Кагуцути-но ками

Невольное “гм” прозвучало в ответ, и случайно раздавленная ягода липким соком потекла по пальцам и капнула на аккуратно сглаженный бортик готового торта, всколыхнув застывший в непонимании взгляд.

Что-то странное произошло, и она не могла понять и ответить, произошло ли это на самом деле. Будто очнувшись после долгого сна, Самаэль безвозвратно позабыла от чего впала в оцепенение, и, сославшись на усталость и волнение от грядущего ливня, интуитивно разгладила неровность на десерте и подняла свои горящие в растерянности глаза.

Плескавшийся уют в чужом взоре окончательно расставил все точки.

– Да… я просто задумалась, госпожа Медеа,– заключила она, пристально осматривая получившееся творение. Ровно выведенные буквы из одуванчикового мусса соединялись в незамысловатую фразу «с днем рождения», а виноград, выложенный вокруг надписи разноразмерными полукружиями, напоминал зелёные эфирные облака, невольным движением стесненные в сторону. Самаэль незаметно облизнулась, чувствуя слабую горечь на губах, и взглянула в полуоткрытое окно, где набежавшие тучи полностью скрыли солнце. – Точно, хотела сказать, что дождь собирается. Нужно предупредить Брана и остальных.

Посмотревшая следом за ней Медеа тихо охнула и приобняла девушку за осунувшиеся плечи. Почти родные прикосновения женщины всегда успокаивали, но сейчас доходящая ласка отзывалась у Самаэль лишь слабой дрожью в затылке.

– И правда. Я предупрежу, не переживайте, – над ухом уверяюще прошелестел ее голос, и укрытые ажуром руки, ненадолго разорвав теплое кольцо объятий, подвинули поднос с лакомством ближе к своей кондитерше. – А вы пока попробуйте кусочек, госпожа, не дайте трудам пропасть.

– Нет, – не размышляя произнесла Самаэль, резко оттягивая закатанные рукава вниз, чтобы застегнуть болтающиеся пуговицы на чуть смятых кружевных манжетах, и привычно обворожительной улыбкой одарила тесную духоту перед собой. – Я бы хотела дождаться Кристо.

– Вы уверены? – удивилась горничная, массируя выступающие на хрупких плечах округлые косточки. Накалившаяся кровь под слоем напряженных мышц заставляла кожу греться, точно уголь в каменной печи, отчего казалось, что у ранее заплутавшей в мыслях девушки так некстати подскочила температура. – За окном вечереет, поэтому господин уже вряд ли прибудет сегодня.

– Ничего, все в порядке. Я уверена в своем решении.

Мягко освободившись из объятий Медеи и сняв слегка помятый фартук, она живо продолжила:

– Грузовые пути снова заблокировали из-за безалаберности подрядчиков, поэтому он так задерживается. Или в Усо возникли иные неотложные дела, вы знаете как это бывает. В любом случае, я подожду еще немного, благодарю!

Ожидавшая подобного ответа Медеа коротко качнула головой, изначально понимая к чему вёл заданный ей вопрос.

Каждый, кто хоть раз бывал в поместье, несомненно осведомлен о принципиальности, терпеливости и иных добрых качествах молодой госпожи, благодаря которым она и стала доверенным лицом в делах поместья по совету Кристо, несмотря на остатки её детской прозорливости и юношеского максимализма, проявляющихся только в сокровенном одиночестве или наедине с наставником.

Для всех Самаэль была золотым одуванчиком в поле колючей карлины, скрупулезно выращенным редкими лучами солнца и прелестями безбедной жизни, поэтому веющая от неё теплота уверенно топила сердца – поместью не нужна была ни бесчестная хитрость, ни криводушная слава, чтобы клиент был всегда доволен, только вкусное вино и харизма чуткой девушки, готовой пойти навстречу. И никто из посторонних не мог разглядеть за мягкосердечностью и хорошими манерами какие-либо терзающие её тревоги, скрывающиеся глубоко в сердце и проявляющиеся весьма и весьма редко.

Дружелюбная улыбка, озаряющая её стройное скуластое лицо, пышущее юностью и непоказным оптимизмом, размеренная вежливость в повзрослевшем голосе, и крапинки уходящего света, подлизавшиеся к яркому, широко распахнутому взору, блестевшему любопытством и нежностью, не могли в открытую выдать беспокойство молодой госпожи, за исключением тех моментов, когда она в абсолютном спокойствии говорила и думала о главе семейства – язык тела, поддающийся истинным мыслям, бессовестно раскрывал едва различимую смену настроения.

Поэтому ранее мягко произнесенные ею слова и грубо совершенное действие контрастировали друг с другом, с головой выдавая явную раздражительность их хозяйки. Вырастившая её Медеа знала, что сейчас не всё было гладко на душе покладистой девушки, и несомненно понимала, с чем это было связано.

– Безусловно для вас присутствие хозяина нечто весьма важное, но это третий торт за несколько дней, госпожа. Ваш день рождения был неделю назад, и вы все еще не отпраздновали его как следует, – беззлобно сетовала горничная, сложив руки на душисто выглаженном сюртуке, и едва заметным жестом подозвала к себе Сонми, чтобы она помогла разрезать торт.

Но Самаэль отдернула тянущуюся к ножу руку, прося девушку вернуться к готовке.

– Госпожа… я уверена, Кристо хотел бы, чтобы ваше совершеннолетие поддалось празднику даже без него. Не лишайте себя простого удовольствия, из-за этого вы сама не своя в последнее время.

Самаэль хотела было возразить, ибо неделя, заполненная мирскими заботами и рабочими делами, пролетела ярким калейдоскопом и запечатлелась в памяти приятным осадком, но не решилась ничего сказать, чувствуя как в груди потяжелело после слов Медеи, а за окном ожидаемо пророкотал нетерпеливый гром.

Удовольствие… ей было в удовольствие готовить каждый из тех тортов, которые она так и не испытала удачи попробовать, но не было в радость праздновать день рождения без самого важного человека. Вспоминая прошлый лучистый вторник, когда всё только набирало обороты, Самаэль опустила голову. Тогда впервые в районе солнечного сплетения совсем незримо и тяжело цепенело принятие, что самый главный гость её праздника жизни безвестно опаздывал в день назначенного приезда. И даже теперь, когда её надежда воссияла с новой силой, все планы обернулись той же неудачей.

Несмотря на смуту в душе, Самаэль гордо вздернула подбородком, не скрывая раздосадованных глаз, и вновь огласила свое решение, намереваясь претворить его в жизнь с минуты на минуту.

– Пока хозяин не вернется, я буду раз за разом готовить этот торт, не прикасаясь к нему. Если это недопустимо в этом доме, то я напрошусь к бабушке Маат, которую вы все считаете сумасшедшей.

Прорвавшаяся в голосе решимость заставила Медею отпрянуть от идеи начать бессмысленный спор, поэтому она с понимающим вздохом кивнула и прикрыла тяжелые веки.

Поодаль любопытные близняшки с немым интересом смотрели в их сторону, с концами отвлекшись от своих обязанностей, и осерчавшая Самаэль, почувствовав лоснящейся шеей их прожигающие взгляды, больше не могла игнорировать давление со всех возможных сторон. Бесшумно развернувшись на скользящих носках к любопытной прислуге, она, словно задумавшая хитрость кошка, зажмурилась и со сладко разлитым теплом на устах громко произнесла, совершенно отходя от темы:

– А теперь я благодарю вас всех за помощь и терпение! Можете поделиться угощением с проходящими мимо торговцами, они наверняка бывают голодны. Только оставьте пару кусочков, вдруг хозяин неожиданно навестит нас.

И глубоко почтительным, но слегка небрежным поклоном завершила их невзрачный диалог, напоследок сообщая господам, что ей нужно закончить дела в библиотеке, а после она отправится отдыхать в свою комнату. Шушукающиеся в изумлении близняшки не решились остановить её, как и понимающая Медеа, которая не хотела больше лезть в эту ранимую душу.