бататыстана? Развали три!
Потом его поставили на райпо. Там он не продержался и года – снова вызвал глава.
– Хочешь стать директором педучилища?
– Конечно хочу! – сказал Ажаган.
Он уже знал – задача проста: развалить педучилище. Коллектив там был неподконтрольный, на собраниях осмеливались высказывать личное мнение. А директор и вовсе отказалась «поставлять студенток» для нужд «гостей района».
Ажаган, не умеющий связать двух слов по-русски, вызвал хохот у студентов уже в день 1 сентября.
– Мне стыдно за вами! – кричал он с пеной у рта.
Он построил «новую систему» приёма. Взятки за поступление и экзамены шли прямиком в его карман. Уважаемых преподавателей увольняли. На их место ставили лояльных.
Студенты вместо учёбы начали строить коттеджи. Продавали их – деньги уходили «куда надо».
– Мы воспитываем студентов трудом! – говорил директор.
Но Ажаган смотрел на учебное заведение как на личный бордель.
Студентки, которых раньше отчисляли за неуспеваемость, вдруг стали отличницами. Учебное заведение катилось в бездну. Уважающие себя люди перестали отдавать туда детей.
Жалобы летели в министерство образования. Но министру было не до того. Он был человек творческий. Думал только о том, как внедрить Сингапурскую методику.
О мелочах он не думал. Он был человеком высокого полёта.
АЖАГАН ЯЛАГАЕВИЧ – СТАЛ ГЛАВОЙ
Чем бы закончился педагогический опыт Ажагана – неизвестно, но в районе произошли перемены. Главу, за выдающиеся заслуги, перевели в центр – в Большой город. Глава региона решил поиграть в «монополию» и объединил все элеваторы Бататыстана. Руководить ими назначили главу Ташастинского района. Он был не против – давно мечтал перебраться в столицу и стать «большим начальником».
Вопрос о преемнике решился быстро.
– Кого, как не его?
Так Ажаган Ялагаевич стал главой района.
Это был самый счастливый день в его жизни. Он наконец добился своего!
Возражал только один человек – оппозиционер Бяшмяк Гумбин, избранный в райсовет при поддержке коммунистической партии.
«Надо его уничтожить», – подумал Ажаган в день назначения.
В первые дни своего правления новоиспечённый глава вёл себя как настоящий пахан.
Он объявил, что лично проведёт проверку всех колхозов.
Председателям передали:
Хочешь сохранить должность – миллион наличными и двух девственниц главе на ночь.
Чтобы показать серьёзность намерений, Ажаган Ялагаевич устроил показательную расправу.
Против председателя колхоза «Маяк», отказавшегося «предоставлять девушек», завели уголовное дело – обвинили в хищении. После этого вопросы у остальных отпали. Каждый председатель справился с заданием.
Но только с колхозом «Коммунизм» вышла проблема.
Его председатель очень любил свою должность, но вот с девушками вышло сложно. В отчаянии он решил использовать школьниц из неблагополучных семей. Пригласил двух таких под видом «гуманитарной помощи», подмешал в чай снотворное и «подложил» их главе.
Расчёт был прост: даже если будет скандал – можно запугать.
«Что могут сделать эти мамашки, одиночки? Кто им поверит?» – думал он.
Но он ошибся.
У одной из девушек оказались сводные братья – группировщики.
Как только они узнали о случившемся, приехали в один прекрасный вечер к председателю колхоза и протянули ему верёвку.
– Или ты сам повесишься к утру, или завтра убьём твоего сына. Решай сам.
Наутро председатель повесился. Он оставил предсмертную записку, в которой во всём чистосердечно признался. Конечно, записку уничтожили, но Ажагану вновь пришлось раскошелиться.
Он снова убедился – нужна настоящая крыша. И нужны не просто холуи, а такие, кто способен вытаскивать не только каштаны, но и золото из огня. У него была команда, но это были люди без костяка. Стоило появиться кому-то сильнее – они бы сразу переметнулись.
Ему нужна была своя, лично преданная команда. Желательно молодые – чтобы он сам их вытащил из грязи, сделал людьми. Тогда и будут верны до конца. И хорошо бы, если они не только команды исполняли, но и умели что-то решать.
Так он и познакомился с Ябаем, обычным инструктором в администрации. Молодой человек стремительно рос по карьерной лестнице – к зависти коллег и к своей радости.
И вот теперь Ажаган Ялагаевич наблюдал за ним:
выйдет ли Ябай сухим из воды?
БЯШМЯК ГУМБИН – ПОСЛЕДНИЙ ИДЕАЛИСТ
Бяшмяк Гумбин сидел на диване и с утра потягивал пиво. Себя он считал абсолютно свободным человеком и гордился этим. Бяшмяк знал единственного достойного кандидата на должность главы Бататыстана. Это он – Бяшмяк Гумбин. У него всё в порядке: умный, молодой, красивый, достойный. И, главное, справедливый.
К тому же он в 90-е годы принимал самое деятельное участие в «параде суверенитетов». Благодаря таким, как он, Бататыстан стал суверенным. А сейчас – его забыли. Бывшая номенклатура прихватила всё, а он сам должен был добывать средства на существование.
Он повидал многое. Были энтузиасты, которые верили в идеи суверенитета. Были и те, кто использовал эту борьбу ради карьеры. Им пообещали посты – и они забыли о независимости. Возглавили банки, предприятия, министерства. А были и откровенные подлецы – они якобы были за суверенитет, а на деле шпионили и разрушали движение изнутри.
С годами Бяшмяк много думал. Почему у них ничего не получилось? Ведь тогда, на центральной площади в Большом городе, собирались десятки тысяч людей, требовавших свободы…
И вот, только теперь он понял – дело было в них самих. У них не хватало решимости. Власть нельзя подарить. Её нельзя получить в наследство.
Власть берут.
Тот, кто не может взять власть, – остаётся в сторонке.
Никто из них не хотел по-настоящему взять на себя ответственность. Все мечтали быть «главными», но не делали ничего, чтобы стать ими.
– Надо было ворваться в парламент! Разогнать всех этих депутатишек! Взять власть самим! – думал Бяшмяк.
Но решимости не хватило. Они думали, что митинги, голодовки, акции протеста приведут к власти. Но народ устал. Со временем на площадях остались лишь верные идее. Но что могли сделать эти остатки?
Его соратники теперь живут в столице. А он – в Таш Асты.
Но он знал: придёт время – он займёт своё место. Станет главой. Доберётся до самого верха. Вот тогда он устроит всем казнокрадам. Особенно – Ажагану Ялагаевичу.
Тот перешёл все границы. Он не просто казнокрад. Он – убийца.
По подсчётам Бяшмяка, минимум трое человек погибли по вине Ажагана. Ну, один – точно.
Впрочем, если бы его кандидатуру рассматривал самый справедливый суд, то вряд ли утвердил бы главой района. Пламенные речи толкать он умел, а вот работать – нет. Решительности у него не было. Если бы была – он бы тогда, в девяностые, на что-нибудь решился.
Бяшмяк думал, что чтобы быть руководителем, достаточно быть справедливым. Но как можно управлять таким районом, не имея ни капли решимости?
А в Бататыстане на высокие должности назначали людей, за которыми тянулся шлейф разваленных хозяйств. И на этом фоне Бяшмяк казался бы образцом достоинства – про него можно было бы написать «повесть о настоящем человеке».
Бяшмяк презирал жителей района за их трусость и удивлялся отсутствию у них чувства собственного достоинства. Сам он, по сравнению с ними, был человеком достаточно смелым и не понимал, чего боятся остальные. Ну ладно, боятся учителя – они могут потерять работу. Но старики? Пенсионеры? Им-то чего бояться?
Он вёл «культурно-просветительскую» работу в районе, чем сильно раздражал власть имущих. Хотя Бяшмяк и презирал жителей за их страх, он продолжал принимать их жалобы и писал письма в разные инстанции, защищая людей от произвола. Благо, инстанций в этой стране было предостаточно.
Бяшмяк действовал по своему принципу: чем больше пишешь, тем лучше для тебя и хуже для властей. Им ведь приходится хотя бы писать отписки, а для этого нужны грамотные исполнители – а таких обычно не держат. Среди десяти отписок обязательно найдётся одна, за которую можно зацепиться.
К тому же глава вынужден тратить средства, чтобы притормозить следствие, прекратить проверку. Надо помнить: у Кремля много башен. Где-то наверху обязательно есть те, кто недолюбливает Ажагана Ялагаевича.
Через какое-то время Бяшмяк стал настоящей занозой в теле главы. Ажаган Ялагаевич взялся за него всерьёз. Выгнал с работы не только родственников, но и друзей, и знакомых. Дошло до того, что люди стали переходить на другую сторону улицы, лишь бы не поздороваться с Бяшмяком.
Но оппозиционер не отступал.
Глава попытался подкупить его – решить вопрос деньгами. Но цена у Бяшмяка оказалась высокая: он хотел стать не менее чем заместителем главы района.
– Мне надо контролировать процессы в районе! Финансы, остальное…
Финансы и остальное глава предпочитал контролировать сам. Поэтому такой вариант был неприемлем.
Он потребовал от подчинённых найти уязвимые места Бяшмяка. Ему разбили окно, попытались избить, но тот отбивался от бандитов. В садике, куда ходили его внуки, начали придираться. А в окраине, где он жил, люди держали коров – и даже местному пастуху дали задание регулярно избивать корову Бяшмяка.
– Земля под ним должна гореть! – орал глава подчинённым.
Земля под ним горела, но за каждый наезд Бяшмяк Гумбин давал ответ. Он тоже искал слабые места своих противников и бил точно в цель.
Узнав, что глава построил коттеджи в лесной зоне, он тут же накатал жалобу «зелёным». Прокуратура отписалась дежурно, но «зелёных» так просто не остановить.
Глава оформил агрофирму на имя жены и построил фермы прямо посреди деревни – так было удобно. А фермера, построившего небольшую ферму за сто метров от села, наказали. Бяшмяк писал жалобы снова и снова – безрезультатно. Но однажды он сфотографировал скотину, стоявшую в грязи, и выложил фото в Интернет.
И тут началось! Возмущалась вся страна. Требовали наказать директора агрофирмы за жестокое обращение с животными. В итоге – наказали. Впервые за долгое время кто-то из приближённых к главе понёс ответственность.
– У нас люди ценятся меньше, чем скотина. Поэтому защищать надо не людей, а животных и овощей, – сказал Бяшмяк жене с горьким сарказмом.
Та только махнула рукой:
– Ты, старый осёл, чего вообще добился в жизни? Всё жалуешься да жалуешься… А вот деньги нужны на воду – ты об этом подумал?
Бяшмяк думал об этом постоянно. Но денег не было. Единственный источник – гонорары за тексты в газетах, да скромные «поощрения» от людей, которым он помогал составлять жалобы.
И те редко говорили спасибо. Даже фермер, которого он спас от штрафа, не поблагодарил. Такое было постоянно – его помощь воспринимали как долг.
– Вы же всем помогаете, вот и мне помогите.
– Вы же за правду боретесь – вот и помогите, – говорили люди, жалуясь на нехватку денег, но гуляя на свадьбах за сотни тысяч.
Бяшмяк спорил с ними:
– Сами даже бумагу написать боитесь, а хотите, чтобы я всё за вас разгребал.
– Ну вы же не боитесь, а мы боимся. Мы – простые люди…
Единственное, что его грело, – прозвище. Его стали называть Правдоруб. Самые смелые даже благодарили и просили:
– Вы уж там не сдавайтесь… Мы вас уважаем…
– Нам уже третий месяц не платят зарплату по указке главы. Только вы сможете нам помочь. Выясните что-нибудь, – жаловалась продавщица райпо, если в магазине никого не было.
– Сделаем! – кивал Бяшмяк и строчил жалобы.
Иногда удавалось. Иногда – нет. Но когда зарплату выдавали, и продавщица при покупке товара мило моргнёт, – это было его благодарностью. Он рассказывал об этом жене. А та снова ругалась:
– Да вам, мужикам, только бы чужой бабе помочь! Тут он герой! А вот домой деньги принести – с этим никак! Газ отключат – ты об этом подумал?!
Она долго плакала.
Бяшмяк пошёл к фермеру, которому помог вернуть здание и избавиться от крупных штрафов. Рассчитывал на благодарность.
Тот пожаловался на жизнь:
– Ничем помочь не могу… Вот осенью будет картошка – я лично тебе два мешка привезу.
Ничего не привёз. Забыл.
Так было почти всегда.
Он пошёл к мулле и задал вопрос:
– Вот я сколько лет работал во благо людей, а все меня презирают. Почему?
Мулла ответил:
– Ты свои идеи ставишь выше Всевышнего. Ты этих людей ставишь выше Всевышнего. Поэтому Всевышний и наказал тебя ими. Не надо возлагать на людей такие надежды. Они никогда не станут иными.
Ответ не понравился.
Бяшмяк вышел из мечети.
– Больше сюда ни ногой!
Тем временем случилось новое происшествие.
Глава района украл трубы – средь бела дня.
Ажаган Ялагаевич строил кафе в райцентре, ему понадобились трубы. Он вспомнил, что видел трубы у одного предпринимателя во дворе. Приехал, достал рулетку и начал измерять.
Вышел хозяин:
– А что вы тут делаете?
– Мне трубы нужны для кафе, – честно признался глава.
– Так это же мои трубы!
– Ну ладно, не беспокойся. Я лишнего не возьму.
– У меня нет лишних! Всё моё! – скандалил предприниматель.
– Ладно… приедут к тебе сегодня вечером и шею свернут, – бросил глава на прощание и уехал.
Предприниматель осознал, во что вляпался, только вечером.
В ту же ночь он уехал с женой из райцентра. Когда вернулся – труб не было.
Он пришёл к Бяшмяку. Тот помог составить жалобу, подать в суд.
На следующий день к предпринимателю пришли люди. Приказали забрать заявление. Предложили компенсировать половину стоимости. Предприниматель согласился. Потом сам рассказал об этом Бяшмяку.
Правдоруб обрадовался:
– Тогда, может, поможешь мне с оплатой газа?
Тот замялся:
– Очень тяжёлое финансовое положение. Чуть окрепну – дам знать. Я тебе лучше хорошего человека посоветую.
Так Бяшмяк поехал в столицу Бататыстана – в Большой Город. Там его направили к депутату с тёмным прошлым – Ебэку Шелкину. Все говорили, что он был бандитом. И они были правы.
Он нашёл Шелкина и изложил свою просьбу. Тот выслушал и сказал:
– А я тебя знаю. Мне нужны такие смелые люди, как ты.
– Да? Меня знаете?
– Конечно. Я хочу стать главой Бататыстана. Мне нужна команда. Хочешь работать со мной?
– Я… привык быть волком-одиночкой.
– Это плохо. Надо быть в команде. Я создаю сеть по районам. В вашем районе будет работать мой помощник. Журьят Базнатович. Знаешь его?
Это был тот самый предприниматель, у которого глава украл трубы.
– Конечно! Я и ему помог.
– Так вот, он теперь мой помощник. Он будет твоей крышей. Работайте в команде, а я вас поддержу финансово. Подходит?
– М-м… Не знаю.
Ебэк открыл сейф, достал пачку денег и протянул Бяшмяку.
– Давай, не ломайся.
Он позвал помощника и пригласил обоих к окну:
– Видите внизу, на первом ряду, белые «Лады»? Одну – отдай товарищу.
Бяшмяк потерял дар речи. После стольких лет борьбы за «справедливость» – это была его первая настоящая благодарность.
Жена была в восторге. В жизни не видела таких денег.
Теперь работать стало легче. Он больше не был просто «поэтом-правдорубом». Теперь он действовал в тандеме с Журьятом Базнатовичем.
А тот был тот ещё жук.
Бяшмяк бил «пером», а Журьят – буквой закона. Вместе они стали серьёзной угрозой для главы района. С одним Бяшмяком глава бы ещё как-то справился. Но с этим дуэтом – уже нет.
Поддержка депутата Ебэка открыла для них новые возможности.
Они почувствовали, что могут разворошить осиное гнездо и вывести преступников на чистую воду.
Особенно их беспокоили новые люди вокруг главы – молодой чиновник Ябай, колхозник Телмерьян Бакин и бандит по кличке Сукыш.
ЯБАЙ – ПОПАДАЕТ НА КРЮЧОК
Карты легли так, что Ябай не смог нормально закрыть проект.
В одном из районов случилось ЧП: после сдачи в эксплуатацию крыша животноводческого помещения обрушилась, и сотни коров оказались под завалами. «Зелёные» подняли шум, на место потянулись федеральные журналисты. Руководство региона пообещало взять под контроль все стройки.
– Лучше бы люди умерли – шума было бы меньше, – ругался глава района.
«Оппозиционный дуэт» устроил турне по животноводческим помещениям в разных деревнях, включая и проект Ябая, и отправил фото и отчёты «зелёным». Всё преподнесли так, будто чиновники – патологические живодёры, получающие удовольствие от страданий животных.
Ябай первым прибыл на разрушенную ферму и приказал отправить искалеченных животных на убой. Оппозиционеры подали это как жестокое личное решение:
«Так он построил ещё одну ферму, чтобы снова искалечить животных», – гласило их обращение к общественности.
Проверяющие быстро добрались и до фермы Ябая. Комиссия вызвала его «на разговор», задавали вопросы: кто строил, кто допустил, где документы? Глава района мрачно выслушал новости, зло посмотрел на «юного друга» и сказал:
– Проблем в моём районе быть не должно.
– Не будет, Ажаган Ялагаевич, – пообещал Ябай.
«Вот козёл… – подумал Ябай. – Один звонок Башлыку – и он бы отвёл удар, договорился с комиссией. Но нет – даже пальцем не шевелит. Всё должен делать я – “юный друг”…»
Пришлось самому искать выход. Начальник строительного надзора региона, мерзкий лысый старичок по имени Сос Елгырович, согласился принять его.
Ябай приехал в город в назначенное время. Позвонил – и советник Елгыровича велел подождать «около липы у театра».
Было жарко. Автомобили поднимали клубы пыли. Ябай подошёл к театру. Ну и где тут липа? Он был удивлён – откуда они вообще знают все деревья в городе? Оказалось, что у театра действительно была одна липа – остальные деревья были тополи.
Возле липы уже стояло несколько человек. Ябай узнал одного – заместитель по строительству из соседнего района. Клиенты Елгыровича, – усмехнулся Ябай и отошёл в сторону.
Вскоре ему позвонили и велели сесть на заднее сиденье тонированной машины, припаркованной неподалёку. Внутри сидел Лысый – сам Сос Елгырович.
Тот изложил суть дела: надо заплатить больше. То, что было отдано раньше, теперь не считается.
– Всё меняется. Проверяют и меня. Иначе я не смогу тебя прикрывать.
– Как, Сос Елгырович? Мы же договаривались заранее!
– Форс-мажор. Ты знаешь, что такое форс-мажор? Мы договаривались на те условия. А сейчас всё поменялось. Не я же придумал эти проверки. Завтра мои инспекторы будут у тебя. Но они будут не одни. Так что готовься.
Вот старый жук… Ябай был в бешенстве.
Ничего не делая, этот бабай вытряхивал деньги у всех. Причём он уже получил своё – Ябай заплатил ещё до начала проекта, потому что старик на кредит никогда не работал. И теперь отказывается выполнять договорённости!
Ябай пытался найти общий язык. Обещал расплатиться с будущих проектов.
Но старик даже не стал слушать.
– Здесь речь идёт об уголовном деле, молодой человек. Такими кутарками свою задницу не прикроешь.
– Нет ли другого выхода?
– Есть. Иди, поговори с ментами, – Лысый оскалился.
Чиновник потребовал удесятерить «гонорар». Деньги нужны были уже к завтрашнему утру.
– Мне надо делиться, сами понимаете.
У Ябая не осталось, где занимать – все, кто мог, уже заняты. Он предложил вернуть деньги после оплаты помещения.
Тогда Лысый выкатил новые условия: проценты за каждый день.
По мнению Ябая, Лысый вовсе не нуждался в деньгах. Но тот умудрился скривить лицо так, будто не взятку требовал, а с утра таскал брёвна.
– Если вы не согласны, молодой человек, будем считать, что сделки не было. Не занимайте моё время. Видите, люди ждут, – чиновник показал на мужчин в пиджачках, что с неприязнью косились на машину с тонированными окнами.
Ябаю ничего не оставалось, как согласиться на «особые условия».
– Только потому, что у тебя карьера только началась, я соглашаюсь, – проворчал Лысый, будто бы взятка была ему тяжким бременем. «Руки аж сопротивляются, а душа просит…»
На следующее утро на стройку приехала комиссия. В документах были указаны десятки нарушений.
Ябай понял – его кинули. Земля как будто ушла из-под ног.
Он стал звонить Лысому, но тот сбрасывал. Потом вовсе выключил телефон.