1517

Красотка, рук его касаясь,

Спросила: – Можешь подвезти?

Мишель застыл, её стесняясь,

Не зная, как себя вести.

Она же, принца взбудоражив,

Была пронырливо смела,

И необычно ловко даже

Помадкой брови подвела.

– О, добрый путник одинокий,

Позволь немного отдохнуть,

В тележке этой невысокой

Найти местечко и вздремнуть.

В пути уже, какие сутки

Не ела, да и не спала.

Бегу от дней довольно жутких,

Что с мужем вместе провела.

Я расскажу тебе подробно

Свою историю сейчас,

А ты сиди скале подобно

И слушай молча мой рассказ.

– Вы знаете, я только рад, -

Мишель промолвил с умиленьем,

Хотя, буквально, миг назад

Он рот открыл от удивленья.

А девушка уже лежала

В соломе мягкой и сухой

И, завернувшись в одеяло,

Кивнула принцу головой.

Глаза их встретились при этом,

Мишель успел в них заглянуть,

И перестал дрожать, согретый

Теплом тех глаз прекрасных чуть.

На нежных пальцах он заметил

Три золотых кольца красивых

И девушка, конечно, эти

Все его взгляды уловила.

Повисла пауза немая,

Они друг друга изучали,

Не говоря, не отвечая,

Как будто в рот воды набрали.

Потом девчонка всё ж решилась

Довериться ему сейчас,

И, словно проявляя милость,

Забавный начала рассказ:

– Однажды мне, принцессе юной,

Сказал отец – султан Сеннара,

Что едем свататься мы к Бруно -

Известному купцу с Милана,

Который в лавке под навесом

Портрет мой, якобы, купил

И, с папою списавшись дерзко,

Огромный выкуп заплатил.

Он денег много переправил,

Изделий разных золотых,

Ещё брильянтом позабавил

Из африканских шахт своих.

Прислал в бумажной упаковке,

А сверху бантом повязал.

Такой делец довольно ловкий,

Он папу сразу обаял.

– Постойте, а Сеннар ваш где?

Не слышал я страны такой.

Простите любопытство мне

И то, что лезу с болтовнёй,

Но вряд ли мне понять без карты,

С какой же местности вы родом?

Ответьте мне на это сжато,

Пока я режу бутерброды.

Попутчица вскочила быстро,

Обижена, что перебили,

Но, встретив взгляд Мишеля чистый,

Решила – с ней так поступили,

За то, что не даёт возможность

Подробнее понять картину,

Но это для неё не сложность -

Найти для принца слов лавину.

– Ну, если обсуждать в моменте,

Сеннар в Судан упёрт краями,

Страна на чёрном континенте

Основана недавно нами,

Двенадцать лет назад, буквально,

По сути, ну почти вчера.

В тот день был праздник колоссальный,

Все веселились до утра.

– Так это в Африке, у Нила?

Я слышал, там была война.

– Война нам земли и делила,

Мы получили их сполна

В сражениях за это место.

Мы – фунги! Знаешь, что про нас?

– Нет, я не знаю, если честно, -

Мишель невежеством потряс.

– Ты, ничего, вообще, не знаешь.

Ты где учился или нет?

Смотрю – слюнями увлажняешь

Ты хорошо здесь свой обед.

– Секунду, я и вам нарежу

Сейчас отличный бутерброд.

Хлеб мамин вкусный очень, свежий,

Он будет радовать вам рот.

Мишель зарделся, словно пламя,

Ведь он считался умным очень

В кругу, где только похвалами

Без меры осыпают сочно,

Чтоб лишь бы быть поближе к принцу,

А здесь холодная вода

От девушки вовсю струится

Ему на голову сполна.

Прелестница, увидев краску,

Убавила немного тон.

Она всё поняла прекрасно,

Что вроде бы влюбился он,

Юнец, что перед ней сидит.

И, встав к нему немного ближе,

Она увидела – искрит

Сидящий перед ней пониже.

А он и, правда, возбуждённый

От близости изящных ног,

Сидел, фантазиями полный,

Согнувшись у её сапог,

И резал для лепёшки мясо,

А после лука накрошив,

Чтоб свиха выглядела классно,

Ему сближенье упростив.

– Скажи, любезнейший, мне имя.

– Мишель! Мишель зовут меня.

– А я Наргиз. Ну вот, есть Синий

И Белый Нил, и вся земля,

Где происходит их слиянье,

Она сейчас Сеннар и есть.

И там в почёте и в сиянье

Наш род им управляет весь.

-Занятно! – принц сказал протяжно

И угостил девчонку свихой.

Он понял, что, наверно, важно

С ней говорить довольно тихо,

Ведь девушка свой нрав горячий

Уже два раза проявила,

А это уже точно значит,

Её здесь что-то ущемило.

Она, действительно, по нраву

Пришлась ему в тот день погожий,

К тому же вся сияет славой,

В отличье от других прохожих,

К тому же и красива внешне,

И интересна, и приятна.

Что делает в округе здешней -

Пока одно лишь не понятно.

Наргиз попробовав лепёшку,

Пока ответа не давала,

Она доела всё до крошки

И принцу этим подсказала,

Что надо бы ещё не жадно

Её здесь свихой угостить.

Принц понял и кивнул забавно,

Она же стала говорить:

– Вообще, мы вышли из нубийцев,

Война перемешала нас,

И если пролистать страницы,

Теперь мы – социальный класс.

Могущество растёт так быстро,

И вот уж за двенадцать лет

С рождения моей Отчизны

Нам равных африканцев нет.

Приедешь в султанат наш, если,

Проси людей найти меня,

В столице, в золочённом кресле,

Меня там возят два коня

По разным развлеченьям местным,

С охраной сильной, молодой,

Чтоб всюду охранять принцессу,

Так папа попросил их мой.

Мишель, как ученик за партой,

В ответ глазами хлопал скромно

И, в мыслях вспоминая карту

Владений в Африке огромных,

Он выглядел весьма смущённым,

Ведь знаний не хватало нужных,

Чтобы понять непринуждённо,

В края какие ехать нужно.

Необыкновенным и чудесным

Казался принцу лес вокруг,

Каким-то очень интересным,

Да и давно прошёл испуг,

Что испытал он в ту минуту,

Как птица вдруг упала вниз

И перевоплотилась круто

В великолепную Наргиз.

Попутчица же продолжала

Рассказывать свой дивный случай,

И ей нисколько не мешало,

Что, в географии дремучий

Принц рядом голову туманил.

Она, как свет нежнейший, лунный,

Дошла до той главы в романе,

Где папа плыть решился к Бруно.

– Он, от подарков итальянца,

Был очень сильно взбудоражен,

Устроил людям пир и танцы,

И сразу объяснил, как важно,

Что дочь в Италию поедет,

Ведь это сблизит наши страны,

Там купят и запасы меди,

И апельсины и бананы.

Народ покушав, наплясался,

И одобрительно запел,

А в небе месяц проявлялся,

Сначала тусклый и не смел,

Потом же, засияв красивым

И сильным светом, ярче стал,

И мой отец всем снов счастливых

Весьма любезно пожелал.

Наутро слуги заметались,

И начался активный сбор,

Туда, где нас уже заждались,

К подножьям Апеннинских гор -

Великих, мощных, в снежных шапках,

В объятья Альп, Монблан где, славный,

Туда, где громко в местных лавках

Звал всех на свадьбу Бруно странный.

Па судно быстро подготовил,

Подарками его набил,

И я, в обиде сдвинув брови,

Смотрела, как корабль скользил

Вперёд по глади океана,

К заморским дальним берегам,

По направлению к Милану,

Что был ещё неведом нам.

Когда к Сицилии подплыли,

Дельфины нас сопровождали,

До самой Корсики, где взмыли

Большие волны, но держали

Мы курс на Геную упрямо,

Там Бруно встретил нас под вечер,

И сразу мне эпиталаму

Прочёл шикарную при встрече.

Пока в карету сундуки

Тащили грузчики по кочкам,

Он клялся мне, что ползунки

Уже купил для нашей дочки,

И что не против сына тоже:

– Рожай принцесса, – уверял, -

Хоть сразу пять детей пригожих,

– Любви мне хватит! – так сказал.

В Миланском герцогстве зашли мы

В его большой роскошный дом,

На стенах разные картины,

Звенят стаканы серебром.

Он сын – известного подесты,

Маркиза с гвельфского семейства,

На свадьбе всем имелось место,

И стол проплачен казначейством.

Его родня меня признала,

Я покорила красотой

Всех, всех, кого там повстречала,

Хотя отталкивать рукой

Пришлось мне многих в этом месте,

Ведь итальянцы в их усадьбах

Шанс не упустят, чтоб невесту

Толпой обчмокать перед свадьбой.

Мой папа, как султан Сеннара,

Искал партнёров для торговли.

Каких к нему пришло не мало:

Спецы в дизайне и по кровле,

И даже шёлковые нитки

Отцу втридорога загнали,

Не говоря уж о напитках,

Что прямо в бочках продавали.

Купили мне баул одежды,

Но это Бруно так приветил!

Он стал ещё милей, чем прежде,

Сказал, что я на том портрете,

Что в лавке взять он счёл за честь,

Хоть и красива, но не так же,

Какая я реально есть.

И это мне польстило даже.

Мишель отвлёкся на минуту,

Красотке дав воды бокал,

И сразу, словно мяч надутый,

Подпрыгивать тихонько стал,

Весь в предвкушении развязки.

И дама это уловила,

И юношу, вгоняя в краску,

Улыбкой милой наградила.

– А кто была твоей подружкой? –

Мишель опять спросить посмел,

Причём, спросил уже на ушко,

Так близко он сейчас сидел

К чудесной девушке в телеге.

– Подружка тоже из Сеннара.

Милан был весь завален снегом,

И только мы одни, с загаром.

Поклонников собрали массу.

Наш род идёт же от нубийцев,

И как тебе уж стало ясно

Красивы очень наши лица.

– Особенно приятны губы, –

Мишель кивнул со стороны. -

Строенье ног весьма не грубо,

В вас что-то от морской волны.

Свобода, грация и гибкость.

– Тогда скажи, красива я?

Но только не иди на хитрость.

– Да ты подзавела меня

Получше всякой танцовщицы!

Особенно, твой взгляд, манящий.

И я согласен: ваши лица

Действительно весьма изящны.

Мишель и сам уж не заметил,

Когда на “ты” он перешёл

С той дамой, что к себе приветил,

Дав ей приют, а также стол,

Где выставил еду и воду

С намерением вскипятить,

Пока так хороша погода,

Чтоб чай с красоткой разделить.

– И что ж в Милане дальше было?

Развязку яркую я чую.

Признаюсь, не люблю я мыло,

Рассказы про любовь чужую,

Но здесь присутствует интрига,

И ты меня ей увлекла.

Я словно погрузился в книгу,

Где чудных сцен до потолка.

Наверное, вы дом купили,

И он не затихал от бала,

Потом и титул получили:

Он – граф, а ты графиней стала.

Быть может, и Сеннар в общенье

С Миланом сильно преуспел

И торговал с таким уменьем,

Что каждый с радости запел.

– Давай-ка лучше я продолжу!

Мой Бруно очень счастлив был,

Он любовался моей кожей,

Улыбкой и, буквально, выл

От тех своих желаний диких,

Что возникают в оконцовке,

Когда оцениваешь тихо

Таких, как я, без остановки.

Но есть закон у нас в Сеннаре,

Что охраняет мою честь,

И потому мы с Бруно ждали,

Когда распишут нас и здесь

Прям в доме, в итальянской шляпе,

Меня женой он назовёт,

Ну, а потом султану папе

Как тестю руку он пожмёт.

Гудела свадьба и плясала,

Лютнист играл на вилуэле,

А во дворе толпа гуляла

И хором серенады пела.

Друг жениха, напившись сильно,

Стал бить по окнам в доме стулом,

Но в целом праздник шёл наш стильно,

И мне понравился мой Бруно.

Жених он верный, между прочим,

Но почему-то так пуглив,

Что связывает каждой ночью,

На грудь коленкой надавив.

– За что такие пытки право? -

Ты спросишь у меня тревожно. –

Не то чтоб, не пришлась по нраву,

Хотя подумать это можно.

Ему мерещится, что ночью

Я становлюсь быстра, как мышь,

И рву людей клыками в клочья.

– А после, – говорит. – Летишь

По дому, слуг моих пугая,

Кругами прям под потолком,

А иногда, ты, дорогая,

Идёшь вниз головой пешком.

Ещё он говорит, что кровью

Я наполняю свой бокал

И пью её, а я не помню

Всё то, что он мне рассказал.

Вообще не помню, просыпаясь,

В кого я превращаюсь там,

И вот однажды, не прощаясь,

Сбежала прочь я по дворам.

Милан ко мне был добрым очень,

И там я счастье обрести

Хотела честно, между прочим,

Но странно начал муж вести,

Доказывая, что на крыльях

Я начинаю в ночь летать,

И вот разубеждать усилья

Мне надоело прилагать.

– Но ты и здесь сейчас летела,

Пока в телегу не упала, -

Сказал Мишель оторопело.

Но гостья жёстко отрицала:

– Да что вы, с Бруно, сговорились?

Как две пчелы, направив жало,

Мне прямо в спину обе впились

– Что было дальше, как сбежала?

– А он вдогонку бросил стражу.

Я путала свои следы:

То луком ступни ног обмажу,

То шла по дну речной воды,

Чтоб сбить собакам нюх немного,

И после удалось удрать,

И вот теперь, устав с дороги,

Я очень сильно хочу спать!

Я снова опишу Мишеля:

Высок, умён, одет со вкусом,

Природной силою владея,

Он мог скакать весьма искусно.

Большие плечи, чуть не бритый,

Задирист, дерзкий и умён,

Сейчас сидел он с ртом открытым

Чудесной дамой впечатлён.

А дама стоила вниманья:

Изящный вид и впрямь ухожен?

Красивое лицо, в желаньях

Скромна, да и умна похоже.

Чиста, опрятна, аккуратна,

Мила, прекрасная осанка

И столь безудержно приятна

Как и любая африканка.

Слова её журчат, как речка,

Текут из губ её волшебных,

Их слушать можно бесконечно,

В любых объёмах ежедневно.

С ней даже можно лезть в нюансы

Всего, что обсуждают в мире,

Во время романтичных странствий

От войн до цифр на транспортире.

Вот так Мишель о ней подумал,

Но был ли он ей интересным,

Когда, похоже, её думы

О прошлом лишь, здесь неуместном.

Она могла бы стать моделью

Для лучших жанровых полотен.

Как жаль, что нету акварели,

Запечатлеть желанья плоти.

И всё же он понять хотел,

Насколько стал он важен ей,

Пока теплом её согрел

В телеге кочевой своей.

Быть может, скажет свои планы,

Прервёт ли отношенья с мужем

Или залижет свои раны

И вновь на крыльях вдаль закружит.

– Так ты назад вернёшься к Бруно? -

Пролепетал ливанец ей

Не громко вроде и не грубо,

Чтобы не гнать вперёд коней.

Но нет уже красотки рядом,

Как будто сев на край волны,

Она умчалась без тирады,

Что это были только сны.

А потому что съел принц свиху –

Мясную выпечку с лепёшкой,

И парня укачало тихо,

Вот он и прикорнул немножко.

А рядом лес шумел красивый:

Дубы, каштаны, кипарисы

И два осла махали гривой

В мечтах о паре вёдер риса.

– Да, что ж такое, встретишь даму -

По виду светскую красотку,

И дама вроде тебе рада,

И ты уже плывёшь с ней в лодке

Навстречу счастью, как романтик,

А после, приоткрыв глаза,

Ты видишь только красный бантик

На ухе своего осла! -

Вот так Мишель сказал, очнувшись, -

Поняв, что очень крепко спал.

Он сел, опять всерьёз надувшись

На тех, кто в путь его послал.

Но вдруг склонились к лесу тучи,

И начался и дождь, и град,

И молний стрелы били кучно

Под сильный громовой раскат.

И подпалив вблизи корягу,

Вслед разожгли они пожар.

Мишель укрыл ливанским флагом

Себя, завидев тот кошмар.

А лес горел, и даже тонны

Упавшей на него воды

К пожару были благосклонны,

Не чувствуя к нему вражды.

– И это только – первый день

Моей поездки в путь опасный, -

Так принц в короне набекрень

Подумал головою ясной.