В этот раз по-настоящему

– Ок… – медленно выдыхаю я, когда мы оба застываем на месте. – Эм-м… полагаю, мы можем…

Он демонстративно закатывает глаза, но перед этим я успеваю заметить, что его резкие черты лица смягчились. Затем Кэз пожимает мою руку. Его кожа теплая и удивительно гладкая, даже мягкая, если не считать пары мозолей на ладони. И, несмотря на небрежную позу, хватка у него крепкая. Мама одобрила бы – впрочем, это не важно.

Я отстраняюсь первой.

– Так, – повторяю я в каком-то оцепенении. Все происходит слишком стремительно. – Хорошо поболтали. Ну… будем на связи.

Я порываюсь открыть дверь, убежать куда-нибудь в тихое место, чтобы собраться с мыслями, но Кэз преграждает мне путь рукой. Он выглядит так, словно обдумывает что-то, и после паузы говорит:

– Ты же знаешь, что могла бы пойти другим путем, верно?

Я моргаю и вопросительно смотрю на него.

– На днях ты подслушала мой разговор, – медленно продолжает он, словно в удивлении, что ему вообще приходится что-то объяснять. – Узнала обо мне кое-что личное. А ты писательница. И хорошая, с внушительной аудиторией.

– И?..

– Ты могла заставить меня сотрудничать шантажом. Пригрозила бы написать огромный текст о моих трудностях в учебе, или о моих отношениях в семье, или о чем-то еще, если я не соглашусь на твои условия. И тогда бы не пришлось разрабатывать это взаимовыгодное соглашение. – В его голосе по-прежнему слышна легкая дразнящая нотка, однако взгляд его мрачнее и серьезнее, чем я могла ожидать.

– Такое… никогда не приходило мне в голову, – отвечаю я абсолютно честно, удивленная как самой идеей, так и тем, как быстро ее породил его мозг. Видимо, шантаж и вынужденные сделки – неотъемлемая часть его жизни.

– «Никогда не приходило в голову…» – повторяет он. Затем его лицо смягчается, и он придвигается ближе. – Что ж, менять решение слишком поздно. Начнем прямо сейчас?

– А?

– Это хорошая возможность. – Он указывает на нас, а затем на сумрачный, тесный чулан и дверь, пропускающую поток шума. Прежде чем я успеваю осознать, что Кэз имеет в виду, он взъерошивает рукой свои и без того растрепанные волосы, расстегивает верхнюю пуговицу на рубашке и покусывает губы, так что они начинают выглядеть слегка припухшими и красными. Словно…

Словно мы только что здесь целовались!

– Ну? – Кэз смотрит на меня выжидающе. Совершенно невозмутимо. Почти со скучающим видом.

Кажется, эта ситуация его вообще не смущает. Наверное, актеры вроде него все время кого-то целуют. Возможно, он снимался и в более горячих сценах, чем простые поцелуи, – с профессиональными камерами, нацеленными на его губы, и полной комнатой наблюдающих за ним людей.

А вот мой первый и единственный поцелуй с мальчиком почти состоялся в седьмом классе, когда я однажды, препарируя лягушку, повернулась одновременно с напарником, и мы едва не соприкоснулись губами. Он психанул и убежал в туалет, всю дорогу отплевываясь и вытирая рот так, будто его отравили, а я съежилась на месте, желая провалиться сквозь землю.

И была очень рада уйти из той школы через пару месяцев после инцидента.

Но я же не могу признаться в этом Кэзу. Наверняка он посмеется надо мной или (что еще хуже) пожалеет меня. Поэтому я достаю тинт, который всегда ношу в кармане, и размазываю вокруг губ, стараясь не думать о том, как нелепо я, должно быть, выгляжу. Теперь я явно больше напоминаю клоуна, чем девушку, только что прервавшую страстный поцелуй. А впрочем, действительно ли поцелуи прерывают? Или же завершают, а может, изящно выныривают из них, подобно сказочной русалке из моря? Нет, тоже не совсем подходит…

Но сейчас это не важно.

– Ну как? – интересуюсь я у Кэза.

Секунду он изучает меня задумчивым взглядом, и что-то меняется в нем. Внутри него. Словно щелкнула камера, и он вживается в новую роль, в другого персонажа: перемена такая стремительная, что это даже пугает.

Затем он тянется к моему «конскому хвосту».

– Можно?

Я даже не знаю, что он имеет в виду, но улыбаюсь. Киваю. Подавляю порыв убежать.

А затем длинные пальцы Кэза касаются моих волос, распуская хвост, и эти движения такие быстрые и легкие, что я едва ощущаю что-либо кроме слабой, приятной щекотки на коже головы. Это скромный, стремительный жест, но в тот момент, когда его ладони в моих волосах и он смотрит мне в глаза, я чувствую… нечто. Нечто вроде смущения, но совсем на него не похожее.

Затем это чувство исчезает. Кэз отстраняется и поворачивается к двери, оглядываясь на меня через плечо.

– Ты готова?

Нет. Вообще ни капли.

Я знаю, что не могу доверять парню передо мной – этому смазливому актеру с его идеальной стрижкой, натренированным обаянием и толпами фанатов. Человеку, которого все жаждут или которым все жаждут стать. Но сейчас у меня нет других вариантов.

– Конечно, – отвечаю я с притворным энтузиазмом.

Впрочем, Кэз, кажется, верит, потому что жестом приглашает меня вперед и распахивает дверь.

Одну краткую, счастливую секунду после того, как мы выходим из каморки, нас никто не замечает.

Ученики по-прежнему толпятся в коридоре, окликая друг друга с противоположных концов коридоров, отпихивая в сторону чужие спины, книги и сумки, чтобы попасть на следующий урок. Никто не обращает внимания на наши взъерошенные прически и распухшие губы, и меня посещает мысль – очень наивная, – что, возможно, это будет не так страшно, как я ожидала.

Но затем, в следующую секунду, замечают все.

Это не похоже на сцену в замедленной съемке из какого-нибудь фильма. Никто не застывает на месте, не спотыкается на лестнице и не роняет в шоке рюкзак. Но шум заметно стихает, и наступает пауза, как на непрогрузившемся видео.

Вокруг нас начинают шептаться.

Кэз, к слову, выглядит абсолютно невозмутимым. У него самодовольный, слегка глуповатый вид парня, которого только что застукали целующимся с девушкой. При этом с девушкой, которая ему нравится, и он не против, чтобы об этом узнал весь мир.

Я же вообще не представляю, куда себя девать. Лицо горит и чешется, а несколько прядей волос прилипли к губам. Сейчас больше, чем когда-либо, я жалею, что не существует инструкции к ситуации, когда всего за пару дней из никому не известной девчонки ты превращаешься в объект всеобщего внимания. Подобное заставит понервничать кого угодно.

– О боже мой! – говорит кто-то слева от меня, и это срабатывает как сигнал для остальных, вызывая серию бурных реакций:

– О боже мой!

– Ты это видишь? Это же Кэз Сонг и…

– В сочинении той девочки был он?

– Ни фига себе! Скажи Бренде – она с ума сойдет…

Я чувствую, как десятки пар глаз прикованы к моему затылку, пока мы с Кэзом идем на английский, так близко, что наши плечи почти касаются.

– Ты в порядке? – шепчет мне Кэз в дверном проеме, одной рукой опершись о косяк за моим плечом. Тысячу раз в фильмах, музыкальных клипах и реальной жизни я видела пары, стоящие вместе совсем как мы сейчас. Однако со мной такое впервые.

Но выдать себя я, естественно, не могу.

– Ага, – отвечаю я, изо всех сил стараясь звучать естественно. – Конечно. А ты?

Он смеется, и только тогда я понимаю, как глупо прозвучал мой вопрос. С чего бы ему не быть в порядке? Он – актер, знаменитость. Быть в центре внимания абсолютно привычно для него.

Снова звенит звонок – финальное предупреждение. Весь класс смотрит на нас.

Я отвожу взгляд от Кэза и спешу к своей привычной парте в центре класса, где всегда сижу одна. К моему удивлению, Кэз садится на пустующее место рядом со мной, причем так естественно, как будто делал это уже миллион раз.

Теперь все глазеют в открытую, словно получили официальное разрешение.

– Что ты делаешь? – едва бормочу я. Хотя на этот счет никаких формальных правил нет, всем известно, что любой класс строго поделен на территории: все отличники и одаренные умники впереди, звезды и спортсмены – последние парты, все остальные – середина. То, что Кэз мигрировал сюда с задних рядов, по меркам старшей школы преступление похлеще пересечения границы Северной Кореи.

– Так проще, – коротко говорит он, отклоняясь на стуле назад.

В класс заходит мистер Ли. Он явно удивлен видеть нас двоих вместе, но изо всех сил старается не подавать виду и принимается раздавать листы с заданиями. Кэз тут же отрывает уголок страницы с текстом о погребальных обрядах, что-то нацарапывает на нем, протягивает скомканную записку мне.

Все это он проделывает практически незаметно, продолжая сидеть со скучающим выражением лица и глядя прямо перед собой.

Что ж, я тоже могу быть хорошей актрисой. Притворяясь, что записываю дату на листе с заданиями, я разглаживаю записку, прикрывая ее одной ладонью от посторонних глаз.

На клочке бумаги номер телефона.

Точно! Чуть ниже я пишу собственный номер, отрываю часть листка и жду, когда учитель отвернется, чтобы незаметно передать его Кэзу.

Никогда раньше не обменивалась телефонами с парнем, да еще тайно, – ощущения такие, словно я готовлюсь ограбить банк. Но нам это нужно для дела. План сработает, только если мы будем придерживаться серьезного профессионального подхода.

Вернувшись домой, я сразу же иду в свою комнату и отвечаю на письмо от «Крейнсвифта».

У меня уходит целый час на то, чтобы набросать три предложения. Половину из этого времени я пытаюсь решить, где и сколько восклицательных знаков поставить. В свое оправдание скажу, что здесь есть очень тонкая грань! Если, к примеру, я использую два восклицательных знака подряд, то рискую показаться слишком напористой и навязчивой. Но если совсем не добавлю восклицательных знаков, то все, что я напишу, будет звучать равнодушно и плоско. В итоге решаю перестраховаться и добавляю всего лишь один восклицательный знак после слова «спасибо».

Затем теряю еще полчаса в попытках подобрать слова, которыми уместнее будет завершить письмо. В одной статье рекомендуют обойтись сухим «С уважением», тогда как автор другой утверждает, что эта фраза – настоящий провал.

Если в этом и заключается Стабильная Работа в Успешной Компании, то, как говорится, «спасибо, не надо».

Как только письмо отправлено, я снимаю школьную форму и плюхаюсь на кровать, не ожидая получить от «Крейнсвифт» ни слова как минимум до следующего утра. Но тут мой телефон динькает: входящее.

Сара Диаз хочет созвониться.

Вот прямо сейчас.

– Ох, блин! – говорю я, вскакивая на ноги. Мое сердце уже колотится в безумном ритме. – Блин, блин, блин…

Свой номер она указала в письме. Я аккуратно вбиваю его в телефон, перепроверяя каждую цифру, затем дрожащими пальцами нажимаю вызов. Пока идет звонок, я смотрю в одну точку на белоснежно-чистой стене спальни и пытаюсь сосредоточиться на собственном дыхании.

Трубку снимают после третьего гудка.

– Алло? – Мой голос звучит слишком пискляво и дрожит. Звучу как первоклашка! Прочищаю горло. – Вы меня слышите? – Черт, теперь он слишком тихий.

Прежде чем я успеваю продумать детали нашей светской беседы, Сара Диаз говорит: «Привет, Элиза, я тебя слышу», – тем ровным, четким, суперпрофессиональным тоном, который я слышу всякий раз, когда Ма общается с клиентами.

– Алло, – повторяю я, словно первого раза было недостаточно. «Возьми себя в руки!» – Мисс Диаз. Так приятно с вами познакомиться.

– О, можешь звать меня просто Сара. – В ее голосе слышен легкий смешок – возможно, она почувствовала мою нервозность и смущение. – Тебе удобно сейчас говорить? Надеюсь, ты не слишком занята…

– О нет, нисколько, – спешу ответить я. – У меня вообще не было никаких планов. Суперсвободна! В смысле, всегда свободна.

– Что ж, рада слышать, – говорит она, и это звучит очень искренне.

Где-то на фоне слышится низкое гудение принтера и щелканье клавиш, и я представляю ее сидящей за элегантным черным рабочим столом с видом на город, с чашкой дымящегося капучино и в окружении глянцевых журналов, разложенных на кофейном столике. Интересно, каково это – жить подобной жизнью? Быть Сарой Диаз?

Она продолжает:

– Для начала я хотела сказать, что мне очень понравилось твое эссе и я рада, что ты приняла наше предложение о стажировке. Как ты уже, возможно, знаешь, мы планируем расширять круг читателей нашего журнала за счет молодой аудитории и ищем специалиста, который сможет нам помочь. Думаем, ты идеально подходишь на эту роль. Ты говоришь с молодежью на одном языке, но при этом в твоих текстах есть глубина, которая найдет отклик у наших постоянных читателей…

«А ну-ка слушай, – велю я себе, плотнее прижимая телефон к уху и чувствуя тепло экрана. – Внимательно слушай. Запоминай каждое слово. Это твой единственный шанс услышать похвалу от человека вроде Сары Диаз».

Но я так стараюсь сосредоточиться на голосе Сары и перестать удивляться тому, что мы с ней говорим по телефону, что на самом деле не слышу ни слова из того, что она говорит.

А потом она спрашивает:

– Тебя все устраивает, Элиза?

– Эм-м… – Я стараюсь не паниковать, когда между нами возникает неловкая пауза. Либо я сейчас просто отвечу «да» и позже узнаю, на что согласилась, либо прошу ее повторить все, о чем она говорила последние пять минут, и выставлю себя полной идиоткой. Так себе выбор. Что бы сделала Ма? – Прошу прощения, не могли бы вы повторить свою последнюю фразу? Я хочу убедиться, что все верно услышала, прежде чем мы перейдем дальше.

– Да, конечно, – говорит Сара все тем же приятным, профессиональным тоном. – Итак, мы предлагаем тебе публиковать еженедельные посты в блоге на нашем сайте, в категории «Любовь и отношения». Воспринимай это как своего рода авторскую колонку или дневник отношений – что вы делаете вдвоем, где проводите время. В общем, чем больше деталей, тем лучше, пусть читатели чувствуют, что они сопровождают вас повсюду. Будет здорово, если эти посты ты продублируешь в социальных сетях – лучше всего в «Твиттере», где твоя аудитория, кажется, растет быстрее всего, хотя это уже на твое усмотрение. В целом, работа не займет у тебя больше пятнадцати часов в неделю. Ах да, и нам бы очень, очень хотелось, чтобы ближе к концу стажировки ты написала большую статью на тему по твоему выбору. Мы напечатаем ее в нашем весеннем выпуске. Что думаешь, Элиза?

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

Дядя Ли, с кит. шушу «младший брат отца» – Здесь и далее прим. перев.

2

Папа (кит.).

3

Деятельность компании Meta признана экстремистской на территории РФ.

4

Традиционная китайская еда, обычно продаваемая в качестве закуски. Скорлупа вареного яйца слегка трескается, а затем оно снова варится в чае с соусом или специями.

5

Блюдо китайской кухни – мягкая белая паровая булочка, популярная в Северном Китае.

6

Китайский аналог «ТикТок».

7

Старшая сестра (кит.).

8

Дословный перевод вездесущего китайского выражения ободрения и поддержки. Фраза обычно используется группами на спортивных мероприятиях и соревнованиях как приветствие, а также может использоваться в качестве мотивирующей фразы для собеседника.

9

Популярная китайская соцсеть, гибрид «Твиттер» и «Фейсбук».