Двое в тревожном городе

Ахмедхан Зирихгеран

Двое в тревожном городе

1

Закатное солнце светило прямо в окно. Слепило, заливало всё вокруг золотыми лучами. Дома, деревья, автомобили. Словно хотело успеть, прежде чем закатиться за гору, озолотить всё вокруг. Солнечные лучи сквозь оконное стекло грели меня, несмотря на холодный, кондиционированный воздух комнаты. Я прикоснулся к стеклу, оно было горячим. Двойной стеклопакет спасовал перед жарким, летним солнцем. Рабочий день подходил к концу, и мне надоела эта искусственная прохлада. Хотелось на улицу, в это душное марево, что заливало улицу за окном.

На столе загудел телефон, о котором я и забыл в рабочей суете. На экране жизнерадостно улыбалась Аська. Мне это фото очень нравилось, и я поставил его на её контакт. Я нажал зелёную кнопочку на экране.

– Ты живой? – послышался её недовольный голос. – Сколько можно тебе звонить!? Уже раз десять набрала.

– Кто бывает живым после рабочего дня, – усмехнулся я. – Разве только ты оживишь.

– Чтобы тебя оживить, надо ещё дозвониться.

– В шесть, как обычно, я свободен.

– Я у твоей машины, открой её, сяду, подожду тебя.

– Надо тебе дать вторые ключи от машины. – Я встал и подошел к окну.

Аська в джинсах, белой футболке и белых же кроссовках стояла, опёршись спиной о машину. Её длинные, вьющиеся волосы развевались на ветру. Я невольно залюбовался ею. Она тоже смотрела на меня, будто ждала, когда я выгляну в окно.

– Если ты дашь мне ключи, то я угоню твою бэху, – и Аська помахала мне рукой.

– Вот такие вы, бабы, сначала угнала меня, потом тачку, дальше что будет?

– Это стра-а-шная тайна, – послышался её смех в трубке.

– Садись, я сейчас, – сказал я, и открыл машину с пульта.

Я отключил телефон и засобирался. Шести ещё не было, но я сам себе начальник всё-таки и уйти чуть раньше для меня было не проблема. Попрощавшись со всеми, я быстро побежал по ступенькам вниз. Аська сидела в машине, уютно устроившись на переднем сиденье, и что-то печатала в телефоне. Дверь машины была открыта, и я, осторожно подойдя, поцеловал её в обнажённое плечико.

– Испугал, – дёрнулась Аська и тут же расплылась в улыбке, – я и не услышала, как ты подошёл.

– Ты утонула в телефоне, не услышала бы, даже если бы я топал и кричал, – улыбнулся я и нежно поцеловал её в губы.

– Телефон это наше всё, – подмигнула она мне.

– Ты чего сегодня так рано? – Я, обойдя машину, уселся за руль и завёл мотор. – Обычно раньше семи не выходишь.

– Да клиентов не было, – она повернулась ко мне, всё также полулёжа в кресле, – вот и звонила тебе, вдруг тебя нет на работе.

– Куда поедем? – я любовался её личиком в обрамлении облака волнистых волос. – Есть хочешь?

– Да мне без разницы, – пожала она плечами, – куда в этом городе можно поехать, а если ты об ужине, то мне всё равно, хоть шаурму покупай.

– Мой прикид не для шаурмы, – подмигнул я ей, – но мы это сейчас исправим.

– Да, да, оденься попроще, – Аська дёрнула меня за галстук, – вообще не люблю этот официоз.

– Что поделать, – вздохнул я и пересел назад, там у меня лежали брюки-капри и майка, висела вешалка, а на полу дожидались кроссовки.

– Я тебе майку чёткую купила, – Аська, просунув голову между передними сиденьями, внимательно смотрела на меня, – да вот на работе забыла.

– Не подглядывай, – я набросил на её голову только что снятую рубашку, – вперёд смотри.

– Что я там не видела, – она аккуратно повесила рубашку на спинку переднего сиденья, – тоже мне стесняшкин.

– Мы не женаты и даже не живём вместе, – напыщенно произнёс я и повесил ей на плечо галстук, – так что по нашим традициям вы, девушка, вообще должны выйти из авто, когда тут происходят интимные манипуляции.

– Почти не живём, – рассмеялась она, выхватив у меня из рук брюки.

– Или почти живём, – передразнил я её и, притянув к себе, поцеловал.

– Молчал бы про традиции, – оттолкнув меня, ехидно продолжила она, – ты даже в бога не веришь, а это самая модная сейчас традиция.

– У меня папа коммунист, не забывай, так что традиция традиции рознь, – я подал ей вешалку, – да и советские времена совсем недавно были.

– А у меня в семье всегда в бога верили, – Аська проворно накинула на вешалку брюки и рубашку, – но без фанатизма, конечно, традиционно.

– И что, мне теперь придётся с тобой к мулле идти до загса, – я, задрав ноги, принялся натягивать капри, – чтоб твои родичи спокойны были?

– Ну да, – Аська повесила вешалку на ручку у двери, – иначе моих предков съест родня.

– Все всех едят, это даже радует, – натянув капри, я качнулся вперёд и неожиданно поцеловал её в губы.

– Это у них вместо сериалов, – подперев подбородок кулачком, улыбнулась она, – развлекаются люди.

– Весёлая у людей жизнь, – я натянул майку, – не то, что у нас двоих.

– Мы нетрадиционные. – Аська звонко рассмеялась.

– Ну не скажи, вот свидания у нас вполне традиционные, – я, надев кроссовки, пересел вперёд, на водительское место, – поедем в одну ресторашку у моря, подальше от проблем и работы?

– Сегодня весь вечер наш, – Аська ласково посмотрела на меня, – у меня дома никого, мне не надо к восьми возвращаться. К восьми утра лишь надо быть на работе.

– Вечер, вечер, – обнял я её свободной от руля рукой, – ночь!

Вечер прошёл великолепно, после ресторана мы гуляли у моря, а потом нам что-то взбрело в голову, и мы отправились в кино. Мне всегда было хорошо и спокойно с Аськой, и поэтому я хотел, чтобы она всегда была рядом.

Уже была почти полночь, когда мы приехали ко мне. Можно было, конечно, и к Аське, но мало ли. Соседи увидят. То да сё. Да и зачем, когда есть наша старая квартира. Квартира эта в старинном трёхэтажном каменном доме с метровыми стенами и скрипучими деревянными лестницами.

Я тут вырос, в этом дворе, посередине которого росло огромное дерево, по веткам которого я нередко залезал к себе в комнату, прямо в окно. Потом, когда мы с папой занялись бизнесом, мы построили новый дом. Но квартиру продавать не стали. Сдавать тоже нужды не было, хоть и говорили об этом регулярно. Так и стояла, наполненная моим детством, всё с той же мебелью и вещами. Даже почти все мои детские игрушки были тут. А когда у меня появилась Аська, то мы стали встречаться тут.

Так как подъезды моего старого дома выходили во двор и на улицу, то мы незамеченные забегали в квартиру. Хотя я не прятался особо. Уже не маленький. Да и нравы у нас в семье никогда не были пуританскими. Папа и мама тоже познакомились в институте и очень любили и любят друг друга. Думаю, они тоже до свадьбы немало целовались и не только. И сейчас папа нередко целует маму, никого не стесняясь. Хотя у нас в городе до сих пор для большинства поцелуи и нежности прилюдно выглядят дико. А уж тогда, почти тридцать лет назад, представляю себе.

Как обычно припарковав машину у дома, мы скользнули в тёмный подъезд и, проскрипев ступеньками деревянной лестницы, впорхнули в квартиру. Ночь была душная, но в открытые окна задувал ветерок, и кондиционер я не включил. Шурша занавесками, на нас дул свежий морской бриз, ласково охлаждая разгорячённые тела. Под этот ветерок мы и заснули, убаюканные шумом прибоя и перестуком редких поездов.

Я проснулся посреди ночи от какого-то непонятного ощущении тревоги. Аська спала, положив голову мне на руку. Я попытался опять заснуть, но что-то было не так. Осторожно высвободив руку, я прошёл к окну. Ветерок дул так же и занавески колыхались. Я сразу же заметил под окнами каких-то непонятных людей. Приглядевшись, я понял, это полиция. Они не шумели, двигались осторожно.

Я прошел на кухню, – окна кухни выходили во двор. Выглянул, пригляделся и всё понял: спецуха. Я даже не испугался, в городе регулярно в квартирах и домах блокировали боевиков. Те, как правило, не сдавались, и квартиру разносили в хлам. И я даже понял, по чью душу сейчас они пришли.

В третьем подъезде жил Бага, мой одноклассник. Хороший, добрый парень. Успевший даже жениться. Мама постоянно ставила мне его в пример, вот, мол, какой парень, не то, что ты, раздолбай.

Но в один момент с ним что-то произошло. Он, что называется, ударился в религию, отрастил бороду, и стал молиться по пять раз в день. Я бы и не обратил на это внимания. Борода вообще в моде сейчас. Немало парней, даже нерелигиозных, ходят небритыми. Да и девочки любят небритых. Как-то случайно, когда я забегал на квартиру посмотреть показания счётчиков, попал на скандал. От Баги уходила жена. Вернее, её семья пришла забирать вещи. Он заставлял её одеть хиджаб, а она, модная и образованная девушка, отказалась наотрез. Надо сказать, что он руки на неё не поднял, хотя требовал своё как заведённый. Да и не шумел он. Шумели родители с обеих сторон. Жена ушла, забрав дочку. И от греха подальше уехала быстро в Москву.

После этого я редко видел Багу, он ходил вечно мрачный, с длинной неаккуратной бородой и без усов. Я даже не узнавал его порой. Пытался он агитировать и меня, но я его сходу оборвал. Он, зная мой характер, больше при встрече на эти темы не заговаривал. Слышал я, что родители ругались с ним, но он не слушал их, запирался у себя комнате, а после сделал из своей комнаты отдельный вход и врезал замок со стороны дома. Это мне рассказала мама, со слезами на глазах пересказывая дома свою встречу с его матерью.

И вот сейчас наш дом окружён, сейчас будут ходить по квартирам и эвакуировать, а Багину комнатку разнесут на фиг. Хорошо хоть машину поставил с другого конца дома. Надеюсь, не пострадает. Я уже пошёл в спальню, чтобы осторожно разбудить Аську и всё ей объяснить, как непонятный шорох остановил меня. На пол кухни, прямо мне под ноги, посыпалась пыль и люк в потолке на кухне, который вёл на чердак, открылся и оттуда упала верёвка. Я отступил в тёмный угол и стал наблюдать.

Сначала по верёвке опустилась худенькая девушка, а за ней мужчина, в котором я без труда узнал Багу. Всё-таки выросли в одном дворе.

– Салам, Бага, – произнёс я, не включая света, – ты теперь в гости как Карлсон, ходишь?

– Астаупирулла, – вскрикнула девушка и прижалась к Баге.

– Салам, Артур, – после секундного замешательства ответил Бага, – Всевышний свидетель, я не воровать лез в твою квартиру. Думал, нет никого, вы же не живёте давно тут.

– Да вижу я, от кого ты бежишь, – усмехнулся я, пожав ему руку, – и сколько бегать будешь?

– Я не бегу, – голос задрожал, – но сдаться тоже не могу. Тебе это не понять, в тебе нет веры, нет страха перед Всевышним.

– А что же ты делаешь тут, на моей кухне? Иди, отстреливайся, наверняка есть чем.

– Я не буду, – голос его стал грустным, – мои братья по вере будут. За ними пришли, не за мной, наверное. Я её только хотел спрятать тут.

– И как они её отпустили? – голос мой был насмешлив.

– Отпустили, не думай, что там все звери, я её и через дверь выпустил бы, но не хочу, чтобы таскали её по допросам.

– Беги и ты! – воскликнул я. – Они все у вашего подъезда, может, прошмыгнёшь, или здесь пережди.

– Пошли, Бага, – повисла на нём худенькая девушка, но Бага отстранил её.

– Они, может, и не увидят, а Он всё видит, – показал Бага пальцем в потолок, – пусть она уходит, а я останусь там, где мои братья.

– Двинулся ты умом, – покрутил я пальцем у виска, – ради чего ты подыхать собрался, ты о родителях-то подумал?

– Тебе не понять, – спокойно ответил он и схватился за верёвку, – прощай, Артур, ты всегда был хорошим парнем. Может, и придёшь когда-нибудь к истине, я буду делать за тебя дуа все оставшиеся мне часы.

– Теперь уж точно не приду, – зло ответил я, – верёвку убери и следы там замети, чтобы сюда не пришли по чердаку.

– Замётано, брат, – он сверкнул вдруг улыбкой и, вытянув наверх веревку, закрыл люк.

– Идём, – я потянул тихо плакавшую девушку к выходу, потом, остановившись, вернулся на кухню и, вытащив из мусорного ведра пакет, завязал его и дал девушке, – иди, если что, скажи, что мусор идёшь выкидывать. И, если можешь, открой волосы, меньше подозрений.

Она, стянув с головы хиджаб, распустила на удивление красивые волосы и вышла вслед за мной на лестничную площадку.

Я посмотрел в окно и убедился, что у нашего подъезда со стороны улицы никого нет. Всё-таки у меня первый подъезд, а вся суета у третьего. Девушка, скользнув в темноту, исчезла во тьме. У второго подъезда стоял полицейский УАЗик, а дальше никого не было, так что ушла она беспрепятственно.

Я, вернувшись на кухню, спокойно подмёл пол, поставив лесенку, закрыл люк на замок, который лежал тут же и на который мы этот люк давно не закрывали, и прошел в спальню. Аська спала. Везёт же человеку, вот что значит крепкий сон. Я присел рядом и, полюбовавшись с минуту её прекрасным лицом, прилёг рядом. Куда торопиться, если будут стучать, так выйдем. Или выстрелы разбудят. Ну, это ничего, мы люди привычные, что ни день, так либо стреляют, либо взрывают.

2

Я открыл глаза и непонимающим взглядом оглядел всё вокруг. Какая-то странная картина. Протерев глаза, я понял, что это пыльный пол под диваном. Там валялись мои детские игрушки.

Я их туда закинул в память о детстве, когда они у меня там жили. Я тогда считал место под диваном моим подземным замком, а игрушки были жителями этого «подземелья». Но мама регулярно уничтожала моё «поддиванное» царство, выметая оттуда игрушки шваброй.

Именно их, причём кверху ногами, я и увидел. Покачав головой, я понял, что лежу, свесив голову с кровати вниз. Я попытался встать, но всё вокруг закружилось. Голова была тяжёлая, будто в неё ведро воды залили. И тут я вспомнил: приезжал Арсюха, друг детства, теперь прочно осевший в Москве, и вчера мы с ним неплохо посидели. Настолько неплохо, что я теперь лежу вниз головой и не могу понять, что и как.

Ну раз не получается вверх, то надо вниз, решил я и сполз с кровати на пол.

Улёгшись на полу, я стал рассматривать игрушки. Чего там только не было. Мои машинки, совсем малышовские игрушки и собранная из железного конструктора крепость. Всё это богатство было покрыто толстым слоем пыли, и я, протянув руку, стал выводить на полу и на игрушках незамысловатые узоры. И почему женщины так не любят пыли?

В этот момент, обломав весь кайф, зазвонил телефон. Он звонил откуда-то сверху. Я долго пытался его найти, не вставая с пола, в конце концов, приподняв голову, увидел его. Телефон лежал на другой стороне кровати.

Я потянул простыню и притащил, таким образом, телефон к себе. Звонила Аська.

– Приветик, – защебетала она, – какие планы на выходной?

– У меня не выходной, а отходной, – усмехнулся я, – норму превысил вчера.

– Алкоголик малолетний, – усмехнулась Аська, – ну лежи, лежи.

– А ты чего будешь делать? – поинтересовался я.

– К Айке пойду, давно у неё не была, посидим, посплетничаем.

– Хорошо, ближе к вечеру заеду за тобой туда.

– Договорились, целую, – голос её был полон задора и нежности.

– Я тебя тоже, – буркнул я и закинул телефон на кровать.

Поиграв ещё немного со своими пыльными игрушками, я, сделав усилие, поднялся и, умывшись холодной водой в кухне, выскочил во двор. Уже был полдень, и всё вокруг было погружено в жаркое марево. Но в нашем дворе было относительно неплохо, огромные раскидистые деревья не давали солнцу выжечь своим жаром наш старый, уютный дворик.

Я решил пройти по двору, чтобы подольше побыть в тени и прохладе. Уже на выходе взгляд случайно упал на чёрные, обугленные проёмы окон третьего этажа. Оттуда шёл запах пожара, не выветрился ещё. И сразу же вспомнилась та ночь, неделю назад, Бага, неожиданно появившийся в чердачном люке. Утро, разбуженная выстрелами и испуганная Аська. Бьющаяся в истерике мама Баги и его хмуро молчащий папа. Хорошо, что весь дом не сгорел. Старый всё-таки. Даже лестницы деревянные. Но потушили вовремя.

Я вышел на улицу и окунулся в жар перегретого асфальта. Надо было забрать машину, которую я оставил у ресторана. Полуденный жар быстро исцелил мою побаливавшую голову, и я решил пройтись по «Двадцать шесть»

Можно было, конечно, поймать такси, тем более что у нас полгорода таксует. Но я решил пройтись пешочком. Как в детстве, когда бегал то на Ленина, то к пацанам на Котрова или Малыгина. И сейчас тут было тихо как тогда, в детстве. Воскресенье всё-таки. Машин почти не было.

Я закрыл глаза и представил, что я опять там, в том тихом и пыльном приморском городке, которого уже нет. Да, это так. Я не переезжал, и название город не менял, а того города уже нет. Его смело, снесло, разорвало на куски. Но здесь, на «Двадцать шесть», ниже Ленина ещё оставалась парочка старинных домов, их ещё не успели снести.

Я присел в тени старинной стены, у одного из домиков из потемневшего от времени ракушечника. В детстве, помню, тоже тут сидел.

Немного охладившись, пошёл дальше. Выше Ленина улица уже гудела пробками и спешащими людьми. Я расслабленно шёл, заглядывая в магазины. Любуясь красивыми девушками, – хорошо, что Аська меня не видит сейчас.

На углу улицы Котрова зиял разбитыми окнами магазин. В который раз его взрывают по причине, что в нем водкой торгует. В этот раз уже и охранника убили, кажется. А в то же время в городе полно палаток, где в любое время можно ту же водку купить, и никакой охраны там нет, и ни разу там не то, что взрыва, выстрела не было. Хозяева платят, и всё спокойно. Тут же, я слышал, не хочет хозяин платить. Вот и взорвали опять. Такая жизнь.

Это меня окончательно вернуло к реальности. Купив в «Азбаре» шаурму, я не спеша поднялся до Калинина и, свернув направо, так же неторопливо дошёл наконец-то до «Викинга». Вчера мы тут неплохо посидели, и я оставил машину тут же, не стал рисковать. До моей машины оставалось буквально метров сто, и я уже даже вытащил ключи из кармана, как вдруг, скрипнув тормозами, рядом со мной остановился полицейский УАЗик и из него резво выскочило несколько ППСников.

– Старший сержант Магомедов, – буркнул один, – ваши документы.

– А что, я такой подозрительный, да? – улыбнулся я.

– Оружие, наркотики, запрещённые предметы есть? – спросил сержант.

– Наркотиков нет, документов тоже, – ответил я.

– Тогда проедем в отделение, – лениво зевнул другой полицейский с автоматом наизготовку, – до выяснения личности.

– А может, пройдём метров сто, и я достану документы из машины, зачем далеко ехать?

– Какой-то вы подозрительный, – строго посмотрел на меня сержант, – документы там, сами тут.

– Да посидели вчера в «Викинге» неслабо, – усмехнулся я, – вот поэтому и подозрительный.

– А ну дыхни, – потребовал сержант.

– Без проблем, – я, набрав воздух в лёгкие, выдал ему весь свой перегар.

– Видно, ты не джамаатовский, – рассмеялся сержант, – набухался конкретно.

– Ты б не ставил тут тачку, – сочувственно сказал другой полицейский, – ресторану угрожают, мы поэтому тут патрулируем, мало ли что, покоцают тачку.

– Баркалла за совет, – улыбнулся я, – неужели и этот закроют, и так мест мало стало, где можно пивка пропустить.

– Ты с таким перегаром за руль собрался, – рассмеялся явно расслабившийся сержант, – хлопнут тебя, всю копейку отдашь потом.

– Так я за документами шёл, – соврал я, – а теперь, после того что вы сказали, надо тачку хотя бы во двор дома перегнать.

– Давай досмотрим и машину, и документы предъяви, – сержант двинулся к машине.

– Без проблем, – я открыл с пульта багажник, достал из бардачка документы и отдал их сержанту.

– Давай так, – улыбнулся сержант после того, как я закрыл багажник, – убирай машину во двор, но если мы увидим тебя на дороге, то хлопнем без разговора. У тебя в крови спирту ещё завались.

– Базару нет, – пожал я им руки, – тут оставлять действительно не вариант.

ППСники, запрыгнув в УАЗик, поехали дальше, а я, проехав за ними и посмотрев, куда они направились, свернул во двор и закоулками выехал из района. Потом, скользнув в Узбекгородок, проскочил его и, почти не выезжая на главные дороги, лишь однажды переехав Калинина, приехал домой.

Город я знал наизусть, и объехать все обычные места, где дежурят гаишники, для меня проблемой не было. Родители с дачи ещё не вернулись. Я, приняв душ, улёгся перед телевизором.

Незаметно пролетел день. Лежать надоело, да и по телевизору особо нечего смотреть. Одевшись, я сел в машину и не спеша поехал за Аськой. Айка жила тут же, недалеко. Улицы были полны народу, везде были пробки. Вечер воскресенья всё-таки. Все рестораны и кальянные забиты. Я как раз собрался звонить Аське, как где-то рядом страшно громыхнул взрыв.

Машина подскочила так, что я выронил телефон. Не успел я его поднять, как на машину посыпались камешки. Я резко вывернул вправо и, проехав по бордюру, ещё раз свернул направо, слева же вовсю полыхало пламя, взрыв случился как раз за углом. Мне просто повезло.

Получалось, что Айка живёт как раз там, где случился взрыв.

Остановившись, я поднял наконец-то телефон, завалившийся куда-то под сиденье, и набрал Аське. Но она не отвечала. Раз набрал, два. Ничего.

И тут я испугался.

Я так не пугался никогда, даже сейчас, когда взрыв произошёл буквально в сотне метров от меня, страха не было. А вот когда Аська не ответила на звонок, у меня внутри всё похолодело.

Дрожащими руками схватившись за руль, я рванул к дому Айки. Я понимал, что через место взрыва ехать смысла нет. И, сделав круг, собрался подъехать с другой стороны. Но это оказалось не так легко. Все улицы были забиты транспортом. Кто-то рвался от места взрыва, кто-то, наоборот, туда. Загнав машину на тротуар, я побежал. Всё это время я продолжал звонить, но длинные гудки шли один за другим, а ответа не было. Неужели они вышли на улицу в этот момент?!

У общего двора, где жила Айка, стояли люди и смотрели на горящие за углом машины и развороченную улицу. Я за их спинами скользнул во двор и подбежал к уютно светящимся окнам.

Я хотел было уже стучать в дверь, но сквозь неплотно прикрытые занавески увидел Аську, – она, держа микрофон в руках, что-то пела. Подойдя ближе, я услышал грохот музыки и увидел, что Аська, Айка и ещё две малознакомые мне девушки увлечённо поют. У меня отлегло от сердца, по телу разлилось блаженное расслабление, и только руки немного дрожали.

Набрав вновь её номер, я увидел, что её телефон лежит тут же, на подоконнике, на зарядке. На экране засветилась моя фотка и подпись «Красавчик Ар». Я заулыбался и поймал себя на мысли, что не знал, как записан у неё в телефоне. Привычка не лезть в чужие телефоны сказывалась.

Я включил на телефоне фонарик и стал светить в окно, надеясь, что меня заметят. Мне повезло, именно Аська и заметила. Увидев краем глаза свет, она повернулась и, разглядев меня в окне, подбежала, схватила телефон, увидела там пропущенные, смеясь, постучала себя телефоном по голове и пошла к дверям. Там уже её встречал я.

– Ой, извини, Ар, – чмокнула она меня в щёку, благо, никого рядом не было, – музыка гремит, не слышала, подожди, я сейчас выйду.

– Хочешь, останься, – я взял её ладошку в свою, – вы там неплохо зажигаете.

– Да не, мы и так собирались, скоро родители Айкины должны прийти, подожди в машине.

– Я тут подожду, не торопись, – улыбнулся я, – иди.

Музыка в доме утихла, стал слышен вой сирен на улице, шумный говор людей и какие-то мелкие щелчки. Весь двор был заполнен дымом, будто туманом.

– А чего в машину не пошёл? – услышал я Аськин голос, она, уже цокая каблучками, выходила, и вдруг вскрикнула и повисла на мне.

– Что случилось? – не понял я, но схватил её, чтобы не упала.

– Рука, смотри, рука, – слёзы вдруг хлынули из её глаз, – вот же, впереди.

И действительно, примерно в метре от меня, на цементе двора лежала чья-то оторванная, потемневшая кисть руки. Что это было и откуда, я понял сразу, просто в сгущающихся сумерках и второпях я не заметил её и прошёл мимо, теперь же она лежала прямо у нас на пути, и тёплый свет Айкиного окна освещал её. Я не стал ничего объяснять, просто, покрепче прижав Аську к себе, прошёл мимо.

Огонь на улице полыхал уже поменьше, или, может, его просто стало хуже видно, улица была заставлена пожарными и полицейскими машинами. Ничего не говоря, пошёл в обратную сторону.

– Опять взрыв, да? – сразу догадалась Аська. – А мы и не слышали.

– Да, за углом, как раз я ехал сюда.

– Поэтому у тебя такое лицо было, – Аська сильно прижалась ко мне, – а я, дура, подумала, что ты ревнуешь и выслеживаешь.

– Успокойся, – потрепал я её волосы, – взрывом больше, взрывом меньше.

– Ну да, – согласилась она, – уже обычное дело.

– Куда пойдём? – я дошел до машины и, открыв дверь, усадил её на сиденье. – Где мы ещё не были?