Путь домой или огненные нити судьбы

Дарья Актуру

Путь домой или огненные нити судьбы

Глава 1

Я с наслаждением вдыхаю полной грудью свежий морозный воздух и открываю глаза. Ветер развевает волосы, снежинки медленно оседают на ресницах. Передо мной – снежный лес в середине долгой десятимесячной зимы.

Я люблю это время – апогей холодов. Когда ночь длится большую часть суток, а день так короток, что селяне не успевают погасить свечи, зажженные с утра. Когда мороз так силен, что вода в кружке за считаные секунды схватывается тонкой ледяной пленкой. Когда в воздухе пахнет отчаянием тех, чьи запасы уже подходят к концу.

Люди. Слабые, беззащитные, почти беспомощные, но в то же время невероятно злые. Наверное, только благодаря злости они умудрялись выживать век за веком. Они делают свое оружие из того, что под рукой, уничтожают друг друга и охотятся на зверей. В основном на небольших и глуповатых хищников – медведей или волков. Их поймать проще. В особо голодную зиму они сами бегут за куском мяса, попадая в расставленные людьми ловушки.

Другое дело – драконы. Эти существа куда умней. Ушли далеко в горы, и уже много лет никто их не видел. Тем не менее люди до сих пор истово боятся их, передавая от поколения к поколению устрашающие легенды о монстрах, которых не берет ни одна хворь и ни один клинок.

Слева раздался шорох, вырывая меня из раздумий. «Белка!» – мелькнуло у меня в голове. Прищуриваюсь – и точно! В паре веток от меня, распушив хвост, беззаботно устроилась белка. Она еще не знает, что секунду назад ей был подписан смертный приговор. Иначе она бы точно заметалась по дереву, стремясь сохранить свою жизнь.

Я ерзаю. Тело затекло в неудобной позе: я просидела на ветке уже около часа, высматривая себе мишень. Снова прищуриваюсь, чтобы определить расстояние. И, сосредоточившись на несчастном животном, пускаю в него пламенный шар. Крохотный, чтобы не повредить окружающие деревья. Он должен достичь своей цели. Должен. Но белка оказалась сообразительней, чем я ожидала. Она рванула вверх по стволу и очень скоро скрылась в гуще еловых лап. Огненный шар, не достигнув цели, потух в сугробе.

Я разочарованно вздохнула и спрыгнула в слежавшийся снег. «Фредо будет недоволен. Он всегда мной недоволен», – подумала я, поднимая и отряхивая от снега потрепанный плащ. Не то чтобы он был мне нужен: мое огненное сердце согревало меня даже в лютые морозы. Но вернуться в деревню в одном платье было нельзя. Слишком много вопросов это вызовет у местных жителей. Серый неприметный плащ – мой способ смешаться с толпой, слиться с простолюдинами, спрятать свою истинную сущность. Накинув капюшон, я повернула к дому.

***

Пламени свечи не хватало, чтобы полностью осветить комнату. Заметив движение в темном углу, я замерла. Сердце ускорило темп, мышцы напряглись, готовясь защищаться.

– Ты снова забыла разжечь печь, – произнес спокойный голос.

Проклятье.

– Я знаю, – продолжил ворчать голос, – что тебе тепло не нужно, но обо мне могла и подумать.

Фредо в полной темноте закладывал дрова в печь. Он был человеком, но, как и я, облюбовал мрак. Без лишней необходимости свечи он не тратил, предпочитая тусклый свет тлеющих в печи поленьев.

– Ну-ка, помоги, – Фредо кивнул на сложенные в печи дрова.

Я сжалась. Еще одно упражнение, предназначенное для обучения меня контролю, которым я не владела. Еще один повод понервничать для меня. И еще одна возможность для Фредо выразить свое недовольство. Он любил подкидывать мне небольшие задания, заставляя учиться обращаться со своим огнем аккуратно. Его, конечно, можно понять. Не умея толком управлять своей силой, я как-то раз подожгла сарай, о чем Фредо не забывал мне регулярно напоминать.

Я подошла поближе. Расправив плечи и глубоко вздохнув, я надула щеки и выпустила на дрова тонкую струю огня. Язычки пламени охватили щепки и кору, постепенно переходя на бревна. По комнате разлилось тепло. Фредо одобрительно кивнул и сел на лавку, вытянув ноги.

– Сегодня ты не попыталась спалить дом. Уже хорошо.

– Я пыталась.

– О, действительно? Тогда, может быть, стоило позволить тебя продать тому толстому богатею на рынке. Была б у него диковинной зверюшкой. Выступала бы на приемах. А потом бы приватно развлекала особо важных гостей.

– Ладно, ладно. Я поняла, – я закатила глаза. – Ты не в настроении для шуток.

Я подсела ближе к огню, бездумно глядя на языки пламени.

Мы с Фредо не были кровными родственниками, но считали себя братом и сестрой, потому что ближе друг друга у нас никого не было. Тогда, на рынке, пятнадцатилетний пройдоха увел маленькую девочку прямо из-под носа у работорговца со шрамом через все лицо и его тучного покупателя.

Не знаю, что он разглядел во мне в тот момент и почему решился помочь. Но хорошо помню его глаза. Темно-карие, почти черные, и невероятно печальные, словно вся тоска мира собралась в них. Он взял меня за руку, пока мужчины назначали за меня цену. И, шепнув: «Бежим!», дернул меня за собой. И я побежала. Бежала так, как не бежала больше никогда.

– Ты сегодня тренировалась? – спросил брат, подсаживаясь ко мне и подкидывая деревяшки в печь.

– Да, поджарила очередную белку.

– И где же она? – Фредо недоверчиво приподнял бровь.

– Отдала бродячей собаке, уж слишком жалобно та выла.

Фредо хмыкнул и посмотрел на меня.

– Знаешь, ты слишком милосердна для ужасного огнедышащего дракона. Жалеешь собак, плачешь над зайцами, кормишь кошек.

– У них есть сердца, в отличие от бесконечно жестоких людей, которые угрожают всем на свете и самим себе. Я это чувствую, и мне совсем не нравится их убивать… И вообще, единственный дракон, которого ты видел, – это я. Кто знает, может быть, они все такие.

– Может быть. Но все эти сказки о драконах, которыми пугают непослушных детей… Иногда я задумываюсь, не хочется ли тебе откусить мне голову.

– О, ты даже не представляешь, как часто, – я рассмеялась и снова уставилась на пламя.

В первый вечер после нашего побега Фредо принес курицу со свернутой шеей. Мне было семь, я никогда не видела мертвых животных, поэтому просто упала в обморок. Больше я свежей дичи не видела. Фредо сам добывал ее, разделывал и готовил. Так продолжалось, пока через пару лет во мне не проявились драконьи способности, а вместе с ними и охотничий инстинкт. Тогда я тоже стала приносить домой мелких зверей. Но разделывать их у меня не поднималась рука, так что готовить все равно продолжал Фредо, избавляя меня от необходимости видеть освежеванные тушки.

Иногда мне казалось, что он тысячи раз пожалел о решении вмешаться тогда в мою судьбу. Он взял меня под опеку, когда сам был еще совсем юнцом, а я только доставляла ему лишние проблемы. Чего стоили одни мои кошмары, когда я просыпалась среди ночи с криками и слезами! Отвратительное лицо работорговца, его кривые зубы и уродливый шрам через все лицо являлись ко мне целый год. И Фредо, всегда холодный и закрытый, каждый раз прижимал меня к себе, гладя мои волосы и шепча милые небылицы до тех пор, пока я не засыпала снова.

– Завтра в соседней деревне будет ярмарка. Подчистим там пару кошелей?

– Надо бы, у нас осталось не так много монет. А еще было бы неплохо обзавестись новым плащом. Мой совсем истрепался.

– Если повезет, еще стащим что-нибудь нарядное для тебя.

Мы с Фредо умели не так много, поэтому выживали охотой и воровством. После нескольких лет скитаний мы осели в небольшой деревушке. Местных, конечно, заинтересовали новые лица, но с вопросами они к нам не лезли. Поэтому мы и остались здесь. Фредо иногда обменивал шкуры добытых животных на монеты или продукты у жителей деревни, но красть у них мы не рисковали. Они бы быстро связали пропажи с нашим появлением. Поэтому подчищать кошели мы предпочитали в соседних деревнях.

– Да, красивое платье, как у придворных дам, чудесно смотрелось бы на драконе, – фыркнула я, укладываясь на лавку у стены, и из носа у меня вырвалось облачко дыма.

– Ты всегда можешь его сжечь, если решишь, что тебе не идет, – поддержал меня Фредо, а я тем временем медленно погружалась в сон.

***

Волшебную сказку, где я кружилась в пышном платье, танцуя с прекрасным принцем, прервал грубый голос Фредо:

– Давай, вставай, лежебока. Пора ехать!

Я открыла глаза. Сновидение рассыпалось осколками, унося с собой голубые глаза принца и обещания вечной любви, которые он успел мне нашептать на ухо. Осталась только реальность – мир, в котором приходится совершать мерзкие поступки, чтобы выжить.

Фредо уже стоял в полной готовности. Начищенные до блеска сапоги, заправленные в них брюки, туника в тон к ним, перевязанная поясом, любимый кинжал с красными камнями на рукояти, сверху – светлый плащ с меховым воротником. Даже непослушные темные волосы были аккуратно зачесаны назад. Советник короля, не меньше. Такого господина никто не заподозрит в мелких кражах.

Я же, напротив, всегда старалась выглядеть неприметно. Темный плащ с глубоким капюшоном и простое серовато-коричневое платье были такими же, как и у любой деревенской девушки. Даже внешностью я не выделялась из толпы: русые волосы, серые глаза и бледная, синеватого оттенка кожа.

Моя задача была отвлекать, а затем теряться в толпе, в то время как Фредо доставал монеты из чужих кошельков. И хотя мы выживали, по большей части, за счет дел бесчестных, свои понятия о чести были и у нас. Мы никогда не воровали у бедных и никогда не забирали все до последней монеты. Фредо говорил, что хоть люди и жестоки, их дети пока еще ни в чем не повинны. Поэтому мы всегда оставляли нашим жертвам немного денег, чтобы хватило на кусок хлеба.

Собрав волосы в косу, я вышла на улицу вслед за Фредо. Было раннее утро, а это значило, что до соседней деревни мы доберемся еще до восхода солнца. Кузнец, с которым мы должны были ехать, уже сидел в телеге возле нашей хижины. Его молодая кобылка нетерпеливо переступала копытами по утоптанному снегу.

Фредо закинул в телегу мешок и забрался сам, затем подал руку мне. Мы устроились между ящиками с топорами и ножами, и телега, скрипнув, двинулась вперед.

Мы проезжали дома соседей, в окнах которых виднелся свет. В нашей глуши не было других причин вставать так рано, значит, они тоже ехали на ярмарку.

Пошел снег, мягкий и пушистый. Фонарь, качаясь на упряжи, бросал на сугробы золотые отблески. Я положила голову на колени Фредо и подняла глаза к небу. Торжественное и бесконечное, оно все было усыпано звездами. Я смотрела на них и чувствовала себя ничтожной, никому не нужной букашкой. Я не знала своей семьи. Ничего не знала о родителях, не представляла, какими они были и почему бросили меня. Я вообще смутно помнила свое детство до встречи с Фредо. Подсознание подкидывало образы: множество людей, разгоревшийся пожар и громкий женский плач. Но были ли эти воспоминания реальностью или всего лишь снами, я не знала. В любом случае, сейчас у меня был Фредо. И хоть он не любитель братских нежностей, я знала: он сделает все возможное, чтобы меня защитить.

Лицо Фредо заслонило обзор, прервав поток мыслей.

– О чем думаешь?

– Почему ты меня спас?

– Снова ты за свое, – Фредо закатил глаза.

– Ты мне ни разу так и не ответил, сколько бы я ни спрашивала.

– Да не знаю я. Шел мимо, вижу – малявка сидит в клетке. Глазами хлопает, в носу ковыряется. Жалко стало. Думал, спасу, подрастет – хоть готовить будет. Ага.

– Не ковырялась я в носу! – я шлепнула его по плечу.

– Что ты там помнишь-то? Еле живая была, бледная, как полотно. Хотя и сейчас не лучше, – Фредо окинул выразительным взглядом мое лицо.

Я закатила глаза и поднялась с его колен. Фредо никогда не открывал мне душу и не объяснял причины своих поступков. Глупо было ждать, что это изменится.

***

Когда мы добрались до деревни, солнце еще даже не начало вставать. Мы спрыгнули с телеги на окраине и пошли пешком. Нам нельзя было показываться вместе, а потому я, закинув на плечо мешок, засеменила вперед, а Фредо гордо зашагал следом.

Жизнь на главной площади кипела. Десятки мужчин и женщин расставляли товары на деревянных прилавках, зазывая первых покупателей. Местная ребятня играла в снежки. Группа юных девиц зажигала лампы и развешивала яркие гирлянды над прилавками. Музыканты завели задорную мелодию, и свежий снег под моими ногами скрипел ей в такт.

Народ быстро прибывал, и Фредо почти сразу нашел первую жертву – лысого портного с пышными усами.

– Вот такой волчара был. Бросился на меня. А я ему раз – и клинком брюхо вспорол. Все кишки наружу. Подумал, чего уж добру пропадать. Шкура-то хорошая. Служанки у меня ее выделали. Видишь, какой мех? Тебе за полцены отдам.

Портной сначала отнекивался, но быстро сдался под напором Фредо. Шкура и правда была отличная, только ему ее не видать.

Сжав мешок, я приготовилась. Мы делали это сотни раз, но каждый раз я нервничала.

Так. Вдох-выдох. Не хватало тут спалить что-нибудь. Или, еще хуже, выкинуть драконий хвост.

Я подошла ближе к мужчинам.

– Пятнадцать золотых.

Я следила за ними краем глаза и, когда монеты коснулись руки Фредо, кинулась к портному, размахивая шкуркой белки:

– Дядь, купи белку. Пятнадцать монет всего.

Мужчина раскрыл рот от неожиданности. Фредо же, воспользовавшись его заминкой, запустил длинные пальцы в кошель портного, который он так кстати не успел убрать.

– Господин и так хорошо живет. А у меня сестра маленькая. Родители померли, нам есть совсем нечего, – причитала я, продолжая махать беличьей шкуркой у него перед носом.

– Тьфу ты! – портной пришел в себя. – А ну пошла отсюда! Хватает же наглости к уважаемым людям подходить! Пшла, я сказал!

Фредо едва заметно кивнул.

– А ты, господин? Купи белку. Помоги сиротке несчастной. Не губить же мне душу. Хоть за десять монет. Есть совсем нечего, – я кинулась в ноги Фредо.

Фредо сделал такое жалостливое лицо, что, если бы я его не знала, и впрямь подумала бы, что ему меня жаль.

– Встань, дитя. Негоже честной девице в ногах у мужчин валяться.

– Хоть за пять монет, господин. Купи белку. Есть совсем нечего, – всхлипывала я, поднимаясь.

Фредо достал мешочек с монетами, отсчитал пять золотых и вложил мне в руку.

– Белку себе оставь. Может, продашь еще кому.

– Спасибо, спасибо тебе, добрый господин, – я снова упала перед ним на колени, стремясь поцеловать носки его блестящих сапог. – Вовек твою милость не забуду!

– Ну-ну. Иди уже.

Фредо сморщил брезгливую гримасу, и я поспешила убраться с их глаз.

– Что же вы, дорогой, сиротку не пожалели? – повернулся он к портному.

– Так они ж тут ходят по сто раз на день, попрошайки эти. Работать не хотят, только деньги и просят.

Фредо посмотрел на шкуру, по-прежнему перекинутую через руку:

– Волки своих больных и слабых не бросают. А вы, люди, хуже зверей, – и, возвратив пятнадцать золотых монет портному, развернулся на пятках и зашагал прочь.

Обчистив еще несколько торгашей, мы двинулись через толпу к краю площади. Улов сегодня был отличный – три мешочка, полные монет. На них можно прожить месяца три, не беспокоясь о еде. А значит, мне нескоро придется снова изображать из себя голодную сироту. От счастья я даже купила свой любимый яблочный пирог с корицей целиком, а не как обычно, всего лишь кусочек. Гремела веселая музыка, маня ноги в пляс. Мое сердце радостно подпрыгивало, предвкушая безмятежные месяцы безделья. Широко улыбаясь, я повернулась к Фредо, который шел за мной.

Улыбка моментально исчезла, в ушах зазвенело. Фредо за мной не было. Обнажив кривые зубы, на меня смотрел мужчина с рваным шрамом через все лицо.

Глава 2

– Че уставилась? – буркнул мужик со шрамом. – Дай пройти.

Толкнув меня плечом, он растворился в толпе, а я осталась стоять на месте, не в силах пошевелиться, лишь глядя ему вслед. Казалось бы, радуйся, что прошлое минуло, и убирайся прочь. Но страх, не отпускавший меня все это время, перерастал в новое чувство – куда опасней предыдущего.

– Арья! Вот ты где! – Фредо вынырнул из толпы прямо передо мной. – Смотри, что я тебе прихватил! Красота?

Он тряс перед моим лицом ярко-малиновым плащом того же оттенка, что и моя чешуя.

– Увидел его и понял, что он должен быть твоим. Ты же… Ну ты понимаешь, – лицо Фредо было на редкость довольным. – Сложновато, конечно, было его взять незаметно, но ты же просила. Давай отойдем немного, переоденешься.

Когда я ничего не ответила, он убрал плащ и всмотрелся в мое лицо:

– Арья! У тебя ж сейчас дым из ноздрей пойдет! Что случилось?

Но я по-прежнему молчала, борясь с поднимавшейся волной злости.

Фредо схватил меня за руку и потянул с площади. Мы свернули с главной улицы и уселись на мокрые дрова возле покосившегося забора.

Мне становилось нестерпимо жарко. Драконья сущность рвалась наружу, требуя возмездия за далекое прошлое.

«Теперь ему со мной не справиться», – гремело у меня в голове.

– Арья, – Фредо обхватил меня за плечи, укрывая от посторонних глаз. – Спокойней. Давай, как мы учили. Медленный вдох и медленный выдох. Раз-два-три-четыре-пять.

Я сосредоточилась на его голосе и, глубоко вздохнув, попыталась выдохнуть свою злость так же легко, как это предлагал сделать Фредо. Из носа и рта клубились струйки дыма, с каждым выдохом становясь все тоньше.

– Да, вот так. Хорошо. Очень хорошо, – Фредо погладил меня по спине. – Теперь расскажешь?

– Работорговец… Он был там. Он шел за мной на площади.

Лицо Фредо стремительно побледнело. Все его тело напряглось, а большие карие глаза открылись еще шире, чем обычно.

– Он бы тебя не узнал. Ты тогда была совсем мелкая.

– Так и было. Он прошел мимо.

Фредо облегченно вздохнул, расслабившись.

– Тогда все хорошо. Пойдем, дождемся нашего кузнеца и поедем домой.

– Нет, – я покачала головой, поджимая губы.

– Чего? Почему это?

– Сколько еще детей он продал за это время? Что, если прямо сейчас у него в руках невинный ребенок? Мы не можем это просто так оставить. Не после того, что он делал со мной.

– Ты как это себе представляешь? – Фредо поймал мой взгляд. – Даже если ты не ошиблась, и это правда он. Что ты предлагаешь? Пойти запечь его как картошку на глазах у всей деревни?

– Мы можем выманить его в рощу, а там…

– Арья! – Фредо взял меня за плечи и встряхнул. – Белки и люди – это не одно и тоже. Как минимум, он сильнее тебя.

– Но не когда я дракон!

Едва утихшая злость начала нарастать по новой. Я чувствовала, как она жаром течет по венам, заставляя каждую клетку тела гореть от негодования. С губ сорвался тихий драконий рык.

– Да что с тобой? Почему, будучи мальчишкой, ты мог тягаться с огромным мужиком? А сейчас, имея огнедышащего дракона, ты отсиживаешься в стороне? У нас есть шанс сделать этот мир чуточку лучше, так почему нет?

Фредо молчал. Я видела, что он подбирает слова, но была так зла, что не собиралась давать ему шанса объясниться. Не в этот раз. Фредо так ловко жонглировал словами, что из любого нашего спора вечно выходил победителем. Он всегда и во всем был прав, в отличие от меня.

– Не хочется руки марать? Не надо. Я тебе докажу, что сама справлюсь.

Не дожидаясь ответа, я выпустила в его сторону облако дыма и сбежала обратно на площадь, мгновенно затерявшись в толпе. Я не хотела, чтобы Фредо мне помешал. Негодование во мне нарастало, и все мое естество требовало справедливости.

Народ продолжал веселиться. В центре площади плясали шуты, распевая похабные песни. Поддатые мужики с красными носами, вдоволь напившись медовухи, так и норовили обнять какую-нибудь из молодых девиц. Торгаши звенели монетами в мешках. Солнце тем временем спрятало за горизонт последний луч.

Влившись в толпу, я стала высматривать лицо со шрамом. Я была уверена, что работорговец останется на ярмарке до последнего зеваки. Нужно было только его найти.

Думай, думай. Куда пойдет такой человек? Он явно не будет привлекать к себе внимание. Особенно с его-то шрамом. Значит, смешается с толпой.

Большинство мужиков уже изрядно опьянели, поднимая кружки за здоровье короля. Идеальный вариант. Выпить в компании – дело святое. Никому в голову не придет заподозрить в чем-то дурном доброго собутыльника. Я направилась к мужикам, сидевшим за столами возле бочки с медовухой.

– Налей-ка и мне, – я стукнула монетой о прилавок, обращаясь к маленькой полной женщине.

Я взяла кружку и прислонилась к стене, внимательно оглядывая людей вокруг. Долго ждать не пришлось. Из-за дальнего стола поднялся нужный мне человек. Оглядевшись по сторонам, он двинулся к краю площади. Отвратительный шрам не сглаживали даже зимние сумерки. Фредо был неправ. Это лицо я не спутаю ни с одним другим.

Работорговец прошел мимо главной улицы и свернул на улочку поменьше. Я следовала за ним тенью. Благо, все фонари унесли для освещения ярмарки, и тьма укрывала меня своим покрывалом. Единственное, что меня могло выдать, – скрип снега, поэтому мне приходилось держаться на расстоянии, но я не спускала глаз с фигуры впереди.

Я не представляла, что собираюсь предпринять. Я ненавидела Фредо за его безразличие, за его малодушие. За то, что он не пошел со мной, зная, что мне может грозить опасность.

Ну и хорошо. Я больше не маленькая девочка. Я сама разберусь с мерзавцем и докажу брату, что не нуждаюсь в его опеке.

Когда работорговец скрылся за груженой телегой, я последовала за ним.

Это было глупо. Тем более, я знала, с кем имею дело.

Боль пронзила затылок, на минуту затуманив зрение. Я стояла, прижатая к телеге, с ножом у горла и чувствовала спиной прохладу металла.

Это что? Клетка?!

– Второй раз за день мне попадаешься. Эх, не любит тебя, видно, судьба. Ну ничего, я о тебе позабочусь, – работорговец растягивал слова, обнажив в мерзкой улыбке кривые желтые зубы. – Сейчас я открою твой новый дом, ты туда послушно залезешь и будешь сидеть тихо. Мы же не хотим испортить такую милую мордашку, правда?

Он угрожающе провел ножом по моей щеке.

Страх и злость, кипевшие во мне пару часов назад, сейчас казались мелкой лужей против океана паники, что, набирая мощь, готовился обрушиться на меня волной. Это не могло повториться снова. Я не могла снова оказаться в клетке.

Я лихорадочно всматривалась в темноту пустой улицы в надежде увидеть Фредо. Он должен быть тут. Он не мог меня так бросить. Но Фредо по-прежнему не было, и паника накрыла меня, смывая человеческую сущность.

Мое дыхание стало чаще и глубже. Я чувствовала жар, исходящий из сердца. Он охватывал все мое тело, делая его невыносимо горячим.

– Что ты… – работорговец отдернул от меня руку и отступил на пару шагов. Его и без того безобразное лицо искривилось от ужаса.

Мои пальцы обрастали когтями, из спины вырывались мощные крылья, все мое тело меняло форму. Длинный хвост взметнулся и сбил работорговца с ног. Он упал в свежий снег, не выпустив из рук нож, и, выругавшись, стал быстро отползать в попытке спастись.

Хах. Как бы не так. Я – дракон. И я буду решать свою судьбу.

Во мне все трепетало от осознания собственной мощи.

– Р-р-разорвать или сжечь? – прорычала я, наклонив морду к работорговцу и обдав его дымом.

Я убивала сотни несчастных зверей, поддаваясь инстинкту охотника, но всегда делала это быстро, не заставляя их мучиться. Сейчас же меня вела жажда мести. Я была полностью в ее власти. И не могла решить, чего мне хочется больше: разодрать жертву когтями или, не торопясь, жечь живьем. А может, откусить голову? Или все вместе?

Нож, который работорговец держал в руках пару мгновений назад, отскочил от моей чешуи.

– Смело, но бессмысленно. Я неуязвима, – прорычала я, оскалив зубы.

Я обдала его столпом пламени, и он завизжал от боли, скрючившись на черной мерзлой земле, выступившей из-под растаявшего снега. Я видела, как горит на нем одежда, как краснеет его кожа, опаляясь пламенем. Как его лицо искажает болезненная гримаса. Но мне этого было мало. Он делал ужасные вещи и заслужил участь куда хуже.

Я провела огромным когтем по земле рядом с ним, словно большая кошка развлекалась с мышью. Работорговец дрожал от страха, сжавшись в комок. От его одежды остались лишь догорающие лоскутки, обнаженное тело было ярко-красным.

Я прижала его лапой к земле, и он застонал. Он по-прежнему был жив. Мне не было его жаль. Наоборот. Я наслаждалась его страданиями. Я запустила когти в тело, и они, разрывая плоть, прошли насквозь, нанизав его, словно на вилы. Работорговец еще еле слышно постанывал, когда я подняла его в воздух, но его конечности уже безвольно болтались.

«Клац», – щелкнули мои челюсти, завершая последний штрих в восхитительной картине мести. Я сплюнула в снег голову со шрамом и положила рядом с ней тело. Я смотрела на это, оскалив окровавленные зубы в хищной улыбке, и ликовала. Я победила. Больше никому не запереть меня в клетке. От когда-то грозного торговца людьми осталось лишь обезглавленное тело. Он лежал с неестественно изогнутыми руками и ногами. Безобразная голова со шрамом валялась рядом, а кровь растекалась вокруг, окрашивая снег в алый.