Вино для Роуз

Кейт Нанн

Вино для Роуз

Rose’s Vintage

© Kayte Nunn, 2016.

This edition published by arrangement with Black Inc.,

an imprint of SCHWARTZ BOOKS PTY LTD

and Synopsis Literary Agency.

© Нанн Кейт

© Филиппова И.И., перевод на русский язык, 2022

© Издание на русском языке, оформление. Строки, 2022

* * *

Обрезать

глагол

Стричь (дерево, кусты), удаляя мертвые и запущенные ветви, главным образом для того, чтобы на их месте выросли новые.

Глава 1

Если на свете когда-нибудь произойдет зомби-апокалипсис, здесь для него самое место, – думала Роуз, ежась от ветра, который задувал в долину Шингл – как будто прямо с Антарктики. Слева направо, насколько хватало взгляда, тянулись ровные ряды голых и чахлых виноградных лоз, четко очерченных на фоне бледного серого неба, а вдалеке виднелось нечто большое и темное, словно великан смял и выбросил носовой платок, – по всей вероятности, это были холмы Шингл-Хиллз.

Стояла зловещая тишина. Ветер трепал Роуз волосы, швырял пряди ей в лицо, а она притоптывала на месте и, обхватив себя руками, тщетно пыталась разогреть онемевшие пальцы. После нескольких часов за рулем желтой машинки руки совсем окоченели – стали похожи на клешни. Покупая машину на прошлой неделе в Сиднее, Роуз забыла проверить, работает ли в ней обогреватель.

Это была ее первая ошибка. Вторая заключалась в том, что она не взяла с собой ничего, хотя бы отдаленно напоминающего зимнюю одежду. Роуз и представить себе не могла, что в Австралии будет настолько холодно. Реальное положение дел не имело ничего общего с внушенным ей представлением о том, что в стране антиподов круглый год ярко светит солнце и все носят пляжные шорты. Много вопросов к сериалу «Дома и в пути»[1]. Джинсы, биркенштоки и футболка – пусть и с длинными рукавами – едва защищали от пробирающего до мозга костей ледяного ветра.

Несколько минут назад колеса забуксовали в густой грязи на усаженной деревьями проселочной дороге, по которой катила Роуз, то и дело неприятно стукаясь головой о крышу тесной машины. Путь был длинный, но хотя бы прямой – с тех пор, как удалось вырваться из щупалец большого города и двинуть через Харбор-Бридж на север. «Вина Калкари» Роуз нашла с легкостью: заметила деревянную табличку с вырезанными на ней черными вычурными буквами названия, когда тарахтела по дороге, ведущей от Юмераллы – маленького городка, расположенного в самом центре долины.

Однажды в детстве Роуз с братом Генри затеяли игру на заднем дворе – решили прорыть нору до самой Австралии. Брату уже давно наскучило копать, а она все рыла и рыла и вырыла кратер такой глубины, что могла бы запросто уместиться там целиком. Мама, увидев это, страшно разозлилась и велела немедленно засыпать яму, и потом все приговаривала себе под нос, что корни драгоценного куста гортензии теперь погибли и что дочь едва не погребла себя заживо. Роуз помнила, как возмутила ее тогда подобная несправедливость, ведь она потратила столько усилий, чтобы вырыть нору. И теперь у нее было такое чувство, словно она с тех пор не прекращала рыть этот свой туннель и наконец-то вынырнула на противоположной его стороне.

А там оказалось совсем не так, как она себе представляла.

Роуз строго напомнила себе, что ей уже не семь лет, набрала в легкие ледяного воздуха и направилась к винному погребу – невысокой постройке из дерева и камня, стоявшей под боком у общественной автостоянки. Позади погреба виднелся очень большой, промышленного вида амбар с рифленой крышей. Вывеска у входа в магазин сообщала, что винная лавка работает с десяти до шестнадцати. Роуз посмотрела на часы. Уже начало двенадцатого. Подергала ручку, но дверь даже не дрогнула. Заглянула сквозь пыльное стекло внутрь и увидела несколько винных бочек и барную стойку во всю длину помещения, но никаких признаков жизни.

Справа скорбно щелкнула одинокая сорока. «Одна – на беду», – подумала Роуз[2]. Она верила всем приметам: верила, будто дурные вести всегда приходят по три и что черно-белые птицы предвещают погибель. Нехороший знак.

Изо всех сил стараясь не обращать внимания на птицу, которая склонила голову набок и с любопытством ее разглядывала, Роуз повела машину влево – стоянка осталась у нее за спиной – и поехала по той, другой дорожке, у которой стоял указатель «Частные владения». Дорожка резко свернула, Роуз увидела перед собой дом – и невольно ахнула. Даже в такой серый день здание представляло собой впечатляющее зрелище: стены из песчаника с огромными прямоугольными окнами венчала двускатная крыша под темным шифером с двумя печными трубами по краям. Широкую деревянную дверь, укрепленную железными гвоздями, и квадратное крыльцо обрамляла пара величественных колонн из песчаника, а довершали картину два всклокоченных лавандовых куста в поблекших медных урнах. Роуз смотрела на дом, стоящий в окружении холмов, и думала, что еще никогда в жизни не видела ничего подобного – подавляющего и прекрасного одновременно. В голове возникло отчетливое ощущение дежавю: когда-то она все это уже видела, когда-то все это уже знала…

Соберись, подруга!

Роуз так нервничала, что даже пульс подскочил, – она не привыкла к мошенничеству. Это все Генри. С тревожным ощущением вторжения куда не звали она робко постучала в дверь.

Потом еще раз – уже погромче.

Так и не дождавшись ответа, Роуз обошла дом и обнаружила позади просторную веранду, заваленную разнообразным детским хламом: ржавыми велосипедами, недостроенной башней из лего и широким ассортиментом облепленных грязью сапог разных размеров, расставленных по порядку от крошечных до великанских. Несколько куриц ржавого цвета ковырялось в грязи. Хоть какие-то признаки жизни.

– Э-эй! – крикнула Роуз. – Здравствуйте! Кто-нибудь дома?

«В доме никого, кроме нас, куриц!» – вдруг всплыла в голове у Роуз старая джазовая песенка[3].

И вот тут-то до нее донесся рокот мотора и шорох колес по гравию. Она поспешила обратно к парадной двери и увидела, как перед домом, взвизгнув тормозами и подбросив вверх фонтанчик гравия, остановился видавший виды джип. Роуз наблюдала, как с водительского сиденья соскочила тоненькая девушка с платиновыми волосами – в своей дутой лыжной куртке и вязаной шапочке она идеально вписалась бы в пейзаж горных склонов Санкт-Морица. Когда девушка повернулась к дому лицом, Роуз увидела, что кожа у нее похожа на прозрачную кожицу персика и будто подсвечивается изнутри, а в носу поблескивает бриллиантовая точка пирсинга. На вид ей было не больше семнадцати.

– Привет, – сказала Роуз. – Я… Я не знала, есть ли кто-нибудь дома.

Холод был такой жуткий, что зуб на зуб не попадал.

– Ничего, – сказала девушка, заправив светлые волосы за уши и задрав кверху и без того курносый нос. – Вы, видимо, та самая иностранка, помощница.

– Да, это я и есть, – сказала Роуз и сама почувствовала в своих словах фальшь.

Еще две недели назад она в самых безумных кошмарах не могла вообразить, что потащится на обратную сторону земли и станет притворяться помощницей по хозяйству в таком богом забытом месте. Еще две недели назад ее жизнь, может, и не была абсолютно счастливой, но по крайней мере в ней был удобный устоявшийся порядок, стабильная работа, квартира и бойфренд. Теперь же она вдруг оказалась совершенно потеряна и оторвана ото всего, что раньше казалось таким надежным и прочным.

Я смогу.

Девушка посмотрела на Роуз, и во взгляде ее ясных синих глаз сквозила такая типично-германская прямота, что Роуз едва не отказалась от своей затеи.

– Хорошо. В агентстве говорили, что кого-нибудь пришлют. У миссис Би со спиной совсем плохо, так что у нас тут черт знает что творится. Да вы проходите. Место, конечно, слегка безумное, и он – как бы это сказать? – с закидонами. Но дети хорошие. Ну, по большей части.

Она открыла пассажирскую дверь и принялась отстегивать маленькую девочку лет, наверное, двух. Роуз заметила облачко темных волос, выбившихся из-под флисовой шапки цвета зеленого яблока.

Роуз знала, кто такой этот «он». Генри в Лондоне посвятил ее в детали. Марк Кэмерон. Основатель и владелец «Вин Калкари». Тридцать восемь лет. После звездной карьеры в одном из крупнейших австралийских винных конгломератов отказался от корпоративной жизни и предпочел рискнуть репутацией и финансовой стабильностью, открыв собственную винодельню. Около десяти лет назад купил пятнадцать акров запущенного виноградника в долине Шингл, вкупе с грандиозным домом Калкари. С тех пор он существенно увеличил площадь виноградника, и, судя по тому, что Роуз успела о нем прочитать, теперь его виноград занимал примерно сто шестьдесят акров долины. Судя по всему, дела его пошли вверх, и вино последнего урожая получило несколько восторженных отзывов в прессе не только в Австралии, но также в Британии и Америке. У Марка была эффектная испанская жена по имени Изабелла и сын Лео. Генри показывал ей фотографию Марка и Изабеллы, которую нашел в интернете. Потрясающая пара. Только вот сведения Генри явно слегка устарели, судя по маленькой девочке в машине.

– Я Астрид, – сообщила светловолосая красотка, сгружая на землю свою ношу. – А это Луиза. Луиза, поздоровайся с?.. Извините, как вас зовут?

– Роуз. Привет, солнышко! Приятно познакомиться, – сказала Роуз, одарив малышку широкой улыбкой. Дети ведь не виноваты, что причины ее приезда сюда не такие уж честные, да и вообще она просто обожает хорошеньких маленьких девочек с ямочками на щеках. Интересно вот только, где же Лео, – его в машине видно не было.

– О, вы англичанка! – догадалась Астрид. – Этого мне не сказали.

А вы – немка, – подумала Роуз, удивленная ничуть не меньше.

– Короче, пойдемте в дом. Тут околеть можно.

Астрид взяла Луизу за руку и через внушительного вида входную дверь завела девочку в прихожую с плиточным полом, где не было ничего, кроме двух пристенных столиков и потрепанного ковра, с виду ужасно древнего. Она резко повернула налево, и Роуз последовала за ней, отставая лишь на несколько шагов и изо всех сил стараясь внимательно рассмотреть все вокруг.

Кухня оказалась просторным квадратным помещением с большой эмалированной плитой с несколькими духовками, рабочими поверхностями из светлого гранита и белой глазированной плиткой на стенах, как в лавке у мясника. Тучи, затянувшие было небо, понемногу рассеивались, и через два больших окна в деревянных рамах в кухню заглядывало солнце; посередине стоял изрезанный шрамами стол и вокруг него – несколько викторианских стульев с круглой спинкой. Поверхность стола едва виднелась под грязной посудой – здесь очевидно завтракали, а пол был липкий и весь усыпан чем-то похожим на колечки «Чириос». Над огромной прямоугольной раковиной и прилегающей к ней панелью для сушки тоже высилась гора грязной посуды всех сортов и размеров. Если бы сейчас здесь взорвалась бомба, никто бы и не заметил, – подумала Роуз.

– Ну, я говорила, миссис Би не приходила уже недели две, а я очень занята с Луизой и Лео, – объяснила Астрид, без тени смущения кивнув на беспорядок.

Она расстегнула пальто на Луизе, сбросила свое собственное, после чего подхватила со стола две кружки, быстренько их ополоснула и поставила чайник.

– Лео сейчас в школе, с ним вы познакомитесь попозже.

Выглядывая из-за ног Астрид, Луиза робко смотрела на Роуз из-под своих темных, невозможно длинных ресниц.

Очуметь! – подумала Роуз. – Это у нее наверняка от матери.

– Кволиков любишь? – нерешительно спросила Луиза.

– Ну еще бы, очень люблю, – со всей серьезностью ответила Роуз.

Бум, бум, бум. Неуклюжей походкой, свойственной всем малышам, когда они очень спешат, Луиза выкатилась из кухни.

– Пошла за своей любимой игрушкой, – пояснила Астрид, расчищая место на столе и ставя перед Роуз кружку с чаем. – Молоко? Сахар? Держите. В агентстве сказали, трудно будет найти кого-нибудь, кто сможет начать работать так скоро, но, похоже, им это все-таки удалось, и, по-моему, это здорово. Я бы тут долго не выдержала, безвылазно, совсем одна.

Астрид замолчала только на секунду – чтобы перевести дыхание.

– Пока вы здесь, а миссис Би болеет, на вас готовка, уборка и покупки. А еще вы будете присматривать за Луизой и Лео в те вечера и день, когда я свободна, и вообще будете у меня на подхвате. Вы же готовить умеете, да? Мы просили найти кого-то, кто умеет готовить, – сказала она тоном, не допускающим возражений.

– Думаю, справлюсь. И да, на кухне я неплохо ориентируюсь. Но где же миссис Кэмерон или мистер Кэмерон? Я надеялась, кто-нибудь из них будет здесь и все мне покажет.

– Марк сегодня на конференции. Оставил дом на меня. – Астрид с вызовом задрала подбородок.

– А…

Роуз не очень-то нравилось, что ею командует девушка, которая, судя по внешности, едва окончила школу, но она приструнила свое эго. Надо потерпеть всего несколько недель, получить то, за чем явилась, и свалить – поехать, например, к океану. Ведь должно же в этой гигантской стране хоть где-то быть тепло.

Она по-прежнему не могла поверить, что с такой легкостью согласилась на безрассудный план Генри. Дыр и несостыковок в его плане было больше, чем в изъеденных молью свитерах, которые так любил отец. Если бы мозг у нее тогда работал получше, она бы тут же отказалась, но Роуз в тот момент была не в состоянии думать ни о чем, кроме своего бойфренда Джайлса (правильнее было бы сказать бывшего бойфренда, поправила она себя), внезапного завершения их отношений и его непредвиденного переезда в Брюссель, где он получил работу. А раз такое дело, Роуз не раздумывая ухватилась за возможность тоже уехать из страны, чтобы оказаться как можно дальше от «чудо-тряпки», как назвал Джайлса Генри, когда Роуз рассказала ему, что произошло.

В детстве брат всегда о ней заботился. Он был на восемь лет старше и бесконечно мудрее, вечно дрался за нее и давал отпор старшим девочкам в школе, которые цеплялись к ней из-за роста (к одиннадцати годам она переросла весь класс), тощих и длинных ног и удручающе немодной одежды. У Роуз еще к тому же был такой широкий рот, что все вечно дразнили ее лягушкой. При воспоминании о тех временах у нее до сих пор горели щеки.

Она подозревала, что Генри и теперь, как может, по-своему пытается о ней заботиться, – но эта его забота привела к тому, что он вынудил Роуз оставить привычную жизнь. Ну хорошо, да, она осталась без работы, без дома и с разбитым сердцем (сообщив ей, что уезжает из города, Джайлс сдал их квартиру – ну ладно, технически это была его квартира), и все это были довольно веские причины согласиться на план Генри.

Роуз все равно не планировала оставаться в этой квартире. Без Джайлса там было так же пусто, как и у нее в душе, печаль повисла в воздухе, как запах горелого чеснока. Генри прислал за ее вещами приятеля на грузовике и договорился, чтобы тот подержал их какое-то время в гараже. А самой Роуз Генри предоставил гостевую комнату, чтобы она там пару недель пострадала в свое удовольствие. А потом как-то утром, перед уходом на работу, постучался к ней.

– Слушай, сеструха, ты же не можешь там просидеть всю жизнь. Это тебе вряд ли на пользу.

Оценив истерзанный вид, всклокоченные волосы и красные глаза сестры, он отправил ее принимать душ, одновременно собирая грязные чашки из-под кофе и засохшие корки от тостов с арахисовым маслом.

– Пойди приведи себя в порядок, остальное я сам уберу.

– Но я как раз собиралась купить стайлер для завивки «Тюльпан»! – запротестовала она. – В ближайшие десять минут действует специальное предложение! Десять фунтов скидка!

Роуз зависала на круглосуточном канале телемагазина – что угодно, лишь бы не думать.

Но Генри остался непреклонен.

Бубня что-то о старших братьях, которые возомнили себя самыми умными, Роуз все же послушалась: подхватила коробку с носовыми платками, будто это была приделанная к ней стойка с капельницей, и пошаркала в сторону ванной комнаты, почти не обратив внимания на встревоженный вид Генри.

Позже, за кружкой чая, в которую брат высыпал чуть ли не полсахарницы, Роуз слушала его план.

– У тебя депрессия, – объявил он для начала.

– Да ладно, Шерлок. По-твоему, у меня для нее нет причин?

Этот вопрос брат проигнорировал.

– Я знаю, что тебе нужно.

– Да что ты говоришь? Ты – и доктор Фил, вы оба знаете?

Генри поднял руку, чтобы ее остановить.

– Насколько я понимаю, тебя здесь сейчас ничего не держит.

– Ну что ж, спасибо, дорогой, – с сарказмом отозвалась Роуз. – То есть ты хочешь мне сообщить, что жизнь моя отныне не имеет никакого смысла? Потому что лично для меня все именно так и выглядит.

– Не тупи, Роузи, ты же знаешь, что я имел в виду совсем не это. Ты свободна как птица и ни с кем не связана – а значит, вольна делать что захочешь. Да многие за такое родную мать продали бы. Перед тобой все дороги открыты! Так что давай поскорее выходи в люди вместо того, чтобы хоронить себя тут заживо!

– Ну, если учесть, что у меня нет денег, что я фактически бомж и (на минуточку, если ты вдруг забыл) что у меня разбито сердце, – возможности мои довольно-таки ограниченны.

От перечисленных проблем Генри отмахнулся как от несущественных.

– Это все мелочи, подруга, мелочи!

Роуз всегда восхищалась способностью брата находить плюсы в любой ситуации.

– Как любящий брат, который вечно сует нос в твою жизнь, – начал он и на секунду умолк, после чего продолжил: – Я хочу сделать тебе деловое предложение. Ну или будет правильнее сказать – попросить о помощи. Мне нужно, чтобы ты кое в чем порылась и прислала мне отчет. Правда, это далековато, но на винограднике, который меня интересует, как раз появилась вакансия. Я рассказывал одному своему тамошнему другу, как ты тут расклеилась, и он вспомнил об этой вакансии. Ищут кого-то, кто умеет готовить, и я подумал, что ты наверняка справишься.

Она швырнула в него коробку с салфетками.

Они росли вместе, и Роуз помнила Генри нескладным прыщавым подростком, поэтому часто забывала, что теперь в определенных кругах ее брат считается довольно большой шишкой. Свою карьеру виноторговца он начал в компании «Братья Берри & Радд», а теперь, во многом благодаря старому школьному товарищу, владел акциями нескольких виноградников в Испании и Аргентине. Брат всегда был амбициозен, еще с детства. Как-то палящим летом уговорил отца отвезти его в «Исландию» (в магазин замороженных продуктов, а не в страну: все-таки он был не настолько безумен), чтобы закупиться там мороженым по оптовой цене и выгодно перепродавать его школьным товарищам.

Генри всегда четко знал, чего хочет, и не терял времени на долгие размышления. Недавно, по секретной наводке, он по бросовой цене приобрел пару загибающихся испанских виноделен, нанял новых менеджеров, которые поправили бы там дела, и благодаря своим связям перевел активы в Великобританию. Если сведения, дошедшие до Роуз, были верны, Генри сделал на этом неплохие деньги. Так что, когда брат сказал «порыться», она поняла, что речь идет не о земле и лопате.

Когда он изложил свой план, первой мыслью Роуз было: братец двинулся мозгами. Австралия – это же другая сторона земли, до нее немыслимо далеко, а о долине Шингл Роуз даже никогда не слышала.

– Вот телефон агентства по найму, которое ищет кандидата на это место, – сказал Генри и сунул ей бумажку. – Позвони. Они будут от тебя в восторге, я уверен. Если даже ничего не выйдет, хоть отвлечешься от этого своего чмыря.

– Эй, вообще-то он мой бывший парень, ничего? И он тебе вроде даже нравился!

– Я пересмотрел свое отношение к нему.

Генри был очень напорист. Он и песок в Сахаре сумел бы продать, даже если покупатель, как и Роуз, знал бы все о его коварстве. Вот и Роуз вдруг взяла и согласилась на это странное предложение.

– Помимо собственной воли, имей в виду! – подчеркнула она.

Роуз даже не успела как следует все обдумать, как уже сидела в самолете.

Бум!

Роуз подскочила и вынырнула из воспоминаний: Луиза вернулась и теперь совала ей мокрый и грязный комок, который, по всей вероятности, раньше был мягким розовым кроликом.

– Ух, – отпрянула она, не успев взять себя в руки.

– Кволик! – воскликнула Луиза, ничуть не растеряв энтузиазма.

Роуз посмотрела на Астрид и увидела, что та над ней смеется.

О боже. И во что она только ввязалась?

Глава 2

Прием Астрид был таким же холодным, как и температура воздуха, но Роуз решила на этом не зацикливаться. Она обхватила руками кружку и зажмурилась, чувствуя, как отогреваются пальцы. По крайней мере, чай тут был горячий.

– И когда мне начинать?

– Сейчас, конечно, – сурово ответила Астрид. – Как вы сюда добрались? У вас машина?

– Эм-м… Да, я припарковалась на той стороне дома у входа в винный погреб. Не знала, где ее лучше оставить.

– Ничего. Я сейчас покажу, куда забросить вещи. Для вас есть комната в амбаре. – Астрид допила чай, поднялась и подхватила пальто со спинки стула. – Ну, пойдемте.

На слове «амбар» Роуз воодушевилась. Она пошла за Астрид, которая сгребла в охапку Луизу и ее неприятного кролика и направилась к черному выходу и дальше через сад. Амбар. Как романтично! Роуз вообразила перестроенное в новоанглийском стиле пространство: высоченная крыша и белые стены, пухлые, неплотно обитые кремовые диваны и со вкусом расставленные стеклянные банки с пышными пионами нежно-розовых оттенков…

Хм, или нет.

Роуз взирала на древнюю развалюху. Амбар этот только с очень большой натяжкой можно было назвать пригодным для жизни, и в нем определенно очень давно никто не жил. Крыша представляла собой лоскутное одеяло из кое-как прилаженных друг к другу кусков ржавого рифленого железа, и штукатурка сыпалась со стены, стоило к ней прикоснуться.

Войдя внутрь, Роуз обнаружила, что подоконники, пол и вообще все горизонтальные поверхности покрывает толстый слой пыли, а окна заросли паутиной и почернели от грязи. Тут имелась огромная гостиная зона с белыми стенами и парой выцветших диванов, в задней части помещения было выгорожено две спальни, а еще – маленькая уборная с глубокой, изъеденной пятнами ржавчины ванной на когтистых лапах, и над ней душ. Роуз заглянула в одну из спален и обнаружила незастеленную постель с комковатым матрасом, несколько потрепанных книг в мягкой обложке на прикроватной тумбочке и древний, страшно пыльный комод. Здесь бы точно не помешала парочка дизайнерских находок из журнала «Уютный дом».

– Ну, располагайтесь, не буду вам мешать, – сказала Астрид и, с Луизой на руках, поспешила обратно в относительное тепло главного дома.

Роуз некоторое время сидела на кровати и дрожала от промозглого воздуха, раздираемая желанием немедленно умчать отсюда во всю мощь четырех колес обратно в Сидней и соблазном забраться под одеяло и выспаться, чтобы наконец восполнить разницу в часовых поясах.

Она не сделала ни того ни другого.

Тихо проклиная брата и ругая себя за то, что согласилась на его авантюру, Роуз вернулась к винному погребу. Она снова села за руль и покатила по дорожке, которая, огибая винодельню, вела к амбару. Прибыв к месту назначения, открыла багажник, взяла рюкзак и забросила его в гостиную.

Ей было необходимо чистое постельное белье, веник и как можно больше чистящих средств, так что Роуз целеустремленно ринулась обратно к дому. Если уж она здесь остается, пусть даже всего на несколько недель, нужно обустроить себе хотя бы относительно пристойный быт.

Возвращаясь в амбар, Роуз увидела, как ей навстречу движется чья-то высокая и внушительная фигура. Человек смотрел под ноги, сунув руки в карманы джинсов, и, когда подошел ближе, Роуз обратила внимание, какой у него хмурый взгляд. Она сразу догадалась, кто это: Марк Кэмерон. Впрочем, он ее, похоже, не замечал, пока они не поравнялись на дорожке. Она как раз думала, не следует ли что-нибудь сказать, как он поднял наконец взгляд и от неожиданности моргнул. Вид у него был такой отрешенный, будто он находился где-то в миллионе миль отсюда.

– Здравствуйте, – сказал он. – Чем могу помочь? К сожалению, магазин сегодня не работает.

Голос у него оказался низкий и хриплый, и Роуз невольно поежилась. Она обнаружила, что смотрит ему прямо в глаза – зеленые и темные, как бутылочное стекло. И осознала, что его глаза – на одном уровне с ее собственными, а такое встречалось нечасто, она привыкла, что большинство мужчин ниже ее ростом. Не очень-то было комфортно смотреть прямо в глаза тому, кто так грозно хмурится.