Сталь, изъеденная солью

Но если появилась возможность немного отдохнуть и отвлечься от моей обычной жизни, то почему бы не воспользоваться шансом? Тем более, такой больше никогда и не подвернется. В этом я не сомневалась. Наставницы тасовали задания так, чтобы ни одна девушка два раза не попала в одно и то же место и не столкнулась с теми же людьми. Само существование подобных девиц на службе ордена, кажется, было секретом.

– А еще я голодна. Распорядитесь найти что-нибудь на завтрак. Спасибо, – замерев на мгновение, все же добавился я. Не стоит забывать, что я здесь только гостья, да еще и на короткое время.

Пусть Фариса и станет проводить расследование, как и откуда я попала сюда, пусть попытается выяснить, зачем я здесь… за пару дней она никак не управится. Слишком много усилий положено на то, чтобы меня не существовало. Чтобы никто не знал, кем я являюсь на самом деле. А потом, как только я покину Мозаичный дворец, все это не будет иметь значения. Потому что стоит мне переступить двери Капеллы, как я перестану существовать для внешнего мира. Снова. Там меня никто и никогда не найдет.

**

Мозаичный дворец. Даже в этих комнатах, выделенных мне в качестве знака внимания, все соответствовало названию. Полы, выложенные небольшими квадратиками песочной и перламутровой плитки, колонны, что держали потолок, витые и тоже украшенные рисунком. Даже на подоконнике окна, забранного кованой решеткой, вился узор из кусочков.

Но больше всего меня поразила ванная.

Это был целый зал, с тремя большими окнами, затянутыми какой-то матовой тканью, пропускающей свет. Все стены, пол – все было выложено кусочками перламутра с золотыми вставками. Узоры переплетались, извивались и вновь расходились, создавая какую-то симфонию узоров. На первый взгляд казалось, что золота слишком много, оно чересчур яркое, но на самом деле все вместе создавало невероятное ощущение волшебства. Особенно мне понравился бассейн. Утопленный в пол, наполненный чистой водой, он походил на чашу со слезами каких-то фей, так отражались в нем блики от кусочков мозаики.

– Вы довольны комнатами? – Фариса появилась за спиной весьма неожиданно. Только в последний момент я успела почувствовать ее присутствие и не вздрогнуть. Но ответить на вопрос все равно было непросто: эти комнаты были самым красивым помещением из всех, что мне доводилось видеть в жизни. Просто потому, что мои «покои» в Капелле Древней крови больше походили на келью, чем на комнаты благородной госпожи или юной девушка.

– Я всем довольна, – стараясь загнать накатившее вдруг сожаление и тоску куда поглубже, почти зло произнесла. – Вы можете меня оставить, обещаю не топиться.

– Почему-то я от вас подобного и не ожидала, – Фариса не смеялась, но мне показалось, что одной этой фразой женина признает пусть не мой статус, но мой ум.

Затем, словно между нами не происходило этого странного обмена колкостями, женщина повернулась к открытым белым полкам.

– Это средства для волос. Верхние – для мытья, остальные – для расчесывания и гладкости. Это для тела. Здесь крема…

– Спасибо. Мне пока больше ничего не нужно. Все равно не запомню, – с легкой досадой проговорила я, уже изо всех сил желая, чтобы женщина оставила меня одну. Я устала, была голодна, но больше всего просто хотела насладиться этой ванной, этими комнатами и минутами относительной свободы, когда над головой не висит меч чужого гнева и контроля. Всего через два дня меня придется вернуться к своим надзирательницам. А если не приду сама, то они явятся за мной не позднее чем через неделю. И тогда все обернется куда хуже. Особенно если не успею добыть амулет.

– Как пожелаете, госпожа. Оставляю вас.

**

Два дня неги и тишины. Кажется, такого спокойствия я не знала с момента своего рождения. Или, по крайней мере, с того дня, как помнила себя. Темные, мрачные стены Капеллы, няньки с их строгими правилами и группы девочек, что обучались там. Все это походило больше на военное подразделение, чем на школу-пансион. А когда этим старухам, лишенным чувств, стали ясны мои способности, все и вовсе пошло под откос.

Я с тоской рассматривала свои браслеты, лежа на мягкой перине в отведенных мне покоях. Если все сложится, как планировалось, то через два дня я вернусь в свою тюрьму с выполненным заданием. Вот только об этом даже думать было больно. Если бы был способ снять эти ограничители и убраться, куда подальше… да хоть в Пылающий город Стратега! Там бы меня никто не нашел.

Но нет, этот вариант был недоступен. Я уже не один десяток раз пыталась разомкнуть замки на браслетах и ничего не добилась, кроме поцарапанных запястий и наказания от нянек. Вот и сейчас, сняв бутафорные кружевные каркасы из золота, я рассматривала тонкий голубоватый металл, словно цельным куском запаянный на моих руках. Под «украшением» белыми полосами виднелись зажившие шрамы. Тонкие, словно росчерки пера.

– Госпожа Эвена, – служанка, одна из тех, кого поставили мне в услужение, с поклоном остановилась перед кроватью. Я не сразу среагировала на чужое, присвоенное мной на время имя, но сомнения, к кому именно обращается девушка, все же не было. – Вас желает видеть княгиня.

– И что же благородная Эмнариса желает? – у меня не было в планах встречаться с отвергнутой женой Клинка. И их сложности меня вовсе не касались.

– Не могу знать. Мне приказано проводить вас в ее кабинет.

– Могу ли отказаться? – защелкивая золотой каркас на запястье, без особой надежды поинтересовалась я.

– Боюсь, что нет. Если только сам Владетельный прикажет вам остаться в покоях. Но вы и так пропустили занятия, предусмотренные для гарема…

– Я устала и не могла туда пойти, – почти что честно отозвалась на этот непрямой упрек.

– Няня Гуветт так и сказала. Но, боюсь, завтра вам все же предстоит там быть.

– Это мы узнаем завтра, – отмахнулась без всякой тревоги. Кто знает, что будет завтра. Может, Зейфар на самом деле потребует меня к себе сегодня, и к утру все это станет неважно.

– Как скажете. Но, боюсь, встречу с княгиней никак не отменить, – я видела, что служанка начинает нервничать. Видно, уже просчитывала, какие замечания и выговоры падут на ее голову, если я заупрямлюсь.

– Ладно, не нервничай. Помоги мне одеться во что-то подходящее, – решив быть послушной и по возможности не привлекать к себе внимания, я поднялась из мягких перин.

Глядя, как девушка с облегчением бросилась к шкафу, вытягивая оттуда одно за другим пожалованные мне платья, я покачала головой. Кажется, план по тому, чтобы остаться незамеченной, провалился окончательно. Эмнариса. Если княгиня заинтересовалась моей персоной…

– Вот это будет хорошо, – с волнением протягивая мне голубое платье, довольно скромное и почти лишенное вышивки, предложила девушка.

Только я не была согласна, если уж идти на встречу с предполагаемой конкуренткой, то стоит выглядеть несколько иначе.

– Нет, – рассматривая ворох нарядов, покачала я головой. – Давай вот это, бледно-розовое, с жемчугом по подолу.

– Оно для вечера. Если вас пригласит князь…

– И все же, мне кажется, оно больше всего подходит, – не дала сбить себя с толку я, принявшись натягивать наряд на тонкую рубашку. – А наверх мы накинем бархатный кафтан Клинка.

Девушка замерла, готовясь, кажется, упасть в обморок от ужаса.

– Так не полагается, – едва дыша, отозвалась она, не в состоянии пошевелиться.

– Ничего страшного. Если кто-то будет тебя третировать из-за этого, скажешь, что я настояла, – застегивая маленькие крючки на боку, пока девушка не опомнилась, приняла решение я.

А через несколько минут, когда волосы уже были причесаны и украшены бледными лентами в тон платью, а на ноги одеты бархатные туфельки без каблука, мы шли по широким, украшенным мозаикой, коридорам. Стражи при нашем приближении склоняли головы, и я каждой клеточкой тела чувствовала, что нахожусь не на своем месте. Обычно моей главной задачей было оставаться в тени. Сейчас же, казалось, что солнечные лучи, наоборот, собираются пучками только для того, чтобы осветить меня во всем, украденном у другой, великолепии.

И еще отметила, что стражи в этих проходах куда больше, чем мне попалось в вечер праздника. То ли Гуветт всерьез озаботилась охраной и тем, чтобы больше никто без ее ведома не проник в святая святых, то ли мне просто сказочно везло в тот вечер. Никак сама судьба держала за руку, проводя единственными возможными ходами.

– Нам сюда, – служанка отступила в сторону перед двойными резными дверьми из белого дерева, пропуская меня вперед.

Створки распахнулись, словно по волшебству, и меня оглушил гомон.

Я предполагала, что княгиня не станет встречаться со мной в гордом одиночестве, но и не ожидала, что рядом с ней будет весь ее двор. Кажется, в зале, украшенном зелено-голубой мозаикой, был весь тот самый гарем, встречи с которым я так удачно избегала раньше. А еще тут было несколько молодых мужчин, совсем не похожих на стражников. Холенные, какие-то напомаженные, они возлежали на подушках, раскиданных по залу вместо привычных диванов, словно павлины в саду, демонстрируя свои полуобнаженные тела и поглядывая на меня с превосходством. Кажется, это будет нешуточный бой за то, что мне, по сути, и не нужно. И на стороне моего противника целое войско.

– Приветствую, Владетельная, – дойдя до середины зала, я остановилась перед женщиной, чье тело едва прикрывали ленты из тонкой, газовой ткани. Если бы не ворох украшений, множество золотых подвесок на груди и пояс с изумрудами, с которого свисали цепочки, можно было бы подумать, что она вовсе и не удосужилась переодеться со сна. Только волосы, черные как ночь и гладкие, лежали локон к локону, струясь водопадом. Такого результата за пять минут не добиться.

Княгиня не ответила на мое приветствие, и я медленно поднялась из книксена, не намереваясь стоять в поклоне, ожидая, когда ко мне снизойдут.

– Я не позволяла тебе подняться, – мягким голосом пропела владетельная, не повернув в мою сторону головы. Женщины, едва ли более одетые, чем их госпожа, недовольно зашумели.

– Она необучена, госпожа. Что взять с нахалки, тайком проникнувшей в покои нашего князя, – заискивающе произнесла одна из дев.

– Она даже не знает, как полагается одеваться во дворце. Что это на тебе такое? – другая девушка с круглым, как луна, лицом, плавно поднялась со своей подушки и обошла меня кругом. – Даже волосы не в порядке, словно вылезла из какой-то подворотни.

Мне показалось, что еще немного, и меня начнут дергать за пряди. Только терпеть или позволять подобного я не была намерена.

– Этот кафтан пожалован мне господином, – чувствуя себя окруженной шакалами, мелкими, но сильными своей стаей, спокойно отозвалась я.

Убить меня они не решаться, а вот подпортить лицо вполне могут. Пока, насколько я поняла, мой статус весьма условный. Вторая ночь, если такая случится, должна будет показать, насколько я ценна для Клинка. Большая разница быть развлечением на одну ночь или стать постоянной фавориткой у мужчины, не имеющей таковой за все время своего правления. И испорченное лицо вполне может стать решающим в этом уравнении.

– Не слишком, видно, щедр наш господин к тебе, раз только и позволил взять, что кафтан со своего плеча.

– Но, кажется мне, я единственная, у кого есть подобный, – наугад кинула я. И тут же выдохнула с облегчением, видя, как кривятся лица присутствующих. Удар попал в цель. Оставалось надеяться, что одного этого наряда хватит. Чтобы сберечь мое здоровье сегодня.

– С чего ты решила, что можешь служить самому князю? С ним общаются самые благородные и образованные девушки страны. Ты уж точно ему не пара.

– Так это не я решала. Владетельный сам предложил мне остаться в его покоях, – мой тихий ответ разлетелся по всему залу. Я понимала, что сама провоцирую недовольство, но ничего не могла с собой поделать. Защищаться – это едва ли не первое, чему меня научило обучение в Капелле древней крови. Женщины, даже маленькие, везде одинаковы. Пока положение не определено, каждая будет пытаться утвердиться на самом высоком месте.

И для этого подойдут любые средства.

**

Владетельная медленно приподнялась, прямее сев на своих подушках и глядя на меня уже иначе, с интересом. И это было куда хуже, чем ее злость. Мне вовсе не улыбалось быть объектом ее столь пристального внимания.

– А ты не так проста, да?

– Что вы, – склонив голову и отступив на шаг, со всем возможным смирением, произнесла, из-под ресниц рассматривая эту женщину, – мне просто повезло.

– Повезло? Оказаться в покоях Зейфара… – княгиня стала медленно подниматься, явно намереваясь подойти ближе, как дверь вдруг распахнулась.

– Вот ты где! – голос Гуветт был последним, что я хотела бы услышать сейчас, но слова пролились бальзамом на сердце. Кажется, везение меня все же не оставило.– Я ищу тебя по всему дворцу, а ты тут прохлаждаешься в приятной компании?

– Гуветт? Что тебе здесь нужно? Ты словно не знаешь, где меня искать, – высокомерно уронила княгиня, но не одернула няньку за неуважительное обращение. Только я чувствовала, что слова были обращены вовсе не к этой тонкой, увешанной украшениями и облаченной властью, женщине. Потому против всех правил этикета, развернулась к няньке.

– Где ваши покои, я, конечно, знаю, – улыбнулась одними губами нянька, прежде чем посмотреть на меня. – Я искала Эвену. Владетельный требует ее к себе, а она еще и не думает начинать готовиться. Позор мне за такое.

Все это было сказано с таким смирением, что я даже поверила на мгновение в раскаяние старухи, но только на миг. В черных глазах не было и намека на сожаление. Они блестели едва сдерживаемым гневом.

Несколько мгновений мы играли в гляделки, а потом, еще раз изобразив улыбку, эта притворщица повернулась к госпоже, склонив голову:

– Простите мою грубость, но я должна забрать девушку и проследить за тем, чтобы все было готово, как полагается. Таков приказ князя.

– Конечно, – с шипением выплюнула слова Эмнариса, падая обратно на подушки. И добавила с неприкрытым ядом в голосе. – Раз таков приказ…

Гуветт ухватила меня за руку и, крепко сжав, почти до синяков, потянула прочь из покоев. Мы едва не бежали, словно за нами кто-то гонится. Только у самых дверей выделенных мне комнат старуха остановилась и, оглянувшись по сторонам, зло прошипела:

– С ума сошла? Смерти хочешь?

– И что же мне было делать? – я не стала притворяться, будто не понимаю о чем речь. – Передать владетельной, что не могу к ней явиться, поскольку опасаюсь за собственную жизнь? Помнится, у меня нет такой власти, чтобы отказывать в высочайшем приглашении на аудиенцию.

– Опять огрызаешься? Или, может, ты надеешься занять ее место? Ты просто наложница, которой невероятно повезло. Один раз. И мне еще предстоит выяснить, чья это оплошность.

– Два, – проговорила я и не смогла сдержать улыбку. Стоило бы, но очень уж меня нервировало все происходящее.

– Что? – Гуветт слега опешила от моих слов и даже чуть отступила, словно я ударила ее.

– Повезло мне, говорю, не один, а два раза. Считая сегодняшний.

Это было только предположение, основанное на том, что Гуветт побоится врать княгине. Несмотря на власть самой старухи, княгиня была все же выше по статусу, занимая место Владетельного во время его отсутствия.

И расчет опять оказался верным: лицо няньки исказилось.

– Иди, готовься к вечеру. Поговорим утром, когда будет окончательно ясно, какие на тебя планы у господина.

– Благодарю, мудрая, – с поклоном попрощалась как можно вежливее, понимая, что утром мы уже не увидимся. По крайней мере, я рассчитывала сделать все, чтобы так оно и было. Время утекало.

А затем набежали служанки, явно попавшие под гнев Гуветт. Меня опять пытались искупать, но наткнувшись на устойчивый протест, все же позволили вымыться. А потом чесали волосы, слоями наматывали жемчуг на шею и тянули, тянули в разные стороны, доводя почти до бешенства.

К моменту, когда все было, по их мнению, готово и прилично, я уже едва держалась и с трудом чувствовала собственное тело. Ничего удивительного, что у Владетельного столько лет не было фаворитки: подобные сборы были хуже наказаний в Капелле. Никакая власть или внимание мужчины не стоили таких ежевечерних мучений. Даже если учитывать, что Клинок часть времени проводил за пределами города. Нет, на такое добровольно я бы точно не согласилась.

Фариса явилась с темнотой, когда я уже устала сидеть в одной позе, боясь неловким движением испортить наряд или прическу и вызвать новый поток украшательств меня. Придирчиво осмотрев меня с ног до головы, поправив какую-то складку, женщина только кивнула. Я же с завистью отметила ее строгое, пусть и из дорогой ткани, но все же простое платье. Кажется, только мне полагалось походить на весеннее дерево, гнущееся под весом лент и украшений.

– Идемте,– строго, но с уважением, какого и в помине не было со стороны Гуветт, велела женщина, помогая мне подняться с края постели, где я ее ждала.

Я почему-то думала, что неприятные разговоры на сегодня уже закончились, но видно мое появление в Мозаичном дворце все же подняло нешуточную волну. Стоило нам отойти подальше от покоев, как по знаку старшей служанки девушки отстали, оставив нас в относительном одиночестве. И только тогда Фариса продолжила:

– Не думайте, что ваше появление здесь так и останется тайной. Пусть мне пока не удалось узнать, кто вы и откуда, и с чьей помощью все же проникли во дворец… но я узнаю. И не позволю навредить князю ни единым способом.

– Князю, но не княгине? – поинтересовалась я и тут же прикусила язык. Не хватало, чтобы меня подозревали в покушении на Эмнарису.

Фариса на мгновение остановилась, внимательно посмотрев на меня умными глазами.

– Очень не советую с ней связываться, какие бы цели вы ни ставили. Вам не тягаться с ее силой.

– И не планировала, но не удивлюсь, если она не думает в таком ключе в мой адрес, – пожала я плечами. Словно меня уже не проверили с десяток раз на намерение навредить князю. Да при первом же подозрении, я бы уже, завернутая в белую ткань, была скинута с зубчатой стены города прямо в залив.

– Она не посмеет. По крайней мере, не сейчас, когда к вам приковано столько внимания, – без уверенности в голосе проговорила придворная, ничуть меня не убедив. Не сдержавшись, я фыркнула себе под нос.

Но, кажется, слишком громко, потому как Фариса это услышала.

– Ваша еда и все, что приносят в покои, проверяется. Но за общим столом или в учебном классе гарема… будьте осторожны. Вы достаточно умны, как я погляжу. Так что просто не делайте глупостей. Наподобие той, что произошла сегодня. Кто вас просил спорить с ней? Или вы думали, что она не потребует вас, чтобы посмотреть, кому досталось внимание князя вместо нее?

– У меня не было выбора, – в который раз произнесла безразлично. Их внутренние дрязги – не мое дело.

– И все же будьте сдержанней и осторожнее. Я едва успела позвать Гуветт, чтобы предотвратить катастрофу.

– Моя жизнь так ценна? – с сомнением и улыбкой неверия поинтересовалась у женщины.

– Даже если вы этого пока не поняли… господин спросит со всех, если вы пострадаете. И если княгине ничего за это не будет, то остальные… полетят головы. Одно его недовольство может стоить жизни половине слуг и охраны.

А вот это уже было интересно. Вроде бы и не официальная фаворитка, и одна ночь не показатель, но головы все же полетят. А это значит, что останься я здесь – за мной будут тщательно следить. Прелестно. Нужно убираться, срочно. Как раз после ночи, будет то, что нужно. Главное – не уснуть, как в прошлый раз.

**

– Господин будет, как только закончит с делами. Ничего не трогайте в его покоях. Можете присесть на край постели, это разрешается. Там на столике вода и фрукты, но есть без князя их нельзя, – напутствовала меня служанка, задергивая плотные шторы и поправляя подушки на разобранном ложе.

Я только кивала, замерев посреди комнаты. Словно была со всем согласна и послушна, а сама не могла дождаться, когда она уйдет. Лучшего момента для того, что бы стянуть амулет, могло не представиться. Делать это со спящим Зейфаром на постели казалось мне невозможным. Все же мужчина не первый год командовал армией и наверняка выработал нешуточное чутье.

– Все понятно?

– Конечно, что может быть проще, – опять не сдержалась я.– Ничего не трогать, не есть, не ходить. И не говорить. Верно?

– Трудно вам будет с таким характером, – напоследок проговорила Фариса, прежде чем в последний раз окинуть меня строгим взглядом. Я только и смогла, что пожать плечами. Это не будет проблемой.

Фариса поджала губы и вышла, плотно прикрыв дверь. Не нравилось ей мое поведение. Какая жалость, что мне все равно.

И только тогда я отмерла, принявшись остервенело стягивать с шеи метры жемчуга. В этом ошейнике было просто невозможно дышать. Вслед за связкой бусин на край стола подлетел с десяток тяжелых заколок, от которых болела голова. Пальцами разобрав плотную прическу, я с облегчением выдохнула и вдохнула полной грудью. Но тут же остановилась: верхнее платье, плотное, как броня, затрещало по швам.

– Вот же упаковали.

Тяжелая парча с плотной вышивкой полетела на пол. Я осталась в трех слоях тонкого, летящего шифона. Пусть в этих платьях я была похожа на экзотический цветок, а не на женщину, но в них хоть можно было двигаться.

Кинув быстрый взгляд на дверь, я бегом кинулась в постели, почти тут же нащупав связку амулетов, укрытых за тяжелой портьерой. Вот только веревки и цепочки, на которых висела вся эта гроздь, так переплелись, что было просто невозможно вытянуть из этой связки нужное. Я дернула амулет, но едва не сорвала вся разом. Пришлось придумать иной способ.

Порывшись на столе среди всяких мелочей, нашла нож для бумаг. Довольно тупой, но хоть что-то. Пилить тонкую веревку пришлось так долго, что я даже взмокла от переживаний, что просто могу не успеть. Но все получилось.

С тихим щелчком веревка лопнула, а в руке остался небольшой серебряный амулет в виде птички. Я не знала, в чем его ценности и не могла почувствовать силы, но задание было почти выполнено, а больше мне ничего и не нужно было. Остальное меня не касалось. Нервно оглянувшись, сунула вещичку между матрацем и ребром кровати, намереваясь потом незаметно забрать.

Я едва успела вернуть на место нож, когда дверь отворилась.

С удивлением рассматривая мой неподобающий наряд и ворох украшений на столе, в дверях стоял Зейфар Ильзатрин. Высокий, красивый и опасный. Хорошо, что я не была его врагом. По телу прошла легкая тревожная волна: а ну, как князь-колдун расстроится, когда обнаружит пропажу амулета и захочет мне отомстить? Пришлось нешуточным усилием прогнать эту мысль прочь: если бы для Зейфара амулет был так важен, он не стал бы хранить его так.

Колдун смотрел на меня мягко, как-то многообещающе. Словно скучал и рад видеть рядом. Но прежде чем что-то сказать, мужчина прикрыл дверь и подошел к столу, с интересом потянув за длинную нитку жемчуга.

– Мне казалось, это должно быть на твоей шее. Разве нет? Или Гуветт придумала что-то новое?

– Да нет, – чувствуя себя неловко и еще нервничая из-за украденного амулета, попыталась улыбнуться я. – Просто в этом совершенно невозможно дышать.

Зейфар, улыбнувшись в ответ, пнул носком сапога верхнее платье, золоченой лужей укрывающее пол.

– А это?

– А в этом невозможно двигаться, – чувствуя себя, куда свободнее с ним, чем с его слугами, я развела руками. Ну, разве я могла что-то поделать, если эти дорогие тряпки на самом деле мне были не по вкусу и не к телу?

– Да, это, конечно, все объясняет, – шире улыбнулся Зейфар. Его это забавляло, словно он разговаривал с малым ребенком, чья непосредственность не знала границ дозволенного. Еще раз окинув меня взглядом, князь кивнул собственным мыслям. – Ну, хотя бы ты одета в этот раз.

– Да на мне платьев столько, что на четверых хватило бы, – совсем расслабившись, выдала и тут же замерла. А ну как это оскорбление? Все же о дворцовом этикете я знала только с уроков в Капелле. Вдруг Ильзатрина заденет подобное высказывание? Одно дело в первую ночь, когда я только появилась в Мозаичном дворце. Теперь же, по всем правилам, меня должны были обучить самому важному и подготовить.

Зейфар же рассмеялся. Открыто и легко.

– Какая непосредственность. Но тебе все же придется немного потерпеть. На всех официальных мероприятиях придется быть вот в этом положенном платье, как бы тяжело это ни казалось.

– А мне точно нужно там будет быть? – с сомнением поинтересовалась, косясь на наряд.

– Боюсь, что так, – подражая тоскливому тону, кивнул Зейфар. – Но это бывает нечасто, так что заранее нет смысла переживать. А если вдруг понесешь… тогда можно будет немного смягчить правила. Мать наследника имеет право игнорировать некоторые условности.