Полная версия
Веретено
Александра Позднякова
Веретено
Пролог
Великая Пряха была не в настроении: кудель, которую она сегодня взяла, то вилась тонкой ниточкой, то переходила в толстые уплотнения. Нежную кожу пальцев натирали неровности шерсти, и она то и дело чувствовала жжение в подушечках.
В какой-то момент, когда нить пошла ровная и достаточно тонкая, Пряха задумалась о своём. Знаете, бывает так, что вроде сосредоточишься на чём-то, а если кто-то спросит: «О чём сейчас думаешь?» – мысль убегает, и ты даже не успеваешь её поймать. Так и Пряха погрузилась в состояние внутренней медитации. Она видела, каким причудливым образом люди проживают судьбы, совершенно забывая о том, как они связаны со своими предками. Не раскрывают того, что даровано им с рождения, и страдают, как нищие, сидящие на мешке с золотом, но не понимающие этого. Или от чего-то бегают, пытаясь избавиться от части себя, лишив себя своей же силы.
Бывают, конечно, и те, кто изучают свою родословную, передают семейные легенды детям. Но чаще люди считают, будто это они создали всё, что у них есть. Будто они чистый лист, который сами заполняют. Отчасти это так – свободу воли никто не отменял. А отчасти…
Тут острая боль пронзила палец Пряхи. Она дёрнула рукой, нитка разорвалась, а веретено выпало и покатилось, запутывая петли на длинном конце пряжи.
Глава 1
– К какому мастеру вас записать? – вопросительно посмотрела на Игоря администратор парикмахерской.
– Эмм. А кого посоветуете? Я первый раз.
– У нас все мастера хорошие, – выдала блондинка заученную фразу.
– К Ольге идите – не пожалеете! – услышал Игорь голос сбоку.
Повернувшись, он рассмотрел на диванчике миловидную даму пенсионного возраста. Старушкой её назвать язык не поворачивался. Бархатный бордовый костюм, идеально сидящий на крепкой фигуре с королевской осанкой, алый маникюр, лаковая сумочка. Но самое удивительное – это старомодная кокетливая шляпка, которая настолько уместно смотрелась на этой леди и неуместно в обычной парикмахерской спального района, что Игорю показалось, что он попал на киносъёмку фильма прошлого века.
– Хорошо стрижёт?
– Стрижёт нормально. А вот самочувствие после её рук… Всю жизнь мигренями мучилась – ничего не помогало, а как схожу к Оленьке – облегчение на пару недель.
– Интересно, – задумался Игорь и машинально потёр шрам, проходящий через правый висок.
Длинные волосы скрывали его начало на темени – он специально делал удлинённую стрижку, а вот конец доходил до самой скулы. Хоть с аварии и минуло уже два года, а головные боли не отступали.
– Давайте попробуем к Ольге. – Игорь с благодарностью кивнул даме и записался на стрижку.
«А мадам оказалась права, – Игорь с удивлением обнаружил, что, выйдя от Ольги, не чувствует боли, которая фонила последние пару лет. – Интересно».
*
Оконное стекло приятно холодило лоб. Оля смотрела сквозь стену дождя и погружалась в философскую печаль. Одиночество не опустошало, как разорванная пульсирующая рана, оно, скорее, фонило смесью безнадёги, смирения и неверия.
«Господи, мне уже двадцать четыре, институт закончила, работу работаю и до сих пор не замужем. Почему?!»
Ей всегда казалось, что как только она вырастет, сразу же встретит Его, они поженятся и будут счастливы. И вот уже, можно сказать, полжизни прошло, а Им даже не пахнет.
«А вдруг я навсегда останусь одинокой? Никому-никому не нужной? И так и буду жить с мамой. А всю мою браваду, ежедневные одноразовые свидания, походы в кино, тусовки с друзьями смоет за ненадобностью дождь, и я ни с кем и никогда не испытаю настоящей любви?»
Высота была небольшая – всего пятый этаж. Но в этот момент она была такой манящей… Оля с трудом перевела взгляд на небо. Появлялись первые звёзды.
Всё будет хорошо, моя милая.
Оля дёрнулась, стала крутить головой, но никого не увидела. Показалось.
Очень скоро ты встретишь Его – твоего самого родного человека. И всё будет хорошо. Не опускай руки.
Девушка поёжилась. Это не был глюк в традиционном смысле. Она не слышала звука голоса, не видела никого вокруг. Слова звучали внутри её. Было очень странно, немного страшно, но смысл услышанного действовал обнадёживающе.
«Кажется, пора идти спать», – подумала Оля. И эта мысль чётко ощущалась как именно её мысль, чем она себя и успокоила.
*
С Владом Ольга познакомилась на сайте знакомств три года назад. На встрече они обнаружили, что между нет «химии», однако от разговоров друг с другом не могли оторваться. Стали дружить, продолжая встречаться на кофе раз в месяц даже когда Влад женился.
– Оль, ты сейчас только ничего такого не подумай, – начал парень на их ежемесячном кофейном ритуале. – Мне жена рассказывала, что перед нашим знакомством она узнала от одной бабушки, что нужно спрясть нить из кудели руками, а потом смастерить куклу «неразлучники», обвязав её этой самой нитью. После того как она это сделала, мы очень быстро познакомились.
Ольга засмеялась:
– А иголками потом тыкать эту куклу не надо?
– Да ну тебя. Понимаю, что смотрится дико. Да вот только Наташа говорит, что именно это и помогло нам встретиться.
– Прикольно, – задумавшись над его словами, кивнула Оля.
Вечером, после работы она засела в ютуб в поисках видеороликов, пытаясь понять, что за зверь такой – кудель и как делать загадочных неразлучников. Затем в интернет-магазине заказала всё необходимое и легла спать.
Ночью девушке снились красочные сны, которые к утру, естественно, позабылись. Только в голове крутилась странная песенка:
И как ниточка бежит,
Путь-дорожку оградит
Молодца и девицы,
Судьбы их соединит,
Сердце к сердцу застучит
Милостью волшебницы.
Нитка распрямляется,
Парочка встречается,
Да любовь рождается,
Деток прибавляется.
Оля целый день напевала её себе под нос. И только когда вечером поехала забирать заказ из магазина поняла, что эта песенка как нельзя кстати подходит для неразлучников.
Она не стала надолго откладывать ритуал и после ужина села за дело. Прясть сначала выходило так себе. То нитка обрывалась, и приходилось снимать всё, что уже сделала – узелков на ней не должно было быть, – то получалась слишком толстая. А то и вовсе веретено выскальзывало из рук, и никудышная мастерица лезла шваброй под диван, чтобы его достать. Но Оля не была бы Олей, если бы не довела дело до конца.
Часам к двум ночи, когда на пальцах появились набухшие мозоли, девушка сняла с веретена нитку нужной длины. Да, она была не сильно ровная, но для первого раза – самое то: достаточно крепкая, чтобы сделать куклу-мотанку1.
Глава 2
Стебли легко соскальзывали от поцелуя ножа. Хельга наполнила уже половину корзины полынью, когда на небе появилась ночная владычица.
«Пора», – подумала женщина и направилась к поляне, где обычно проводила ритуалы.
Кожу стоп приятно холодила выпавшая на траве роса. Замёрзнуть Хельга не успела, потому что быстро дошла до кромки ельника. А тут мягким ковром землю устилали сухие иголки.
На заветной полянке чуть поодаль от кострища уже лежал хворост. Хельга взяла небольшую, с фут длиной палку и стала продавливать в земле форму для будущих свечей. Когда четыре ямки были готовы, она внимательно осмотрелась вокруг и сразу увидела пару маленьких шишечек. То, что нужно. Но мало. Ещё бы две.
Женщина прикрыла глаза, почувствовала тепло в груди. Мысленно растянула его по всему телу и отпустила себя. Ноги повели её к совсем молодой ёлочке, и там, где было особенно темно, она наконец наткнулась пяткой на ещё одну маленькую шишечку. Наклонилась и ладонью пошарила рядом.
«Так и есть! Сестрёнки всегда вместе», – Хельга довольно покатала уже две найденные малышки.
Вернувшись на поляну, она завязала фитильки на шишках и протолкнула их в центр выемок. Поперёк каждого отверстия положила прутики, на которые накинула концы фитилей, чтобы они были чётко по центру.
Теперь самое время прикрыть хворост несколькими толстыми палками – благо в лесу их предостаточно. Хельга отвязала мешочек с пояса и достала из него кресало и кремень с трутом. Высекла искру, раздула загоревшуюся ветошь и зажгла от неё костёр.
Женщина достала из корзины ковшик, быстрыми и выверенными движениями мелко накрошила в него воск (спасибо любимому ножу) и вернулась к огню. Надёжно разместила ковшик над яркими язычками пламени. Присела на корточки и, вытащив из кармана холщовый мешочек, достала из него сухую траву.
Воск уже наполовину растаял. Чуть подождав, она засыпала в ковшик несколько щепоток. Тонким коротким прутиком перемешала. Пора.
Матушка-Земля,
Прими воск в себя,
Собери, подари, напитай,
Свечу заветную создавай.
Пусть достаток и удача
В каждой шишечке без плача
Сохранятся, напитают,
Кто зажжёт их – помогают.
С куплетом Хельга заливала одну выемку. Затем начинала речитатив по новой, заполняя следующую. Горячий воск шипел, соприкасаясь с прохладой земли. Тонкий медовый аромат нежно ласкал лицо женщины, а тёплый огонь рядом давал ощущение надёжных и горячих объятий.
Когда всё было сделано, из другого мешочка она достала четыре серебряных монетки и аккуратно опустила их в воск.
Монетку добавляю – богатство привлекаю.
Посмотрела, как они скрылись в горячем воске, и сверху на каждый положила свежий листик мяты – закрепить денежную энергию. Она любит мяту.
Теперь можно и расслабиться. Хельге захотелось подкинуть ещё несколько толстых палок в огонь. В подогретой августовской ночи она скинула сарафан, рубаху и разрешила телу двигаться в такт внутренней музыке, которая резонировала с лунным светом.
Глава 3
Ольгерд ещё слышал проклятия за спиной, когда закрывал дверь. Он ненавидел себя за то, что делал, но малодушие не позволяло ему сопротивляться системе. Он не хотел оказаться на месте любой из девушек.
Пока он регулярно приводит «колдуний» на суд, а по большому счёту – на казнь, никто не заподозрит, что с ним что-то не то. Так он считал.
Мысли использовать свои способности против системы Ольгерд отмёл сразу – слишком большая махина инквизиции, слишком много власти в ней. А он только и может, что хворь ладонями убирать да обречённых без боли на тот свет провожать.
Ему было жаль каждую их них. Но страх, всепоглощающий и цепенящий, который сковывал его волю, когда рядом появлялся Роман – его покровитель, заставлял юного Ольгерда делать всё, что от него требовали: хватать женщин, связывать их и тащить в темницу.
И всё потому, что он так по-глупому попал год назад на службу к Роману Корбу.
*
В тот день Ольгерд собирал в лесу ягоды. Он был единственным знахарем в загнивающей деревушке из четырёх домов. Мать, умирая два года назад, наказала ему ни за что не соваться в соседние деревни и держаться подальше от чужаков. Помогать только своим, и ни за что и никогда не помогать незнакомцам.
Молодой знахарь увлёкся собирательством, что не заметил, как солнце начало катиться к горизонту.Он уто́пал так далеко, как никогда ещё не заходил.
Вдруг он услышал крик. Душераздирающий. Инстинкт сработал быстрее мысли – и он понёсся на звук, откинув мешавшую корзину.
Сначала юноша не понял, в чём дело. На траве лежал человек, руки которого на запястьях были пришпилены к земле железными прутьями. Он ссучил ногами и истошно орал. Стоявшая спиной к Ольгерду женщина занесла над несчастным остро заточенный камень.
Когда счёт идёт на секунды, сознание не обращает внимания на детали. Так и Ольгерд не заметил валявшихся рядом двух огромных ножей, инкрустированных драгоценными камнями. Не увидел и того, что тёмная юбка женщины была пропитана кровью.
Он видел лишь, что сейчас произойдёт непоправимое – то, чего сердце знахаря никак не могло допустить. И даже материнский зарок в этот раз не сработал – слишком большой всплеск жизненной силы заставил Ольгерда броситься на нападавшую и снести её своим телом.
*
Очнулся он от криков женщины. Два воина держали её, пока третий насиловал. От ужаса и страха Ольгерд онемел. Он не мог ни пошевелиться, ни отвести взгляда – тело стало каменное. Казалось, что и дышать перестал.
– Что? Тоже хочешь? – голос сбоку вывел юношу из оцепенения. – Заслужил. Сейчас они кончат – и можешь приступать, – говорил мужчина, ещё недавно лежащий на земле, пока его руки перевязывал другой герр.
Ольгерд во все глаза посмотрел на него, до конца не понимая смысл слов.
– Как хоть зовут тебя, спаситель? – усмехнулся он.
Юноша не чувствовал ни горла, ни языка. Он снова перевёл взгляд на то, что происходило в нескольких шагах от него, и, взмолившись про себя: «Матушка Великая Пряха, пошли мне защиту!», потерял сознание.
– Малахольный!
Лицо Ольгерда обожгло холодной водой. Он дёрнулся и открыл глаза. Человек, который до этого обрабатывал руки спасённому, сейчас внимательно смотрел в лицо юноше.
– Ты кто такой? – он просунул кисть под плечи Ольгерда и потянул так, чтобы тот сел.
«Всё стихло. Великая Пряха, спасибо, что всё закончилось», – подумал Ольгерд.
Он потряс головой. Несколько струек воды неприятно потекли по шее и забрались под рубаху.
– Глухой, что ли? – спросил подошедший мужчина. – Вроде же оборачивался на голос.
Ольгерд помахал головой из стороны в сторону, судорожно соображая, что происходит.
«Женщина хотела убить вот этого, с перевязанными руками. Я ей помешал. Потом не помню. Потом очнулся. Великая Мать! Как она?! Как же такое произошло?!»
Незнакомец заметил, как юноша забегал взглядом по поляне.
– Девку ищешь? Извини, ничего не выйдет – сильно её помяли. Не знаю, доживёт ли до Великого суда.
Ольгерд наконец увидел женщину. Она лежала связанная, без сознания, под дальними кустами. Сердце знахаря сжалось от боли. Внутренний инстинкт шептал не делать лишних движений. И вообще молчать. Он перевёл взгляд на того, кого спас. Дорогая обувь. Кожаные штаны. Испачканная рубаха из очень тонкого полотна – такого он никогда не видел. Незнакомец смотрел на него внимательным взглядом тёмных глаз. В бороде ещё торчали травинки.
– Немой, что ли? – задумчиво спросил он.
Ольгерд кивнул.
– Понятно. Ну что ж. Вижу, что ты из простых. А вот я нет. И за то, что ты мне жизнь спас от ведьмы поганой, беру тебя к себе в услужение. Будет тебе и кров, и хлеб, и монета. Родители есть?
Ольгерд поспешно замотал головой.
– Тем лучше. Вставай и пошли.
*
Когда Роман занял место умершего отца, он быстро понял, что местные знахарки имеют довольно приличные заработки, «забирая хлеб» там, где он мог бы пойти в его казну. Простой люд до сих пор не решался приглашать к себе врачей из-за дороговизны и тайно бегал за помощью к целительницам, поэтому Роман объявил в своих владениях знахарок колдуньями и ввёл для них смертную казнь.
Истребление шло долго. Уже кое-как простолюдины начали обращаться к местному лекарю из замка семьи Корбу, и казна Романа стала расти. Но в округе было ещё много деревень, расположенных достаточно далеко. Посылать оттуда за врачом было бессмысленно: больные бы умерли, не дождавшись помощи. Но умирать хотели не все, и время от времени до Романа доходили слухи о целительницах.
Граф уже выписал нескольких молодых докторов из столицы, чтобы рассадить их в провинциях. Ехать сюда мало кто хотел, пока он не пообещал им приличное жалование. А чтобы жалование было и чтобы люди охотнее шли к молодым лекарям, нужно было уничтожить всех этих баб, которые забирали его деньги.
Стражники графа не зря ели свой хлеб: выследили очередную стерву. Девка была красивая, по вкусу Роману, но подчиниться ему не пожелала и чуть, паскуда, не убила.
Хорошо, что тот щенок появился. Хотя что-то в нём Романа настораживало. Он не мог понять, что именно, но что-то с парнем было не так.
«Ладно, поживёт рядом – присмотрюсь к нему».
*
Ольгерда накормили и выделили в замке Романа комнату. Служанка принесла ему поесть.
Юноша сел на койку и обхватил голову руками.
Картинки изнасилования до сих пор мелькали перед глазами и вызывали озноб и ужас. Он даже представить не мог, что такое бывает. В его деревне все знали друг друга с детства, и если случались ссоры в семьях, то их никто не видел.
До сегодняшнего дня он даже не понимал смысла маминого зарока. Как это так: никому чужому не помогать? Если живому человеку плохо, то всё его существо стремилось на помощь. А сегодня первый раз в жизни он об этом пожалел.
Хотя если бы он позволил произойти убийству – никогда бы себя не простил. Но теперь он никогда себя не простит и за то, что не позволил…
Глава 4
Первый раз это ощущение Ольга испытала в детстве, когда бабушка привезла её, трёхгодовалую, на море. Девочка так много слышала о нём, но это даже отдалённо не походило на то, что открылось перед её глазами.
До поездки малышка думала, что море – это огромная ванна с водой, в которой купаются люди.
– Бабуля, а мы увидим клан, из котолого вода в моле набилается?
– Вот глупая! Крана для моря не бывает!
Поняв, что она глупая, Оля не стала дальше уточнять, а откуда вода тогда берётся.
Но там, на берегу, то, что она видела, вообще ни разу не напоминало ванну. Это больше походило на странный пол, который шевелился. Там и тут из него торчали головы людей. Иногда с головами виднелись торчащие тела разной длины: подальше – с плечами, поближе – даже с туловищем и половинкой ног.
Пока бабушка расстилала покрывало и снимала одежду, Оля понеслась в море. Она хотела как можно дальше пробежать по поверхности воды и даже не заметила, как её ноги запутались, и девочка плюхнулась с головой под воду.
Откуда-то из глубины Оля услышала голос:
Не дыши!
Она поняла, что сейчас это очень важно, и задержала дыхание. Хлопала глазами и видела малюсенькие двигающиеся полосочки. Камушки переливались искорками солнечных лучиков. А вот какая-то интересная перемещающаяся плоская штука на ножках.
Только она хотела повнимательнее это рассмотреть, как её что-то подхватило и подняло высоко-высоко. Оля рефлекторно сделала глубокий вдох и замерла.
Где-то внутри опять донеслось:
Дыши!
И она стала дышать, но неприятное ощущение на теле только усиливалось. Её что-то сжимало.
– Чей ребёнок?! Чей ребёнок?! – раздался голос у Оли за спиной.
И в этот момент она сообразила, что какой-то дядька держит её двумя руками за подмышки и орёт над самым ухом. Внезапно ей стало холодно и страшно. Она посмотрела в ту сторону, в которую её нёс орущий великан, и увидела кучу людей. Все они были кто в трусах, кто в купальниках, но бабушки нигде не было. Горло девочки сковал спазм, и стало больно. Она закрыла глаза и собралась захныкать. Кричать побоялась – вдруг её кинут, а падать слишком высоко. А вот хныкнуть, привлечь внимание, чтобы отпустили…
– Ох ты боже мой! Оля! Мой! Мой ребёнок, – бабуля смешно ковыляла навстречу.
Оля открыла глаза и затаила дыхание: никогда не понятно, чего ожидать от бабули – обнимашек или поддавашек и ора.
На этот раз повезло. Бабушка схватила девочку, прижала к груди. Распричиталась, чтобы с ней стало, если бы с внученькой случилась беда, и так долго благодарила дядю, что он сам был уже не рад.
*
Второй раз это произошло в тринадцать лет. Оля стояла на крыше своей двенадцатиэтажки с блокнотом в руках и смотрела вниз. До края было около метра и небольшой прутик ограды. Она чувствовала, что высота магнитом медленно притягивает её, и девочка как будто сама, из любопытства, наклоняет голову в сторону края.
И тут порывом ветра её потянуло за юбку назад. Было чёткое ощущение, что её именно тянули. Но когда она оглянулась, на крыше никого не было. Показалось, наверное.
Уходи отсюда. Сейчас же!
Приказал голос внутри. Вроде и Олин, а вроде и нет.
Но она, сама не понимая почему, поспешила к двери на чердак. И вовремя. Рабочий уже закрыл замок на железном ограждении внутри подъезда, через которое она сюда вошла, и спустился на один этаж.
– Подождите! Откройте, пожалуйста, – пропищала девочка.
Глава 5
Свечи Хельги расходились в два счёта. Они приносили ей хороший прибыток. Ну а воск всегда предупреждал, с каким человеком можно иметь дело, а от кого жди неприятностей.
Ирония судьбы заключалась в том, что Хельга была отличной повитухой и к своим тридцати девяти годам приняла не одну сотню младенцев, так и не родив собственного. И только про себя никогда не могла узнать ни у воска, ни у карт, ни у духов – сможет ли когда-нибудь.
Раз в год на летний праздник плодородия она отправлялась далеко-далеко, чтобы попытать счастья в чужих деревнях. Но ещё ни один из её прыжков через костры с молодыми парнями и поиски цветка папоротника не принёс ни папоротника, ни беременности. Вот и сейчас она думала: а стоит ли вообще? В её возрасте уже многие детей женили.
Но всё-таки решила для себя, что если в сорок лет не забеременеет, то поставит на этой идее крест. Хотя в её деревне никто и не думал, что у знахарки могут быть дети в таком возрасте.
По весне Хельге приснился сон. Молодая девица, странно одетая, с мозолями на пальцах, истово мотала куклу неразлучников и что-то бормотала. Хельга прислушалась и поняла, что просит она о суженом, да так обречённо, как она сама обречённо думает о ребёнке.
Утром травница раскинула карты и увидела, что суженый у девицы есть. Только как будто запутаны их пути-дорожки. Ходят по одним и тем же улицам, а встретиться никак не могут.
И тогда решила Хельга ей помочь. Хотя и чувствовала, что не родилась ещё та девица на белом свете, да если во сне появилась, то рано или поздно это случится.
В следующее полнолуние пошла знахарка на свою тайную поляну, где проводила ритуалы. Достала две восковые фигурки – мужскую и женскую – и клубок ниток. Размотала его, один конец привязала к женской фигурке, а другой – к мужской. Спутала нить и разожгла огонь.
Когда костёр ярко разгорелся, Хельга запела и начала распутывать нитяную путаницу.
И как ниточка бежит,
Путь-дорожку оградит
Молодца и девицы,
Судьбы их соединит,
Сердце к сердцу застучит
Милостью волшебницы.
Нитка распрямляется,
Парочка встречается,
Да любовь рождается,
Деток прибавляется.
Когда нитка была распутана, Хельга стала попеременно наматывать её на фигурки, пока они не приблизились друг к другу, и связала их запястья вместе. А потом бросила в костёр.
*
– Оля, ты станешь моей женой? – Саша стоял перед ней на одном колене на безлюдной дорожке в Коломенском парке.
На глазах Оли выступили слёзы. Она столько ждала этого момента! Она так мечтала встретить Его. И вот, наконец, ОН – настоящий, из плоти и крови – стоит перед ней с кольцом в открытой коробочке и улыбается самой прекрасной улыбкой на свете.
А она… Она просто не имеет права ему не сказать. Нельзя начинать семью со лжи. Даже если не открыто врёшь, а не договариваешь. Такие вещи нельзя скрывать от того, с кем собираешься провести всю жизнь. Но если сказать… Можешь и не провести.
Оля сделала глубокий вдох, взяла Сашу за свободную руку и потянула на себя:
– Прежде чем я отвечу, ты должен кое-что обо мне узнать.
Вставая, Саша обеспокоенно посмотрел на девушку. Но руку не забрал. В другой руке так и осталась открытой коробочка с кольцом.
Оля повела его к ближайшей лавке.
– Понимаешь, Саш, есть одна вещь, узнав о которой, ты можешь передумать…
Он смотрел на неё:
– Ты умираешь?! – спросил Саша единственное, что пришло в голову.
– Что? Да нет же! – Ольга сбилась со своего серьёзного настроя и улыбнулась.
– Уже хорошо, – кивнул Саша, улыбаясь в ответ. – Значит, всё остальное сможем пережить.
Улыбка сошла с лица Оли, она глубоко вдохнула и на выдохе произнесла:
– В общем… Мой отец, скорее всего, был болен психическим расстройством.
– И? – не понял Саша.
– Ну, такие вещи могут передаваться по наследству. Я не знаю, каким именно, он вроде не лежал в больнице, и какого-то официального диагноза у него не было. Мама говорила, что он странно себя иногда вёл. И я очень боюсь, что могу передать это нашим детям…
Саша присмотрелся внимательнее к Оле, но когда понял, что она говорит серьёзно, улыбнулся и притянул её к себе:
