1517

Там ниша, и вот, как ни странно,

Мишель сумел туда залезть.

Османы дверь открыть пытались,

А после просто подожгли,

Но тут отец и дед ворвались

И принца из огня спасли.

Мишель хоть был ещё ребёнком,

Держался стойко, как мужчина,

А рядом сталь гремела звонко,

Летели вниз со стен картины.

Кувшины падали на пол,

Осколки разлетались всюду.

Лиан в бою залез на стол

И в турков стал метать посуду.

В ответ же полетели стрелы,

Одна из них Лиану в грудь

Неслась, но он ударом смелым

И быстрым преградил ей путь.

Стрела, разрубленная вдвое

Острейшим лезвием меча, -

Событие не рядовое,

Нужна сноровка бить с плеча.

Османы стол перевернули,

И рухнул на ковёр Лиан,

И чуть уж было не воткнули

В него копьё и ятаган

Два смелых воина султана,

Турецким посланных пашой,

Но у ливанца под кафтаном

Был лист железа не большой.

Железный лист изящный, тонкий,

Довольно крепок, не пробить,

Висел на лямках, не был ёмким,

Мог и стрелу остановить.

И потому османы сходу

Убить Лиана не смогли.

Вскочив, он дал мечу свободу,

И реки крови потекли.

Один захватчик с ятаганом

Владел оружием своим,

Так ловко и так филигранно,

Что был почти неуязвим.

Лиан сначала растерялся:

Осман был явно тренирован,

И потому слегка замялся,

И даже отступал к балкону.

И тот балкон стал местом боя,

В каком Лиан чуть не погиб.

Свой натиск там осман удвоил,

Стараясь повредить изгиб

Руки Лиана возле локтя,

И ранил, кровь заставив течь,

Ещё сняв половину ногтя

На пальце той руки, где меч.

Потом нанёс удар с размаху

По шлему враг, но промахнулся:

Лиан ведь голову на плаху

Класть не хотел и увернулся,

И тут же сильно пнул османа,

Ногою в грудь попасть сумел,

И воин вместе с ятаганом

Через перила полетел.

И так летел он десять метров

В бассейн с высокого балкона,

Упав сначала в ветки кедра,

Не нанеся себе урона.

Ну а потом скатился в воду,

И, вынырнув, вверх кинул взгляд,

Как будто изучал погоду,

Хотя спасению был рад.

Лиан махнул ему рукою

С намёком, чтобы плыл домой.

Осман согласен был, усвоил,

Чем может завершится бой,

На траву вылез, отряхнулся,

Поправил важно сапоги,

Но только телом разогнулся,

Стрела вонзилась у ноги.

Кто ту стрелу послал, не важно

Для турка было в тот момент.

Хоть воин яркий и отважный

Считался он, но аргумент

Весомый был, чтобы понять —

У лучника он на ладони,

И надо быстро убегать -

Так намекнули на балконе

И здесь осман уже не мешкал,

И бодро за кусты помчался,

Закончилась его пробежка

Там, где корабль швартовался.

За ним неслись ещё солдаты,

Кому Ливан отпор дал с жаром,

В изрубленных мечами латах,

В погнутых шлемах от ударов.

Эмир скомандовал приказ:

“Дворец к утру освободить!”

Но слуги справились за час,

Сумев захват остановить.

Лиан последнего османа

Сам лично выставил за двери.

Уплыли турки из Ливана,

Большие понеся потери.

Пришёл черёд бунтовщиков,

Что лезли через стены дружно,

Но их казнить был не готов

Эмир, отметив, что не нужно

Гневить народ его же кровью,

И потому гонцов послал

Сказать: “Относится с любовью,

И помириться пожелал”.

Мгновенно люди отозвались.

Эмиру принесли пакет,

Где два рисунка оказались:

Дом у реки и горсть монет.

Неграмотные бунтари

Назвали чаянья властям:

Помочь освоить пустыри

И всем дома построить там.

– А что тогда монеты значат? –

Эмир задал гонцам вопрос.

– Изъять казну хотят, иначе,

Они толпой пойдут на снос

Дворца, и всё кругом сожгут,

И деньги всё равно отнимут.

Подумать час всего дают,

И нападение предпримут.

Эмир велел совет военный

В большую залу пригласить,

Где самые глухие стены,

И начал тихо говорить:

– Народ восстал, что делать станем?

Они хотят ограбить нас

И станцевать среди развалин.

Ответ дать надо через час.

Абдулгани – великий воин,

Ты командир полков моих,

И слова первого достоин.

Как нам утихомирить их?

– Эмир великий, Фахр эд-дин,

Бунтовщиков пять тысяч там.

Да я с солдатами один

Их всех отправлю по домам.

Один лишь полк введу я в бой,

Толпу мгновенно раскидаем.

– Абдулгани, товарищ мой,

Ты доблестный боец, я знаю.

Но как без крови обойтись?

– Такой мне метод не знаком.

Ты к Шамсуддину обратись

И с ним поговори о том.

Другие витязи эмира

Кивнули тоже головой.

Когда страна искала мира,

То мудрый Шамсуддин порой

Давал полезные советы.

Эмир послал за ним слугу,

А сам, в халат переодетый,

Потёр разбитую скулу.

Эмир не пропускал сражений,

Не прятался вдали от них,

Наоборот, с особым рвеньем

Бросался на врагов своих,

Чтоб доблестью зажечь солдат

И напугать врага напором,

Что тоже был не простоват,

Не отступал в бою суровом.

И потому эмир имел

И ссадины, и также раны,

Но он бояться не умел,

И это выглядело странно.

Бывало, кровью истекал,

Но всё равно смеялся даже.

Вот так и уважаем стал

У войск своих – бойцов отважных.

Зашёл в зал мудрый Шамсуддин:

– Эмир, война всегда кровава,

Но кто из нынешних мужчин

В сражении не жаждет славы?

Что выдвинули бунтари?

– Хотят казну опустошить.

Их ультиматум принесли -

Дворец грозятся сокрушить.

– Казну разграбить дать нельзя, -

Воскликнул мудрый Шамсуддин. –

Она, по сути, не твоя,

Хозяин у неё один –

Ливанский храбрый наш народ.

Отдать – как кровь пустить из вен

Страны. Об этом должен думать тот,

Кто шантажирует у стен.

– Ну что ж, придётся усмирять,

Другого варианта нет.

Абдулгани, заставь дрожать

Бунтовщиков и скрой их след

Песком из моря привезённым.

Лиан – ты доблестный солдат,

Спрячь принца в комнате укромной

И защитить приставь отряд.

Но что такое? Град камней

Усыпал двор перед дворцом

Из рук непрошеных гостей.

Принц вместе с дедом и отцом

Наружу выскочили вместе.

Вокруг дворца идут бои.

Бунтовщиков примерно двести

Бегут, достав клинки свои.

Лиан взял в руку острый меч

И кинулся врагам навстречу.

Абдулгани колчан снял с плеч

И полетел вперёд, как кречет.

Он вынул на ходу стрелу

И цель наметил, чтоб стрелять.

А за стеной дворца, в углу

Народ стал кладку разрушать.

Сначала били молотками,

Искали трещины в камнях.

Когда нашли, бить стали в камень

Бревном, держа его в руках.

Другие, лестницы поставив,

На стены лезли там и тут.

Принц боязно прижался к маме -

Найти защиту и уют.

К повстанцам подошла подмога -

Ещё две тысячи людей,

А рядом, перекрыв дорогу,

Толпа отчаянных парней

Ждала солдат, каких помчался

Тревожно звать Абдулгани.

Отряд юнцов не волновался,

Для битвы строились они.

Но что за битва без мечей,

Без лат и даже без кольчуги,

Без быстрых боевых коней

С седлом, притянутым подпругой?

Лишь только несколько имели

Щиты и сабли. В основном,

Мальчишки палками владели,

А кто-то – кухонным ножом.

Дворец бунтовщики не взяли.

Дав сокрушительный отпор,

Их слуги храбро отогнали.

Сперва освободили двор,

Потом мечи и копья в поле

Направили на бунтарей,

И испугался поневоле

Народ сам наглости своей.

Полки эмира из казарм

Как раз к той битве подоспели.

Эмир приказ им лично сам

Отдал, чтобы людей жалели.

Всех главарей арестовали,

Кто убивал – того в острог.

Кого-то плетью отхлестали,

Да так, что шёл и падал с ног.

Был разорён дворец частично,

Посуды перебили много,

Притом и свежей, и античной,

А кто-то даже стены трогал

Из золота в одной из комнат,

Не знал, как взять его с собой,

Так и остался краем согнут

Кусок панели золотой.

Война закончилась неспешно,

Эмир поблагодарил солдат

И сделал пир весьма потешный,

Чему дворец был очень рад.

Ведь знали слуги и прислуга:

Ворвись бунтовщики в их дом,

Всё пропахали бы, как плугом,

Не уберёшь за день потом.

Через неделю после бучи

Эмир собрал народ на встречу.

Он не хотел, чтоб этот случай

С людьми стал ссорой бесконечной.

Глава Ливана объяснил,

Что бунт здесь цель имел одну -

Лишить народ Ливана сил,

Забрав народную казну.

– Вот потому и на галере

Османы по морю приплыли,

Но сразу же и в полной мере

Отпор достойный получили.

На их поддержку полагались

Кто бунтовал с ожесточеньем,

И стрелы ими применялись

Как раз с турецким опереньем.

А что касается домов

Вдоль речки, то их строить станем.

Такой призыв бунтовщиков

Услышан был ещё в их стане,

Куда я посылал гонцов,

Чтобы вести переговоры.

Во имя наших всех отцов

Забудем прежние раздоры!

Казна нам для того нужна,

Я говорю вам без лукавства,

Чтоб каждый чувствовал – нежна

О нём забота государства.

Величие Ливана в том,

Что мы едины и сплочённы,

И мы не отдадим наш дом

Врагам войною увлечённым.

Народ эмира поддержал,

И стройка началась большая.

Мишель подрос и понимал,

Что дед власть здесь не потеряет.

Эмир умеет говорить

О том, что все желали слушать.

Таких вождей не победить

Ни в синем море, ни на суше.

Впоследствии Ливан не знал

Подобных бунтов, столь кровавых.

Пока эмир им управлял,

В почёте были честь и право.

Все были сыты и одеты

Свободны делать, что желали,

В казну рекой текли монеты,

Что тут же в оборот пускали.

Не только лишь морской торговлей

Отныне славилась страна,

Дома большие с крепкой кровлей

Для нищих строились сполна.

Поля возделывались с рожью,

И сеяли пшеницу рядом,

И стали относиться строже

К грабителям и казнокрадам.

Мишель подрос, но помнил детство

И трон, где прятался от стрел.

Его никто не сдвинул с места,

Принц это лично не хотел

Но вот залезть за троном в нишу,

Которая его спасла,

У принца ни за что б не вышло —

Для взрослого она мала.

А рядом с троном на стене

Висит оружие османов,

Довольно грозное вполне:

Ножи, мечи и ятаганы.

Эмир к ним подводил гостей,

Показывая силу стали,

И даже опытных людей

Клинки реально изумляли.

ГЛАВА III. В ПУТИ

Хрустят обломки пней замшелых,

Колёса режут колею.

Внезапно сбоку порыжело,

Принц присмотрелся – там клюют

Пять-шесть песчаных куропаток

С еловых шишек семена,

За ними бегают цыплята,

Уже насытившись сполна.

Мишель достал из сумки свиху

И откусил большой кусок,

И стал жевать довольно тихо,

Измерив быстро на глазок

Величину мясной лепёшки

И с чувством голода сравнил.

Он, как любой из молодёжи,

За весом тщательно следил.

А так как он держался в форме,

За это нравился девчонкам,

Принц не был щуплым, как при шторме

Повисший парус в море громком.

Чтоб вес соотносился к росту,

Он часто бегал утром в лес,

И даже под рубашкой пёстрой

Имел он кубиками пресс.

Вообще, в Ливане в ту эпоху

Гордиться силой было нужно,

Так проще в дикой суматохе

Всем доказать, что ты наружно

Подходишь для любых работ,

Хоть моряком, хоть для бондарни,

И потому здесь целый год

Тренировали мышцы парни.

Не забывал принц и про танцы.

Мишель влюбился сильно в дабку,

Плясал её, как и все ливанцы, -

Наденет шаровары с шапкой,

И под весёлую дарбуку -

Кубкообразный барабан,

Вбивает ноги в пол со стуком,

Пока не взмокнет весь кафтан.

Девчонки в ярких украшеньях

Мишелю тем же отвечали,

И их изящные движения

Особой грацией пленяли,

И люди, что постарше, тоже

На них поглядывали мило.

В местах, где много молодежи

У каждого в глазах искрило.

Но всё же пресс качать сильнее

Мишель любил – ему казалось,

Что он становится смелее,

И с ним народа больше зналось.

Он видел на скульптурах древних,

Как круто пресс очерчен там,

И пару часиков вечерних

Он пресс подкачивал и сам.

Однажды встретил принц Хакима,

Когда гулял в один из дней.

Хаким – приверженец экстрима,

Известный укротитель змей.

Мишель с ним были одногодки,

И если время позволяло,

Они ходили в шторм на лодке,

Пока стихия бушевала.

Конечно, риск определённый

В такой забаве точно есть,

Но принц в опасность был влюблённый,

И друг готов был в омут лезть.

Крутило лодку и вертело,

И иногда несло на скалы,

Но парни в ней держались смело,

Куда б волна их ни кидала.

Но вот однажды так тряхнула

Их набежавшая волна,

Что лодку боком развернуло,

После чего, черпнув сполна,

Она воды с песком на пару,

Едва на дно не погрузилась,

Но наклонившись от удара

Другой волны, опустошилась.

Принц с другом запаниковали,

Опять их шторм понес на скалы,

Но скалы те в воде стояли

В двух километрах от причала.

Кто сможет их спасти на глыбе,

Когда их море туда кинет?

Но лодка вдруг подобно рыбе

Вильнула в океане синем.

Потом задела боком скалы,

А после понеслась вперед.

Еще страшней мальчишкам стало,

Когда она во весь свой ход

Ударилась о берег носом —

Юнцы взлетели вверх мгновенно,

А рядом сделал с них набросок

Художник радостный, почтенный.

Картина с вдаль летящим принцем

Ушла за бешеную сумму,

Художник на нее гостинцев

Купил детишкам, и подумал,

Что копии, наверно, тоже

Эстетов заинтересуют,

И целый месяц лез из кожи,

Картины новые рисуя.

И вот Мишель с дружком Хакимом

Нежданно встретились опять,

Не мог пройти он просто мимо,

Когда шанс выпал поболтать.

Хаким высокий, загорелый

Товарищу был только рад,

В одной руке был персик спелый,

В другой – зелёный виноград.

К Хакиму змеи относились

Весьма спокойно, без вражды,

Как будто воле подчинились

В обмен на чашечку еды.

Сейчас же с ним питон огромный,

Свернувшись кольцами, дремал.

И вот вопрос весьма не скромный

Хаким ровеснику задал.

– Мишель, кафтан твой без застёжек,

Чтоб показать девчонкам мышцы,

А вот удар по прессу сможешь

Сдержать, чтоб наземь не свалиться?

– Хаким, хоть силой впечатляешь,

Но даже ты в приливе гнева

Лишь только руки поломаешь,

Мой пресс намного крепче древа!

Принц распахнул кафтан хвастливо

И торс свой голый показал,

Хаким в ответ кивнул учтиво,

Но сам вельможу бить не стал.

Тихонько в хвост толкнул питона,

Тот резко голову поднял

И принцу, даже без разгона,

Под рёбра голову вогнал.

Удар был столь коварно быстрый,

Что принц, как мячик, отлетел

И рухнул набок неказисто,

Но встать на ноги сам сумел.

И так стоял он полминуты

Вдали, как знак вопроса, согнут.

Зато с тех пор принц по Бейруту

Ходил, на все крючки застёгнут.

Ещё был случай, что солдаты

Арестовали иностранца,

Что был в штанах чуть-чуть помятых,

И называл себя голландцем.

Он заявил, что он бунтует

Против раздробленности мира,

И что границ не существует,

Потом потребовал эмира.

– Что значит – нет границ на свете? -

Спросили у него солдаты.

Голландец дал им по монете,

Со лба откинув чуб лохматый,

– Голландский талер, если нужно,

Не скромничайте и берите.

Вы взяли? А теперь вот дружно,

Зачем вы взяли, объясните?

– Так он серебряный, а значит,

Он будет нам в семье довесок.

– И так везде весь мир судачит, –

Воскликнул умный гость, не местный. -

Всё здесь даровано нам всем

Подарком свыше, каждый знает.

Но, если так, тогда зачем

Границы страны разделяют?

Пусть разные изображенья

На ваших и моих деньгах,

Металл один мы с вами ценим,

У всех пять пальцев на руках,

Так почему мы делим земли?

Зачем сражаемся за них?

Такой путь явно неприемлем -

Чтоб рушить города за миг.

Задумались над тем солдаты

И повели голландца с гор,

И он, касаясь мха халатом,

Вёл с ними по дороге спор.

И гордо показав им книгу,

Что сам Коперник написал,

В которой объяснял энигмы

И о Вселенной рассуждал.

На встрече же с главой Ливана

Гость выступал против расизма

И защищал довольно рьяно

Идеи космополитизма.

Их суть – что страны всего мира

Должны стать общею семьёй,

И всех вождей, начав с эмира,

Гнать надо твёрдою рукой.

Эмир держался в споре твердо.

На все нападки иностранца,

Он спину, расправляя гордо,

Предпочитал лишь улыбаться.

Но мальчик был весьма настойчив,

Подвижный, умный и курносый,

Необычайно разговорчив,

Он ждал ответов на вопросы.

– Зачем эмир нужен Ливану? –

Скажите Фахр эд дин, мой друг. –

– Ну что ж, скажу вам, друг незваный,

Народ, по сути, – многорук.

И если нас попросят люди

Пустить их к управленью судном,

Такой корабль в море будет

Вертеться лишь сиюминутно.

И потому штурвал держать

Необходимо в две руки.

Ливан мне может доверять,

Как Цезарю свои полки.

Я не веду их на захват

Чужих неведомых земель

И не меняю стран уклад

Под нашу личную модель.

Я сохраняю здесь культуру,

Традиции людей ценю,

Я не ласкаю свою шкуру,

Ведь люди видят цель мою -

Ливан счастливым сделать, сильным,

Чтоб все имели дом, достаток,

Запас еды весьма обильный,

Да и одежду без заплаток.

– Все эти ваши оправданья

Удобны только лично вам, –

Гость храбро шёл на пререканья,

При этом понимая сам,

Что вряд ли Фахр эд дин захочет

Сменить позицию свою,

Скорей в тюрьму его заточат

Иль стражники убьют в бою.

Но всё равно решил голландец

В лицо эмиру всё сказать,

И не боялся иностранец

Мощь своих знаний показать.

Учился он в университете,

И там в нём и раздули пыл -

Быть жёстким и прямым на свете

И не жалеть в беседе сил.

– Вы присмотритесь – руки, ноги

У всех нас схожи капля в каплю, -

Сказал голландец с видом строгим,

И, не боясь, глядеть на сабли

Солдат, что ждали указаний

Заткнуть оппозиционера.

– А если схожи – моё мненье,

Что мы друг другу братья в целом.

Эмир в ответ лишь рассмеялся

И дерзость путнику простил,

Сказал, чтоб парень наслаждался

Гостеприимством и просил

Привить учение о братстве

Мишелю, что вблизи стоял,

Который, кроме тунеядства,

Других учений и не знал.

Голландец принялся за дело

И начал обработку принца.

Но принц сопротивлялся смело,

В ответ отстаивая принцип:

Что, если все снести границы,

То смешивание всё размажет,

Сотрёт отличия и в лицах,

И в танцах, и в одежде даже.

Ещё был случай – грек учитель

Поведал принцу о спартанцах,

Каких в бой Леонид воитель

Вёл против тысяч чужестранцев.

Не поддались спартанцы персам

И к ним примкнувшие феспийцы.

Погибли все в бою не честном,

Заставив кровь врага пролиться.

То был великий бой и главный,

Теснили персы греков в скалах,

Но им проигрывали явно

В движенье, в скорости не мало.

Звенели копья и мечи,

Вонзались в грудь солдат персидских

И падали бородачи

В кафтанах пурпурных мидийских.

– Их было – триста человек! –

Воскликнул педагог Мишелю. –

И персы, делая набег,

Мгновенно их смести хотели,

Но бой шёл в очень узком месте,

В ущелье, где отряд сплотился,

Не сдался персам к своей чести,

И яростно часами бился.

Потом грек принцу рассказал,

Что делало спартанца ловким:

– Боец всё время посвящал

Тяжёлым, трудным тренировкам.

Спартанцы в строгой дисциплине

Воспитывались прямо с детства,

И главным лозунгом в общине

Был клич: – Не отступай и действуй!

Грек славил и нижегородцев

В далёком княжестве в России,

Назначенных с ордой бороться,

Воздвигнув стены крепостные:

– Построен Кремль совсем недавно,

Буквально, месяцы назад,

Я помню этот город славный,

Я обучал там их княжат.

Там две реки – Ока и Волга,

И прямо в месте их слиянья

История вершилась долго

Кровавых противостояний

Орды степной и гордых русских.

Там был форпост их мощный сделан,

Чтобы не гнуться по холуйски,

Не дань платить, а драться смело.

Нижегородская дружина

Была сильнейшей и сплочённой

И не показывала спину

Орде жестокой, изощрённой.

Горел не раз великий город,

Пришельцы храмы разрушали,

Но русский бой могуч, как молот,

Враги боялись и бежали.

Иван Хабар, отважный, резкий

Нижегородский воевода,

Стряхнул со стен при штурме дерзком,

В борьбе за честь и за свободу,

Ногайцев и татар казанских,

Что лезли полчищем огромным.

Непобедимый град славянский

Остался ими не разгромлен.

И я как раз встречал Хабара,

Иван Добрынский-Симский он,

Я им привёз туда товары,

И там увидел меж знамён,

Как гарцевал он на коне,

И он меня тогда заметил,

И так порядочно вполне,

И с уважением приветил.

Меня отлично накормили,

Так вкусно никогда не ел,

Огромный стол у стен накрыли,

Куда со всеми я присел.

Подали много местных блюд,

И хлеб чудесный на тарелке,

Потом из пушек был салют,

Дождь стружек разноцветных, мелких.

Затем я попросил солдата

Со мной сразиться на мечах,

Бойца, закованного в латы

С двумя шипами на плечах.

Мы бились с ним довольно долго,

Пока не надоело нам,

А рядом бушевала Волга,

И к ночи разлилась к ногам.

Поняв, что я боец реальный,

Который в битве не уступит,

Ко мне там отнеслись похвально,

Сказали, что товар весь купят.

А тот, с кем дрался на мечах,

Мне меч свой лично подарил,

Он так любезен был в речах,

Что я всех русских полюбил.

А в день отъезда, как не странно,

Я встретил там свою любовь,

Подобной девушки забавной,

Что может будоражить кровь

Своею дивной красотой

Я не встречал ещё ни разу,

И, проводив ее домой,

Сказал единственную фразу.

Признался, что ее люблю,

И, что вернусь к ней непременно,

И после этого, к коню

Пошел, чтоб оседлать мгновенно.

И в тот же день я ускакал

Из города моей мечты,

Теперь вернусь, как обещал,

Как только лишь уедешь ты.

– А ты в какой-то битве яркой

Участвовал с Хабаром вместе? –

Спросил Мишель у грека мягко,

Пока тот думал о невесте.

– Конечно же, – ответил грек, -