Поколение выбора

Первые перемены проявились уже на следующем уроке, когда учитель биологии вошёл в класс с новым планшетом в руках и не стал привычно звать нас по фамилиям. Он просто посмотрел на экран, кивнул и сказал:

– Helix уже отметил всех присутствующих.

В классе кто-то тихо засмеялся, кто-то удивлённо переглянулся, а я поймал себя на мысли, что привычный порядок рушится незаметно, но неотвратимо. Учитель начал объяснять тему, а Helix автоматически разослал нам на планшеты индивидуальные задания, учитывая наши прошлые оценки и пробелы в знаниях. Я открыл файл и увидел, что задание составлено так, будто кто-то внимательно следил за моими ошибками весь прошлый год. Было странно осознавать, что теперь даже мои слабые стороны известны не только учителю, но и безликой системе.

Мила сидела за соседней партой, она листала задание и время от времени хмурилась, словно не могла поверить, что всё это происходит на самом деле. Я заметил, что она стала чаще смотреть в окно, будто искала там что-то привычное, что не изменится никогда. Когда учитель подошёл к ней, чтобы спросить, всё ли понятно, она просто кивнула, не поднимая глаз. Я хотел спросить, не нужна ли ей помощь, но не решился – в классе и так было слишком много внимания к каждому нашему действию.

В коридоре после урока я услышал, как двое ребят обсуждали новую систему.

– Теперь списывать вообще не получится, – сказал один, – Helix сразу заметит, если ответы совпадут.

– Да, – согласился второй, – а если кто-то попробует подсмотреть, система запомнит это и снизит балл.

Я подумал, что теперь даже простая ошибка может остаться в памяти школы навсегда. Раньше можно было надеяться, что учитель забудет твой промах, а теперь всё фиксируется и анализируется.

На перемене я зашёл в столовую, где автоматы с едой уже работали без сбоев. Я выбрал бутерброд, поднёс лицо к камере, и система вежливо поприветствовала меня по имени. Было немного не по себе от того, что даже такой простой процесс теперь сопровождается цифровым контролем. За соседним столиком сидели младшие школьники, они с восторгом обсуждали, как Helix угадывает их любимые блюда, и спорили, кто из них получит больше баллов за активность на уроках. Я слушал их разговор и ловил себя на мысли, что для них это всё – игра, а для нас – уже новая реальность.

После обеда начался урок истории, и учительница, всегда строгая и требовательная, выглядела растерянной. Она пыталась разобраться в интерфейсе Helix, а мы терпеливо ждали, пока система загрузит материалы. В какой-то момент она попросила нас открыть электронные учебники, и на экране тут же появились не только тексты, но и интерактивные схемы, видеоролики, тесты. Я заметил, что Helix сам подбирает задания: кому-то – больше дат, кому-то – анализ причин событий, кому-то – творческое эссе. Мила получила задание написать мини-сочинение о том, как новые технологии влияют на общество. Я увидел, как она задумалась, потом быстро набрала несколько строк и остановилась, словно не зная, как продолжить.

В классе стало тихо, слышно было только, как кто-то стучит по экрану или шепчет соседу вопрос. Я почувствовал, что атмосфера изменилась: исчезла привычная суета, появилось ощущение постоянного наблюдения. Даже учителя теперь больше полагались на Helix, чем на собственный опыт. Я вспомнил, как раньше на уроках истории можно было спорить, задавать неожиданные вопросы, а теперь казалось, что все ответы уже есть в базе данных, и спорить не с кем.

После урока я встретил Феликса в коридоре, он был в приподнятом настроении.

– Видел, как Helix быстро проверяет работы? – спросил он.

– Да, – ответил я, – теперь не придётся ждать неделю, чтобы узнать оценку.

Феликс засмеялся:

– Зато и пересдать не получится, если ошибся.

Я пожал плечами.

– Может, это и к лучшему.

Он кивнул, но в его взгляде мелькнула тень сомнения.

В этот день школа казалась мне незнакомой. Коридоры стали тише, в классах исчез привычный шум, даже на переменах ребята больше смотрели в экраны, чем разговаривали друг с другом. Я заметил, что учителя стали чаще собираться вместе, обсуждать что-то вполголоса, иногда выглядывать в окна, будто искали поддержки снаружи. Завуч ходила по этажам, проверяя, как работают новые системы, и время от времени делала пометки в планшете.

В конце дня на экране в холле появилось объявление: Helix приглашает всех желающих на открытый урок, где расскажет о своих возможностях и ответит на вопросы. Я видел, как ученики переглядывались, кто-то шутил, что теперь и вопросы нужно будет задавать через приложение. Мила подошла ко мне, её лицо было серьёзным.

– Ты пойдёшь?

– Думаю, да, – ответил я, – интересно посмотреть, как всё это устроено.

Она кивнула, и мы пошли по коридору вместе, не говоря ни слова. В воздухе витало ощущение перемен, и я не знал, радоваться им или бояться.

Вечером дома я рассказал родителям о нововведениях. Мама слушала внимательно, иногда задавала вопросы, папа больше молчал, только иногда хмурился, когда я упоминал о тотальном контроле.

– Главное, чтобы у тебя оставалось время на себя, – сказала мама, – не позволяй системе решать всё за тебя.

Я пообещал, хотя не был уверен, что смогу сдержать слово.

В ту ночь я долго не мог уснуть. В голове крутились мысли о том, как быстро меняется мир, как легко привычное становится чужим. Я смотрел в потолок и пытался представить, каким будет завтрашний день – и что ещё изменится, пока я буду идти по коридорам своей школы, которая уже перестала быть прежней.

3. Первый сбой.

В тот день всё началось с мелочей, на которые обычно не обращаешь внимания. Я шел по школьному двору, привычно проверяя расписание на планшете, но экран почему-то не обновлялся. Вместо привычного списка уроков появлялось только вращающееся кольцо загрузки, словно кто-то нарочно тянул время. Я подумал, что, возможно, забыл обновить приложение, и не придал этому значения. Вокруг меня ученики спешили к входу, кто-то смеялся, кто-то обсуждал вчерашний матч, а кто-то уже жаловался на погоду. Я встретил Феликса, который обычно первым замечал любые неполадки в системе, но сегодня он выглядел рассеянным и даже не поздоровался. Я догнал его на лестнице и спросил:

– У тебя тоже не работает расписание?

Он пожал плечами, не отрываясь от экрана.

– С утра всё висит. Даже сообщения не отправляются.

Я кивнул, ощущая, как внутри нарастает лёгкое беспокойство. Мы поднялись на второй этаж, где обычно было многолюдно, но сегодня коридор казался тише обычного. У шкафчиков толпились ребята, кто-то пытался открыть замок, но индикатор на панели мигал красным.

– Что за ерунда? – спросил один из старшеклассников, стуча по кнопкам.

– Может, опять обновление? – предположила девочка с косичками.

– Нет, тогда бы пришло уведомление, – возразил кто-то из младших.

Я подошёл к своему шкафчику, приложил карточку, но замок не сработал. На экране высветилась надпись: «Ошибка подключения. Повторите попытку позже». Я попробовал ещё раз, но результат был тот же.

Мимо прошла учительница физики, она выглядела озабоченной и что-то быстро набирала на телефоне. Я услышал, как она говорила кому-то:

– У нас проблемы с доступом к системе. Да, все замки заблокированы.

Я посмотрел на Милу, которая стояла у окна и наблюдала за происходящим. Она заметила мой взгляд и подошла ближе.

– У тебя тоже не работает?

Я показал ей свой планшет.

– Всё зависло.

Она нахмурилась, провела пальцем по экрану, но ничего не изменилось.

– Странно. Обычно Helix быстро справляется с такими сбоями.

В этот момент в коридоре зазвучал странный гул: кто-то пытался подключиться к Wi-Fi, но сеть не отвечала. Я заметил, что даже привычное объявление о начале уроков не прозвучало. Вместо этого из динамиков доносился только слабый треск, словно кто-то пытался что-то сказать, но не мог.

В классе ребята переговаривались, обсуждая, что делать дальше.

– Может, просто перезагрузить всё? – предложил кто-то.

– А если не включится? – спросил другой.

– Тогда будем сидеть до конца дня в коридоре, – пошутил третий, но в его голосе слышалось напряжение.

Я сел на подоконник, наблюдая за тем, как учителя собираются у учительской. Завуч выглядела встревоженной, она говорила по телефону, а рядом стоял директор, который пытался что-то объяснить группе родителей, пришедших на экскурсию.

Феликс подошёл ко мне и тихо сказал:

– Похоже, это не просто сбой.

Я посмотрел на него с удивлением.

– Почему ты так думаешь?

– Система не отвечает даже на внутренние запросы. Обычно хотя бы часть функций работает, а сейчас – ничего.

Я почувствовал, как внутри нарастает тревога. Вокруг меня всё больше учеников пытались дозвониться до родителей, но мобильная сеть тоже работала с перебоями.

Мила присела рядом, задумчиво глядя на свой планшет.

– Интересно, это только у нас или по всему городу?

Я пожал плечами.

– Может, стоит спросить у кого-нибудь из старших?

В этот момент к нам подошёл учитель информатики. Он выглядел уставшим и раздражённым.

– Ребята, пока оставайтесь в коридоре. Мы пытаемся разобраться, что происходит.

Я кивнул, но вопросов стало только больше.

В какой-то момент свет в здании моргнул, и часть ламп погасла. По коридору прошёл испуганный шёпот.

– Это уже не смешно, – сказала Мила, – если отключится всё, как мы выберемся?

Я попытался улыбнуться, чтобы её успокоить, но в душе было неспокойно.

Вдалеке послышался голос директора:

– Просим всех сохранять спокойствие. Мы работаем над восстановлением системы.

В этот момент кто-то из ребят заметил, что двери в классы заблокированы.

– Как теперь попасть на урок? – спросил мальчик из пятого класса.

– Может, откроют вручную? – предположила его подруга.

Я посмотрел на учителей, которые пытались открыть электронные замки, но безуспешно.

В коридоре становилось всё шумнее. Некоторые начали нервничать, кто-то пытался шутить, чтобы разрядить обстановку, но смех звучал неестественно.

Я заметил, что Мила внимательно следит за действиями взрослых, как будто пытается понять, что делать, если ситуация выйдет из-под контроля.

В этот момент по громкой связи раздалось сообщение:

– Helix временно недоступен. Пожалуйста, сохраняйте спокойствие.

Голос был чужой, механический, и от этого становилось только тревожнее.

Я посмотрел на Милу, и в её глазах мелькнуло что-то похожее на интерес, смешанный с тревогой.

– Думаешь, это просто техническая ошибка?

Я пожал плечами.

– Не знаю. Но если Helix не восстановится, придётся вспоминать, как учиться без него.

Она улыбнулась, но в её улыбке не было радости.

В этот момент кто-то из старшеклассников предложил попробовать связаться с техподдержкой через мобильную сеть. Несколько человек ушли к окну, пытаясь поймать сигнал, но связь была нестабильной.

Я заметил, что некоторые младшие школьники испугались, кто-то начал плакать, а учителя старались их успокоить, хотя сами выглядели растерянными.

Вскоре по школе разнёсся слух, что сбой затронул не только наше здание, но и другие учреждения города.

Я смотрел на Милу, и в её взгляде читалось не только беспокойство, но и желание разобраться, что происходит на самом деле.

В коридоре стало жарко, кто-то открыл окно, чтобы впустить свежий воздух. Я вышел на лестничную площадку, где было тише, и попытался позвонить маме. Телефон долго не соединялся, а потом просто сбросил вызов.

Я вернулся к ребятам, которые обсуждали, что делать дальше.

– Может, это кто-то специально устроил? – предположил Феликс.

– Зачем? – удивился я.

– Не знаю. Может, чтобы проверить, как мы справимся без ИИ.

Мила задумалась.

– Или чтобы показать, что мы слишком зависим от системы.

Я кивнул, понимая, что в её словах есть смысл.

В этот момент по коридору прошёл учитель физкультуры, который обычно не обращал внимания на технологии.

– Вот и хорошо, – сказал он громко, – наконец-то вспомните, как играть в классики без планшетов.

Кто-то засмеялся, но большинство выглядели обеспокоенными.

Я сел на подоконник, глядя на улицу. За окном шёл обычный школьный день: кто-то гулял по двору, родители вели малышей в детский сад, машины спешили по делам. Только внутри школы всё было иначе – будто время остановилось, и никто не знал, что делать дальше.

Мила присела рядом, обняв колени руками.

– Ты когда-нибудь думал, что техника может подвести в самый неожиданный момент?

Я задумался.

– Наверное, нет. Мы привыкли, что всё работает само собой.

Она посмотрела на меня внимательно.

– А если однажды всё исчезнет?

Я не знал, что ответить.

В коридоре стало тише, даже самые шумные ребята замолчали.

Я услышал, как учителя обсуждают, стоит ли отпускать нас домой, если система не восстановится.

Феликс подошёл ко мне.

– Если хочешь, можем попробовать разобраться, что случилось.

Я кивнул, и мы пошли к серверной, где обычно работал администратор.

Дверь была закрыта, но через стекло было видно, что внутри горят только аварийные лампы.

– Похоже, и тут всё зависло, – сказал Феликс.

Я посмотрел на Милу.

– Может, это шанс научиться чему-то новому – без подсказок и автоматических ответов.

Она улыбнулась.

– Может быть.

Я почувствовал, как тревога постепенно сменяется любопытством.

В этот момент по школе раздался сигнал тревоги – короткий, резкий, будто кто-то случайно нажал на кнопку. Все замерли, прислушиваясь к дальнейшим событиям.

Я посмотрел на учителей, которые переглядывались, не зная, что делать.

В этот момент я понял, что впервые за долгое время школа стала по-настоящему живой – не благодаря технологиям, а вопреки им.

Сигнал тревоги прозвучал неожиданно резко, и на несколько секунд в коридоре воцарилась тишина, словно даже стены прислушивались к этому звуку. Учителя переглядывались, кто-то поспешил к окнам, проверяя, не происходит ли чего-то снаружи, а завуч попыталась связаться с администрацией через мобильный, но сеть снова отказала. Я заметил, как у некоторых ребят в глазах мелькнул страх, хотя большинство пытались держаться спокойно, делая вид, что всё происходящее – просто временная неприятность. Мила сжала ремешок рюкзака, её пальцы побелели, но она не сказала ни слова. Я встал рядом, чтобы она почувствовала, что не одна, и мы вместе смотрели, как по коридору медленно проходит директор, стараясь сохранять видимость контроля над ситуацией.

В этот момент из учительской вышел наш математик, доктор Крузе, обычно невозмутимый и строгий, но сейчас он выглядел растерянным. Он громко обратился ко всем:

– Прошу сохранять спокойствие. Сейчас мы выясняем причину сбоя и примем решение, как действовать дальше.

Кто-то из учеников спросил, можно ли выйти на улицу, но Крузе покачал головой:

– Пока оставайтесь в здании.

В его голосе прозвучала неуверенность, которую он пытался скрыть.

Я почувствовал, что взрослые тоже не знают, что делать, и это было даже страшнее, чем сама поломка системы.

В коридоре становилось всё душнее, кто-то открыл окна, чтобы впустить свежий воздух. Я заметил, что некоторые ребята начали собираться группами, обсуждая, как провести время, пока не восстановится связь. Кто-то предложил сыграть в города, кто-то достал настольную игру из рюкзака, а самые младшие устроили догонялки между стенами. Я поймал себя на мысли, что без привычных гаджетов шум в школе стал живее, смех звучал громче, а лица одноклассников вдруг стали казаться ближе и понятнее.

Мила присела на подоконник, обняв колени, и тихо спросила:

– Ты когда-нибудь думал, что всё может так внезапно остановиться?

Я пожал плечами.

– Наверное, нет. Мы привыкли, что всё работает само собой.

Она кивнула, задумчиво глядя в окно, где по двору медленно шёл охранник, проверяя, всё ли в порядке у входа.

Я попытался вспомнить, когда в последний раз чувствовал себя настолько оторванным от привычного ритма. Даже летом, когда отключали интернет на даче, не было такого ощущения пустоты и тревоги.

В какой-то момент завуч объявила, что родители могут забирать детей домой, если те смогут связаться с ними. Но большинство телефонов по-прежнему не ловили сеть, и только несколько счастливчиков смогли дозвониться до мам или пап. Остальные остались ждать, надеясь, что всё вот-вот наладится. Я попробовал ещё раз позвонить маме, но телефон снова молчал, и я убрал его в карман, стараясь не показывать разочарования.

В классе, куда нас наконец пустили после долгих попыток открыть двери вручную, царила необычная атмосфера. Учительница литературы предложила провести урок без планшетов и презентаций, просто поговорить о книгах, которые мы читали летом. Сначала ребята растерялись, но потом разговор как-то сам собой пошёл: кто-то рассказал о приключениях на море, кто-то – о поездке к бабушке, а кто-то признался, что впервые за долгое время взял в руки бумажную книгу. Я слушал и думал, что, может быть, в этом сбое есть что-то полезное – возможность вспомнить, как общаться по-настоящему, без посредников.

Мила подняла руку и поделилась историей о том, как в детстве она мечтала стать писателем, потому что книги казались ей настоящей магией. Её рассказ был простым, но в нём было столько искренности, что даже самые молчаливые одноклассники слушали внимательно. Я смотрел на неё и вдруг понял, что знаю о ней меньше, чем думал, хотя мы учились вместе уже несколько лет.

После урока мы вышли в коридор, где Феликс с компанией пытался выяснить, можно ли получить доступ к Helix хотя бы с одного устройства. Они возились с ноутбуком, подключая его к разным точкам доступа, но всё было безрезультатно.

– Может, кто-то специально отключил систему, – предположил Феликс.

– А зачем? – спросил я.

– Может, чтобы проверить, как мы справимся без неё.

Я задумался: что, если это действительно чей-то эксперимент или попытка показать, насколько мы уязвимы?

Мила посмотрела на меня задумчиво.

– Иногда полезно оказаться без поддержки технологий, чтобы понять, на что ты способен сам.

Я улыбнулся, соглашаясь с ней.

В столовой сегодня не работали автоматы, и дежурные учителя раздавали бутерброды и чай из больших термосов. Очередь тянулась медленно, но никто не жаловался, наоборот – ребята шутили, вспоминали, как раньше приносили еду из дома, и даже спорили, чей бутерброд вкуснее. Я взял свой завтрак и сел рядом с Милой. Она молча ела, иногда поглядывая на часы, будто ждала, что вот-вот всё вернётся на круги своя.

После обеда мы снова собрались в классе, где учитель предложил сыграть в викторину без помощи интернета. Вопросы были простыми, но оказалось, что не все помнят элементарные факты без подсказок. Я почувствовал, как внутри появляется азарт: хотелось доказать себе и другим, что мы способны справиться и без цифровых помощников.

Мила неожиданно выиграла раунд, ответив на сложный вопрос по истории.

– Я просто хорошо помню, как дедушка рассказывал мне об этом, – объяснила она, и в её глазах мелькнула гордость.

В какой-то момент в коридоре снова зазвучал сигнал тревоги, но на этот раз его быстро отключили. Учителя объяснили, что это просто проверка системы, и попросили не волноваться. Я заметил, что многие уже устали от неопределённости, кто-то начал рисовать в тетради, кто-то играл в слова, а кто-то просто смотрел в окно, мечтая оказаться дома.

Ближе к вечеру связь частично восстановилась, и первые родители начали приходить за детьми. Я увидел, как мама Милы появилась у входа, она обняла дочь и долго не отпускала, словно боялась снова потерять контроль над ситуацией. Я остался ждать свою маму, сидя на ступеньках у гардероба. В голове крутились мысли о том, как быстро всё может измениться, если исчезает то, к чему привык.

Когда наконец пришла мама, она была взволнована, расспрашивала, не испугался ли я, всё ли было в порядке. Я ответил, что всё нормально, хотя внутри чувствовал странное опустошение и одновременно лёгкость, как после долгой грозы, когда воздух становится чище и свежее.

Дома я долго не мог уснуть, перебирая в памяти события дня. Казалось, что школа за эти часы стала другой, а я сам немного изменился. Я понял, что иногда сбой – это не только проблема, но и шанс увидеть мир по-новому, услышать голоса, которые раньше тонули в шуме системы, и почувствовать себя частью чего-то большего, чем просто цифровая сеть.

4. Попытка взлома.

В коридорах витало ощущение тайны, словно в воздухе повис невидимый вопрос, на который никто не спешил отвечать. После сбоя, который выбил школу из привычного ритма, все стали насторожённее относиться к своим устройствам, а разговоры о Helix не утихали ни на переменах, ни в столовой. Я заметил, что учителя чаще собирались группами, обсуждая что-то вполголоса, и даже завуч теперь выглядела не такой уверенной, как обычно. Казалось, что школа ждёт чего-то нового, но не знает, будет ли это хорошей новостью или очередной проблемой. Некоторые ребята начали строить догадки: одни говорили, что сбой – это простая техническая ошибка, другие уверяли, что кто-то специально вмешался в работу системы. В классе Феликс, который всегда был в курсе всех новостей, поделился своими подозрениями. Он сказал, что заметил странную активность на сервере, когда пытался войти в электронный журнал. Его слова вызвали волну обсуждений: кто-то сразу вспомнил о старшекласснике, который недавно хвастался своими успехами в программировании, кто-то начал подозревать даже учителей, а кто-то просто отмахнулся, мол, это всё совпадения. Я слушал и пытался понять, насколько серьёзно стоит относиться к этим разговорам. Мила сидела рядом, молча листала свой планшет, но по её взгляду было видно, что она внимательно следит за развитием событий. После уроков мы с Феликсом решили заглянуть в компьютерный класс, где обычно собирались те, кто интересовался программированием. Там было тихо, только вентиляторы системных блоков наполняли комнату ровным гулом. Феликс сразу занял место за центральным компьютером, подключился к школьной сети и стал просматривать логи доступа. Я стоял рядом, наблюдая за тем, как быстро его пальцы бегают по клавишам. Мила подошла чуть позже, села напротив и включила свой ноутбук. Она не задавала лишних вопросов, просто открыла нужные программы и начала анализировать последние подключения к серверу Helix. В какой-то момент Феликс остановился и сказал:

– Смотри, вот здесь кто-то пытался войти под чужим именем.

Я наклонился ближе, чтобы рассмотреть строчки кода, которые для меня всё ещё были чем-то вроде загадочного языка.

– Это может быть обычная ошибка, – осторожно заметил я.

– Нет, – покачал головой Феликс, – здесь явно попытка подобрать пароль. Видишь, несколько неудачных попыток подряд, а потом резкий выход из системы.

Мила посмотрела на экран и кивнула.

– И время совпадает с тем, когда часть учеников была в библиотеке.

Я задумался: кто мог бы сделать это? В памяти всплыли лица ребят, которые часто задерживались после уроков, но ни один из них не казался способным на что-то подобное.

– Может, это кто-то из старших? – предположил я.

– Или кто-то, кто хорошо знает, как устроена система, – добавила Мила.

Феликс начал искать по журналу, с каких устройств были попытки входа.

– Вот, – сказал он, – запросы шли с одного и того же планшета, но адрес менялся.

Я почувствовал, как внутри нарастает тревога. Если кто-то действительно пытался взломать Helix, это уже не просто шалость – это серьёзное нарушение.

В этот момент в класс заглянул учитель информатики. Он удивился, увидев нас за работой, и спросил:

– Что вы здесь делаете после уроков?

Феликс быстро объяснил, что заметил странную активность и решил проверить логи. Учитель нахмурился, подошёл ближе и внимательно посмотрел на экран.

– Покажите, что вы нашли.

Мила повернула ноутбук, чтобы он мог увидеть результаты анализа.

– Здесь были попытки входа под чужим именем, – спокойно сказала она.

Учитель задумался, потом тихо сказал:

– Я сообщу об этом завучу. Никому не говорите о своих находках, пока не разберёмся.

Он вышел, а мы остались втроём, переглядываясь и обдумывая, что делать дальше.

Феликс предложил проследить, повторятся ли попытки взлома завтра.

– Если это кто-то из наших, он не остановится после первой неудачи, – сказал он.

Я согласился, хотя мне было не по себе от мысли, что в школе появился настоящий хакер.

Мила задумчиво смотрела на монитор.

– Может, стоит поговорить с теми, кто был в библиотеке в это время?

– Осторожнее, – заметил Феликс, – если это кто-то из наших, он может насторожиться.