
Полная версия
Свет после тебя
Это была тишина, в которой два одиночества стояли рядом – и вдруг впервые не чувствовали себя одинокими.
Его ладонь лежала поверх её руки. Тепло. Уверенно.
И она – не отстранилась. Она позволила.
Себе. Ему. Этому моменту.
Ты боишься? – вдруг спросил он, не глядя на неё.
Она чуть вздрогнула. Не от холода – от прямоты.
Иногда.
Больше – не людей, а себя рядом с людьми.
Боюсь быть слишком… тихой, неинтересной, неудобной. Боюсь что не впишусь в чью-то жизнь.
Что не буду в ней уместна. Он медленно кивнул.
Ты вписалась в мою. Без разрешения.
Как строка, которая вдруг появляется в сценарии, хотя её не писали. Но без неё – всё рушится.
Она повернулась к нему. Их взгляды встретились.
А ты? – спросила она.
Ты боишься?
Он усмехнулся. Горько. Красиво.
Я боюсь, что меня любят за маску. За образ. За вымышленного человека, которого я
играю.
Боюсь, что настоящего меня… никто и не пытается увидеть. А если увидит – не останется.
Она слушала. С замиранием. Не потому, что он звезда.
А потому, что он – человек.
Я не знала, кто ты, когда мы встретились, – тихо сказала она. – Но увидела.
И, кажется, осталась.
Он посмотрел на неё долго. Без слов.
И в его глазах было всё: благодарность. Удивление. Надежда.
Снизу донеслись голоса. Кто-то звал их – смеясь, напоминая, что ночь не бесконечна. Но они не шевелились.
Амалия, – прошептал он. —
Мне кажется, ты – то самое, о чём я когда-то писал письма, но не отправлял. Ты – не часть сценария.
Ты – пауза между сценами, в которой сердце дышит.
Она хотела что-то ответить. Но не смогла.
Слова застряли в горле.
Он наклонился ближе. Не навязчиво.
Так, будто спрашивал – можно? И она не отстранилась.
…Он наклонился ближе.
Неуверенно. Осторожно. Почти как в детстве, когда не знаешь, можно ли прикоснуться – и не разрушить волшебство.
Её лицо было совсем рядом.
Тёплое. Живое.
Она не отвела взгляд. Не сделала ни шага назад.
И в этой тишине, на фоне реки, музыки, света города и чужих голосов вдалеке – всё будто застыло.
Он хотел коснуться её губ.
Но… не сделал этого.
Между ними оставалась тонкая, почти неразличимая линия – как пауза в песне, как недосказанная фраза в письме.
Он посмотрел ей в глаза.
И вместо поцелуя – улыбнулся. Тихо, почти растерянно.
Не сейчас, Мила.
Я хочу, чтобы ты сама захотела. Не потому что момент красивый. А потому что это станет нашим моментом.
Она кивнула. Едва заметно.
Но в её взгляде было что-то, что уже стало обещанием. Ответом.
Изнутри снова донёсся голос Оливии, зовущий их к столу.
Люк медленно опустил руку – и, прежде чем развернуться, прошептал:
Ты правда не знаешь, как сильно меняешь воздух.
Ты – тишина, которую я всю жизнь искал.
Они спустились вниз.
На палубе всё ещё звучала музыка. Смех.
Бокалы.
Оливия заметила их, переглянулась с Меган. Обе все поняли.
Но никто не знал, что на верхней палубе могло случиться нечто большее, чем поцелуй.
Случилось чувство.
Глава 4
Музыка стала чуть громче, и участники мини-путешествия стали ближе друг к другу. Атмосфера сменилась – как будто они были не просто знакомыми, а давними друзьями. Стерлись все границы, исчезли языковые барьеры – осталась только радость момента. Речной трамвайчик уже приближался к конечной точке, когда к компании подошёл капитан. Осторожно, но уверенно он прервал беседу:
Простите… Люк?
Для меня было честью быть сегодня вашим капитаном. Могу ли я сделать с вами фото?
Моя дочь просто не поверит. А если поверит – не простит, узнав, что я был с вами и не сделал ни одной фотографии.
Люк с доброй улыбкой хлопнул капитана по плечу:
Конечно, дружище.
Они сделали несколько снимков: на одном стояли, как старые приятели, на другом Люк что-то говорил капитану, а на третьем капитан обнимал Люка с искренней радостью на лице.
Дочка будет довольна, – прокомментировала Меган. Капитан ненадолго отошёл и вернулся с бутылкой в руках.
Я знаю, что это ваш любимый напиток. Мне его когда-то подарил мужчина из Джорджии, он был у нас со своей супругой в свадебном путешествии. Я так и не решился его открыть… причины разные. Но я хочу подарить её вам. Мне сказали, что это очень хороший бурбон.
Люк с удивлением принял бутылку, заглянув на этикетку – и не поверил своим глазам.
Вы шутите? Это же Jim Beam! Отец всех бурбонов! Его делают с 1795 года… А эта бутылка – выдержка сорок лет. Её продают на аукционах. Это легенда.
Он держал её, как сокровище. Внезапно стекло будто засверкало – не напиток, а жидкое золото.
Меган закатила глаза. Она знала, что для Люка бурбон – это не просто алкоголь, это почти искусство. Он не пьяница, нет. Он из тех, кто смакует каждый глоток, растягивая бокал на целый вечер.
Мы обязаны это попробовать. Сейчас, – с энтузиазмом заявил Люк.
Все, кроме Амалии, поддержали идею. Она смутилась – никогда не пила ничего крепче бокала вина. Пару раз пробовала пиво, но и с ним не подружилась. Алкоголь в её жизни не занимал и грамма значения.
Тем временем Люк уже разливал напиток. Щедро, не жалея, как всегда делает для близких людей.
Когда Амалия взяла бокал, она опустила глаза. Оливия пояснила:
Она никогда не пила ничего подобного. Даже бокал вина редко допивает. Компания засмеялась по-доброму. Люк серьёзно посмотрел ей в глаза:
Амалия, если ты не хочешь – я пойму. Это твой выбор. Я не настаиваю. Но Амалия удивила всех – и особенно себя:
Почему нет? Если все поднимают бокал за этот невероятный вечер, я не хочу остаться в стороне.
Они чокнулись. Меган сделала маленький глоток и выдохнула:
Чёрт возьми…
Люк едва коснулся бокалом губ, как истинный ценитель. А Амалия, зажав нос – как видела когда-то в фильмах – выпила залпом до дна.
Люк поперхнулся от неожиданности. Оливия засмеялась:
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.