ЭТО не ТЫ

«Похоже, мой невинный вопрос застал Энтони врасплох», – мысленно констатировал я, наблюдая за его реакцией. С чего бы это? Неужели он как-то замешан в этой истории?.. Я решил больше не давить на него, а попробовать расспросить других. Я не забыл, как осекся Лазик и, быстро сменив тему разговора, стал тут же расспрашивать дворецкого о погоде. О чем он тогда проговорился, когда вместе со всеми возмущался старыми боксерскими перчатками?.. Немного подумав, я вспомнил. Мистер Леенсон упомянул о какой-то телеграмме…

– Без вас я бы не нашел дорогу назад, на поверхность, – искренне признался я, когда мы отправились в обратный путь. – Здесь сплошные лабиринты.

– Это на случаи осады, в те времена все замки так строили, – пояснил Энтони. – Я и сам-то толком не знаю многих здешних закутков. Помню, в детстве сильно испугался, блуждая в дальней части, и больше старался туда не ходить. Кстати, у отца есть карта подземелий замка.

– Вот как. Было бы любопытно на нее взглянуть.

– Дойдем до кабинета, и я вам ее покажу. Там все подробно указано.

– Карта только подземелий?

– Не только. Есть карты и самого замка… Всем им больше двухсот лет. Нарисованы на телячьей коже. Отец бережно относился к этим произведениям искусства. Сейчас сами все увидите.

Поднявшись на второй этаж, я открыл ключом дверь. Кабинет графа был пуст. Я нисколько не сомневался, что поступил правильно, заперев его. Да и Генри Честерфилд, хоть и хорохорился, но, видимо, прекрасно понимал обоснованность моих требований. И, к тому же, я должен был показать всем присутствующим, что с этого момента стал, хотя и временным, но официальным представителем правоохранительной системы государства.

Войдя в кабинет, Энтони направился к большому книжному шкафу и, открыв его, с удивлением произнес:

– Здесь нет книги!

– Какой книги?

– Длинная необычная книга, похожая на альбом, а в ней закреплены на скобках карты всего замка.

– Нарисованные на телячьей коже?

– Ну да. Они пропали. Ничего не понимаю…

– Может, граф переложил альбом в другое место? – предположил я, понимая, что это наверняка не так.

– Это исключено, – категорично заявил Энтони. – Я уже говорил вам, что у отца все лежит на своих местах… Здесь явно кто-то побывал. Видите, ящики стола не до конца задвинуты. Такого никогда не было. Вот вы, когда открываете ящики где-либо, наверняка закрываете их до конца?

– Давайте сейчас все внимательно осмотрим. Может, еще чего-то не хватает, – ответил я.

Изучая более внимательно кабинет графа, я полностью согласился с его сыном. Без всякого сомнения, здесь побывал посторонний или посторонние, чего так же нельзя было исключать. Книги, похожей на альбом, мы так и не обнаружили, хотя другие вещи, не менее ценные, были на своих местах. Дело в том, что, со слов сына, граф любил обставлять свой рабочий кабинет всевозможными вещицами, приобретенными им лично, а также подаренными друзьями по поводу различных памятных дат, причем некоторые из предметов, на мой взгляд, стоили не одну сотню фунтов.

– Это единственный кабинет графа? – поинтересовался у Энтони, рассматривая висящий над камином, портрет графа Роберта де Уэмберли.

– Да. Он здесь проводил почти все время и даже часто спал. Вот и в этот раз… Ему было спокойно, сидя в кресле, накрывшись пледом, смотреть из окна на сад. Я, навещая его, усаживался на диван, и мы долго беседовали возле камина. Пили чай, смотрели телевизор.

– Ничего не скажешь, уютный кабинет… Что интересовало вашего отца? Может, политика?

– Нет, что вы. Он от нее шарахался. Он был затворник… Спортом очень увлекался. Но в основном смотрел футбол. Знал по фамилии всех игроков сборной Англии, хотя очень уважительно относился к испанцам. Говорил, что, если бы не «Ливерпуль», то болел бы за «Реал Мадрид».

– Понятно. Получается, что больше ничего не пропало?

– Похоже, так, – подтвердил Энтони. – Но в шкафах и в письменном столе явно что-то искали.

Покинув кабинет графа, мы направились в главный зал с камином в виде открытой пасти льва. Размышляя по пути, я не согласился с выводами графского сына, что больше ничего не пропало из кабинета его отца. На самом деле, была еще одна пропажа, и очень ценная. Просто Энтони не придал этой вещи значения, а может, вовсе забыл о ней… Или, возможно, сам и похитил, поэтому и промолчал.

Пропажа

В замке с самого начала находилось девять человек. Это сам хозяин, дворецкий Харольд, сын Энтони, его жена Ирэн, дочь Надин с мужем Итаном, Генри и Лазик. Ну и, конечно, я. Прислуга была еще накануне отпущена в город, так что в замке больше никого не было.

Все могли спокойно похитить эту вещь, естественно, кроме хозяина замка. Хотя зачем это делать Энтони? Какой у него мотив? Но, во всяком случае, всех очень интересовала эта вещь, и дворецкий Харольд не являлся исключением. Возможно, он и похитил ее, застав графа в кабинете лежащим на полу. Все это может быть, но зачем воровать альбом с картами?.. А кто сказал, что карты пропали именно сейчас? Может, их Роберт Уэмберли лично кому-нибудь отдал еще месяц назад, или их украли гораздо раньше. Хотя сын наверняка бы знал об этом инциденте. Да и мистер Честерфилд по роду своего занятия был бы в курсе такого незаурядного события, так как граф очень ценил этот альбом. Об исчезновении карт я решил сообщить всем, а вот рассказывать про другую пропажу решил пока повременить. Вдруг похититель занервничает и как-то проявит себя?

Пройдя главный зал, мы направились в столовую, где все уже собрались. Дочь графа Надин услужливо принесла мне чашку кофе, и, пока я пил жгучий напиток с маленькими пирожными, все с нетерпением ждали, что я сообщу. Было видно, насколько все напряжены, и это было неудивительно, поскольку все понимали, или как раз не до конца понимали, что все-таки произошло… Естественная смерть или насильственная? Это был самый главный вопрос. А именно: «Есть ли среди нас убийца»? Наверняка у присутствующих и в голове не укладывалось такое, но смерть графа накануне оглашения условий передачи бизнеса наводила на тревожные мысли. Может, кто-то таким образом хотел затормозить ход событий, а потом и переиграть оппонентов в суде. Такое, хоть и редко, но все равно встречается. Англия – правовая страна, частная собственность здесь непоколебима, и нет никаких сомнений, что судья примет правильное решение, полагаясь на предоставленные документы и здравый смысл. Искушенный в таких делах, я прекрасно осознавал, что даже незначительная задержка принятия важных решений иногда позволяет грамотному юристу найти хитрые лазейки или двусмысленности в английском законодательстве, и это было уже не редкостью.

Но смерть Роберта Уэмберли наверняка произошла по естественным причинам, о чем я и уведомил всех присутствующих, при этом особо подчеркнув, что это только предположительно.

– То есть это не точно? – спросила Ирэн. – Вы можете ошибаться?

– Да. Этот предварительный вывод сделан на основе визуального осмотра тела графа, – пояснил я и тут же добавил. – Сейчас доложу об этом руководству. Кроме того, мне поручено каждого из присутствующих опросить. Поймите меня правильно, никто никого не подозревает, но существуют правила. Человек внезапно умер. Не в постели под наблюдением врачей после продолжительной болезни, а в кабинете, после совместного ужина. Упал и умер. Вот поэтому я и должен поговорить с каждым о том, что он делал после того, как граф удалился. Я с разрешения Энтони пока займу кабинет графа и попрошу вас по одному приходить ко мне… Думаю начать с мистера Леенсона.

Я специально начал с Лазика, так как у меня сложились с ним дружеские отношения, и я собирался более подробно расспросить его о присутствующих. Кроме того, мне не верилось, что он похититель, если, конечно, он не великий pretender. Но, надеюсь, мне удастся понять это. Все-таки нас этому хорошо учили в университете, да и надлежащая практика была в прокуратуре.

– Послушайте, мистер Говерниц, – слегка вызывающим тоном обратился ко мне мистер Честерфилд. – Если Роберт умер по состоянию здоровья, то зачем весь этот цирк?..

– Что вы имеете ввиду? – я принял вызов офицера Генерального штаба.

– Зачем интересоваться, кто чем занимался? Может, у молодежи свои секреты. Вы так не находите? Вы же не священник, чтобы перед вами исповедоваться. Я понимаю, что кто-то побывал в кабинете Роберта, но ничего же не пропало. Зачем все это?..

– Во-первых, я – не патологоанатом и не могу со стопроцентной уверенностью устанавливать причины смерти графа, поэтому делаю только предположения на этот счет. И не считаю нужным скрывать это от вас. Во-вторых, насчет пропажи… Преступление все-таки совершено. Пропал очень дорогой альбом с картами замка. Я не знаю его цены, но мне известно, что Роберт Уэмберли им очень дорожил. И поэтому я должен попытаться выяснить, куда он делся. Харольд утверждает, что вся прислуга уехала в Шилдон, так что, кроме нас, здесь никого нет… Может, вы подскажете, кто взял этот альбом?

– Понятия не имею… Да, я видел его… И совсем не так давно, но, повторяю, понятия не имею, куда он делся, – на Честерфилда больно было смотреть, когда он начал оправдываться, словно нашкодивший школьник.

– Вот поэтому я и хочу побеседовать с каждым и узнать, кто видел этот альбом и когда.

– По-моему, нам всем надо немного успокоиться, – вмешался в разговор Энтони. – Произошло несчастье. Но все равно нельзя раздражаться на окружающих. Это я сейчас не про тебя, Генри, а про себя. Сегодня сорвался на свою жену, причем без всякого повода. Прости меня, Ирэн. Честное слово, до сих пор на душе гадко… Еще я хочу сказать про расследование. Мой отец всецело доверял мистеру Говерницу, иначе не пригласил бы его в свой замок и не поручил бы этому человеку важные документы. А это значит, что и у меня такое же мнение о нем. И я рад, что он занимается этим делом. К тому же, прогноз погоды неутешительный, еще где-то неделю будет идти снег. Хорошо, что ливень закончился, но и снег все заметет. Мост смыло. Мы заперты. Нам не выбраться из замка… И, что самое плохое, у нас ограниченное количество продуктов. Сегодня Ирэн с Надин проведут ревизию и все нам расскажут… Так что очень призываю всех быть терпимее друг к другу.

Мистер Леенсон

– Напрасно вы с ним так, – обратился ко мне Лазик, когда мы пришли в кабинет графа. – Генри добрый малый, только уж очень прямолинейный. Мне иногда кажется, что в армии все такие. И это пугает. Одна надежда на политиков.

– Все вы правильно говорите, но, тем не менее, на том и стоит расследование, – возразил я ему. – Нельзя, чтобы мои действия ставились под сомнения. Иначе будет хаос. Лучше в таком случае позвонить в Лондон. Но они все равно никого не смогут прислать взамен…А Генри такой, какой есть. Все мы со слабостями.

– Вы думаете, что карты похитил кто-то из нас? – спросил напрямую Лазик.

– А вы встаньте на мое место. Чтобы вы ответили?

– Не представляю…

– Вот и я не представляю… Может, кто-то из обслуги украл, мы же не знаем, когда именно карты пропали… Или граф их кому-то отдал и не сказал об этом сыну. Может, он вообще не посвящает его в такие пустяки.

– Пустяки?! Я не раз видел этот, как вы называете, альбом, так вот, могу сказать со всей ответственностью – он уникальный. Конечно, его не продать на открытом аукционе, а вот подпольным коллекционерам он пришелся бы по душе. Уверяю вас. И, если бы Роберт кому-то отдал его, то Энтони об этом бы точно знал. Этот альбом как семейная реликвия, переходящая через поколения.

– Извините меня, Лазик. Но я ума не приложу, что в нем такого ценного. Ну двести лет, ну на телячьей коже, что с того? По моим прикидкам, максимум три тысячи фунтов. Это еще надо найти покупателя.

– Три тысячи? – улыбнулся Лазик. – А не хотите – миллион фунтов? А может, и три, и пять… Что вы так на меня смотрите? Разве вам Энтони не сказал, кто автор этих рисунков?.. Нет?

Я отрицательно покачал головой, полностью обалдев от этих цифр.

– Это работа Томаса Гейнсборо.

– Но он же пейзажист…

– Не только. Еще и портретист, рисовальщик и гравер. Но на коже он рисовал впервые. Для этих целей он освоил специальную технологию. Это очень занимательная история, почему он согласился это сделать, при всей своей занятости. Хотите, вам расскажу?

– С удовольствием послушаю. Все-таки Гейнсборо входит в десятку самых знаменитых художников Англии.

– Точно так. Так вот, слушайте. Дело в том, что граф Стив Уэмберли играл однажды в карты в одной компании с Томасом. Гейнсборо проигрался в пух и прах, и, чтобы продолжить игру, занял у графа немного денег. Тот любезно ему одолжил, и Томас отыгрался… и даже немного выиграл. Он хотел отблагодарить графа деньгами, но тот великодушно отказался, ответив: «Я не беру плату за оказанную услугу с друзей». «Но я же вам не друг», – возразил Томас. «Так давайте подружимся», – предложил граф. Конечно, крепкой дружбы не получилось из-за бесконечной занятости Гейнсборо, но он все-таки отблагодарил графа, нарисовав эти карты. Кроме того, он оформил и сам альбом. Любую карту можно было свободно отцепить от двух изящных серебряных застежек в виде змеек. А на обложке альбома Гейнсборо изобразил сам замок, и, если присмотреться повнимательнее, то из нарисованного окна этого кабинета виден силуэт самого графа. Его потом спрашивали: «Почему именно карты? Надо было портрет графа нарисовать». На что тот ответил: «Портрет у него уже есть, а вот карт замка, нарисованных мною, нет».

– То есть решил соригинальничать?

– Наверное.

– Занимательная история. Почему же граф так беспечно хранил эту реликвию? Я обратил внимание, что у него и сейфа-то нет. Думал, где-то есть скрытый. Но не нашел никакого. Может, вы подскажете?

– Нет и не было. Роберт был такой. Особо не задумывался о безопасности. Генри все время его пилил за это. Видели, какие висят картины в гостиной?

– Все подлинники?

– Все.

– А вы когда познакомились с графом?

– Сразу после войны. Насколько мне не изменяет память, он вернулся из Америки в сорок четвертом году. Война в Европе была в самом разгаре. Я расспрашивал Роберта, чем он занимался в Америке, но он не любил говорить на эту тему. То, что я сейчас вам расскажу, собрано по крупицам. Я просто вытянул из Роберта эти сведения. На правах друга, я просто хотел побольше о нем узнать. Это, действительно, малоприятная история. Его отец, граф Эдвард Уэмберли, женился на его матери, и в результате их любви родился забавный карапуз, которого и назвали Робертом. Родители не чаяли души в ребенке, во всем ему потакая. Граф очень гордился, что у него появился наследник, у которого уже был титул – виконт, это как вице-граф… к тому же, от обожаемой женщины. Но жена неожиданно заболела каким-то редким заболеванием и скоропостижно умерла. Роберт очень любил мать, и на этой почве с ним произошел нервный срыв. Он начал заикаться. Отец показал его специалистам, и мальчик вскоре выздоровел… Однажды на одном из торжественных приемов у королевы Елизаветы с отцом Роберта знакомится одна смазливая манекенщица, непонятно как оказавшаяся среди сливок высшего общества. Узнав, что граф – вдовец, она решила женить его на себе. И надо отдать ей должное – девушка была, что надо. Все было при ней. Я видел ее фотографии… Через год отец привел в этот замок новую жену. Между мачехой и Робертом сразу не сложились отношения. Как говорил сам Роберт: «Она уступала матери во всем». Мачеха также невзлюбила пасынка и поэтому решила от него избавиться, долго уговаривая графа отправить Роберта на учебу в Америку, мол, там он выучится и вернется финансовым специалистом. Отец категорически был против, но тогда новая жена стала отказывать ему в близости… Граф весь извелся, и через три месяца сдался. Роберта отправили в очень дорогую школу. Граф не жалел денег и даже стал попечителем этой школы. Но семейное счастье Эдварда длилось недолго. Жена с ним развелась, благополучно забрав по брачному контракту кучу денег, и укатила с давним любовником колесить по всему миру. Отец сразу же вызвал сына из Америки, но Роберт наотрез отказывался ехать, не простив отцу обиды. Как только не уговаривал граф, но сын не сдавался. Но и у бывшей жены графа случилось несчастье, недолго она пользовалась деньгами обманутого мужа. Однажды она, катаясь спортивной машине, разбилась насмерть. Отказ сына вернуться, смерть бывшей жены – все это надломило и так не богатырское здоровье Эдварда, и он в сорок четвертом году умер. Получив от нотариуса извещение о смерти отца, Роберт вернулся в Англию. Каково же было его изумление, когда он увидел запущенный замок… Но это было только полбеды. Оказывается, что некогда процветающий химический завод, принадлежащий отцу, постепенно скатывался к банкротству. Продукция практически не выпускалась из-за изношенного до предела оборудования. Рабочие не задерживались, предпочитая искать лучшие варианты. Одно время на заводе даже торговали спортивными костюмами. Именно тогда я познакомился с ним. Это было в сорок седьмом году. Он пришел к нам в банк с бизнес-планом. Мне понравился целеустремленный молодой человек, но в те времена я был младшим партнером, и никто особо не прислушивался к моему мнению. Мне с большим трудом удалось уговорить акционеров банка хотя бы посмотреть чертежи Роберта. Надо отдать должное, Роберт их лично разработал. У него была светлая голова. Это были несколько установок по производству органоминеральных удобрений. Он полностью их придумал. Это был прорыв в инженерной мысли. Идея Роберта понравилась акционерам банка, но, когда он запросил десять миллионов фунтов стерлингов, все ахнули. Это была запредельная сумма. На сегодняшний пересчет это, наверное, миллионов двадцать… Тогда я закладываю все свои акции и на кабальных условиях беру в кредит три миллиона фунтов. Наше положение было аховое. Мы не знали, за что взяться. Денег ограниченное количество. Кругом были дыры. В первую очередь надо было восстанавливать производственные линии. Мы висели на волоске… Но Роберт – все-таки везунчик. Дело в том, что в этот период резко скакнули цены на удобрения в Америке, а там и Европа подтянулась. На компанию «Земля Англов» пролился золотой дождь. Роберт не только модернизировал производство, установив в нескольких цехах новые линии, но и вернул банку весь кредит до последнего пенса. Кроме этого, выплатил мне двести тысяч фунтов премиальных… Но и это не все. Однажды на день моего рождения он подарил мне конверт. Открыв его, я ахнул. Там были документы, подтверждающие, что я являюсь владельцем пятнадцати процентов акций компании «Земля Англов». Это были колоссальные деньги. Дела компании шли в гору. Любой банк был готов нам оказать услугу на выгодных для нас условиях. Роберт не слезал с обложек деловых журналов. Казалось, что это будет продолжаться вечно, но однажды все изменилось. Это произошло после смерти его жены Эмилии. Роберта словно подменили. Он постепенно перестал интересоваться делами компании, все чаще уединяясь в своем замке. Я пробовал его растормошить, но ничего не получалось. Как-то в один из вечеров он признался мне, что просто потерял смысл жизни.