Не смотри назад

Телефон Микки звонит. Она достает мобильный из кармана, хмурится, увидев номер, и сбрасывает вызов. Неожиданный звонок. Но дело терпит, так что можно отложить. Она переводит телефон в авиарежим, чтобы тот не начал трезвонить, если в квартире придется сохранять тишину.

Микки берет инициативу в свои руки. Заправив каштановые, чуть ниже плеч волосы под воротник пальто, она открывает водительскую дверь.

Несколько секунд спустя Петра следует за ней.

Они припускают через дорогу бегом.

Просто две женщины, которые торопятся под крышу, пока не промокли.

Лифт в здании занят. Ни Микки, ни Петра не хотят задерживаться – только не теперь, когда они перешли к делу, поэтому сворачивают на лестницу.

Пентхаус расположен на восьмом этаже.

Когда они поднимаются на последнюю площадку, Микки опускает руку в карман плаща и нащупывает электрошокер.

Он заряжен и готов к работе.

У двери в квартиру Петра мешкает, перебирая ключи.

Находит нужный, но тот не поворачивается в замочной скважине.

– А вдруг он поменял замок? – спрашивает она у Микки, и в голосе звучит отчаяние.

Микки спокойно протягивает руку из-за спины Петры и поворачивает ключ.

Дверь открывается.

Зайдя внутрь, Микки оглядывается, обозревая царящий вокруг беспорядок. Квартира роскошная, но теперь она полна свидетельств последнего раза, когда Петра была здесь. Разбитый хрусталь, поломанная мебель, кровь, размазанная по ореховому паркету.

– Как можно скорее, – напоминает Микки. – Только самое необходимое.

Петра согласно кивает. Она не рассматривает обломки прежней жизни, а устремляется прямиком в спальню, чтобы забрать уцелевшую одежду и личные вещи.

Микки проверяет время на экране телефона, стараясь унять тревогу. Сегодня она нервничает сильнее обычного. А она приучилась не игнорировать свои предчувствия.

Она поощряет женщин забирать у бывших свои вещи. Не говоря уже о том, что сама получает удовольствие, принимая в этом участие. За годы работы она обнаружила, что женщины, которые уходят от мужчин, не взяв с собой ничего, позже, окрепнув, жалеют об этом. Сетуют, что следовало бороться за кусок своей жизни. Даже если это были обычные, практичные вещи вроде паспорта или водительских прав.

Раньше Микки поражало, как кто‑то может уйти, не взяв с собой из прежней жизни даже малейшей крохи. Но такое случается чаще, чем наоборот. Беглянки появляются на пороге офиса Микки, не имея с собой ничего, кроме одежды, в которой были, и решимости, которая их сюда привела.

Когда клиентке требуется что‑то из вещей первой необходимости, а заставить себя вернуться она не может, Микки едет вместо нее со своим деловым партнером, Эллиотом Ибекве. И хотя он отнюдь не громила, а скорее большой добряк, Эллиот ходит качаться в спортзал, так что хлюпиком тоже не выглядит. Обычно его присутствия хватает, чтобы заставить большинство бывших мужей и бойфрендов дважды подумать.

Петре нужно исчезнуть. А тут, в квартире, остались средства, чтобы это осуществить. Она не успела сбежать по собственной воле. Дело кончилось больничной койкой, прежде чем она смогла собрать вещи. Так что пачка денег, припрятанная в квартире, все еще здесь.

Они обе на это надеются.

Проходит несколько минут. Микки нервничает, поглядывая то на часы, то на входную дверь.

– Петра, вы закончили?

Клиентка появляется из спальни с чемоданом. Она не улыбается, но на лице написано удовлетворение.

– Уходим, – торопит Микки.

– Еще одно, последнее, – отвечает Петра.

Микки не хочет ждать ни секунды. Дурное предчувствие орет в голос.

Нужно было взять с собой Эллиота.

Она тщательно оглядывает квартиру. Все в ней просто кричит о богатстве, начиная от мраморных столешниц на кухне с открытой планировкой и заканчивая ореховым паркетом. Многие полагают, что домашнее насилие ходит рука об руку с бедностью и случается с теми, кому меньше повезло в жизни. Микки знает, что это не так. За закрытыми дверями… насильники остаются насильниками. И неважно, есть у них деньги или нет.

Микки следит, как Петра снова заходит в спальню и возвращается с футбольной майкой – одной из команд литовской лиги, как определяет Микки, поскольку ее муж Нейтан любит футбол не меньше денег.

– Он страстный болельщик футбольного клуба «Жальгирис», – говорит Петра вместо объяснения.

Микки моргает. Похоже, к ее клиентке уже вернулось самообладание.

– Тогда убирайте в сумку, и пошли отсюда.

Но Петра не кладет футболку в сумку. Она расстилает ее на полу.

А потом Микки видит, как она расстегивает джинсы, стаскивает их вместе с трусами и присаживается на корточки над майкой.

Женщины, не отрываясь, смотрят друг другу в глаза, пока Петра опорожняет мочевой пузырь.

Потом Петра застегивает джинсы, а Микки таращится на безобразие на полу.

– Однажды он проделал это со мной, – пожав плечами, говорит Петра.

Микки осторожно дотрагивается до ее руки и мягко замечает:

– Да и черт с ним.

В холле перед лифтом Петра поднимает руку, чтобы нажать на кнопку, но тут же отдергивает пальцы.

Лифт уже движется.

Окошечко экрана над дверями показывает, что кабина едет в пентхаус.

Петра и Микки быстро обмениваются взглядами. Это может быть уборщица или курьер с доставкой. Ничего страшного.

Петра смотрит в окно, выходящее на улицу.

И по тому, как искажается ее лицо, Микки понимает: едущий наверх лифт – не совпадение.

Машина бывшего припаркована перед домом.

– Бегом, – командует Микки.

Ухватившись за чемодан с двух сторон, они бросаются к лестнице и мчатся вниз, стараясь производить как можно меньше шума.

Сердце колотится у Микки в горле.

Поймет ли он, что они только что ушли? Погонит ли его инстинкт вниз, за ними следом?

Женщины выскакивают из здания.

Петра хочет оглянуться, но Микки не позволяет.

Они бегут к «бентли». Микки забрасывает чемодан на заднее сиденье, Петра запрыгивает на пассажирское место.

Микки огибает машину, чтобы метнуться за руль. На дом она по-прежнему не оглядывается.

Трясущимися руками толкает ключ в зажигание.

– Микки! – вскрикивает Петра, и ее голос уже больше не похож на голос решительной женщины, только что из чувства мести помочившейся на любимую футболку бывшего мужа. Это вопль настоящего ужаса.

Микки поднимает глаза и видит, как через дорогу к «бентли» несется озверевший литовец – почти два метра и сто с лишним килограммов чистой агрессии.

Машина наконец заводится.

Втопив педаль в пол, Микки сдает назад, даже не проверив, нет ли там проезжающих машин.

Бывший Петры успевает только хлопнуть по багажнику, и они уезжают.

Микки ведет быстро, делая поворот за поворотом, пока не выезжает на главную дорогу.

Обе женщины молчат.

Когда они останавливаются на красный свет, Микки, пошарив в кармане, достает телефон. Сняв режим полета, она включает беспроводную гарнитуру. Маловероятно, но, если бывший Петры сядет в машину и нагонит их, она немедленно вызовет полицию.

Микки как раз собирается взглянуть на Петру – не случился ли у той сердечный приступ, – как вдруг раздается смех.

Она косится на пассажирское место.

Петра смеется от облегчения после схлынувшего адреналина.

– Капец, – говорит она, заметив, что Микки смотрит на нее.

– Капец, – соглашается Микки.

– И вы занимаетесь этим постоянно? – спрашивает Петра.

Микки кивает. И тоже позволяет себе улыбнуться.

Телефон начинает звонить.

Номер прежний.

Снова Люк Миллер? Он годами о ней не вспоминал, а за сегодня уже второй звонок. Что ему нужно и почему он так упорно дозванивается?

Микки сбрасывает вызов. Повернувшись, улыбается Петре.

И все еще улыбается, когда вылетевший из переулка внедорожник врезается в бентли.

Последнее, что слышит Микки, – звон бьющегося стекла.

Остров Святой Терезы

Черт.

Люк сверлит взглядом экран телефона. Почему она не отвечает?

Роуз меряет виллу шагами.

Часы тикают. Как ни важно проконсультироваться с Микки Шейлз о будущих действиях в Лондоне, прежде Люку нужно разрешить ситуацию здесь, на Святой Терезе.

– Роуз, надо ехать в город и снять номер в отеле.

– Что?

– Пора уезжать с виллы.

– Люк, до тебя дошло хоть что‑нибудь из того, что я говорила? За последние полчаса ты не выдавил ни слова. Это тебе нужно уезжать. Возвращаться в Лондон.

– Я тебя услышал, Роуз. Но если ты думаешь, что я отправлюсь в аэропорт и улечу один после всего, что ты рассказала, ты просто не в своем уме.

Роуз перестает шагать по комнате.

– Ничего другого ты сделать не можешь, – говорит она. – Я убила человека. Совершила ужасный, отвратительный поступок и утянула тебя за собой. Неужели ты на меня не злишься?

– Злюсь? Почему я должен на тебя злиться?

Роуз смотрит на него с выражением крайнего изумления.

– Люк, я заявилась к тебе на работу и обманом склонила… Даже не знаю, как сказать, – удариться со мной в бега? Вполне вероятно, что я втравила тебя в серьезные неприятности.

– Роуз, я в бешенстве оттого, что ты не рассказала сразу. Это единственное, из-за чего я злюсь. Но в своей жизни я не раз оказывался в странных ситуациях и поэтому знаю, что люди творят невероятную дичь, находясь в помутненном сознании. Особенно если они крайне напуганы. Учитывая предысторию ваших с Кевином взаимоотношений, могу лишь предположить, что шок заставил тебя действовать схожим образом: ты сбежала и попыталась заблокировать воспоминания о случившемся. И я безмерно благодарен, что на этот раз ты сбежала со мной.

Роуз моргает, и глаза ее наполняются слезами.

– Ты и вправду так думаешь?

– Да! – восклицает Люк. – А теперь послушай меня. Необходимо убраться с виллы. Когда приедет такси, отправимся сразу в город. Нужно где‑то остановиться, но лучше не использовать настоящие имена. У тебя есть наличные? В любом дорогом отеле потребуют паспорта, поэтому остается выбрать гостиницу попроще и надеяться на лучшее. Можем соврать, что нас ограбили, украли паспорта, что‑нибудь придумаем…

Роуз качает головой.

– Люк, как ты… как ты можешь рассуждать с такой уверенностью, будто знаешь, как поступить? Лично я вообще не представляю, что делать.

Люк тоже мотает головой. У него нет ответа. Он снова смотрит на телефон.

Он продолжит дозваниваться Микки.

Потому что хоть и ведет себя так, будто у него все под контролем, но на самом деле действует вслепую.

И нуждается в помощи специалиста.

Лондон

Микки просыпается с большим трудом.

Это сколько же вина она выпила накануне?

Она пытается вспомнить. Боже, такого похмелья у нее не бывало с тех пор, как… да нет, на ее памяти она ни разу не испытывала такого похмелья.

Интересно, Нейтан рядом? Она готова умолять его о стакане воды и таблетке нурофена. Нет, лучше морфина. Крайний случай требует крайних средств. Интересно, где нынче добывают морфин? В аптеке?

Микки открывает глаза. Яркий белый свет, заливающий палату, мгновенно ослепляет ее. Она снова зажмуривается.

Погодите.

Она что, умерла?

Но когда умираешь, разве чувствуешь себя так паршиво?

– Микаэла, ты очнулась. Все в порядке. Ты поправишься.

Микки чуть приоткрывает щелочки глаз.

Тень, нависающая над ней, уплотняется в ее мужа Нейтана. На нем тот же костюм, который он надел утром, перед тем как выйти из дома. Но муж сам на себя не похож. Обычно он выглядит собранно, профессионально. Сейчас он в панике.

– Ты в больнице, – говорит он, – но скоро поправишься. Ничего не сломано.

– Что? – хрипло каркает Микки.

– Понимаю, ты чувствуешь себя отвратно. У тебя все тело в синяках и ушибах. Но это заживет.

– Микки, ты помнишь, что случилось?

Новый голос. Знакомый.

Микки поворачивает голову влево. Свет становится более терпимым. Она полностью открывает глаза. Эллиот. Прямо из спортзала. Наверное, бежал всю дорогу. Футболка промокла, черное лицо блестит от пота. Она представляет, как Эллиот отвечает на звонок, опустив штангу, и стремглав выбегает из зала.

– Петра? – спрашивает она.

– Петра… – Мужчины странно переглядываются. Она догадывается, что это значит и что последует дальше.

– О ней мы можем поговорить позже, – предлагает Эллиот.

– Нет. Петра… она была на пассажирском сиденье… – Микки морщится оттого, что память возвращается.

– Она жива, Микки, – говорит Эллиот. – Остальное не имеет значения. Нужно было взять меня с собой.

– Ты умеешь останавливать машины рукой, как супермен?

Эллиот фыркает, а Микки снова морщится. Ясно, мужчины думают, что раз уж она способна шутить, значит, уже на полпути к выздоровлению.

Нужно было взять Эллиота с собой. Он силен и умен, Микки потому и наняла его, что он именно тот партнер, который ей необходим. Но Петра так боится мужчин…

Петра.

Она жива.

Микки, игнорируя боль, выдыхает от облегчения.

Но правда ли остальное не имеет значения?

Она встречала женщин, с которыми бывшие творили совершенно немыслимые вещи. Поэтому знает: когда люди говорят этим женщинам, что им повезло выжить, думают они совсем другое.

Шрамы от некоторых поступков хуже смерти.

Микки чувствует, как веки наливаются тяжестью. Она изо всех сил борется с сонливостью. Неизвестно, то ли это ответ организма на травму, то ли циркулирующие в крови лекарства. Если ей вкололи наркотик, то боль должна идти на хер в быстром темпе.

– Все нормально, – говорит Эллиот. – Отдыхай. Ни о чем не переживай, Микки. Он свое получил.

– Кто? – переспрашивает она, снова резко распахивая глаза.

– Бойфренд Петры, который в тебя въехал. Он погиб.

Эллиот похлопывает ее по руке. Обычно он не дает волю эмоциям и врожденной мягкости. Их отношения сводятся скорее к шутливой болтовне, чем к глубоким задушевным беседам.

Наверное, переволновался.

Микки пытается кивнуть, хотя шевелить головой больно. Хорошо. Она рада.

– Прости за «бентли», дорогой, – шепчет она.

Нейтан невнятно бормочет слова ободрения.

Откуда‑то издалека слышно, как звонит телефон.

Нужно ответить, думает она и снова проваливается в беспамятство.

* * *

Когда Микки просыпается в следующий раз, стоит уже глубокая ночь. Добродушная медсестра-ирландка, сверкая великолепными зубами, белее которых Микки в жизни не видела, сообщает, что Нейтан вышел ответить на звонок по работе. «Quelle surprise» [2], – думает Микки и тут же чувствует вину, поскольку даже не хочет представлять, сколько всего муж успел передумать, когда ему позвонили из больницы.

Сейчас сознание ощущается более ясным. Что бы ей ни ввели, все уже выветрилось. Микки осматривает обстановку. Платная больница, частная палата. На подоконнике уже благоухают два огромных букета цветов.

Наверное, ее привезли на скорой в обычное отделение экстренной помощи, но Нейтан устроил перевод, не теряя времени. Она подозревает, что и о Петре позаботился он же.

– Сестра, – говорит она, – вместе со мной в аварию попала женщина. Как у нее дела?

Лицо сиделки сразу принимает строгое нечитаемое выражение, присущее всем медицинским работникам.

– Выкарабкается. Большего я сказать не могу, вы не член семьи.

– Она моя подруга, – жалобно возражает Микки.

Медсестра колеблется.

– Вы ирландка? – спрашивает она.

– По рождению и воспитанию. Но уже пятнадцать лет живу здесь. А вы?

– Приехала три года назад. Сами знаете, здесь больше платят. Я родом из Голуэя. А вы, похоже, из Дублина. У вас сохранился акцент.

– Приятно встретить соотечественницу вдали от дома. Я до сих пор скучаю.

Сиделка смотрит на Микки, и выражение ее лица смягчается.

Теперь они подруги. Их связала любовь к утраченной родине.

– Парень, который в вас въехал, натворил дел. У нее раздроблен таз. Ходить сможет, но далеко не сразу. Да и других травм хватает. Знаете…

Микки кривится. Да, она знает.

– На лице тоже останутся шрамы, – продолжает сиделка, – но она такая красавица. Пластическая хирургия в наши дни творит чудеса.

Микки горестно вздыхает. Даже мертвый, бойфренд Петры успел оставить шрамы.

– Спасибо, – говорит она.

Сестра кивает.

– Кто‑то пытается до вас дозвониться, – она кивком указывает на прикроватную тумбочку.

Микки поворачивает голову. Телефон вибрирует.

Она берет его, сиделка выходит за дверь.

Снова Люк Миллер.

«Да что такого срочного у него стряслось? – думает она и тут же следом: – Кто‑то умер?»

– Люк? – Микки поспешно принимает звонок.

– Микки. Слава богу, ты сняла трубку.

– Ну, ты продолжаешь названивать. Я подумала, у тебя плохие новости. Кто умер? – Микки собирается с духом, пробегая в уме немногочисленный список оставшихся общих знакомых. Это должен быть тот, с кем Люк общался ближе, иначе ей бы уже сообщили.

– Ой, – теряется он.

Она чувствует его колебания.

– Нет, ничего такого.

Микки хмурится.

– Тогда слушай, Люк, я сейчас немного занята…

– Микки, мне нужна твоя помощь. Дело серьезное. Очень.

Микки садится, опираясь на спинку кровати.

Она хорошо знает Люка, хоть и прошло много лет.

И еще ни разу он не был так напуган.

– Что случилось? – спрашивает она.

Остров Святой Терезы

Люк медленно отходит в угол маленького гостиничного лобби, по-прежнему прижимая телефон к уху. Он оставил Роуз сидеть в уличном кафе, заказав ей крепкий кофе. На случай, если регистратор придерется к паспортам, лучше пусть не запомнит, что к стойке подходила пара.

Он планирует привлекать как можно меньше внимания. Вдруг полиция начнет отслеживать их перемещения.

Люку не верится, что он уже начал мыслить подобным образом.

– Микки, мне нужна юридическая консультация по поводу гипотетической ситуации.

– Люк, я много лет как не являюсь действующим юристом. И у меня никогда не было практики в Англии.

– Мне нужен правовой совет общего плана, а кроме тебя спросить не у кого.

– Ладно. Все можно уладить, кроме убийства.

Люк сжимает пальцами переносицу. Голос Микки звучит как‑то иначе. Устало. Впрочем, когда он говорил с ней в последний раз, она орала, чтобы он убирался из ее жизни к чертям собачьим, если и дальше собирается ей врать.

Не слишком удачная отправная точка для сравнений.

Он переводит дыхание и вспоминает, зачем вообще ей позвонил. На Микки можно положиться. А ему нужна помощь.

– Если кто‑то кого‑то… случайно убил, но не сообщил в полицию, а скрылся с места преступления, какие проблемы его ожидают?

Он слышит в трубке свист, будто Микки резко втягивает воздух сквозь зубы.

– Огромные проблемы, Люк.

Люк выдыхает.

– Но существуют степени ответственности, – добавляет она.

– Например?

– Какой гипотетический сценарий мы обсуждаем? Это… не наезд? Сбил и уехал?

Теперь голос Микки уже кажется совсем чужим. Люк встряхивает головой. Ведь ему неизвестно, что с ней творится, да и откуда бы? Они не общались нормально много лет. Впрочем, в настоящую минуту он способен думать только о своем трудном положении.

– Потому что наезд и бегство с места происшествия можно объяснить, – продолжает Микки, – такое случается. Это неправильно, но происходит сплошь и рядом. Водитель в состоянии шока не хочет выходить из машины, а вместо этого едет домой в надежде, что с утра все окажется дурным сном, потом видит сюжет в новостях, и кошмар превращается в реальность. Если он явится сам, это будет принято во внимание.

– Нет, это был не наезд. Самооборона.

Пауза.

– С самообороной защита может работать, – говорит Микки.

– Но если ты… если человек, убивший другого в ходе самообороны, скрылся и не сообщил…

– Все равно он подлежит защите. Особенно если речь идет о домашнем насилии. Люк, ты поэтому позвонил? Ты знаком с кем‑то, кто…

– А если человек сел на самолет и улетел из страны?

Снова пауза.

– Надолго?

– На неделю.

Микки вздыхает.

– Это все усложняет. Что происходит?

– Я… я не могу сказать. Это просто гипотетический случай.

– Ну конечно. А тюрьма – просто строение.

Люк слышит, как Микки снова тяжело дышит, но теперь до него доходит: это не от раздражения. Ей больно.

Бегущие по колее панические мысли останавливаются, будто кто‑то рванул стоп-кран.

– Микки, с тобой все в порядке?

– Честно? Нет. Но давай обсудим это в другой раз. Почему кто‑то кого‑то убивает, а потом… хотя знаешь что? Забудь. Люк, убийство человека, даже в рамках самообороны, дело слишком серьезное. Сбежать, сославшись на шок, нормально. А вот сесть на самолет и куда‑то улететь – совсем другой образ действий. Любой прокурор выдвинет обвинение в преднамеренном убийстве.

– Даже если билеты были куплены спустя несколько минут после смерти убитого? – Произнося эту фразу, Люк осознает, как она звучит для постороннего уха.

– Люк, ты мне ни в чем не хочешь признаться? – спрашивает Микки.

Он молча мотает головой, убирает телефон от уха и прижимает ко лбу.

– Повиси на линии, – требует Микки.

Он снова подносит телефон к уху.

И ждет.

Шуршание в трубке, словно Микки меняет положение тела, а потом слышится постукивание по экрану смартфона. Листает страницы.

– Ладно, – говорит она. – В полицейских сводках не сообщают, что найдено тело убитого, пролежавшее неделю.

– Я же сказал, случай гипотетический.

– Сказал, но я тоже не идиотка. Знаешь, что имеет решающее значение? Обратись в полицию. Как можно скорее, и будь как можно честнее. Да, я сказала, что недельный срок – это плохо, улететь из страны – это плохо, но… чем дольше тянуть, тем хуже. Ты меня понимаешь?

– Да.

– И больше ничего не хочешь мне рассказать?

– Нет.

– Я знаю нескольких хороших адвокатов. Могу организовать консультацию…

– Микки, ты можешь удалить этот звонок из своего телефона?

– Ты понятия не имеешь, как работает полиция и компьютерное отслеживание, правда, Люк?

– Прости, Микки.

Люк прерывает звонок.

Он делает глубокий вдох и направляется к стойке регистрации.

На лице молодого чернокожего парня написана вселенская скука. Его больше интересует футбол на экране телефона, чем факт, что последние десять минут постоялец болтался в поле его зрения, чему Люк несказанно рад. Парень никогда не сможет описать его внешность копам.

Люк кашляет, чтобы обозначить свое присутствие.

– Да? – откликается администратор, не поднимая глаз. Теперь Люку виден экран его рабочего компьютера, открытый на странице спортивных ставок.

– Э… добрый день. Не могли бы вы нам помочь? Дело в том, что нас с женой ограбили…

– Комната сорок долларов за ночь.

– Что? А, ну да, мы заплатим. Деньги у нас есть. Только вот паспорта украли.

Парень отрывается от экрана телефона и смотрит на Люка.

– А другие удостоверения личности?

– Нет. Простите. Мы не брали в отпуск водительские права. Послушайте, жена сейчас вернется из полицейского участка. Мы туристы и только что пережили неприятный опыт, нам просто нужно где‑то отдохнуть, пока все не выяснится. В полиции сказали снять номер в гостинице. Я могу оплатить комнату вперед.

– Полиция посоветовала вам остановиться в гостинице?

– Да.

– Без паспортов? Почему они предварительно не позвонили? И почему ваша жена все еще в участке?

Блестяще, думает Люк. Мне попался гребаный детектив.

– Почему не позвонили, я не знаю, – говорит он. – Видимо, много дел. А жена осталась беседовать с женщиной-полицейским. Она очень расстроена. Парень, который нас ограбил…

Люк опускает голову и трет лоб. Ничего не выйдет.

– Эй, приятель, простите, – внезапно говорит администратор. – Не хотел вас расстроить. Будем считать, что у меня тоже день не задался. Послушайте, если вы можете оплатить комнату, я ее сдам. И надеюсь, с вашей женой все будет в порядке.

Люк в удивлении поднимает глаза.

Он готов расцеловать парня.

– Спасибо, – выдавливает он.

И неважно, что тот смотрит на него с жалостью. Неважно, что считает Люка слабаком, неспособным защитить свою женщину от случайного уличного грабителя.

Похоже, Люк и правда не способен защитить жену от посторонних мужчин, кем бы они ни были.

Но сейчас он собирается бросить все силы на ее защиту.

Расплатившись, Люк выходит из гостиницы и идет по улице к кафе, в котором оставил Роуз.

Она смотрит в пространство, кофе не тронут.

Память подкидывает воспоминание. Однажды днем на этой неделе они гуляли в городе. Люк сказал, что хочет пройтись по ювелирным магазинчикам и выбрать Роуз в подарок какое‑нибудь украшение. Чтобы дать отдых усталым ногам, они остановились в похожем кафе. Люк заказал кофе с пирожными и понял, что в жизни не пробовал таких вкусных корзиночек с шоколадным кремом. Он просто блаженствовал. А потом взглянул на Роуз и увидел, что она выпала из действительности, рассеянно уставившись вдаль.