А что, если

–Он грезил идеей, он так долго выжидал, – Калиас говорил очень тихо, что я едва улавливала его слова. – Я верно следовал за ним, как поганый пес! Он не посвящал меня во все детали своего плана. Рассказывал лишь общую картину,– он стиснул зубы, и, мне показалось, я смогла расслышать их скрежет. – Увидев тебя, я понял, что он обманывал меня.

–Чего же он хотел от меня?– спросила я, боясь услышать ответ.

–Он жаждет силы и власти. И я понял, что он выбрал жестокий путь. Я никогда этого не хотел.

Я дернула за поводья. Сарлас остановился, почувствовав мое напряжение.

–Он хотел использовать тебя, -продолжил Калиас.– Я не мог этого допустить.

Я почувствовала, как внутри все сжалось.

–Использовать? – я сильно сжала поводья, от чего мой конь начал переминаться с ноги на ногу.

–Ему нужна была королевская кровь- сила, текущая в твоих жилах. Он считает, что ты «искра», способная разжечь то, что вскоре станет новым порядком. Я не понимал тогда, что это значит. Я думал, он хочет справедливости. Перемен. А он хотел власти. Бесконечной. Безжалостной.

–И ты был рядом с ним все это время?

–Я был слеп. Я верил. Он ведь мой брат. А потом я увидел тебя…

А потом он посмотрел на меня, и в его взгляде было то, что он не мог сказать вслух.

–Ты не просто изменила ход событий. Ты изменила меня.

Я молчала. Слова казались лишними.

–Я не знаю, простишь ли ты меня за то, что я был частью его пути, – добавил он. – Но я больше не иду за ним. Только за тобой.

–Почему же?– резко сказала я, будто не умела держать язык за зубами.

Я протянула руку и коснулась его пальцев. Он не отстранился.

–Я не хочу, чтобы ты шел за мной, Калиас. Я хочу, чтобы ты шел рядом.

Он сжал мою руку. Тихо и уверенно.

И в этот момент хрустнула ветка. Мы одновременно повернули головы. Лошади напряглись.

–Мы не одни, – прошептал он.

Глава 19

19 глава. Любовь.

Иногда в сердце вспыхивает совсем другая магия.

Хруст ветки был коротким, но в нём было что-то неправильное. Мы оба замерли. Калиас чуть наклонился вперёд, его пальцы сжали поводья, взгляд стал острым, как лезвие.

– Лес не должен звучать так, – прошептал он.

Я кивнула, не спуская глаз с теней между деревьями. Сарлас фыркнул, переступив с ноги на ногу. В воздухе повисла тревога, как перед грозой.

Из-за кустов вынырнули трое. В плащах, с закрытыми лицами, с оружием в руках. Один – с арбалетом, другой – с кривым клинком, третий – с чем-то, что светилось тусклым красным светом. Маг огня.

– Аврора, назад! – Калиас резко развернул коня, заслоняя меня собой.

Я не послушалась. Я уже чувствовала, как магия поднимается внутри – как будто просыпается после долгого сна. Тепло в груди, пульс в ладонях, искры под кожей.

– Отдавайте все, что у вас есть, – бросил один из них. – И мы вас не тронем.

– Ошиблись лесом, – ответил Калиас, и его голос был ледяным.

Первый выстрел – арбалетный болт – пролетел мимо, ударившись в дерево. Калиас соскочил с седла, в одно движение выхватив меч. Я подняла руку, и воздух передо мной дрогнул – щит, прозрачный, как стекло, но прочный, как камень, вспыхнул между нами и нападающими.

Я спрыгнула с коня и вытянула ладонь, и земля под ногами врагов дрогнула. Корни деревьев, словно живые, начали извиваться, хватая их за ноги. Один упал, второй попытался разрубить лозу, но она обвилась вокруг его запястья.

Калиас двигался, как тень. Его меч был продолжением руки – точный, быстрый, без лишних движений. Он ранил одного, отбросил второго, но третий – маг – поднял руку, и в воздухе закружились ледяные осколки.

Я вскинула руки, и вокруг нас вспыхнул купол из огня. Осколки ударились в него и растаяли.

Пока я пыталась уследить за Калиасом, пропустила удар в живот. Меня откинуло назад, я хватала ртом воздух, не в силах вздохнуть. Я опешила, и это было большой ошибкой.

–Небесная шлюха, – плюнул в мою сторону маг.

Я упала на колени, ладони вжались в землю. Боль была острая, как лезвие, но магия внутри меня не исчезла – наоборот, она вспыхнула, как пламя, которому дали воздух.

– Аврора! – голос Калиаса прорезал шум боя.

Я подняла голову. Один из нападавших уже приближался, занеся клинок.

Я вытянула руку, и земля под ним взорвалась. Пыль, корни, камни – всё поднялось, сбив его с ног, и унося его в яму. Я встала, пошатываясь, и почувствовала, как магия течёт по венам, как река после дождя.

Маг огня снова поднял руку. На его ладони вспыхнуло пламя – не обычное, а тёмное, с алыми прожилками, как кровь. Он метнул его в меня, и я инстинктивно вытянула обе руки, создавая щит. Но пламя было сильнее, оно пробило защиту, обожгло кожу, заставило меня закричать.

Калиас оказался рядом в одно мгновение. Его меч рассёк воздух, и маг отступил, раненый. Я почувствовала, как его рука коснулась моей спины – не для поддержки, а как якорь. Как напоминание, что я не одна.

– Держись, – прошептал он.

Я закрыла глаза. Внутри я увидела свет. Я вспомнила мать. Её голос. Её силу.

Магия вспыхнула. Я подняла руки, и из земли вырвались потоки света – не огня, не воды, не ветра. Это была чистая энергия, как дыхание самой природы. Она ударила в мага, окутала его, и он закричал – не от боли, а от страха. Его пламя исчезло, а он сам рухнул на землю, без сознания.

Остальные двое уже бежали. Калиас не стал преследовать их. Он повернулся ко мне, его меч всё ещё был в руке.

– Ты ранена?

– Нет, – соврала я. – Просто устала.

Он кивнул, не задавая лишних вопросов. Мы оба знали, что это было не просто нападение.

Я посмотрела на лежащего мага. Его лицо было молодым. Слишком молодым для такой тьмы.

– Нам нужно узнать, кто их послал, – сказала я.

– И почему они знали, где мы будем, – добавил Калиас.

Я снова почувствовала дрожь в воздухе. Лес был тихим, но не спокойным. Стройные стволы качались из стороны в сторону, а листья шуршали, как крылья. Но никто не летал вокруг, лишь природа показывала свое волнение и недовольство.

Я засыпала яму, которую вырыла ранее. Затем я присела и просунула пальцы в землю. Маленькую частичку энергии я отпустила прямо в грунт под рукой, благодаря землю за помощь.

– Пора продолжить путь, – сказала я. – Пока не стало хуже.

***

Мы ехали по старой дороге, петляющей между холмами и лесом. Тропа была усыпана жёлтыми листьями, а воздух пах сыростью и чем-то тревожным. Калиас молчал, но я знала – он чувствует то же, что и я.

Сон не отпускал меня. Он был странным, как будто не мой. Я видела деревню – сгоревшую, но живую. Люди стояли среди пепла, и никто не говорил. Только один ребёнок смотрел на меня, и его глаза были пустыми, а вокруг звучал голос- не мой, не знакомый, но зовущий: «Ты должна прийти. Пока не поздно.»

Я просыпалась в холодном поту несколько ночей подряд.

– Ты уверена, что это не просто кошмар? – спросил Калиас, когда я рассказала ему.

– Я не уверена ни в чём. Но я чувствую, что это важно. Что-то там… не так.

Деревня называлась Лирен. Маленькая, забытая, на границе леса и болот. Когда-то она была торговым узлом, но теперь туда редко кто ездил. Слишком далеко. Слишком тихо.

Когда мы подъехали, я сразу почувствовала: сон был прав. Тишина здесь была не той, что бывает в мирных местах. Она была глухой, как в склепе. Ни детей, ни собак, ни голосов. Только ветер, шевелящий занавески в окнах.

– Где все? – прошептал Калиас.

Я спешилась. Сарлас фыркнул, но не двигался. Даже он чувствовал, что что-то не так.

Мы прошли по главной улице. Дома были целы, но будто вымершие. На одном подоконнике стояла чаша с засохшими ягодами. На другом – кукла, упавшая лицом вниз.

– Это не просто страх, – сказала я. – Это магия.

Калиас кивнул. Он провёл рукой по воздуху, и я увидела, как его пальцы дрогнули – словно наткнулись на невидимую преграду.

– Здесь что-то запечатано, – сказал он. – Или спрятано.

Я закрыла глаза, чтобы найти свет внутри себя. Я вытянула ладонь, и воздух передо мной дрогнул. Поток энергии прошёл по улице, как волна, и я услышала – шёпот. Сотни голосов. Сотни слов. Но ни одно – не было человеческим.

– Они не ушли, – сказала я. – Они здесь. Просто не в той форме.

Калиас положил руку на рукоять меча.

– Тогда нам нужно быть готовыми. Если сон был предупреждением – мы пришли вовремя. Или слишком поздно.

Камни в центре деревни были покрыты мхом и пеплом, но когда я провела рукой по одному из них, поверхность вспыхнула жаром. Как будто под кожей камня что-то дышало.

– Здесь был ритуал, – сказала я. – Но не очищающий. Запечатывающий.

Калиас подошёл ближе. Он присел, провёл пальцами по краю круга. Его лицо стало жёстким, как будто он узнал что-то, что не хотел признавать.

– Что это? – спросила я.

Он не сразу ответил. Потом выдохнул и указал на символ, вырезанный в центре одного из камней. Он был почти стёрт, но всё ещё различим: круг, рассечённый пополам, и внутри – треугольник, из которого тянулись линии, как корни.

– Это его знак, – сказал Калиас. – Мой брат. Он оставляет его там, где побывал. Как клеймо.

Я почувствовала, как внутри всё сжалось.

– Значит, он был здесь. До нас.

– Или вернётся, – добавил Калиас. – Этот круг – не просто печать. Он мог использовать деревню как точку входа. Или как ловушку.

Я посмотрела на камень. Он пульсировал магией. И в этом пульсе было что-то знакомое. Что-то, что отзывалось во мне.

– Он искал меня, – прошептала я. – Или то, что во мне.

Калиас встал. Его рука легла на рукоять меча, будто он был готов защитить меня от любой угрозы.

– Тогда он ошибся. Он думал, что найдёт жертву. А нашёл королеву.

Я не ответила. Я смотрела на символ, и в голове звучал голос из сна: «Ты должна прийти. Пока не поздно.»

Теперь я знала, кто звал меня.

Мы прошли почти всю деревню, прежде чем заметили движение. У старого колодца, заросшего мхом, сидела женщина. Её спина была согнута, волосы – седые, спутанные, а глаза – закрыты. Она шептала что-то себе под нос, покачиваясь взад-вперёд.

– Живая, – тихо сказал Калиас. – И, похоже, не удивлена.

Я подошла ближе, но не спешила говорить. Женщина вдруг замерла, подняла голову и посмотрела прямо на меня. Её глаза были молочно-белыми, как у слепой, но я чувствовала – она видит больше, чем должна.

– Ты пришла, – сказала она. Голос был хриплым, но уверенным. – Я ждала.

– Вы знали, что я приду? – спросила я.

– Сон – не просто сон, дитя. Я надеялась, что ты поймешь.

Я остановилась, не решаясь подойти ближе. Сердце жилось слишком громко. Магия внутри дрожала. Я не знаю, чего боюсь- ее, себя, или того, что она скажет.

Я сглотнула. Горло было сухим, будто я проглотила пепел.

– Что случилось с деревней?– наконец выдавила я.

– Она заснула, – прошептала старуха. – Не умерла. Заснула. Её запечатали, чтобы не проснулась раньше времени. Но ты – искра. Ты уже разбудила меня.

Я сжала кулаки. Искра. Все говорят это слово, как будто оно объясняет все. Но я не чувствовала себя искрой. Я чувствовала себя сосудом, полным чего-то, что я не понимаю и не контролирую.

Калиас больше похож на искорку.

– Кто запечатал?

Старуха повернулась к колодцу, провела пальцами по его краю. Камень вспыхнул слабым светом, и я увидела – на нём тот же символ, что и на круге: рассечённый круг и треугольник с корнями.

– Он был здесь, – сказала она. – Тот, кто носит тьму. Он искал тебя. Но нашёл только пустоту. И оставил ловушку.

Калиас напрягся. Я почувствовала, как его рука легла на моё плечо. Он использовал деревню, людей, как инструмент в своих гнусных планах.

– Мой брат, – сказал он. – Он использует древнюю магию. И чужие души.

Старуха кивнула.

– Но что же делать? – я посмотрела на Калиаса со страхом в глазах.– Как поступить со всеми жителями? Ты же тоже чувствуешь, что они все здесь!

Калиас не ответил сразу. Его пальцы сжались на моём плече, как будто он пытался удержать не только меня, но и себя – от мыслей, от воспоминаний, от боли.

– Я чувствую, – наконец сказал он. – Они здесь. Они… застряли между мирами. Между жизнью и чем-то другим.

Старуха медленно поднялась. Её движения были тяжёлыми, как будто каждый шаг давался с усилием, но в её взгляде была сила, древняя и усталая.

– Они не ждут спасения, – сказала она. – Их уже не спасти. Мы хотели только помочь тебе раскрыться.

Я посмотрела на дома – тихие, мёртвые, но не пустые. В каждом окне, в каждом камне я чувствовала присутствие.

– Я не знаю, как, – прошептала я. – Я не знаю, что делать. Я не готова.

– Ты готова, – сказала старуха. – Просто боишься. И это правильно. Только глупцы идут к магии без страха.

Калиас повернулся ко ней. Его зелёные глаза были серьёзными, но мягкими.

– Что это за магия, старуха?– спросил он.

Старуха не ответила сразу. Она медленно опустила взгляд на свои ладони, морщинистые, испещрённые линиями, как карта времени. Ее глаза, молочно-белые, вдруг стали прозрачными, как лед, а в нем вспыхнул свет, ярче тысячи звезд.

– Это не просто магия, – ее голос звучал, как ветер, прошедший сквозь тысячелетия. – Это магия Первых. Сотворенная.

Старуха поведала нам историю о Первых.

Первые не были богами. Они не были людьми или феями. Они были тем, что осталось от дыхания мира, когда он только родился. Они не брали магию – они создавали её. Не из крови, не из слов, а из намерений, чувств.

Они изменяли магию, как художник использует краску, как кузнец кует металл. И дали ей имя – не произносимое, не записанное. Имя, которое можно только почувствовать.

Сотворённая магия не подчинялась законам. Она всегда была живой. И каждый, кто её касался, становился частью большего.

Но Первые знали: магия, созданная из чистого намерения, может быть и светом, и тьмой. И когда один из них – Третий – решил сотворить магию из боли, всё изменилось.

Мир дрогнул. Предел треснул. И магия начала искать тех, кто сможет её удержать.

С тех пор она не передаётся. Она не учится. Она выбирает. И если она выбрала тебя – ты не можешь отказаться. Ты можешь только решить, кем ты станешь: тем, кто творит – или тем, кто разрушает.

«И если ты слышишь голос, что звучит не в ушах, а в костях – значит, ты уже часть её. И она – часть тебя.»

Я почувствовала, как внутри меня дрогнуло. Словно кто-то коснулся самого сердца.

Я вспомнила строки из старой книги, которую когда-то тайком читала в библиотеке замка. Там говорилось о короле, далёком предке, чья кровь была чиста, а магия – сотворённой. Он не подчинялся стихиям – он создавал их. Его шаги оставляли следы, из которых вырастали леса. Его голос мог остановить бурю. Тогда я думала, что это просто сказка. Но теперь – я чувствовала, что могу также.

Старуха замолчала. Последние слова её сказания ещё дрожали в воздухе, как эхо в пещере. Я стояла, не двигаясь, чувствуя, как внутри всё сжимается. Не от страха. От понимания.

– Он знал, – прошептала я. – Малистро знал, что во мне есть это.

Калиас напрягся. Его взгляд стал острым, как лезвие.

– Что ты имеешь в виду?

Я медленно повернулась к нему. В моей груди зарождался гнев. Он прожигал себе путь наружу.

– Ему не нужен был только трон и власть, – мой голос дрожал-. Он хотел… вырвать это. Забрать. Сотворённую магию. Он хочет ввергнуть мир в полнейший хаос и встать во главе всего. Возможно ли это?

Старуха кивнула, не удивлённая.

– Он не может творить, – сказала она. – Но есть множество древних заклинаний способных перевернуть небо и землю. И, если он нашел что-то похожее, боюсь тебе, деточка, придется не сладко.

–Перед тобой королева, а не деточка!– сказал он, и в этих словах было не просто возражение, а предупреждение.

– Что случится, если он получит эту магию? – спросила я, стараясь держать голос ровным.

– Тогда мир перестанет быть собой, – сказала она, приложив руку к сердцу. – Магия, сотворённая из боли, не лечит. Она ломает. И если он получит её – он не просто разрушит королевства. Он перепишет саму ткань мира.

Калиас сжал кулаки. Я видела, как по его шее дрогнула жила, как будто он сдерживал ярость.

– Он не должен заполучить тебя, – прорычал он сквозь стиснутые зубы.

Я замерла. Не от страха, а от того, как он это сказал. В этих словах был не просто гнев. Там была… забота. Защита.

Я посмотрела на него. Его глаза были напряжёнными, но в них горел тот самый свет, который я видела в лесу, когда он впервые взял меня за руку.

– Ты собираешься защищать меня до конца жизни? – спросила я, стараясь, чтобы голос звучал легко, почти шутливо. – Или это просто порыв?

Он не ответил сразу. Только посмотрел на меня – долго, глубоко, так, что дыхание сбилось.

– Если понадобится – до конца жизни, – сказал он. – И даже дольше.

Я смотрела на него, ожидая лёгкой усмешки, привычной иронии, отступления в тень. Но он не отступил. Не усмехнулся. Его глаза были серьёзными, как клятва, и в них не было ни капли игры.

И тогда я поняла – он сказал это всерьёз.

Словно воздух вокруг стал плотнее. Словно время замерло, чтобы дать мне возможность почувствовать всё сразу: удивление, тревогу, тепло, страх, надежду. Сердце дрогнуло, будто кто-то схватил его изнутри.

Я хотела отвернуться. Сделать вид, что не услышала. Но не смогла. Его слова зацепили что-то глубоко внутри – ту часть меня, которую я прятала даже от себя.

Я не знала, что он для меня. Но знала, что теперь – он стал чем-то большим. И это пугало.

Глава 20

20 глава- Жертва тишины.

У него нет шанса использовать твою силу во зло.

Я повернулась к старухе. Её лицо было неподвижным, как камень, но в глазах – знание, которое трудно было принять.

– Почему их уже не спасти? – спросила я. Голос прозвучал тише, чем я хотела. Почти как мольба.

Старуха посмотрела на деревню – на дома, где больше не горел свет, на улицы, где не было шагов. Она не торопилась с ответом.

– Потому что они уже не здесь, – сказала она. – Тела – да. Но души… ушли.

–Как ушли?– голос вырвался громче, чем я хотела.– Ты же сказала, что деревня запечатана.

–Да, – прошептала старуха, склонив голову к своей пышной груди. – Он хотел использовать нас против тебя.

–Не увиливай, старуха, – каждое слово Калиас бросал в нее, как лезвие.

– Эта деревня – не случайное место, – продолжила она, игнорируя его оскорбления.– Она стоит на узле магии, где пересекаются старые потоки и следы Сотворённой магии. Когда-то здесь жили те, кто умел чувствовать магию, даже не владея ею. Их кровь – не сильная, но отзывчивая. А Малистро искал именно это: не силу, а отклик.

– Он не искал магов. Он искал тех, кто может стать зеркалом. Чтобы через них добраться до тебя, – пояснил Калиас.

–Верно, – подтвердила старуха, но смотрела на Калиаса с непонятным мне недовольством. – Наши старейшины сразу поняли, в чем дело. Общим советом было принято решение оставить этот мир, чтобы у этого мерзавца, – старуха сплюнула на землю.– Не было шанса использовать нас во зло.

Я сжала кулаки так, что ногти оставили мелкие борозды на моих ладонях.

– Значит, вы сами решили… исчезнуть? – голос дрогнул, но я не позволила ему сломаться.

– Мы выбрали, – сказала старуха. – Мы знали, что он идёт. Знали, что ищет. И знали, что ты – его цель. Не мы. Не само это место. А ты, королева.

– Почему вы не предупредили? – вскрикнула я. – Почему никто не сказал мне?

– Потому что ты бы пришла, – спокойно ответила она. – А тогда он бы получил всё, что хотел.

Я отступила. Земля под ногами казалась чужой, а воздух – слишком плотным. Где-то внутри меня что-то треснуло. Меня оглушило, как от удара.

– Вы умерли ради меня, – прошептала я. – Ради того, чтобы я… что? Пряталась? Жила с ощущением, что каждый мой вдох- это чья-то не прожитая жизнь?

– Чтобы ты выбрала, – она пыталась подобрать слова. – Чтобы ты выбрала свой путь.

Калиас молчал. Но я чувствовала его взгляд – тяжёлый, как щит, который он держал между мной и всем остальным миром.

– И что теперь? – спросила я. – Что вы от меня хотите?

Старуха подошла ближе, нервно перебирая карманы, будто потеряла что-то ценное. Она вынула из кармана амулет и протянула его мне, но не сразу отпустила, нехотя расставаясь с дорогой вещью.

Амулет был вырезан из тёмного, почти чёрного дерева – старого, плотного, с прожилками, похожими на трещины времени. Он был небольшой, размером с ладонь, но вес ощущался – не физически, а внутренне, будто он хранил в себе нечто большее, чем просто форму.

В центре был выжжен знак: круг, пересечённый вертикальной линией, уходящей за его пределы, как стебель. Внутри круга – узел, сплетённый из трёх тонких линий, напоминающих корни, или сосуды. Одна из линий была надломлена – не сломана, а как будто намеренно прервана, чтобы показать: магия не всегда цельна.

Края амулета были неровными, словно его носили долго, передавали из рук в руки. На обратной стороне – крошечные насечки, почти незаметные, но если провести пальцем, они складывались в ритм.

Когда я взяла его, дерево было тёплым.

–Что мне нужно сделать?

– Магия первых не рождалась в одиночестве, – сказала она. – Она была соткана из связей. Из боли, из любви, из памяти. Они брали силу не из стихий, а из тех, кто был рядом. Кто позволял взять.

– Позволял? – переспросила я. – Значит, это… не насилие?

– Нет, – её голос стал твёрже. – Это доверительный обмен. Это то, что Малистро не понял. Он хочет брать силой.

Я сжала амулет. Он пульсировал в ладони, как живой.

– И я могу… взять силу у другого? – спросила я, не поднимая глаз.

– Если он позволит, —старуха кивнула в сторону моего спутника. – Если он откроется. Если ты не просто возьмёшь, а примешь и пропустишь силу через себя.

Я почувствовала, как Калиас подошёл ближе. Его присутствие грело меня, как большой костер греет в особенно холодные вечера.

– Возьми, – сказал он. – Я не боюсь.

Я подняла взгляд.

Калиас смотрел на меня без тени сомнения. Без защиты. Без привычной иронии. Только тепло и решимость. Его глаза блестели от уверенности во мне. Или мне так казалось.

Он не просто предлагал силу, он предлагал себя. И это было страшнее любой магии.

Я закрыла глаза и выдохнула через рот, отпуская все мешающие мысли из головы.

–Забери немного, – голос старухи звучал вдалеке.

Я сжала амулет крепче. Он пульсировал в ладони, как сердце. Моё? Его? Я не знала. Всё смешалось.

И тогда я почувствовала.

Сначала было лёгкое покалывание, как от холода. Мои пальцы немели, но я держала крепко. Потом появилось тепло, будто кто-то обнял меня изнутри. Не вторгся. Не захватил. Просто был рядом.

Я чувствовала Калиаса – не как мага, не как воина. Как человека. Его страх. Его боль. Его одиночество. Его веру в меня – такую, какую я сама в себе не находила.

Сила Калиаса не была яркой. Не была ослепительной. Она не рвалась наружу, не требовала внимания. Она была тихой, как дыхание в темноте, как шаг по мягкой земле, как взгляд, который держит, но не давит. Она была, как тень от дерева в жаркий день, обволакивая меня со всех сторон.

Когда я открылась, она пошла ко мне не как поток, а как прикосновение. Осторожное, почти неуверенное. Словно он боялся причинить боль, даже силой, которую сам не до конца понимал.

Я чувствовала его сердце, под толстыми слоями молчания. Там была боль, старая, как трещины на камне. Была ярость, сдержанная, как буря за горой. Была нежность, которую он прятал, как тайну, даже от себя.

Наши магия сливалась в одну упругую нить. Каждая частичка подходила друг другу, как единое целое. Как маленькие детали пазл, складываясь в целую картину.

Его сила была насыщенной, как старое вино или как земля после дождя. Я насыщалась его силой и чувствами. Каждая его эмоция проходила через меня, как разряд молнии. Его гнев теперь пульсировал под моей кожей.

Я не знала, где заканчиваюсь я и начинается он. Но это не казалось опасным, а наоборот правильном.

Мое дыхание поменялось, и сердце начало биться иначе- не быстрее, а глубже. Его ярость становилась топливом для моей силы, а его нежность скрепила все трещины моей души.

И я поняла. Я не просто взяла его силу. Он стал частью меня.

Мир был прежним. Но я – нет.

Я распахнула глаза и посмотрела на Калиаса. Он был бледен, но улыбался. Тихой, усталой, настоящей улыбкой.

–Это прекрасно, – воскликнула старуха с восторгом, видимо замечая то, что не замечали мы.

– Всё в порядке, – сказал он. – Но что ты сделала? Я чувствую что-то, но не могу понять что.

Я не ответила, а просто улыбнулась. Слова были слишком малы. Он улыбнулся в ответ.