Повелители Стихий. Часть I: Пробуждение

Я почувствовала прилив бунтарской энергии, зная, что нарушила не только правила, но и неписаную иерархию, где ученики должны были слушаться без вопросов. Но внутренний голос говорил – иначе никак.

Эйрон бросил мне раздражённый взгляд и отвернулся. Пока он уходил, Яоми тихо, почти шёпотом, прикоснулась к моей руке и сказала:

– Спасибо…

Это простое слово было наполнено страхом, надеждой и благодарностью – и я поняла, что сегодня сделала больше, чем просто выбрала команду.

Команды сформированы. Близнецы Самир и Шанти оказались в противоборствующей группе. Их капитаном стала Эфира – маг Второго разряда, вероятно, однокурсница Эйрона и его вечная соперница, раз именно ей он доверил роль лидера.

Учитель Одджо подал голос, и игра началась. Каждый игрок изо всех сил пытался передать мяч своим союзникам, управляя потоками воздуха, или отобрать его у противника, выбивая мощным ударом. Воздух наполнялся гулом стремительных порывов, смехом и напряжёнными выкриками, когда игроки стремительно скакали по полю.

Первый матч начался с бурного наступления нашей команды. Мяч стремительно перелетал от одного мага к другому, словно живое существо, ловко уворачиваясь от попыток соперников перехватить его. Яоми уверенно держалась в защите, стараясь не дать соперникам приблизиться к нашему щиту, а я, как нападающая, мчалась по полю, ожидая момента для удара.

Счёт быстро менялся: 3:2 в нашу пользу. Близнецы – Самир и Шанти – демонстрировали слаженную командную работу, быстро передавая мяч друг другу, создавая красивые комбинации и подставляя друг друга под прикрытие. Эфира, капитан соперников, умело управляла мячом, направляя его к своим товарищам, подталкивая их к атаке.

Во втором матче динамика изменилась. Соперники забрали инициативу и, используя скорость и точность, забили два быстрых гола, вырвавшись вперёд со счётом 4:3. Наши попытки вернуть мяч встречали сопротивление, и атмосфера накалялась. Воздух вокруг вибрировал от напряжения и ярости игроков. Каждое движение казалось взвешенным и продуманным, а удары – мощными и точными.

В третьем матче напряжение достигло пика. Мяч летел с невероятной скоростью, летая от игрока к игроку, и всё поле превратилось в арену настоящей битвы. Игроки сражались не только за мяч, но и за своё достоинство и место в команде. Счёт был равным – 5:5, и каждый момент мог стать решающим.

И вот в самый разгар борьбы, когда мяч был у соперников, один из близнецов, Самир, приблизился к нашему щиту, где Яоми заняла позицию защиты. Она приготовилась набрать поток воздуха, чтобы выбить мяч. Я бежала навстречу, готовясь перехватить его, если ей не удастся.

В этот момент я заметила сильный поток воздуха, который появился рядом и мчался на Яоми и Самира с бешеной скоростью, сметая всё на своём пути: колосья, землю, оставляя за собой широкую колею разрушений. Боковым зрением я пыталась найти учителя Одджо, но повернув голову в сторону, где он наблюдал за игрой, не смогла его увидеть. Черт. Времени было катастрофически мало. «Если не возьму этот поток под контроль, последствия будут ужасными для всех нас.» Сердце колотилось, мысли путались – что, если я потеряю контроль? Если не справлюсь? Но отступать было нельзя. Никто, кроме меня, не успеет остановить эту силу. Не сейчас. Продолжая бежать, я собрала всю волю в кулак, вытянула руки и ладони вперёд, резко сжала кулаки и сделала разворот вокруг себя. Поток был настолько мощным, что я едва не потеряла контроль, и не сделала еще хуже для всех на поле. Я обвила поток вокруг себя, балансируя на грани, не зная, куда его направить.

Учитель Одджо, будто появился из «ниоткуда», крикнул:

– Ввееерх!

Уловив команду учителя, я, всё ещё теряя равновесие, подняла руки вверх, пытаясь взять под контроль, бушующий поток воздуха. Он послушно последовал за моими движениями, стремительно разгоняя облака и сметая всё на своём пути, испарился будто и не было. Легкий ветерок вскружил мою прядь волос и рассеялся, силы почти покидали меня – я упала на спину, подставив локоть, чтобы смягчить падение.

Вокруг воцарилась тишина, которую вскоре прорезали вздохи и робкие шёпоты. Ребята стояли, напряжённо глядя друг на друга, лица их были полны страха и недоумения – никто из них не мог вызвать такой разрушительный поток. Учитель Одджо с мрачным выражением и озадаченным взглядом пристально осматривал поле и территорию в округе, словно пытаясь понять, откуда взялся этот неожиданный ураган силы.

На поле остались глубокие борозды – сломанные колосья и разбитая земля свидетельствовали о мощи потока. Никто не мог объяснить случившееся, и тревога нарастала: если такой поток был вызван намеренно, это означало, что кто-то среди них обладает силой, которой не должно быть.

Яоми поспешила ко мне, осторожно помогая подняться на ноги. Её тёплые руки согревали меня, даря поддержку и спокойствие. Позже к нам подтянулись остальные, и мы вместе стояли, оглядываясь на поле – израненное, но живое.

Учитель внимательно осмотрел моё ушибленное место, слегка нахмурился и строго сказал, что мне необходимо немедленно обратиться к целителю. Вместе с ним и Яоми мы направились к госпиталю. Учитель шагал рядом, задавая вопросы, но в моей голове словно стоял шум – слова не доходили, мысли путались и разбегались. Сердце колотилось от странного чувства тревоги, которое не отпускало, будто это еще не конец.

Внезапно взгляд цепанул стремительно падающий с неба огненный шар – яркий, с длинным языком пламени, который оставлял после себя горячий след в воздухе. Он летел прямо на нас, и люди вокруг застынули в оцепенении, не в силах понять, куда бежать и как защититься.

Без лишних размышлений, оттолкнув Яоми в сторону, я заняла боевую стойку. Вокруг мгновенно закрутился плотный поток воздуха – сильный, словно живая стена, которая оттолкнула зевак от возможной опасности. Руки поднялись, ладони повернуты тыльной стороной, будто пытаясь прикрыть глаза от ослепительного солнца.

Учитель повторил мои движения – его руки выпрямились, ладони остались в том же положении, а лицо сжалось в серьёзном выражении. Мы слились в одном порыве, направляя мощный поток на огненный шар.

Пламя изменило траекторию – шар стал лететь почти параллельно земле, продолжая своё разрушительное движение, но теперь он пролетел над школой и с грохотом упал далеко за её пределами.

Ощущая острую боль в локте, я стояла на месте, каждую секунду ожидая новую атаку. Но вокруг повисла гробовая тишина – больше ничего не случилось. Осмотревшись, я обнаружила, что учитель Одджо исчез – словно растворился в воздухе, оставив после себя лишь лёгкий шёпот ветра.

Взгляды учеников и учителей были наполнены тревогой и недоумением. Никто не понимал, что происходит, и кто посмел вызвать такие разрушительные силы – никто из нас не был на это способен. Атмосфера стала плотной и напряжённой, словно перед надвигающейся бурей, которая могла перевернуть всю нашу жизнь.

Несколько преподавателей начали обходить территорию школы в поисках виновника этих разрушений. По громкоговорителю раздалось официальное объявление: всем ученикам немедленно вернуться в свои спальные корпуса и не выходить на улицу до вечера. Учителям был отдан строгий приказ собраться в общем зале для обсуждения дальнейших действий.

На улице ученики уже не шептались – они громко обсуждали произошедшее, обменивались догадками и предположениями. Мне же до целебницы так и не удалось дойти – о боли в локте я давно забыла. В голове роились мысли, одна настойчивее другой: нужно собрать команду и обсудить случившееся.

Первой я рассказала Яоми, она же передала остальным. Вскоре мы все встретились в моей комнате – Самир, Шанти, Эфира, Яоми и я. Все были явно на взводе, каждый с разными эмоциями на лице: любопытство, тревога, раздражение… и что-то ещё. Я закрыла дверь и, прислонившись к ней спиной, задержала взгляд на каждом из них.

– Спасибо, что пришли. – Голос прозвучал чуть тише, чем я хотела. – Нам нужно поговорить.

– Это про то, что было на поле? – первым нарушил тишину Шанти, скрестив руки на груди. – Или про этот огненный шар, который чуть не сжёг половину школы?

Я кивнула.

– И про то, и про другое. – Сделала шаг вперёд. – Я не думаю, что это совпадение. Сначала неконтролируемый поток, который мог бы убить, а через некоторое время огненный шар. Слишком быстро, слишком точно.

Эфира нахмурилась и облокотилась на подоконник:

– Ты думаешь, кто-то из школы?

– Или кто-то, кто пробрался сюда и устроил шоу, – подал голос Самир. – Но тогда вопрос – зачем?

– Предупреждение? – предложила Яоми почти шёпотом. Её голос был напряжённый.

Я покачала головой:

– Если бы это было просто предупреждение… Думаю, они выбрали бы что-то менее… смертоносное.

В комнате повисла тяжелая тишина.

– У тебя есть догадки? – спросила Эфира, пристально глядя на меня.

Я задумалась. В горле пересохло. Сказать вслух то, что крутилось в голове, было страшно. Но и молчать дальше было нельзя.

– Есть… кое-что, что меня тревожит. – Я сделала паузу, собираясь с мыслями. – Слишком много силы… Не уровень учеников, даже старших. И учителя были в шоке, я видела это. Они сами не знали, как реагировать. Одджо… Он даже не сразу понял, что делать.

– Тогда кто? – спросил Самир, подавшись вперёд.

Я посмотрела на него и тихо сказала:

– Кто-то, кто давно следит за школой или преподавателями…, или за …, – я прикусила губу не осмелясь сказать вслух, то что думала: «…за мной?». К счастью никто не услышал это.

Шанти усмехнулся, но в его голосе слышалась тревога:

– Ну круто… Теперь ещё и преследователь.

– Неважно кто это, – твёрдо сказала Эфира, выпрямляясь. – Если это угроза, её нужно найти и остановить.

– Сначала… – я сделала глубокий вдох, – сначала нам нужно держаться вместе. И не терять бдительности. Присматривайте за теми, кто сильно отличается поведением или успехами в чем-то, если это кто-то среди учеников, что конечно вряд ли, одному тяжело такое сделать, но командой – шансов значительно больше, а если среди преподавателей, то…хмм, в общем просто наблюдайте. По крайней мере… пока мы не узнаем хоть что-то.

В коридоре раздался голос громкоговорителя, зазывающий всех учащихся быстро собраться в общем зале для важного объявления.

Все переглянулись.

Их взгляды стали другими. Где-то в них, под слоем тревоги и неуверенности, начало просыпаться то, что могло перерасти либо в сплочённость, либо в ещё большую настороженность. В воздухе висело молчаливое обещание – впереди нас ждёт нечто большее, чем просто школьные уроки и игры на поле.

Глава 3. Здравствуй, школа Стихий

***

В мире магии случайностей не бывает. Рождение мага – это всегда следствие, продолжение крови, памяти рода, старых клятв, данных самой стихии.

У двух магов всегда рождается маг. Это правило, выведенное веками, проверенное тысячами поколений. Сила не забывает своих наследников, не теряет их на пути. Дети магов с самых первых лет проявляют склонность к стихиям: то ветер внезапно закружит над кроваткой, то вода в чашке начнёт дрожать от неслышного порыва.

У союза мага и человека – всё иначе.
Шанс один к пяти на рождение мага и на обычного человека.
Такие дети порой долгие годы остаются обычными, пока случай, стресс или острый эмоциональный всплеск не вырвет силу наружу… если она там вообще есть.

А вот у двух обычных людей магов не рождается вовсе. Так было всегда.
Старые хроники, магические родословные, книги законов и даже сами стихии хранили этот порядок.
Шанс на рождение мага, настолько ничтожно мал – один к тысяче, что его даже не воспринимали в серьез.

Путь в Школу Стихий начинался у каждого по-разному… но вел он всех к одной точке.

Возраст пробуждения стихии – от девяти до двенадцати лет.
Для кого-то магия просыпалась рано – вместе с первым осознанным вдохом весеннего ветра или с каплей дождя, повисшей на кончиках пальцев.
Кто-то жил в неведении почти до тринадцати, пока не случалось что-то настолько сильное, что стихия больше не могла молчать. Первое проявление силы – всегда радостное событие в семье. Зачастую устраивали пир и праздновали до утра, на утро же за ребенком уже приходили. Мастера-наблюдатели. Охрана. Иногда сами преподаватели.
Их появление всегда было неожиданным, но ожидаемым. Они словно знали, когда и где случится следующее Пробуждение.
Дети, проявившие стихию, забирались из дома. Иногда в тот же день, иногда давали неделю на сборы. Но в школу их забирали. Всегда.

Набор проходил один раз в год. Вне зависимости от возраста.
Именно поэтому в одной группе могли оказаться дети с разницей в три-четыре года: десятилетние малыши и почти подростки. Важен был не возраст. Важен был год Пробуждения. Поток. Каждая группа носила имя своего Потока.
И навсегда оставалась частью этого Потока – на занятиях, на тренировках, на сборах и даже в последующих испытаниях. Таковы были правила.
Жесткие, но справедливые.
И никто их не оспаривал… кроме тех, кто, как я, по случайности или по воле самой стихии, умудрился родиться вопреки всем законам природы.

Я выросла в семье самых обычных людей. По крайней мере, именно так они мне говорили. Но сколько бы раз я ни пыталась поверить в это, внутри всегда тлела неприятная уверенность – они не мои настоящие родители.

Не только отсутствие магии выдавало в них чужаков. Я не была похожа ни на одного из них – ни чертами лица, ни походкой, ни даже взглядами на мир. Но всякий раз, когда я пыталась задать прямой вопрос… ответ был один и тот же, холодный, как утренний иней:
– Мы твои родители.

Эта короткая фраза врезалась в память, как заезженная пластинка. С каждым годом в ней рождались новые смыслы… загадочные, тревожные… но ни один из них так и не давал мне настоящего ответа.

Они оба были светловолосыми. Мягкие, чуть волнистые пряди, словно выгоревшие на солнце, спадали на плечи «матери» и спутывались на затылке у «отца». Голубые глаза – светлые, почти стеклянные – смотрели сквозь меня, будто я была для них чем-то прозрачным, случайным.

«Отец» был высоким, с худощавой, даже измождённой фигурой. Резкие, будто вырезанные ножом скулы и вечно усталое лицо – след его тяжёлой, физической работы. Он редко улыбался… вернее, я вообще не помню, чтобы он когда-либо это делал. Сколько ни старалась вытянуть из памяти хотя бы один искренний момент – пустота. Только усталые глаза и тень щетины на щеках.

«Мама» была полной противоположностью ему по комплекции: приземистая, с округлыми формами, но с такими же отчётливо выраженными скулами. Словно природа пыталась всеми силами найти хоть какую-то общую черту для их странной «семьи». Она работала поваром в местной столовой и почти всегда была занята на заготовках. Её руки пахли хлебом и травами… иногда луком… иногда чем-то горелым.

И всё же… несмотря на усталость, она умела улыбаться. Тёплая, мягкая, добродушная, с тем светом в глазах, которого так не хватало «отцу». Именно её присутствие делало наш дом хоть немного похожим на дом. Благодаря её работе у нас почти всегда была еда. Не деликатесы, конечно… но достаточно, чтобы не ложиться спать голодными. Мы жили скромно, даже чуть лучше, чем совсем бедные. «Мама» была очень доброй женщиной, от нее всегда исходил свет, который явно был нужен «отцу».

В отличие от них, у меня были тёмно-каштановые, почти шоколадные волосы, которые вились только на концах и едва доставали до плеч. Глаза – глубокие, насыщенного цвета тёмного изумруда. Скул – ни намёка. Вместо них – мягкие, слегка округлые щёки, которые придавали моему лицу детскую наивность. Это, впрочем, не значило, что я была пышкой. Наоборот – худощавая, жилистая, с длинными ногами и для своего возраста слишком высокая. Иногда мне казалось, что я больше похожа на вытянутое семечко с глазами цвета лесной чащи.

Мне было пятнадцать. Возраст, когда многие маги уже вовсю практиковали свои способности.

В детстве никто – ни я, ни «родители» – даже не подозревал, что во мне спит магия. Всё, что было странного, списывалось на случайность или неуклюжесть. Но чем старше я становилась, тем чаще мир вокруг меня начинал… подстраиваться под мои эмоции.

Стоило мне рассердиться – ветер мог вдруг сорвать со стола все бумаги или захлопнуть дверь, даже если до этого в комнате стоял полный штиль. Радость сопровождалась лёгкими порывами воздуха, будто невидимые руки пытались играть вместе со мной. А когда я смеялась, листья с деревьев за окном начинали кружиться в несуществующем вихре.

В десять лет «родители» наконец сели со мной поговорить всерьёз. Тогда я впервые услышала о том, что мир делится на две расы – людей и магов. Они говорили тихо, с осторожностью, будто боялись, что даже стены смогут услышать и передать кому-то их слова. Я засыпала их вопросами, требовала рассказать больше о магах… И где-то внутри себя уже знала ответ: я не из мира людей. Но сказать это вслух не решилась. Слишком страшно было признаться… даже самой себе.

С того дня я начала тайком практиковать магию воздуха. Только она отзывалась на мои прикосновения, только с ней я могла хоть немного почувствовать контроль. Я училась управлять потоком ветра с такой же жадностью, с какой голодный бросается на кусок хлеба.

В одиннадцать лет, в какой-то момент, мне показалось, что я способна управлять водой. Случайным движением я изменила направление струи из крана. Казалось, вот он, новый уровень! Но сколько бы я потом ни пыталась, сколько ни концентрировалась – вода оставалась неподвластной.

Ответ пришёл ко мне неожиданно. Был один особенно дождливый вечер. Я шла домой по промокшей до нитки улице, темнота была густой, как чернила, а ливень хлестал по лицу, лишая возможности дышать и видеть дорогу. В какой-то момент раздражение внутри меня вспыхнуло так сильно, что когда очередная порция холодных капель метнулась мне прямо в глаза, я инстинктивно вскинула руки… и потоком воздуха срезала их с траектории.

Капли, как по команде, отлетели в сторону. Я замерла. Сделала ещё одно движение – и снова поток воздуха отогнал дождь от меня. Тогда до меня дошло. Я не управляла водой… Я управляла воздухом, который заставлял воду слушаться.

С того вечера я больше не сомневалась в своей стихии и в том, что я не обычный маг воздуха.

По дороге домой я снова попробовала несколько трюков с водой. Раз за разом, направляя на нее потоки воздуха, я убеждалась: все догадки подтвердились. Это был не контроль над водой… это был воздух, который подчинялся мне настолько тонко, что даже дождевые капли следовали за ним, как марионетки за невидимыми нитями.

С двенадцати лет я начала пробовать себя в другой стихии – земле. Она оказалась тяжёлой, вязкой и упрямой. Казалось, земля не слушает никого… но упорство брало своё. Через месяцы стараний я начала чувствовать её движение, ритм, вибрацию под ногами. Маленькие трещины в камнях, едва различимое дрожание почвы – все это стало для меня знаком, что я на верном пути. С огнём же… с огнём всё было иначе.

Пламя отзывалось злобой и непокорностью. Каждая попытка заставить его повиноваться заканчивалась провалом. То слишком слабое и затухающие, то наоборот – вырывающееся из-под контроля, дикое и жадное, будто хотело сжечь меня вместе со всем вокруг. Страх и азарт – два чувства, которые боролись во мне каждый раз, когда я пыталась приблизиться к этой стихии. Но даже страх меня не останавливала. Я всегда жила на грани: мне нужно было знать, на что я способна.

В школу я попала по моей собственной глупости и неосторожности.

Тот день врезался в память навсегда…

В «тот день» на городском базаре я увидела маленькую девочку. Хрупкая, испуганная, с грязными коленями и потёртым платьем, она пыталась украдкой утащить хлеб с прилавка. Делала это так неуклюже, что уже через секунду её тонкие пальцы оказались в руках у продавца.

В нашем городе за воровство наказывали жестоко. Одним быстрым движением – и минус палец. А то и два. Поймали на месте – кара последует тут же, без суда и разбирательств.

Продавец не стал долго думать: схватил девочку за запястье, а в другой руке уже сжимал топорик для рыбы. Люди вокруг даже не попытались вмешаться. Кто-то останавливался лишь для того, чтобы с любопытством посмотреть, как очередной воришке сделают "урок на память".

Я знала, что будет дальше. И знала, что если не вмешаюсь – потом себя не прощу.

Не раздумывая, я собрала в легких весь воздух, что только могла, направила поток в сторону мужчины и, как ударной волной, выбила девочку из его рук. Она отлетела на несколько метров и, не веря своей удаче, тут же сорвалась с места и скрылась между рядами прилавков.

В ту же секунду все взгляды… нет, буквально каждый взгляд на площади устремился на меня. Открытые рты, удивление, страх… Я стояла посреди улицы, вцепившись в подол своего пальто, а сердце бешено колотилось в груди.

Через мгновение, не дожидаясь криков или преследования, я кинулась бежать домой, сверкая пятками и боясь оборачиваться.

На пороге меня уже ждали.

Два высоких, статных мага в официальных мантиях и с блестящими браслетами на обеих руках стояли, как два неподвижных стража. От их присутствия воздух вокруг будто стал гуще. Каждый их жест – точен и сдержан. Пахло железом и грозой.

Но, что удивительно, останавливать меня они не стали. Я сделала шаг через порог, и сердце ухнуло в пятки, когда увидела гостя, сидящего в нашей тесной гостиной.

Премьер-министр. Представитель самого Покровителя. Его мантия, украшенная серебряной вышивкой, неестественно контрастировала с потёртым диваном и обшарпанными стенами нашего дома. Он сидел прямо, как по струнке, взгляд был холодный, проницательный. Его пальцы беззвучно стучали по подлокотнику, будто он уже слишком долго ждал моего прихода.

Когда его глаза скользнули по комнате и остановились на моих «родителях», которые стояли на коленях, склонив головы так низко, будто хотели вжаться в пол, выражение на его лице изменилось.

Холодная сдержанность сменилась раздражением. Даже без слов было понятно – ему отвратительно находиться здесь. Будто само наше жилье оскорбляло его своим существованием.

А потом он посмотрел на меня.

Долго. Пристально. Как хищник, изучающий свою добычу.

– Одного понять не могу… – сквозь стиснутые зубы прорезался голос министра. Его интонации были как натянутый канат, готовый оборваться от малейшего движения. – Для вас закон ничего не значит? Или вы решили, что правила вас не касаются?

«Мама» дернулась, как от удара. Я увидела, как у неё затряслись плечи, как она сжала подол своего платья так, что костяшки пальцев побелели.

– Прошу вас… – её голос дрожал, словно в любой момент мог сорваться в слёзы. – Мы… мы не знали… Пожалуйста… Простите нас… Мы всегда жили по закону… Никогда… никогда бы не посмели его нарушить…

Но каждое её слово только подливало масла в огонь. Министр вспыхнул. Резко вскочил с места, его мантия с шорохом взметнулась вверх, как крылья хищника, готового к броску.

Он раскрыл рот, собираясь обрушить на них поток обвинений… но в тот момент, когда тишина уже натянулась до предела, я сделала шаг вперёд.

– Это я! – мой голос прозвучал неожиданно громко, звеняще, как раскат молнии среди затишья.

Министр замер. Повернул голову ко мне с такой резкостью, что его бледные глаза словно впились мне прямо в душу. Мелькнула искра удивления… но она тут же погасла, сменившись холодной заинтересованностью.

– Они… ничего не знали, – продолжила я, стараясь держаться ровно, несмотря на стук собственного сердца в ушах. – Я скрывала это. От них. От всех. Я лгала, прятала правду, боялась… но ни разу… ни разу не посвятила их в то, кем я являюсь. Они не виноваты. Если кто-то заслуживает наказания – так это я.

Внутри всё сжималось, но я не позволила себе дрогнуть. Подняла подбородок, встретила его взгляд в упор.

Ни капли страха.

Даже не позволила себе моргнуть.

Если он и собирался давить, угрожать, ломать – пусть попробует. Я знала, что слабость сейчас была бы хуже приговора.

В ту секунду я стояла перед ним не как ребёнок… как кто-то, кто уже принял решение. По выражению его лица я поняла… он это заметил. И в тот момент пришло осознание – моя жизнь больше никогда не будет прежней.

***

Комната, в которой я жила, была просторной и светлой, словно сама дышала воздухом. Высокие витражные окна занимали почти всю стену, уходя от пола до самого потолка. Они были обрамлены изящными белоснежными колоннами, которые плавно переходили в арочную изгибистость, создавая ощущение какого-то древнего храма, посвящённого стихии ветра.

Днём сквозь стекла проникал мягкий, рассеянный свет, окрашивая пол и стены бледными оттенками голубого и серебра. Казалось, что солнечные лучи здесь танцуют дольше, чем в других местах школы, задерживаясь, словно не желая уходить.

Потолок был особенным. Белоснежный днём, к вечеру он постепенно начинал темнеть, и когда наступала ночь, он превращался в настоящее звёздное небо. Ты мог лежать на кровати и разглядывать бесчисленные созвездия, которые будто оживали специально для тех, кто засыпал под их светом. Я часто ловила себя на мысли, что люблю засыпать именно так – под звёздами… пусть и нарисованными.