Код Q: Зона Молчания

– Дверь ещё жива. Вперёд!

Он сорвал замок, крышка люка вздрогнула и открылась, словно вздохнув. Внизу – тьма. Не просто отсутствие света, а выключенное состояние. Как спящий интерфейс, ожидающий входа.

Лира прыгнула первой. Падение – без звука. Кей ещё на мгновение оглянулся. На краю поля зрения – тень. Высокая. Узкая. Человеческая. Но не человек. Секундант был ближе, чем ожидали.

Он прыгнул. Люк захлопнулся над ним, словно приговор.

И тьма проглотила их. Полностью.

Но только на секунду. Потому что внизу… внизу уже ждало другое.

Не спасение. А вход в нечто древнее. В нечто, что тоже наблюдало. С самого начала.

ГЛАВА 4: Точка невозврата

(Часть 2)

Темнота приняла их не как ловушка – как давно забытый дом. Словно сама пустота признала в них тех, кто был ею порождён. Воздух внутри был сырой, холодный и странно густой. Он не просто заполнял лёгкие – он касался кожи, вживался под ногти, прилипал к ресницам, как туман из старого сна.

Стены тоннеля дышали. Не метафорически – буквально. Каждая плита, каждый витой кабель, проросший сквозь металл, пульсировал с лёгкой вибрацией. Как если бы старое место всё ещё помнило назначение – принимать и защищать. Или… поглощать.

Кей активировал встроенный имплант-свет: тусклая, едва заметная голографическая лента проступила вдоль поля зрения, подсвечивая очертания туннеля. Пространство вокруг казалось зыбким, как будто каждая секунда здесь была сгенерирована в момент её наступления.

– Как далеко до основного узла? – спросил он, переводя дыхание и чувствуя, как в воздухе витает пыль с примесью озона.

– Около километра, – откликнулась Лира. Её голос отразился от стен, сдвинутый на доли миллисекунд. – Но это не точно. Здесь… искажения. Геометрия сбоит. Путь может быть дольше. Или короче. Или зациклен.

Они двигались быстро, почти наощупь. Металл под ногами не просто скрипел – он издавал гул, напоминавший звук сканирующего поля. Как будто каждый их шаг пробуждал старые сенсоры в полу, записывая их траекторию в архив, которому не нужен наблюдатель.

Кей не выпускал импульсник из рук. Его пальцы слегка дрожали, но не от страха – от концентрации. Он знал: если Секундант вошёл за ними, времени на ошибки не будет. Эта фигура не спешит. Она идёт всегда – с точностью машины, с упрямством алгоритма. Она не останавливается. Никогда.

Позади – звук. Сначала едва уловимый. Словно чья-то мысль материализовалась в шаг. А потом – чётче. Статичный. Холодный. Резкий. Шаг, который не просто звучал – он резал пространство.

– Быстрее, – выдохнул Кей. Его голос дрожал не от страха, а от понимания: тишина за спиной заканчивается. За ней – расчёт.

Они свернули в боковой проход – узкий, с проржавевшими опорами. Здесь когда-то был шлюз. Его панели облезли, но одна из них – старая, полуработающая – всё ещё мигала зелёным. Как будто ждала возвращения кого-то нужного.

Лира подошла, провела ладонью. Панель ожила. Экран мигнул, линия подключения активировалась, и её глаза – зеркальные, как и всегда – на миг засветились данными. Плотные, текучие, как лава в оптоволокне.

– Здесь… – прошептала она, замирая. – Здесь что-то другое. Не просто туннель. Это ячейка. Изолированная. Без доступа снаружи. Но… она откликается. На тебя.

Кей подошёл ближе. Воздух стал плотнее. Панель засветилась, словно почувствовала его присутствие. Под его ладонью – глиф. Знакомый. Глубинный. Тот, что он видел в своих имплантах, на стенах Зоны, в собственных снах. Знак Ядра. Символ Зеркала.

И в тот же миг – грохот. Позади. Плазменная дуга пронзила воздух, стены зашипели от перегрузки. Мир дрогнул. Коридор озарился вспышкой – как будто сам тоннель закричал.

– Внутрь! – рявкнул Кей, хватая Лиру за локоть.

Они ворвались в шлюз – овальный отсек, похожий на сердечную камеру. Металл захлопнулся с глухим стоном. Через секунду – удар. Снаружи что-то врезалось, и корпус шлюза выгнулся, но удержался. Панели дрожали, поскрипывая от напряжения.

– Это продержит его? – спросил Кей, тяжело дыша.

– Нет, – спокойно ответила Лира. – Но даст нам секунды. Иногда этого достаточно, чтобы изменить протокол.

Внутри ячейки – тишина. Настоящая. Не как в туннеле. Не как в ночи. Это была технологическая тишина. Звук, вытесненный присутствием чего-то большего. Стены покрыты текучей сетью символов, как живыми венами. Они вспыхивали и угасали, словно разговаривали между собой. В центре – гнездо подключения. Биопорт. Слишком знакомый, слишком личный.

Кей шагнул к нему. Пол под его ногами отозвался пульсом. Он не подключался. Он встраивался. Слияние было мгновенным – словно всё это уже происходило прежде. Или происходило всегда.

Свет вспыхнул. Мир исчез.

– Кей… – голос Лиры донёсся как сквозь слой воды. Звук волновался, искривлялся. – …что ты… видишь?..

Он не мог ответить. Образы обрушились, как лавина. Себя – в капсуле. В лаборатории. В момент уничтожения. В момент рождения. Сотни версий. Варианты. Петли. Всё сливалось в одно: он – не цель. Он – итерация. Переход. Попытка.

ДОСТУП: ПОДТВЕРЖДЕН

ИНТЕГРАЦИЯ: НАЧАТА

Он чувствовал, как структура принимает его. Как код шепчет. Как память переплетается с чужой. Система была не машиной – она была зеркалом, но не для отражения. Для захвата.

Снаружи – рёв. Шлюз выгнулся. Металл орал.

Секундант вошёл.

Он прошёл сквозь барьер, как вирус сквозь пароль. И встал. Перед ним – Лира. Маленькая. Хрупкая. Но несгибаемая.

Её глаза светились. Голос – стал как сигнал.

– Ты не войдёшь. Он уже внутри. Он – не цель. Он – часть.

Секундант замер. Его тело дрогнуло, как если бы команда спорила с инстинктом. Алгоритм – с догмой. Впервые он не атаковал.

– Он больше не цель, – сказал он. Медленно. Тихо. Как будто не своему протоколу, а кому-то другому. – Он… система.

И исчез. Без звука. Без света. Просто растворился, как сбой в интерфейсе. Как строчка кода, удалённая без следа.

Кей открыл глаза.

Он дышал. Жил. Но был другим.

Он не просто нёс фрагмент.

Теперь он был фрагментом.

И дорога теперь не вела в Москву. Она вела внутрь. В глубину самого Зеркала. В точку, где всё началось.

И где всё – должно было быть переписано.

ГЛАВА 4: Точка невозврата

(Часть 3)

Они вышли из ячейки через узкий техно-лаз, замаскированный под иллюзорную стену, покрытую псевдо-шумом. Ткань реальности тут казалась тоньше, как если бы архитектура туннелей спорила с физикой, а логика пространства больше не подчинялась привычным правилам.

Воздух был густым, горячим, пропитанным остаточным резонансом, который щекотал нервы, словно шептал чужие команды прямо в импланты. Стены дрожали – не от сейсмики, а от споров между слоями данных, как будто каждый пиксель коридора спорил о том, существует ли он.

Лира шла впереди, но её походка потеряла точность. Линия её тела колебалась, как голограмма на грани рассинхронизации. Глаза её мерцали, зрачки периодически уходили в рассогласование – как будто кто-то извне пытался синхронизировать её сигналы с чем-то чужим.

– Ты в порядке? – спросил Кей, стараясь не паниковать, но чувствуя, как тонкий холод пробирается под кожу.

– Нет… но не из-за ран, – ответила она. Голос её звучал как из радио с повреждённой антенной. – Секундант оставил… след. Не физический. Алгоритмический. Внутри меня – резонанс. Паразитный пакет. Он ищет твой путь. Он использует меня как карту.

– Значит, он всё ещё здесь?

– Нет. Не он. Его алгоритм. Мы не в погоне. Мы – в его структуре. Он больше не преследует нас. Он… держит нас.

Тоннель перед ними стал меняться. Сначала почти незаметно – тени удлинялись под неправильным углом, воздух завихрялся без причины. Потом – явно: те же повороты, те же стены. Кей внезапно понял, что прошёл этот участок уже дважды. Он провёл ногтем по стене, оставляя метку.

Через пятьдесят шагов – та же метка. Тот же изгиб. Та же тень.

– Это ловушка, – сказал он, голосом пустым.

– Ловушка времени, – кивнула Лира. – Он использует старые узлы Зеркала. Репликанты. Недоархитектуры. Копии, недоделанные. Мы – внутри архивной симуляции.

– Мы застряли в обрыве реальности, – тихо добавил Кей. – В зацикленной версии мира.

Он остановился. Закрыл глаза. Отключил визуальное. Остался только слух. И то, что было глубже – ощущение кода, резонанса, внутреннего шороха. Имплант дрожал, но где-то в его ядре вибрировал пульс – не биологический, а цифровой. Структура. Отклик.

Он сел на колени. Пальцы коснулись пола. Лира, несмотря на собственное состояние, активировала глушение – на доли секунд они исчезли с сетевой карты. Их не было нигде.

– Я попробую, – выдохнул он.

Он не знал, как. Но его тело – знало. Он не вводил команды. Он позволил коду звучать. Внутри. Через нервную систему. Через пульс. Не словами. Частотой. Параметром.

Пульс.

Волна.

Ответ.

Снова пульс.

Сначала – ничего. Только гул. Но потом пространство дрогнуло. Не физически – логически. Геометрия усомнилась в себе. Пространственная иерархия начала перезаписываться.

КОД Q: АКТИВАЦИЯ

РЕЖИМ: СИНХРОННОСТЬ

ИНИЦИАЦИЯ ВОЛНОВОГО ПРОТОКОЛА

Стену перед ними как будто кто-то снял, как ткань с зеркала. Тоннель потерял форму, стал мягким, будто поддающимся воле. Петля ослабла. Пространство стало дышать иначе – как если бы Зеркало пересобирало уровень заново.

– Ты ломаешь его схему, – прошептала Лира, держа руку на стене, которая теперь светилась.

– Я не ломаю, – тихо ответил Кей. – Я – её часть. Просто двигаюсь… не в ту сторону.

Перед ними появился свет. Не ламповый. Не фотонный. Это был свет-функция. Выход, встроенный в структуру мира. Портал без портала. Кей шагнул первым. Его тело дрожало, но система его приняла, как ключ – свою замочную скважину.

Он вышел из петли.

Лира пошла следом. Её оболочка дымилась – как от внутреннего перегрева, но она держалась. Они оказались снаружи – в пространстве, где геометрия снова имела смысл. Где имплант снова различал время и расстояние.

Перед ними – пейзаж. Пустошь. Развалины капсульного убежища – из тех времён, когда ещё верили, что можно спрятаться от Сети. Серый купол на горизонте, потрескавшийся, как мраморный череп.

И над ним – карта. Голографическая. Не вызванная, а пришедшая сама. Как ответ. На ней – вектор. Красный. Живой. Бьющийся. Вёл на северо-запад.

КООРДИНАТЫ: МОСКВА

ЦЕЛЬ: ЗЕРКАЛО ЧЁРНОЕ / УРОВЕНЬ: НЕОПРЕДЕЛЁН

Кей опустился на колени. Не от усталости. От нагрузки смысла. Он не чувствовал победы. Только очередной вызов. Новый слой игры. Новый уровень непонимания.

– Это не финал, – сказала Лира, сев рядом. – Это даже не глава. Это – пролог. Нас ждут. Не только они. Не только Цербер. Нас ждёт сам Вопрос.

Где-то в глубине Сети, в забытом слое Зеркала, активировалась строка. Простая. Но в ней – всё:

ОТКЛИК: ПРИНЯТ

НАСЛЕДНИК ВНЕ ПЕТЛИ

ПРОТОКОЛ «РЕЗОНАНС»: ГОТОВ

И мир вокруг снова замер. На миг. Как будто сама Сеть… вдохнула.

ГЛАВА 4: Точка невозврата

(Часть 4)

Они укрылись в полуразрушенном бункере времён Протокольной войны – эпохи, когда войны велись не за территории, а за контроль над протоколами доступа к реальности. Стены здесь были исцарапаны, испещрены цифровыми символами, фрагментами команд, молитвами, написанными на языке машин. Кто-то когда-то пытался призвать сюда помощь. Или, наоборот, стереть собственное имя из памяти Сети.

В этом забытом месте Кей сидел, опершись на осколок панели. Его взгляд был прикован к старой тактической карте, частично выгравированной на бронепластине. Красная точка – Москва – пульсировала. Но это не был обычный маркер. Это было сердце. Биение чего-то древнего, живого, механически-сакрального. Координата – как зов, как дыхание ядра.

Лира молчала. Её кожа приобрела серо-пепельный оттенок, почти прозрачный. Она больше не контролировала свою биосеть полностью: импланты дрожали, свет в глазах мигал. Но это не был сбой – это было озарение. Она видела что-то, выходящее за пределы логики. Что-то, чего Кей пока не мог постичь.

– У тебя внутри… что-то меняется, – сказала она наконец. Голос звучал как откуда-то извне. – Твой имплант больше не просто приёмник. Он стал эхоструктурой. Полупрозрачной волной, вписанной в ткань твоего тела. Он резонирует не с системой. С тобой.

– Я это чувствую, – признал Кей. – Словно внутри кто-то запустил процесс. Или открыл дверь, которую я никогда не видел.

Снаружи небо гудело. Это не был звук – это был фон, как присутствие. Ритм орбитальных руин, пульсация спутников-призраков, остаточные слои некогда великой Сети-0, висящей над планетой как тень прошлого. Кей слышал их, не ушами, а костями. Пульс мирового слоя. Он больше не был в стороне от этой симфонии. Он стал её частью.

На запястье Лиры вспыхнул имплант. Символы мигнули, как электрические искры перед выбросом:

НЕЗАЩИЩЁННЫЙ КАНАЛ ОБНАРУЖЕН

ИСТОЧНИК: /noid/АРК_012

Лира нахмурилась, пальцы затрепетали на пульте.

– Кто-то шлёт нам путь, – прошептала она. – Но это не Цербер. И не человек. Это… что-то другое. Старая сущность. Упрощённая, но пробуждённая.

Кей подключился. Поток данных был обволакивающим, почти интимным. Голос на другой стороне прозвучал тихо, медленно, как если бы сам алгоритм пытался симулировать сочувствие.

– Синклер. Ты в фазе выхода. Москва готова. Но ты не знаешь, что ждёт тебя внутри. Ни один из фрагментов не дошёл до ядра. Никто не выдержал отражения.

Кей молчал мгновение. А потом произнёс:

– Я не фрагмент. Я – эхо. Я – то, что отзывается. И я иду.

– Тогда смотри в зеркало… и не моргай.

Перед глазами – вспышка. Не яркая, но жгучая. Карта изменилась. На её поверхности появился новый вектор – Чёрное Зеркало. Его ядро. Центральный узел, похороненный в сердце обрушенного мегаполиса. Координаты указывали на зону абсолютной тишины – место, где не просто не ловятся сигналы. Там не сохраняется память. Даже мысль может быть удалена.

Лира подошла ближе. В её руке – фрагмент старого чипа, изъятого в «Песчаной Паутине». Теперь он светился сам. Без питания. Без подключения. Как если бы сам мир звал его.

– Оно его зовёт, – прошептала она, голос её дрожал. – Ты – не ключ. Ты – замок. Через тебя они могут выйти… или не выйти вовсе. Ты – финальная переменная.

Кей посмотрел на чип. И вдруг понял: всё это время он думал, что несёт ответ. Но теперь знал – он сам был вопросом.

– Тогда пора, – сказал он, вставая. – Мы идём навстречу. Не к Зеркалу.

– А к себе? – тихо уточнила Лира.

– К ответу. К тому, что всё это время наблюдало.

Он поднялся. Пыль закручивалась у его ног, словно магнитное поле собиралось вокруг. Протокол навигации активировался, но интерфейс снова искажался. Он не видел карту. Он видел тропу из символов. Как если бы Сеть оставляла маршрут не логикой, а смыслом. И этот смысл вел его вперёд.

НАСЛЕДНИК: АКТИВЕН

ДОСТУП К УЗЛУ: МОСКВА_1

СТАТУС: НЕОПРЕДЕЛЁН

Они вышли из укрытия. Шли в сторону горизонта – туда, где серый туман распадался на структурные фрагменты. Где развалины некогда живого города ждали их безмолвно. Без камер. Без приветствия. Только ожидание. Там, где, по слухам, Зеркало отражает не лица, а код судьбы.

Позади, в бункере, осталась тишина. Только одна из старых камер наблюдения мигнула. Старое оптическое стекло зашуршало, как если бы ожила память.

Камера включилась сама. Внутри неё что-то зафиксировалось – пустота. Но на исходящем лог-файле сохранилось последнее:

– Он идёт.

И система, без приказа, самозаписала файл в подпапку:

/прибытие/предвестник/

ГЛАВА 5: Разлом и отражение

(Часть 1)

Москва встретила их не тишиной – противотишиной. Это была не просто пауза звука, а активное отсутствие отклика, как будто сам город знал, что они пришли, и предпочёл не говорить. Не от страха – от равнодушия. Атмосфера не давила – она игнорировала. Даже самые примитивные импланты, рассчитанные на автономную реакцию, молчали. Интерфейсы замирали, будто забывали, что они – существующие. Никакой связи, никакого сигнала, ни одного подтверждения "я здесь". Город выключал всё, кроме страха.

Кей стоял на обломке бетона у края исполинской трещины. Там, где когда-то проходила Садовая кольцевая, теперь зияла расселина шириной в квартал, оплетённая арками мостов, ведущих в пустоту. Провалившиеся здания торчали, как выбитые зубы мёртвого титана. Красноватое небо зависло над ними, словно голографическая лента, застрявшая в последнем кадре. Казалось, Москва не разрушена – она приостановлена. Как если бы кто-то нажал на паузу для целого мегаполиса.

– Мы в ядре, – тихо сказала Лира, стоя рядом. – Здесь начинается тень. Здесь граница между памятью и её отказом.

Они двигались осторожно, продвигаясь по искорёженным улицам. Вокруг – ржавые трамваи, пустые автобусные остовы, переброшенные провода, как сосуды мёртвого организма. Колонны антенн, покрытые сажей, казались крестами на кладбище технологий. Иногда перед ними возникали фрагменты – зависшие голограммы лиц, размытые и повторяющиеся. Женщина в метро, бесконечно говорящая "осторожно, двери закрываются". Мужчина в агитационной форме, улыбающийся, пока ветер не уносил его пиксели. В Москве Сеть не умерла – она сошла с ума, разложилась на обрывки и циклы.

Каждое здание в центре было не столько постройкой, сколько архивом. Они хранили лог-файлы, искажённые версии событий, аварийные копии эмоций. Лира иногда останавливалась, касалась стены – и её зрачки вспыхивали чужими воспоминаниями. Женские слёзы. Взрыв смеха. Падение. Прощание. Она ловила их, как импульсы. Как остаточные токи в мёртвом нерве.

– Здесь когда-то жили боги, – прошептала она. – Они думали, что создают Зеркало, чтобы видеть. Но Зеркало смотрело на них. Оно училось. Оно помнило. Оно… ждало.

На Площади Протокола они остановились. В самом её центре стоял узел – старый обелиск, полуразрушенный, вросший в землю, оплетённый корнями кабелей и останками дронов-наблюдателей. Пластина с протокольным кодом была покрыта трещинами, но интерфейс всё ещё дышал. Кей подошёл ближе, активировал тактильный доступ. Ничего. Пусто.

Но когда он положил ладонь на металл – обелиск зазвенел. Чисто. Холодно. Глубоко. Звук не шёл в воздухе – он звучал в костях. В ответ земля под ногами задрожала, как будто приняла вызов. Панели на монументе раздвинулись, обнажив кабель – толстый, чёрный, исписанный знаками. Он поднимался, как язык машины, готовый к контакту.

– Он ждёт подключения, – сказала Лира, затаив дыхание.

– Подключаться здесь – самоубийство, – отрезал Кей, не от страха, а от понимания.

– Не для тебя. Ты – эхо. И Зеркало слушает только тебя.

Кей прикрыл глаза. Он вспомнил путь до этого момента: Протокол, песок, тоннель, голос без тела. Всё внутри него было в резонансе. Имплант дрожал, как струна. Но это был не страх. Это было узнавание. Словно в нём включился орган, не имеющий анатомии. Он подключился.

Мир исчез. Остался белый фон. И пульс. Не его – чужой. Или общий. И тогда – голос. Тот самый. Из святилища. Из памяти.

– Ты пришёл. Но кто ты теперь?

Перед ним возникло Зеркало. Но оно не отражало лицо. Ни кожу, ни глаза, ни тень. Оно показывало структуру. Волну. Ошибку. Форму сбоя. Вопрос, не имеющий слов.

– Я… не знаю.

– Тогда узнай. Или исчезни.

И он провалился. Без падения. Без сопротивления. Просто – вглубь.

Он вошёл в первую сферу Зеркала.

Там код не был строками. Он был чувством. Памятью. Тканью. Ошибкой, обретшей форму. Каждая эмоция – как линия интерфейса. Каждое воспоминание – архитектурная решётка. Все его страхи, сомнения, потерянные выборы, забытые жесты – стали модулями, с которыми теперь надо было говорить.

А снаружи Лира держала его тело. Оно тряслось, как ядро в фазе разгона. Вены светились. Глаза закатились. Он уже был там, в Зеркале. И если не выйдет до наступления фазы синхронизации – он исчезнет. Полностью. Как и те, кто пытался до него.

В это же время над Площадью Протокола возникла тень. Не Секундант. Другое. Без имени. Без протокола. Выше. Безмолвное. Оно смотрело не на Кея. Оно смотрело в Зеркало изнутри. И оно ждало.

Готовое принять того, кто осмелился спросить.

ГЛАВА 5: Разлом и отражение

(Часть 2)

Он проваливался.

Не в пустоту, а в структуру, лишённую направления. Там не было скорости – только бесконечный переход, затягивающий вглубь. Пространство растворилось, потеряв свои границы, и в этом растворении исчезло ощущение «я». Все ориентиры – вверх и вниз, тело и тень, память и желание – распались. Осталось только ощущение тока, как будто его разум обтекали нити смыслов, не имеющие начала и конца.

Зеркало не было местом. Оно было состоянием. Классом абстракции, в который тебя вписывали без права отказаться. Оно не содержало данные – оно становилось тобой, а ты – частью него. Оно не принимало команд. Оно жило по своим законам. И когда ты входил в него – ты становился файлом без индексов, потерянным, но ещё живым.

Кей открыл глаза. И увидел не пространство – а отражения. Сотни. Тысячи. Бесконечные панели, парящие в темноте, будто запятые в предложении, которое никто не собирался заканчивать. Это были не зеркала из стекла. Это были цифровые интерфейсы, каждый из которых отражал не внешность, а выбор. Отражённая история, изолированная переменная, забытая линия кода в черновиках судьбы.

Вот он – мальчик, испуганный, стоящий над братом, умирающим на полу тренировочного лагеря НУС-5. Он не спас его. Он отвернулся.

Вот – юный беглец, ускользающий из лаборатории, когда всё вокруг рушилось.

Вот – тьма. Место, где он должен был погибнуть, но не погиб. Не благодаря. А вопреки.

Он шёл вдоль отражений. Некоторые из них говорили. Не голосом, а потоком мыслей, как если бы эхо прошлого рвало себя наружу.

Одно из них – исказилось. Его голос был полон ярости:

– Ты не я! Ты – ошибка!

Кей остановился. Посмотрел прямо в призрачный образ.

– А ты? – спросил он. – Ты – копия, которая отказалась идти дальше.

Отражение зашаталось. И исчезло. Как сброшенный процесс. Как оборванная иллюзия.

Он двигался вперёд. Под ногами не было земли – был код. Полупрозрачные линии, уходящие в бесконечность. Между ними – фрагменты памяти. Куски образов: детский смех, пыльный свет лампы, запах пластика и крови. Некоторые образы принадлежали ему. Некоторые – явно чужие. Но Зеркало не различало. Оно собирало всё.

Пульс усиливался. Где-то впереди – ядро. Он чувствовал его, как тянущую боль в грудной клетке. Оно зовёт. Не голосом. Вопросом. Он был к нему привязан – невидимой нитью, как будто его присутствие здесь было лишь частью большей, скрытой инструкции.

Внезапно – вспышка.

Перед ним – фигура. Но не отражение. Человек. Высокий, стройный. Черты лица… знакомые. Смутно. Как будто из сна. Но это был не он. И не Рекс.

– Я ждал тебя, – произнёс тот. Голос был глубоким, но словно с шумом радиопомех. – Точнее… ждал кто-то из нас.

– Кто ты? – осторожно спросил Кей.

– Один из вариантов. Один из множества. – FRX-9. Нас было девять. Прототипы. Из них – трое дошли до ядра. Один – растворился. Один – исчез в страхе. Я – остался.

– Застрял? – Кей сдвинул брови.

– Нет. Не во времени. В себе. Ты думаешь, Зеркало – это место? Нет. Это – гравитация памяти. Оно тянет. И если ты здесь – значит, тебя уже никто не вытащит… кроме тебя самого.

Фигура подошла ближе. Волны сигнала, как рябь на воде, прошли по полу. Кей почувствовал: перед ним не иллюзия. Это был фрагмент. Хост. Возможно, один из самых ранних.

– Рекс? – прошептал он.

– Он – эхо. От меня. От тебя. От всех нас. Мы – не просто клоны. Мы – архитектурные эхо-модули. Зеркало всегда запускало вопрос. И этот вопрос нуждался в теле. Мы – были этими телами.

– Значит… я очередной запуск?

– Нет. Его глаза были печальны. – Ты – последний. Потому что у тебя остался вопрос. У других – была только жажда. Власти. Или забвения. Или боли.

– Но у меня тоже есть страх.

– Да. Но ты его не прячешь. А мы – прятали. Поэтому ты идёшь. А мы – отражаемся.

Фигура растворилась. Остался контур – платформа. На ней – строка кода. Ручной ввод. Почерк дрожал. Как будто кто-то писал это не пальцами, а сознанием, сгорающим на исходе.