Журнал «Юность» №06/2025

Дед слабел. Это было очевидно для всех. Он попробовал апеллировать к этому. Мол, если бы мы сделали копию с него того еще – лет двадцати пяти или хотя бы даже сорока. Но сейчас! Ведь память и мыслительные паттерны копируются как есть, со всеми искажениями – зачем? «Разум не тот уже и только хуже становится. Если это “хуже” и потом продолжится? Помру и начну ерунду нести, – из последних сил пробовал отшутиться дед. – Я ж там не успокоюсь – приду! Спать вам не дам!» Мы смеялись, но не верили, и он устало запрокидывал голову на высокие подушки, отворачивал лицо, закрывал глаза.

Мы настояли. Точнее, дед ослаб так, что ему стало все равно. Оператор копирования – девушка лет двадцати, в фирменном халате, румяная, неуверенная – суетилась, надевая считыватели. Раньше дед обязательно поддержал бы ее – успокоил, ввернул комплимент, сделал бы нарочно какую-нибудь глупость и пошутил над собой, сказавшись профаном. Сейчас он лежал почти не шевелясь, хотя так и надо было, и смотрел на девушку с холодной сосредоточенностью. Задал лишь один вопрос: «Если что-то забудут, смогут покопаться в моих воспоминаниях?» Оператор ответила, что само содержание памяти недоступно и кодируется сразу при копировании, приложение выдает только новое – сгенерированное. Дед устало кивнул. После этого произнес лишь несколько дурацких фраз, специально составленных для записи образцов голоса. Позже ни разу не спросил о том, что получилось.

Дед ушел, и после некоторых формальностей нам стал доступен эониан. Надо признать: приложение работало отлично – мы смеялись, плакали, обсуждали новости, спорили, играли в шахматы, ходили на футбол. Было очень похоже. Но все же в какой-то момент мы наигрались. Все, кроме бабушки. Она, наоборот, поначалу будто не узнавала деда и сторонилась обаятельного остроумного старика, который пытался ухаживать за ней – вдовой. Но летом, когда бабушка перебралась на дачу, приезжая к ней по выходным, мы все чаще стали заставать ее за общением с дедом. То и дело она хохотала над его шутками, так открыто и от души, как позволяла себе только с ним. Нам казалось, что именно благодаря возвращению деда она оставалась все такой же прямой, с тонкой мудрой красотой, которую продолжала поддерживать. «Ведь надо ему соответствовать!» Она всегда говорила так, когда у них был «выход» – чей-то юбилей или театр. Стоя перед зеркалом, поправляла помаду, сумочку и, сделав шаг назад, тут же в зеркале довольно оглядывала себя и стоящего рядом седого напомаженного денди, одетого в выбранный ею костюм, рубашку и шейный платок.

Сейчас в темном доме вот уже несколько минут мы вместе смотрим на оплывший торшер за окном. Бабушка выглядит спокойной, я панически перебираю слова.

– Мама мне в общем-то рассказала. Но… Все эти оговорки, детали… Может, он все-таки тебя так видел? Ведь в чужих глазах мы выглядим по-другому… – На мгновение мне показалось, что я нашел спасительную червоточину в бабушкиных выкладках. Еще не договорив, опять проклинаю себя за глупость.

Бабушка кладет свою руку на мою, давая понять, что ценит попытку.

– Знаешь, я благодарна ему. Он ни разу ничем не дал мне ее почувствовать.

Мы снова молчим.

– А почему вы мне не предлагаете сделать эониан?

Я поднимаю глаза и вижу, что она смотрит на меня серьезно и даже озабоченно.

– Да со всем этим… А ты разве хотела бы?

– Хотела бы. Он, – бабушка, едва заметно улыбаясь, кивает на телефон, – говорит, что будет скучать. И еще, – она выпрямляется и садится на краешек кресла, – так будет честно.

Я смотрю, как она, должно быть, до боли сдавливает себе кончики пальцев, и понимаю, что сказал бы дед.

«Бессмертным нужно рождаться, а умирать – нельзя». Ведь он всегда умел так глубоко и тонко формулировать.

Ирина Банах

Живет в Гродно (Беларусь). Писатель, литературовед, кандидат филологических наук. Выпускница литературных школ CWS и Band, мастерских Ольги Славниковой, Анны Никольской и Екатерины Оаро. Публиковалась в электронном журнале «Пашня», в издательстве «Нигма» («Охота на Носкотыра», 2024).

Колечко

Беззаботный август вкатился в осень смело и размашисто, как зазевавшийся велогонщик на финишную черту. Школьники возвращались из деревень и пионерских лагерей загоревшие, вымахавшие за лето. Висели на турниках перезрелыми грушами, носились на велосипедах, запускали в небо штандер-мандеры. На асфальте белели квадраты классиков, ветвились стрелки казаков-разбойников: красная печать, никому не убегать. Будто лето, получив разгон, все крутило и крутило педалями, не замечая, как промелькнули флажки, как поредели толпы болельщиков и судейские свистки сменились трелями первого школьного звонка.

Я перешла тогда в седьмой класс обычной советской школы и за лето, проведенное между городом и пионерлагерем с оптимистичным названием «Веселый спутник», успела соскучиться по друзьям. Особенно по Ленке, с которой мы дружили с первого класса. Пару дней назад она вернулась из деревни, где гостила у бабушки целое лето. Беззаботное детство! Так непохожее на мое, отягощенное двумя младшими братьями, за которыми нужно присматривать, пока родители на работе.

В первый же учебный день после уроков, затолкав портфель под парту и сбросив с себя школьное платье с белым фартуком, из которого еще не выветрился запах фабричной синтетики, я помчалась к Ленке. Жила она через дорогу в старой хрущевке – со всеми вытекающими последствиями в виде прокуренных подъездов и безликих квартир. Но в детстве ее пятиэтажка казалась мне дворцом небожителей: моя семья жила в гораздо худших условиях: в деревянном доме на две семьи – доме, изъеденном плесенью, мышами и чешуйницами. Без водопровода и канализации. Туалет – на улице: в полу строительной теплушки – дыра, к которой дедушка припаял ржавое ведро. Казалось, поосновательнее присядешь – рассыплется в рыжую труху. «Зато огород рядом», – утешала себя мама. Я ее оптимизма не разделяла: окучивать картошку и драть клубничные усы не самое веселое занятие для четырнадцатилетнего подростка.

Но больше всего в Ленкином доме манил двор – шумный, многолюдный, соборный. С двухъярусными турниками и полусферами металлических лестниц. С песочницей, облепленной разноцветными куличиками и бойкой детворой. С ребристыми лавочками, на которых, как куры на насесте, хохлились вздорные старухи. В пространстве между соседними многоэтажками заполошными птицами метались звуки: звонкие детские голоса, оружейными выстрелами – хлопки выбивалок по коврам, стук доминошных костяшек, перемежаемый криками «козел» или «рыба». Здесь пропадали всерьез и надолго – пока из распахнутых окон на четвертом этаже не зазвучит протяжное: «Ленаааа, домоооой!»

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

Признана иностранным агентом.