Дом над морем

Елена Вербий

Дом над морем

Дом над морем

Пролог

Что-то потревожило Джаана. Спросонья он не сразу понял, что кто-то приблизился к ограждению. Джаан насторожился, приготовился к нападению. Нет. Прошли мимо. Опять никого живого поблизости. Он закрыл глаза и снова погрузился в сон.

Джаан исполнял приказ: «Спрячься. Никого не пускай. Жди». Уходя, Хозяин активировал защитную сеть и замкнул её на Джаана, чтобы он питал систему защиты и маскировки. Хозяин считал такой способ наиболее надёжным в своё отсутствие, а когда находился в доме, переключал защиту на себя.

После ухода господина удел одинокого сторожа – тоска и голод. Много, очень много раз времена года сменили друг друга с того дня, сколько – Джаан не считал. Если бы можно было забраться в лампу, не было бы нужды просыпаться, мучиться от голода и тратить силы на маскировку. Но Хозяин посчитал иначе: именно Джаану доверил он дом, и потому, уходя, запер дверь кабинета, за которой осталось убежище Джаана. Пришлось верному слуге устроиться около двери хозяйского кабинета. Маскировка, щит и сторожевая сеть постепенно вытягивали силы, и тогда приходил голод.

Добыть еды охотой было бы нетрудно, не будь Джаан прикован к защите. Энергетических цепей хватало ровно на территорию хозяйского подворья. Приходилось довольствоваться тем, что приближалось к дому. Но постепенно добычи становилось всё меньше, а с течением времени она почти пропала. Джаан чувствовал, что сила, а вместе с ней и жизнь, как вода в часах, вскоре совсем утечёт. И тогда, наконец, он освободится. Смерть не пугала. Джаан знал, что умерев здесь, он возродится в другом, может быть даже в родном мире. Если Хозяин не вернётся, Джаан покинет пределы чуждого ему мира, ибо под любыми небесами нет ничего вечного.

Глава 1

На окраине маленького крымского городка стоял старый полуразвалившийся двухэтажный каменный дом с небольшой башенкой на плоской крыше. Когда-то она составляла дополнительный этаж. Перед входной дверью раскинулась терраса, с деревянными резными колоннами.

Стены дома были сложены из неотёсанного известняка. Белая глина, которой они были обмазаны, давно искрошилась, и стены потемнели.

Башенка на крыше и вовсе развалилась: вместо неё торчали, как обломки зубов, острые камни.

Только рубиново-красная черепица по-прежнему нарядно алела на солнце в тех местах, где ещё сохранилась. Но эти яркие пятна только подчёркивали общую унылость и обветшалость.

Окна закрыты покорёженными ставнями, пол террасы рассохся, и между широких досок чернеют огромные щели. По резным колоннам расползлись уродливые язвы чёрных пятен.

В общем, дом походил на убогого, согбенного, ослепшего, искалеченного старца. Входная дверь и ставни вросли в проёмы.

Остатки каменной ограды окружали большой двор и запущенный, засохший без полива сад. Сорная пожелтевшая трава высоким ковром покрывала землю.

Зеленели только большое ореховое дерево посреди запущенного сада, да листья дикого винограда, что опутал плетьми обломки ограждения.

Стоял дом вдалеке от города на краю обрыва, под которым перекатывались и бурлили морские волны.

Чего только не рассказывали жители города друг другу о доме: и злой дух-то там живёт, и люди-то около него мрут, просто как мухи, а если кто-то вдруг перелезал-таки через ограду – пропал человек. Больше его никто и никогда не видел. Кто-то когда-то якобы видел привидений.

Некоторые не верили во всякую чертовщину и утверждали, что дом – груда камней и только.

Единственное, что в этих россказнях было правдой – отсутствие в доме жизни. Да и кто бы стал жить в развалинах? Здесь не бегали бродячие собаки, не водились кошки, не рыли норок мыши. Да что мыши! Насекомых: всяких там жучков-паучков или комаров – и тех не было.

Но вот одна контора по продаже недвижимости решила его продать. Почему бы не заработать на развалинах? Продавался дом плохо, потому что фотографироваться не хотел. Снимки почему-то получались расплывчатыми и невнятными. А уж что там внутри, и вовсе никто не знал, да и не пытался узнать. Почему-то охватывала агентов недвижимости внезапная слабость, стоило им лишь коснуться ограды.

И, тем не менее, именно снимки стали основой рекламы: на фото, сопровождавших объявление о продаже, красовались выдуманные предприимчивыми продавцами рисунки и планы комнат, а вот виды на окрестности, на море, на город были красочными и самыми настоящими.

И вот однажды на дом нашлись покупатели.

***

Далеко в Заполярье, где земля покрыта вечной мерзлотой, где лето короткое, а зимой бывает долгая полярная ночь, когда солнце несколько недель не поднимается на небосклон, в доме, занесённом снегом чуть не до самой крыши, у монитора компьютера собралась семья.

– Смотрите, – картинно указал рукой в сторону экрана Папа, откидываясь на спинку стула, – это и есть дом, о котором я говорил.

–Что-то я не вижу ничего, похожего на дом, – проворчала Мама. – Море вижу, пляж вижу, какие-то рисунки непонятные вижу, а двухэтажного дома и сада – не вижу.

–Та-ань, – Папа приобнял жену за талию, – ну, не придирайся. За такую цену участок земли в Крыму и двухэтажный пусть даже сарай – это ж невероятная удача. На сумму, что остаётся после покупки, можно построить новый дом, если не понравится то, что увидим.

– Не сможем! – воскликнула Мама. – Вон же строчка: «Дом является объектом исторического и культурного наследия». Это значит, что любые ремонтные работы надо с кем-то согласовывать!

– Согласуем, – благодушно ответил Папа. – Не вижу проблемы. Дети, а вы что молчите?

– Нам нравится, – ответили близнецы хором.

Брат с сестрой, разница в возрасте которых составляла всего 5 минут, часто говорили в унисон. Сергей и Лиза были и похожи и не похожи друг на друга. Они не смогли бы подменить один другого даже в случае крайней необходимости, как герои некоторых комедий. Потому что брат был худой, светлокожий, с непослушной копной светло-русых волос, а у сестры волосы были тёмно-русыми, кожа цвета топлёных сливок, весёлые веснушки рассыпались на чуть вздёрнутом носике. И в то же время, светлые глаза у обоих были одинаковыми: то серыми, то зелёными, то голубыми, похожими были повадки и что-то ещё, совсем неуловимое. На родителей они не походили совсем. Во всяком случае, так казалось на первый взгляд.

В семье все знали о выдающейся Лизиной интуиции, поэтому сейчас родители смотрели именно на неё.

– Чего молчишь, Лизочка, – не выдержала Мама. – Как считаешь: брать, не брать?

– Брать, – решительно высказался Сергей. – Я хочу купаться в Чёрном море.

Лиза ещё несколько томительных мгновений рассматривала фотографии, а потом перевела на родителей сияющий взгляд:

– Конечно, брать, я тоже туда хочу.

– Ну, в таком случае…– начала Мама и посмотрела на Папу.

– Берём! – закончил за неё фразу Папа, решительно навёл курсор на кнопку «связаться с риэлтором» и нажал клавишу.

Необходимость переезда назрела давно. Рабочие контракты родителей на Севере истекли. Поставленной цели – накопить денег на собственное жильё около тёплого моря, они достигли. А теперь определились и с домом.

Ехать решили на своей машине. Пусть долго, зато, когда ещё такая возможность выпадет – увидеть практически всю страну. Где-то далеко, подумать только, на другом континенте (ведь им предстояло из Азии переехать в Европу) их ждала совершенно другая жизнь в собственном доме на берегу тёплого Черного моря.

***

– Мама мия! – вырвалось у Мамы, когда их пыльный уставший от долгой дороги пикап остановился около увитой виноградом полуразрушенной ограды. – Это и есть наше приобретение? Это называется «дом»?

– Не просто дом, а наш дом, – поправил Папа, выходя из машины. – Только вслушайся в эти божественные звуки: «наш дом». Наш собственный личный дом, можно сказать, усадьба.

Отец семейства с удовольствием потянулся, помахал руками, потом упёр их в бока и по-хозяйски огляделся. Мама встала рядом, растерянно глядя на «усадьбу».

Вслед за родителями машину покинули и дети.

– Зачёт, – проговорил Сергей, поднимая на лоб солнечные очки.

– Мне здесь нравится, – улыбнулась Лиза, разглядывая заросли дикого винограда, что живописно скрывала под собой развалины грады. – Отличное местечко. Главное соседей нет.

Действительно, дом одиноко стоял над обрывом, под которым шумело море, вдалеке от городских строений.

– Работы, конечно, предстоит много, – продолжал Папа, направляясь к деревянным воротам, которые каким-то неведомым образом уцелели в ограде, – зато можно всё сделать без суеты и спешки. Ребята, вы под ноги глядите внимательно, вдруг в траве змеи есть какие-нибудь.

Всё семейство потянулось следом. Ворота вросли в землю и ни в какую не хотели открываться, пока Папа пытался это сделать один. Но стоило остальным прийти ему на помощь, как всё получилось. Не сразу, конечно! Пришлось подналечь вчетвером. Только тогда большие деревянные створки со скрипом и скрежетом раскрылись настолько, чтобы можно было завести во двор машину.

Окружающее слегка всколыхнулось, будто кто-то сдёрнул невидимое покрывало с ворот, двора и дома. Они стали выглядеть отчётливее, будто на картине обвели контуры рисунка. Дети удивлённо оглянулись вокруг, посмотрели друг на друга и дружно пожали плечами. Родители не заметили ничего.

Серёжа с Лизой сразу побежали к дому, а Папа направился к огромному ореховому дереву, растущему недалеко от ворот. Ему стало интересно, есть ли на нём орехи.

– Митя, – окликнула его Мама, – давай сначала внутри всё осмотрим, а то снаружи он как-то не внушает… Ох, чует моё сердце, ночевать в машине придётся, – пробормотала она.

– Ни в коем случае, – сказал Папа, удостоверившись, что орехи есть и их много. – Уж не в машине – точно. Если вдруг внутри нельзя пока расположиться, палатку поставим, благо она с нами приехала.

– Слушайте, там потрясно! – воскликнула Лиза. Девочка на удивление легко раздвинула деревянные ставни на ближайшем окне и, сложив ладошки у лица козырьком, заглядывала через грязное стекло внутрь.

– Сейчас войдём и потрясёмся, – Серёжа потянул сестру за руку к входной двери, где возился Папа.

Он пытался отпереть дверь массивным кованым ключом. Ключ застрял в большой замочной скважине и никак не поворачивался. Серёжа с Лизой встали рядом, и мальчик тихонько проговорил: «Ключик, ключик-молодец, открывай дверь в мой дворец».

– Вот, зараза, всё заржавело, –проговорил его отец, безуспешно пытаясь повернуть ключ. – А что это ты там бормочешь?

– Да, в голову ерунда какая-то пришла, – откликнулся мальчик.

– Может, маслом стоит капнуть, смазать немного, и тогда получится? – предложила Мама.

В этот момент ключ с противным скрежетом, наконец, поддался, замок щёлкнул, и с громким скрипом давно несмазанных петель дверь нехотя отворилась. Папа вытащил ключ из замка, положил его в карман и посмотрел на домочадцев

– Надо ставни на всех окнах открыть, если получится, – сказал Папа. – Пока солнце не село, воспользуемся естественным освещением. Я подозреваю, что электричества там нет.

– Не подозреваешь, а точно знаешь, – хором сказали дети. – В объявлении было написано, мы помним.

– Вас не проведёшь, – со смехом погрозил им пальцем Папа. – Раз вы об этом помните, то тем более, попробуйте открыть ставни, если получится. Если не получится, тогда зовите нас с Мамой на помощь.

Дети кивнули и, не сговариваясь, разбежались в разные стороны, чтобы открыть ставни со всех сторон дома и затратить на это меньше времени, чем если бы они открывали каждое окно вдвоём.

– Только без нас не входите, – одновременно крикнули они на бегу.

Как ни странно, но у детей всё получилось с первого раза. Обшарпанные, старые, покорёженные ставни на всех окнах, хоть и со страшным скрипом, но послушно распахивались. Очень скоро все окна были освобождены. Брат и сестра вернулись к входной двери, где их ждали родители.

– А вы знаете, – сказал Серёжа, – за ставнями, которые я открыл, на окнах решётки.

– Да, – подтвердила Лиза. – Я тоже удивилась.

– Ничего удивительного, – ответил Папа. – Это вполне логично. Дом строился давно. Тогда только так и можно было защититься от воров. Нам, можно сказать, повезло жить в другое время.

Он окинул взглядом дом и сказал:

– Здравствуй, наш новый дом! Давай дружить. Теперь мы будем жить вместе. Скоро мы всё здесь переделаем или даже построим заново. Ты снова станешь жилым и весёлым.

– Давайте все вместе войдём, – предложила Мама. – Проём у входной двери такой широкий, что если мы обнимемся, то у нас получится.

Мама, Папа, Серёжа и Лиза обнялись и одновременно переступили через порог.

Глава 2

Охранная нить вдруг затрепетала, всколыхнулась волной и опала. Джаан почувствовал необыкновенную лёгкость. Огромные тяжкие оковы защитного контура перестали давить – не исчезли, это и невозможно, – но Джаан почувствовал: Хозяин вернулся, охранный контур перестроился на него.

Встретить господина как должно Джаан не смог. Сил не хватало даже на то, чтобы открыть глаза. Присутствие Хозяина около ограды чувствуется отчётливо. Правда, как-то необычно: аура словно разделена надвое, но ощущается полноценно. Конечно, за столь долгое время многое могло произойти. Если Хозяин пожелал изменить облик, не дело раба рассуждать об этом. О-о! С хозяином в дом вошли люди! Джаан мысленно облизнулся: еда! Господин знал, что без него Джаан голодал особенно остро, потому что не мог охотиться за пределами дома. Хозяин, конечно, знал, в какое запустение придёт имущество от того, что раб ослабел. Потому Господин привёл еду.

И Джаан жадно потянулся к самому сильному из чужаков.

***

После яркого солнечного света и уличной духоты показалось, что в доме прохладно и темно, но постепенно глаза привыкли.

– М-да-а-а, – Папа оглянулся, – вот видишь, Танюш, здесь совсем не так плачевно, как снаружи. Пылищи, конечно – страшное дело. Но, если убрать немного грязь, для начала в одной из комнат, то переночевать здесь вполне можно.

– Ну-у, не знаю, – протянула Мама. – Не уверена. Я так понимаю, это что-то вроде прихожей, а там, видимо, кухня, – она распахнула дверь и вошла в просторное помещение. – Я правильно понимаю, что это мангал? – спросила она.

Посреди квадратной комнаты с большим окном, выходящим во двор, на четырёх железных ножках расположилась большая круглая жаровня. Вдоль стен тянулись столы и полки, заставленные разной посудой: большие и маленькие казаны, сковородки, кубки, изящные чайники и кофейники, тарелки и блюда. Немало было и керамической посуды: расписные пиалы, тонкие фарфоровые чашечки с блюдцами, большие и малые миски. Кроме посуды на полках имелись и многорогие подсвечники, что удивительно, со свечами. Толстый слой пыли серым плотным покрывалом окутывал всё вокруг. На полу даже отпечатывались следы новых обитателей дома, облачка пыли взмыли вверх, заполнили комнату, и потревоженные пылинки закружились вокруг в затейливом танце.

– Пожалуй, нам надо защитить руки перчатками и даже надеть маски, – сказала Мама, растирая пальцами прилипшую к ним пыль. Отдельные пылинки тут же склеились и превратились в чёрные катышки. Мама брезгливо стряхнула их и вытерла руку о брюки.

– Серёжа, – обратилась она к сыну, – сбегай, принеси из машины хотя бы влажные салфетки.

– Без меня никуда не ходите, – распорядился мальчик на бегу.

Скоро он вернулся с большой упаковкой. Мама вытянула мягкую влажную белую тряпочку, вытерла пальцы, и следующую дверь толкнула рукой, защищённой салфеткой.

Дверь рядом с кухней вела в пристройку, и там обнаружилось ещё одно просторное помещение, стены которого покрывала мраморная плитка. Убранство вокруг говорило само за себя. В углу, казалось, вырастает прямо из стены продолговатая чаша раковины. Над ней вопросительным знаком склонил голову потемневший кран с вентилем в виде цветка. В паре шагов от раковины расположилось каменное кресло с подлокотниками. Его сидение тоже напоминало чашу, но никаких сомнений в предназначении не возникло, поскольку оно почти не отличалось от современных унитазов. Внутри чаши «унитаза» тоже имелся небольшой кран, видимо, он предназначался для слива. Стены комнаты, как и сантехнические принадлежности, были нежно-розового цвета.

– О-бал-деть, – потрясённо протянула Мама. – Это же туалет!

– Я читал, – сообщил Серёжа, разглядывая кран над раковиной, – что на Крымском полуострове во времена татарского ханства была построена канализационная система. И водопровод имелся. А просвещённая Европа в это время ночные горшки на головы прохожих выплёскивала. Только я не представлял, что это выглядело так… гламурно.

– Водопровод в Крыму строили греки, – сказала Мама. – Османы просто воспользовались чужими достижениями. Но никакой канализации, в современном понимании, не было и в помине. Рыли выгребные ямы и чистили их по мере заполнения. Подозреваю, что и под этим чудным креслом такая, – она посмотрела на Папу: – Митя, надо будет это выяснить.

Папа хотел что-то ответить, но вдруг покачнулся и потёр рукой лоб.

– Голова что-то закружилась, – объяснил он, – устал с дороги. И поесть не мешает, а, Танюш?

– Ну, еды-то мы в магазине набрали. Сейчас оглядимся и сообразим что-нибудь ужин, – откликнулась Мама. Она пересекла комнату и открыла ещё одну дверь и удивлённо воскликнула: – Ничего себе! Тут, похоже, купальня!

За дверью обнаружилось похожее помещение, тоже в мраморе, но с жёлто-зелёными разводами. У стены виднелся самый настоящий бассейн примерно трёхметровой длины и не менее полутораметровой глубины. Над ним изгибались целых три крана, а на дне виднелись окантованные металлическими кругами отверстия – слив, надо думать. Вдоль другой стены тянулась широкая деревянная скамья с резными ножками.

– Потрясающе, – наконец вымолвил Папа. – Совершенно не понятно, как это всё, – он повёл рукой вокруг, – не растащили? Удивительно!

– Интересно, а если мы будем себя хорошо вести, нам сюда воды нальют? – со звонким смехом спросила Лиза. Она подошла к краю бассейна, протянула руку к ближайшему к ней крану и повелительно сказала: – Кран, открывайся! Вода наливайся! – и повернула цветок-вентиль.

С громким скрежетом цветок нехотя повернулся. И… Ничего не произошло.

– А ты ждала воду? – ехидно поинтересовался брат. – Обломись.

– Жалко! Хочу, чтобы была, – со вздохом отозвалась девочка и мечтательно добавила: – Здесь же мы с тобой даже поплавать могли бы.

Она отвернулась, вприпрыжку выбежала в коридор, и оттуда донёсся её весёлый голос:

– Пошли смотреть дальше!

Серёжа побежал следом.

– Чудеса, да и только, – подтвердила Мама.

Пока родители разглядывали купальню с кухней и обсуждали, что можно приготовить на ужин, дети осматривали другие комнаты.

Слева от холла за дверью тянулся длинный коридор с двумя дверьми по одной стороне на расстоянии пары метров друг от друга. За каждой из дверей прятались продолговатые комнаты. Через пыльные стёкла окон лился свет заходящего солнца, освещая застланный потрёпанными циновками пол, широкие и низкие длинные лавки с толстыми матрасами и множеством подушек вдоль стен, и такие же низкорослые столики с удлиненными столешницами. По углам – витые канделябры на длинных металлических ножках со свечами.

При открывании дверей каждый раз в воздух взвивались столбы пыли. Лиза с первых шагов в доме яростно чесала нос. Она вдруг чихнула десять раз подряд и хлюпнула носом. Серёжа посмотрел на неё, нахмурился:

– Мама права, тебе надо маску надеть, а то до утра не остановишься.

Но Лиза отмахнулась:

– Не надо, сейчас пройдёт. Вам же нормально, значит, и я привыкну, – и тут же добавила: – Пыль, угомонись! Вообще исчезни! Не то – рассержусь и – ух! – что сделаю!

Серёжа ухмыльнулся, но промолчал.

Удивительно, но после этих слов в косых солнечных лучах перестал кружиться хоровод пылинок. Пыль будто упала вниз. Воздух очистился. Правда, дети этого не заметили. Зато нос чесаться перестал, и чихание прекратилось.

– Видишь, – удовлетворённо сказала Лиза. – Уже всё прошло.

Они пошли дальше. Заглянули в каждую комнату, не нашли ничего интересного и побежали в конец коридора к лестнице на второй этаж.

Родители шли за детьми, тоже заглядывали за каждую дверь, удивлялись, тихо переговаривались.

Лестница привела к новому длинному коридору. Папа зажёг фонарик на своём смартфоне. Его примеру последовали домочадцы. Они увидели, что и здесь, как и на первом этаже, по обеим сторонам коридора тоже закрытые двери на равном расстоянии друг от друга. «Помещение гостиничного типа», – назвал это Папа.

Дети распахнули каждую дверь. За каждой – комната с большим окном. Солнечный свет прогнал темноту коридора. Все погасили фонарики.

– А вечером свечи зажжём? – спросила Лиза, указывая на подсвечники на стенах.

– Ещё чего! – воскликнула Мама. – Тут кругом сухое дерево! Не дай Бог, случайная искра – запылает моментально, мы даже выбежать не успеем. Пожар в наши планы не входит. Вечером сюда вообще не пойдём. На втором этаже пока делать нечего. Посмотрели – и будет. На первое время нижнего этажа нам достаточно.

Стены коридора были затянуты какой-то материей, но понять, что это за ткань, и какого она цвета под слоем пыли было невозможно. Мама осторожно коснулась стены.

– Похоже на шёлк, – сказала она. – Но совсем ветхий: даже от такого прикосновения под пальцами расползается. Я не посмотрела, но внизу, наверно, стены тоже обтянуты похожими тряпками. Будем обдирать. Не сейчас, само собой. Сейчас, пока светло, надо пропылесосить кухню и самую просторную комнату внизу. Ими и будем пользоваться первое время.

– А можно, пока вы пылесосите, мы тут ещё немного осмотримся? – спросил Серёжа.

– Конечно, только недолго, а потом приходите помогать, – сказал Папа.

Родители ушли, а Серёжа с Лизой продолжили исследовать дом.

Второй этаж отличался от первого только количеством дверей – комнат здесь было больше: три с одной стороны и столько же с другой.

Ничего особенного дети в них не увидели. Всё также как внизу: те же низенькие столики, на стенах полочки с какой-то посудой, дверцы встроенных шкафов. Серёжа заглянул в них из любопытства – пусто. Но общее впечатление, что здесь всё выглядит богаче: матрасы на диванах толще, подушек больше, на полу не циновки, а ковры. Так было в пяти комнатах.

Но одна отличалась от других. Она была чуть просторнее, посредине возвышалась большая кровать под пыльными тёмными лохмотьями балдахина, а в углу имелась витая лестница без перил – одни ступеньки, ведущая наверх. И это было очень странно, потому что она просто упиралась в потолок.

– Интересно, – сказал Серёжа, рассматривая грязные треугольные ступеньки, – нафига тут эта штука? Как думаешь?

Лиза задумчиво почесала переносицу. Была у неё такая привычка: тереть переносицу, если что-то её озадачивало. Серёжа, в такие моменты, запускал пятерню в волосы.

– Если есть лестница, значит, она куда-то ведёт, – глубокомысленно сказала девочка.

Серёжа хмыкнул.

– Логика железная. Мы даже знаем куда – наверх. А зачем?

Лиза пожала плечами.

– Без понятия.

Серёжа уже хотел подняться по странной лестнице, чтобы рассмотреть, как последняя ступенька крепится к потолку, но тут в комнату заглянула Мама.

– Ребята, хватит бездельничать. На осмотры ещё будет много времени. Пока Папа пылесосит, мы с вами приготовим еду. Втроём справимся быстрее.

Дети повернулись к Маме, и Серёжа спросил:

– Мам, как думаешь, нафига тут лестница?

– Лестница? – удивилась Мама. – Где?

Дети указали на угол, но… он был пуст! Брови у Лизы с Серёжи взметнулись вверх, они одновременно побежали туда, где минуту назад к потолку извивалась лестница. Пусто. Лестница исчезла.

– Хватит выдумывать, – сказала Мама. – Вечно вы со своими фантазиями. Идёмте. Нам нужна ваша помощь.

Дети переглянулись

– Но она только что тут была! – в один голос воскликнули брат с сестрой.

– Ладно, – устало согласилась Мама. – Пусть была. А теперь её нет. Идёмте уже! Мы с Папой приделали к дереву умывальник и соорудили на улице туалет. Папа очень устал. Я, признаться, тоже. И есть хочется. Пока светло надо кучу дел переделать. Идёмте.

Мама решительно направилась к двери. Растерянные дети пошли следом. Уже на пороге комнаты Лиза оглянулась.

Глава 3

– Такое чувство, что на меня кто-то пристально смотрит вон оттуда. Она указала на пустой угол, где они видели исчезнувшую лестницу.

Девочка вернулась туда и присела на корточки.