Остров четырех стихий. Стейси

Я повернулась к нему как будто случайно, но глазками стрельнула намеренно.

– Подозреваю, история тянет как минимум на восемь из десяти по шкале драматизма.

– Почти. Девять. Было лето, жара, Бангкок, два литра мангового пива и один любящий спорить друг.

– Ого. Тебе удалось меня заинтриговать.

Он наклонился чуть ближе, будто собирался рассказать секрет, и тут…

Резко качнуло.

Самолёт рывком тронулся с места.

Я скользнула взглядом на Максима – и замерла. Он выглядел… не идеально. Его спина напряглась, руки вцепились в подлокотники, а на лбу появилась едва заметная испарина. Господи. Мистер Совершенство – аэрофоб? Да ладно. Я невольно ухмыльнулась – чуть-чуть. Вредная, мелочная часть меня ликующе подпрыгнула. Потом стало стыдно.

Он не виноват в моей череде сегодняшних фейлов. Разве что – в своей неприличной, отвлекающей, совершенно неэтичной красоте. Из-за неё я глупею до состояния комнатного растения.

Наверное, стоило с ним заговорить. Хоть что-то. Хоть немного отвлечь его.

– Ты часто летаешь? – ляпнула я и тут же пожалела. Ну конечно. Гениально. Сказать это человеку, который выглядит так, будто его сейчас нужно либо гипнотизировать, либо укрывать пледом и держать за руку.

Он повернул ко мне голову. Его взгляд был чуть тусклее обычного, но он попытался улыбнуться.

– Не люблю. – Честно, коротко. – Но работа заставляет.

– Ага, – кивнула я. – У меня такая же история с каблуками.

Он усмехнулся.

– Спасибо, – тихо сказал он.

Я слегка наклонилась к нему, будто по секрету:

– Хочешь держаться за подлокотник – бери оба. Я великодушно пожертвую своим.

Он улыбнулся уже шире.

Я отвернулась к окну, чтобы он не видел, как я улыбаюсь в стекло. Самолёт начал набирать скорость, и меня впервые за день охватило ощущение, что впереди может быть не только катастрофа, но и что-то очень даже захватывающее.

Мы летели уже около сорока минут. Я всё никак не могла привыкнуть к ощущению, что лечу в бизнес-классе: простор, комфорт. "Вот она – жизнь, для которой я рождена", – пошутила я про себя и там же посмеялась. Я сидела у иллюминатора, наблюдая, как об самолёт растекаются облака.

Максим молчал. Я знала, что должна продолжить разговор первой, иначе он просто отмолчится весь полёт. Но не успела придумать, с чего начать, как он сам заговорил:

– Я был удивлён, что ты всё же решила лететь, когда твой медовый месяц отменился. Я думал, что… ну, ты же должна быть в трауре. Помолвка, всё такое. А ты просто заменила жениха подругой…

Я резко повернулась к нему.

– Простите?

– Ну я не осуждаю… просто, это было недавно. В такие моменты, говорят, больно. Я удивился, что ты пережила это так спокойно.

Я хмыкнула и скрестила руки.

– А ты, я смотрю, отлично осведомлён. – Я решила отпустить правила приличия. – Откуда ты вообще знаешь про мою несостоявшуюся помолвку, ещё и с подробностями о моих планах на медовый месяц?

Он немного напрягся, посмотрел в сторону иллюминатора.

– Просто… Карэн что-то говорила. На собеседовании, кажется. Так, мимоходом.

Я прищурилась.

– Ну конечно. Карэн и собеседование. И, конечно, ты случайно заинтересовался моей личной жизнью. По долгу службы?

Он усмехнулся – чуть виновато и лукаво, но ничего не ответил.

– Почему ты интересовался? – спросила я уже с чуть большим напором, почти грозно.

Он поднёс бокал к губам, сделал глоток, не глядя на меня.

– Ну… ты – создатель нашего проекта. Всё, что связано с проектом, имело значение.

– Ах вот как, – я улыбнулась холодно.

Максим наконец посмотрел мне в глаза. Подлец знает о своём оружии и умело им пользуется.

Я отвела взгляд первой.

– А ты, – продолжила я, возвращаясь к его первоначальному обвинению, – думаешь, что без мужчины женщина сразу в разбитых чувствах и не может радоваться жизни?

– Не все, – пожал он плечами. – Но для большинства это удар. Семья, брак – это ведь мечта. Нет?

Я напряглась, будто снова взлетала. Дыхание участилось.

– Ты серьёзно считаешь, что женщина без мужчины – неполноценна?

– Нет, – ответил он быстро. – Я считаю, что это тяжело. Быть одной. Всем. Но женщинам – особенно. Не потому, что они слабее, а потому, что к ним больше ожиданий. Общество, семьи, возраст, биология…

– Я не слабая, – перебила я. – Я справлюсь. Я всегда справлялась. И если я чего-то ждала от Чарльза… возможно, я просто не могла отделить свои желания от маминых.

Он молчал. Смотрел на меня, как будто что-то в моей исповеди задело его глубже, чем я рассчитывала.

– А ты? – спросила я, чтобы сменить фокус. – У тебя есть кто-то?

– Нет. – Он сказал это резко, будто отрезал.

– Почему же? – Я уже вошла в азарт.

– Я не могу себе позволить брать на себя такую ответственность. Женщина – это не украшение, это человек. С душой, с уязвимостью. Я не уверен, что могу быть тем, на кого можно положиться. И не хочу обманывать.

Я моргнула.

– Это… – начала я, но не договорила. В горле застряли непонятные ощущения. Его слова звучали правильно, но почему-то вызывали отторжение. Будто он ставит женщин выше, но при этом отдаляет их. А ещё говорит так, будто быть с ним – это ноша. Тяжесть. И я не понимала: то ли он себя жалеет, то ли нас.

Он вздохнул, будто хотел что-то сказать – но в этот момент самолёт резко дёрнуло вниз. Всё в салоне дрогнуло. Мы синхронно вцепились в подлокотники.

Сработал световой сигнал: «Пристегните ремни».

– Уважаемые пассажиры, мы входим в зону турбулентности. Просим вас оставаться на своих местах и пристегнуть ремни.

Я сглотнула. Паника подбиралась сзади – холодная, прилипчивая. Я не боялась летать, но эта болтанка напоминала мне самые тревожные моменты в жизни – когда не ты управляешь, а тебя просто несёт куда-то, и всё, что можно – держаться крепче.

Максим вдруг протянул руку.

– Держи. Помогает.

Я посмотрела на его руку. Большую, сильную, с браслетом – как у меня. Потом на свою – мелкую, с трясущимися пальцами. И положила её в его ладонь.

Он сжал – нежно, но уверенно. И в эту секунду я почувствовала, что успокаиваюсь.

Стюардессы быстро пошли по проходу и заняли свои места в хвосте самолёта.

Самолёт снова качнуло. Резко. Я сжала зубы, сердце колотилось где-то в горле. Я посмотрела на Максима.

Он побледнел. Его пальцы побелели от напряжения. Глаза остекленели. Он почти не моргал.

– Всё хорошо, – тихо сказала я, не зная, кого больше хочу убедить – его или себя.

Самолёт тряхнуло ещё сильнее. По салону прокатился приглушённый стон испуга. В ушах зазвенело.

Я сжала его руку сильнее – он сжал мою в ответ. И этот контакт прошёл сквозь меня сильнее, чем сама турбулентность.

Снаружи самолёт бросало в небе. Внутри нас – тоже что-то качалось, сотрясалось, ломалось.

Он всё ещё держал мою руку.

И я всё ещё не хотела отпускать.

Глава 6. Добро пожаловать в Рай

В аэропорту нас встретил невысокий азиатский мужчина неопределённого возраста. Его лицо озаряла широкая приветственная улыбка. В руках он держал табличку, на которой крупными буквами было написано:

«РАЙ. Максим и Стейси»

Подойдя ближе, мы услышали его голос:

– Дабро пазаливать!

Я чуть приподняла бровь – акцент был настолько сильным, что на секунду засомневалась, правильно ли расслышала. Максим сдержанно кивнул, будто всё понял идеально.

– Это наш человек, – подтвердил он, и я уловила лёгкую усмешку в его голосе.

Мы последовали за ним на парковку. Я уже морально готовилась к обшарпанной развалюхе с ржавыми дверями и запахом бензина, но – нет. Нас ждал сверкающий белоснежный Opel – свежий и стильный, словно только что сошёл с конвейера. Всё было идеально: чистый салон, прохладный кондиционированный воздух, мягкая кожаная обивка.

– Вау, – вырвалось у меня. – Даже как-то неожиданно.

– Я выбрал эту марку для трансферов, – сказал Максим с лёгким удовлетворением. – Немцы не подводят. К тому же, это идеальный баланс: надёжность, комфорт и без излишней показухи.

Я кивнула, впечатлённая. Он всё продумал!

Мы уселись на заднее сиденье. Я старалась держать дистанцию, но снова поддалась искушению вдохнуть его аромат. Что бы там ни было в этом флаконе – он точно действовал против моей собранности.

Через несколько минут мы прибыли на небольшую пристань. Наш водитель в одно мгновение превратился в капитана: встал за штурвал аккуратного новенького катера, и мы погрузились на борт. Волны мягко плескались, солнце начинало клониться к горизонту, отбрасывая золотистые блики на воду.

Мы отплыли от берега, и я невольно вздохнула. Наконец-то.

– Уточню на всякий случай, – сказал Максим, наклоняясь вперёд. – Мы плывём к домику с двумя спальнями. С двумя кроватями, ясно?

Он повернулся к капитану:

– Две кровати, две спальни. Понятно? – чётко выделяя слова.

– Дваааа… спальняяя, – радостно повторил капитан с тем же акцентом.

Я не сдержала смешка, наклонилась к Максиму и прошептала:

– Думаю, язык – это то, что срочно надо добавить в программу обучения персонала.

– Уже добавил, – ухмыльнулся он.

Катер уверенно рассекал воду, и перед нами постепенно вырастала зелёная линия острова. С каждой секундой мы приближались к берегу, и панорама моего проекта раскрывалась всё отчётливее – теперь уже не на экране ноутбука, не в презентациях, а вживую.

Моё сердце билось быстрее: я вот-вот увижу то, что столько месяцев рождалось в моём воображении, в эскизах, обсуждениях, бесконечных согласованиях.

В тени густых пальм и тропической зелени, метрах в десяти от берега, уютно расположился аккуратный одноэтажный домик. Построенный из природных, экологичных материалов, он буквально сливался с пейзажем, будто вырос из самой земли: светлое дерево, широкие окна с раздвижными ставнями, крыша из местной пальмовой соломы. Домик будто дышал вместе с островом.

Но главной гордостью проекта была деревянная платформа, уходящая прямо от домика над водой.

Она начиналась как просторная терраса с бамбуковым ограждением и продолжалась в виде мостика, ведущего к отдельной зоне отдыха.

На этой платформе я воплотила одну из самых личных идей – пространство для уединения, где можно встречать закат, лёжа на мягком матрасе в белоснежных простынях под лёгким балдахином, ощущая под собой качание волн.

Когда мы подплыли ближе к берегу, моё внимание привлекли детали, которых я не заказывала – и от этого они были ещё более трогательными.

На платформе рядом с матрасом стояла корзина с фруктами: ананас, манго, папайя, виноград, что-то розовое, похожее на драконий фрукт.

А на белоснежных простынях были рассыпаны островные цветы – нежные, розовые, с тонким ароматом.

Это было… красиво. И невероятно мило. Кто-то, возможно, из персонала, захотел сделать нам приятное. Или это была инициатива Максима? Я посмотрела на него – он был совершенно спокоен, не подавая вида.

Этот жест был как точка в восклицательном знаке: да, всё получилось.

Мой проект ожил. И был прекрасен.

– Ну что ж, – тихо произнёс Максим, – добро пожаловать в рай.

Мы подплыли к небольшой деревянной лестнице, ведущей прямо с катера на песок. Вода под нами сверкала бирюзой, и, честно говоря, я уже умирала от нетерпения ступить на этот берег.

Капитан заглушил мотор. Максим ловко спрыгнул на ступеньки и в считанные секунды оказался на твёрдой земле. После – протянул мне руку.

– Спасибо, я сама, – отозвалась я, вспоминая нашу дискуссию о женской самостоятельности.

Я прыгнула на первую ступеньку, на вторую – и, конечно, подвернула ту самую злосчастную ногу и плюхнулась в воду. Хорошо, что глубина здесь была не больше лужи. Боль обожгла лодыжку. Я вздохнула, стараясь сохранить лицо спокойным. Маленький азиат тут же подбежал ко мне:

– Ай-ай, леди! Я помогать!

Он попытался приподнять меня за локоть, но, будучи хрупким, лишь попятился.

Максим, не говоря ни слова, пересёк расстояние в один шаг. Больше он ничего не спрашивал – просто поднял меня с той же лёгкостью, с какой я беру на руки котов. Уложив поудобнее, он направился к домику.

– Секунду, – выдохнула я, чувствуя жар в щеках, – я могла бы…

– Уже не нужно, – отозвался он ровно, но с едва заметной мягкостью.

Капитан, отдуваясь, взвалил на себя наши сумки и с трудом поспевал за шагами «великана».

Первое, что я увидела за порогом, – это свет. Целая стена была панорамным окном, открывающим горизонт океана, подсвеченный малиново-золотым закатом. Помещение было залито мягким светом ламп в плетёных абажурах. В центре – огромная кровать king-size с балдахином из тончайшего муслина; на покрывале – россыпь фуксийных бутонов. В углах – вазы с лилиями, франжипани, гибискусом. Всё до мелочей повторяло мой проект. Воздух еле уловимо пах цветами.

Невысокие перегородки делили комнату на мини-зоны: у окна – шезлонги из тикового дерева, дальше – стеклянная дверь в ванную с каменной раковиной и душем-«водопадом». На низком столике – ведёрко со льдом и два хрустальных бокала.

– Простите, сэр, мэм, – смущённо произнёс наш проводник, – тут… «хани-мун». Ошибка.

Максим опустил меня на край кровати, затем обернулся:

– Спасибо. Оставьте сумки. Я сам разберусь.

Тот кивнул, поклонился и почти бегом вышел.

– Медовый месяц, – простонала я сквозь смех. – Идеально. Именно здесь я мечтала провести… ну, ты понимаешь.

Максим понимающе подмигнул и достал мобильный. На тумбочке лежал ламинированный буклет со всеми нужными номерами.

Он позвонил менеджеру. Разговор был коротким и деловым:

– Да, две комнаты, две кровати. Проверьте бронь. И ещё: нужен врач осмотреть ногу моей спутницы. Утром подойдёт. Спасибо.

Он повернулся ко мне:

– Администратор обещала разобраться, почему нас записали на «медовый». Утром пришлют врача. Пока – не ходи.

– Но я в порядке…

– Стейси, – впервые он произнёс моё имя почти ласково, – будь благоразумна. Лёд приложу, подушку подложу. Завтра, если всё спокойно, попросим раскладушку.

Он достал из мини-бара пакет со льдом, обернул полотенцем и осторожно подложил мне под лодыжку. Я устроилась на белоснежных подушках и наблюдала, как он открыл стеклянные двери на террасу, потом ушёл на кухню.

– О нас позаботились! В холодильнике – еда в контейнерах. Соки, молоко. Что разогреть? – крикнул он.

– Что угодно, на твой вкус! – отозвалась я.

Через пару минут он принёс поднос с ужином.

– Добро пожаловать в наш ресторан на матрасе – «Райская кухня»! Сегодня в меню: рис с курицей, суп с яйцом и лапшой, иии… я не уверен. Возможно, это рыба. Или насекомое. А на десерт – фрукты и апельсиновый сок. Алкогольный бар не работает, – с улыбкой сообщил он, жестикулируя, как официант.

– Пожалуй, я не откажусь от супчика, – подыграла я и принялась за еду.

Максим устроился на краю кровати, поставив поднос с едой между ними. Лампа в плетёном абажуре отбрасывала тёплый, будто медовый свет, делая всю сцену почти интимной – несмотря на пластиковые контейнеры и ложку, застрявшую в рисе.

– Ну что, мадам, – сказал он с лёгкой улыбкой, – будете пробовать сюрприз от шефа с элементами кулинарной интриги? Это, по-моему, или рыба, или инопланетянин в соусе терияки.

– Возможно, и то и другое, – отозвалась я, разглядывая подозрительное блюдо. – Хотя с таким количеством лапок это, скорее всего, карамелизированный таракан. Очень… по-островному.

Он рассмеялся. Смех у него был тёплый, низкий, успокаивающий – как те самые волны за стеклянными дверьми. Мы поужинали в странном балансе между молчанием и поддразниванием, будто стараясь не слишком задеть тонкую грань, которую оба ощущали – даже если не называли её вслух.

Я заметила, как его взгляд на мгновение скользнул по просторной кровати с балдахином, прежде чем он быстро вернулся к своему рису. Я тоже невольно посмотрела в ту же сторону.

– Странно, – произнесла я, – не думала, что когда-нибудь услышу фразу «ваш номер – медовый» в сочетании с деловой поездкой. Наверное, вселенная решила немного подшутить.

– Вселенная, может, и шутит, – сказал Максим, – но признаю, кровать внушительная. Можно устроить целый пикник..

– Да, только вряд ли по уставу проекта прописана пункт «совместный сон под фуксией», – пробормотала я, отворачиваясь к окну.

Он кивнул, вздыхая.

– Ты права. Всё это, – он обвёл рукой пространство вокруг, – прекрасно. Но… немного неправильно.

Мы замолчали. Я притворилась, будто тщательно выбираю фрукт из корзины, а он занялся откупориванием бутылочки с соком. Оба, очевидно, не знали, как вести себя с этой внезапной близостью – физической и эмоциональной.

– Я переночую на платформе, – сказал он. – Синоптики обещали тёплую ночь. И, честно, после перелёта мне нужен воздух.

Я подняла на него глаза. Он говорил легко, даже чуть насмешливо, но в этой легкости ощущалась щепотка деликатности – он старался снять напряжение. Мне хотелось предложить ему остаться. Огромная кровать, столько подушек – места хватит. Но голос мамы где-то внутри шипел о приличии.

– Тебе точно будет удобно? – спросила я мягко. – Могу поспать на шезлонге. Таких как я на него две поместятся.

Он усмехнулся, уже накидывая на плечо плед, лежавший на кресле.

– Я когда-то спал в гамаке между двумя кактусами в пустыне. После этого я способен заснуть даже на бамбуковом мосту. Так что – всё отлично.

Он подошёл к дверям, но прежде чем выйти, задержался на мгновение и посмотрел на меня. В его взгляде скользнула та самая тень, которую я уже начинала узнавать – и, пожалуй, ждать. Что-то непроизнесённое, тёплое, но сдержанное.

– Спокойной ночи, Стейси.

Я чуть улыбнулась.

– Спокойной, Максим.

Он скрылся на террасе. Сквозь ткань балдахина доносился мерный шум прибоя, и ночь словно мягко обняла домик. Я осталась на этой безупречно застеленной, почти смешной своей романтичностью кровати – одна. И впервые за долгое время одиночество не казалось мне пустым. Оно было наполнено чем-то новым, неизвестным. Или кем-то.

Глава 7. Под луной

Я проснулась среди ночи – комната была окутана серыми тенями, лишь слабый свет луны просачивался сквозь плотные белые гардины. Было непривычно тихо. Я перевернулась на бок и скользнула взглядом по панорамному окну, за которым виднелся пляж. Платформа казалась пустой. Максима нигде не было.

Сердце сжалось – где он? Всё ли с ним в порядке? Может, его искусали комары… Или он замёрз. Или… на него напал островной хищник? Есть ли на этом острове львы? Глупо, конечно, но в голову лезли только худшие сценарии.

Я осторожно села, спустила ноги с кровати. Ушиб пульсировал ноющей болью, но я могла стоять. Тихо проковыляла к двери и, стараясь не шуметь, вышла наружу.

Свежий солёный воздух обдал лицо. Небо – как бархат, украшенное миллионами звёзд. Песок был прохладным и мягким, луна отражалась в глади океана, словно капля молока в ночи. Я шла по пляжу, вглядываясь в темноту. И вдруг – шорох. Из чащи раздался треск. Я застыла.

«Львы…», – снова промелькнуло в голове. Я попятилась, и в ту же секунду – резкая боль. Я снова подвернула ту же самую ногу и с глухим стоном шлёпнулась в песок. Всё тело пронзила горячая, колющая боль. Хотела закричать – но прикусила губу, сдерживаясь. Львы, помнишь?

– Ну зачем ты пошла бродить?! – знакомый, глубокий голос. Из темноты вышел Максим. Он сел на колени рядом и взглянул на меня с лёгкой улыбкой и каплей раздражения. – Опять эта же нога?

– Где ты был? – прошептала я.

– Не мог уснуть. Полёты выбивают из колеи. Решил пройтись, осмотреть территорию, – он пожал плечами. – А ты чего ночью по пляжу шастаешь?

– Искала тебя. Думала, на тебя напали львы.

– На острове нет хищников. Ну, разве что обезьяны. Их точно немного есть, – усмехнулся он. – Давай, я отнесу тебя обратно.

– Я бы больше хотела на платформу.

– Тогда понесём на платформу.

Он легко подхватил меня на руки – уже привычно. И только сейчас я заметила, что он без футболки. Его грудь была тёплой, кожа пахла солнцем и солью… Я неосознанно прислонилась щекой к его плечу. Голова кружилась – от боли или от того, насколько мы сейчас близко.

Платформа встретила нас шелестом простыней и мягким флером балдахина, развевавшегося на ночном ветру. Максим опустил меня на матрас, сел рядом, облокотившись на подушку, и какое-то время молча смотрел на горизонт.

Я тоже посмотрела. Там – только океан, ночь и звёзды.

– Ты напоминаешь мне мою маму, – неожиданно сказал он.

– Прости, что? – я удивилась. – Не думаю, что подхожу тебе по возрасту на роль матери.

– Нет, не в этом смысле, – рассмеялся он. – Вы обе – маленькие, упрямые и… как будто тянете на себе больше, чем должны. Только вот ей это не очень удаётся.

Он говорил с улыбкой, но к концу фразы она исчезла с его лица.

– Почему не удаётся?

Он замолчал. Я уже подумала, что он не ответит, но вдруг заговорил:

– Папа умер, когда мне было двенадцать. Мама не справилась. Прятала боль в алкоголе. Сначала немного. Потом – каждый день. Потеряла работу. Однажды мне позвонили из бара – она не могла идти сама. Я забрал её на себе. А на следующий день пошёл искать работу. И с тех пор – мы вдвоём. Я и мама. Я держал нас на плаву. Иногда она снова срывалась. Но я не отпускал. Мы выжили. Но она больше никогда не стала прежней.

Он замолчал. Я чувствовала, как что-то внутри меня мягко разрывается.

– Как она сейчас?

– Уже десять лет трезва. У неё стабильная работа. Мы часто общаемся. Но… с момента смерти папы счастья в её глазах я больше не видел.

Мы молчали. Мне стало многое понятно о Максиме и его убеждениях.

– Знаешь, – прошептала я, – это очень важно – иметь кого-то рядом. Кто подхватит, если упадёшь. Это не делает тебя слабым. Это делает тебя живым.

– У тебя есть такой человек?

Я покачала головой.

– У меня есть я сама. Всегда была. – Я улыбнулась, стараясь разрядить атмосферу.

Он наклонился чуть ближе.

– С какого возраста ты такая самостоятельная?

– Сколько себя помню… Отца я никогда не знала. Мама всегда говорила, что я унаследовала от него только кудрявые волосы и способность принимать неверные решения. Потом она вышла замуж за моего отчима, у них родилась Барбара. С тех пор все лучи света доставались сестре, а мне – упрёки. Так мама демонстрировала свою любовь – по-своему. Всё изменилось, когда я решила поступать в институт искусств. Мама мечтала, чтобы я стала юристом, устроилась в компанию её мужа, вышла замуж за какого-нибудь коллегу. А я хотела идти своим путём. В ту ночь я собрала вещи и выпрыгнула в окно. Стипендия, жизнь в общежитии, подработки. Я рисовала чужие домашки за деньги. Это, кстати, неплохая дополнительная практика.

Я сделала паузу и огляделась.

– А теперь только посмотри, где мы! Сидим с тобой в самом настоящем раю, который я придумала, а ты воплотил в жизнь. Забавно, правда?

Мы оба улыбнулись. Максим молча взял мою руку. Его пальцы были тёплыми и надёжными. А внутри меня снова бушевала турбулентность. И никаких ремней безопасности не было.

– Ты хочешь искупаться? – неожиданно спросил Максим, кивая в сторону серебристо переливающегося океана.

– Я бы хотела… – протянула я с улыбкой. – Но пловец из меня сейчас так себе – нога всё ещё болит.

– Можешь обнять меня за плечи со спины, а я поплыву за нас двоих, – предложил он.

Я задумалась всего на секунду. Почему бы и нет?

– Давай, – согласилась я, чувствуя волнение.

Максим молча стянул с себя светлые брюки и остался в белых боксерах. Я провела по нему взглядом и отметила, насколько естественно и красиво он двигается. Настоящая стихия.

Ну что ж… справедливо будет и мне немного оголиться. Я сняла с себя лёгкое пляжное платье – к моему везению, под ним сегодня был белоснежный ажурный лифчик и миниатюрные трусики из того же комплекта. Максим, стараясь выглядеть скромно, отвернулся, но я всё же заметила, что его взгляд пару раз украдкой скользнул по мне.

Мы оба слегка смущены. Но это только добавляло странной интимности происходящему.

– Забирайся мне на спину, как маленький панда, – сказал он с улыбкой, приседая.

Я уселась, осторожно обвив руками его плечи. Ноги вытянула вперёд, стараясь не напрягать больную щиколотку. Он крепко обхватил меня за бёдра чуть выше колен и без труда поднялся на ноги.

– Сиганём с разбегу или войдём в воду медленно?

– Сиганём, конечно! – засмеялась я.

Максим отступил на пару шагов от края платформы и, сделав мощный разбег, подскочил вверх и с победным криком радости прыгнул в темнеющую гладь.