Хроники Изумруда: Зов Пламени

Да-да, он был типичным прекрасным героем любого произведения, тем самым, умеющим почти всё, даже летать. Правда, только с помощью заклинаний.

Мои руки скользнули по бархату камзола на груди графа, спустившись по идеальной для мужчины фигуре до его талии.

– Ниже, думаю, ты осмотр проводить не будешь? – Сухо спросил Вильгельм, не спуская с меня взгляда, и вскинул темную бровь.

Я закатила глаза и отстранилась – не ожидала пошлых шуток от него! Идеально прямые ноги – ох, ни изъяна! Надо же, та пряжечка из лунного серебра на чёрных кожаных туфлях, примеченная ранее, точь-в-точь как я её описывала! Потрясающе!

– Вильгельм, ты идеален!

– Как ни прискорбно, это твоя заслуга.

– Прискорбно?! Радуйся своей красоте!

Маг горько усмехнулся, неизменно смущая глубоким, пронзительным взглядом.

– Тебе ли не знать, насколько я ее осознаю и использую должным образом. Но, полагаю, в вашем мире тоже не всему цена лишь она.

Выдавив кривую улыбку, я поделилась наблюдениями:

– Ошибаешься, очень даже, чаще, чем этого бы хотелось. На этом делают огромные деньги!

– С кого ты списала меня? – Поинтересовался он, не глядя в мою сторону.

Я замерла и перестала даже дышать. Скажу сейчас ему, что с воображаемого идеала – загордится до невозможности и будет всячески потом потешаться. Нет уж.

– С одного знакомого.

– Ты его ненавидела, раз подкинула на мой путь столько испытаний? Логично предположить, что прототипом самого короля Томаса, живущего без особых забот с самого детства, послужил тот, кто тебе неимоверно дорог. Только вот глуп, как пень.

Он уже явно знал ответ на этот вопрос. Я отошла подальше, сложила руки на груди и отвела неловкий взгляд, опершись бедром о столешницу кухонного гарнитура, и ответила:

– Я не испытываю ни к тебе, ни к твоему прототипу и капли ненависти. Даже наоборот. А по поводу второго… Ты прав. Но был. Был дорог.

Я ни разу не солгала, говоря это. В моей жизни была большая любовь и именно ее предмету я отдала дань, срисовав с некогда возлюбленного одного из главных героев романа. Лицо Вильгельма перекосилось, и он сморщился – готова биться об заклад, что ему невероятно претит слышать, что кто-то может любить кого-то сильнее, чем его. Персонаж Готье задумывался живым, настоящим, в противовес картонным протагонистам и антагонистам он имел иногда нотки капризности и некой детскости в поведении, денно и нощно пытаясь совладать с бушующими эмоциями под приобретенной от жизненных невзгод маской отстранённости и ледяного спокойствия. Отсутствие родителей и семейного тепла с рождения, строгий опекун-наставник, обучавший магии иногда радикальными, но действенными методами, давление собственного таланта, безответная любовь – всё в совокупности дало расколотую надвое душу, извечно переживавшую войну холодного разума и горячего сердца.

– Благо, что «был», – промолвил самовлюбленно Готье, покачав головой.

– Тебе напомнить твои поступки?

– Тебе напомнить, кто всё это придумал? Я уже сказал, что хочу изменений!

Я захлопнула рот, дрожа от негодования. Вот пройдоха! Всегда знает, что ответить на мои слова. Как, впрочем, и в книге – он парирует всегда точно и в самое яблочко. В дебатах с ним бы любой политик потерпел крах, даже несмотря на то, что Готье из моего хоть и особенного, усовершенствованного, но средневековья.

Проведя ладонью по лицу, пытаясь таким образом привести мысли в порядок, я выдохнула:

– Дай мне немного времени переварить всё это, и я буду готова к адекватному диалогу, обещаю.

***

Я налила себе вишневого чаю и вновь уселась за стол, поедая ванильное печенье – в любой непонятной ситуации пей чай и ешь! И крась губы красной помадой ещё, но сейчас неподходящий для этого момент. Хотелось задать миллиард и один вопрос снующему туда-сюда гостю из выдуманного мира, но вначале необходимо успокоиться, отвлечься.

– Что это? – С любопытством поинтересовался маг, рассматривая мучные изделия на тарелке рядом со мной.

Затем он взял одно из них и попробовал на вкус.

– М-м-м, восхитительно! А это же чай, так ты его называешь? Ты с ним часто почему-то разговариваешь. Что за зелье такое?

Вильгельм наклонился ко мне, с осторожностью принюхавшись к кружке, состроил разочарованную гримасу и выпрямился, дожевывая выпечку.

– Так себе. Я думал, что здесь вы пьете что-нибудь понеобычнее.

– Да и в руках у тебя обычное печенье, – я с раздражением посмотрела на мужчину и продолжила пить чай, закусывая лакомством.

Готье сощурился и недоверчиво хмыкнул.

– Нет, оно не обычное, в нем есть что-то такое… – Он щелкнул пальцами, хватая еще одно и отправляя его в рот, при этом блаженно щурясь. – Такое… Я не могу описать!

Да химия, гурман Вильгельм, усилители вкуса, сыгравшие на твоих девственных рецепторах безупречно. Впрочем, пусть думает, что немного волшебства есть и в этом мире – хотя бы в нашей провизии. Граф, оглядываясь, легко опустился на табурет возле, брезгливо смахивая выуженным из кармана мантии белоснежным платком мизерные крошки мучного с камзола.

– Что имеется особо любопытного в этом мире? – Спросил гость, тщательно дожевывая и продолжая оглядывать предметы современной кухни. – Расскажи об этом, раз не хочешь говорить о книге.

Пропустив слова персонажа мимо ушей, я молча любовалась своим творением. Совершенен. Каждое движение завораживает, речь уверенная и хорошо поставленная, и он так потрясающе пахнет! Гардениями, которые растут в его саду у графского замка…

– Достаточно так смотреть, игнорируя вопросы, ты отошла от шока и мыслительные процессы вновь запустились в обычном режиме, – Готье, недовольно нахмурившись оттого, что я всё ещё не собираюсь приходить в себя, встал. – Впрочем, и сам могу справиться.

Его заинтересовал термопот – зеленые глаза округлились, зрачки внутри них расширились, а стройные ноги понесли мужчину к непонятному для него устройству.Принявшись его крутить-вертеть в разные стороны, он, казалось, потерял интерес ко всему происходящему вокруг – кроме драгоценной единицы бытовой техники:

– Вот, вот та штука, в которой у тебя всегда горячая вода для чая! Как же мне хотелось её рассмотреть поближе! Похоже на котёл, но всегда поддерживает температуру без огня!

Откуда только всё это знает? И про чай, и про термопот… Увидел вчера, может?

– Только не тро… – Договорить мне, понявшей, чем все может обернуться, не дал тихий вскрик и последующее шипение Вильгельма, который, конечно же, нажал на кнопку подачи кипятка и сразу обварил себе руку.

Я вскочила с места и приблизилась к несчастному магу.

– Весьма недальновидно, мсье Готье. Так что там о «могу сам справиться»? А это еще только минимальные опасности обычной квартиры!

Вильгельм, прижимавший травмированную конечность к себе, хмурясь, сцепил челюсти и совершенно искренне, вымученно выдохнул. Наверное, колкость была лишней.

Мое сердце сжалось, и я схватила его за локоть, потащив к раковине. Мужчина было засопротивлялся, но я строго глянула на него и, не мешкая, сунула ошпаренную кисть под холодную воду, придерживая пострадавшего за локоть. Будто пятилетнее дитя, ей-богу.

– Ах, больно, – прошептал Вильгельм и жалостливо свел брови, пытаясь отдернуть руку.

Я бережно промокнула обожженную кожу бумажным полотенцем и обратилась к мужчине:

– Нужно быть аккуратнее, неровен час, еще что-нибудь и потеряешь из рук или ног в этом мире! Где-то валялась мазь, должна помочь. Подожди…

Граф нетерпеливо кивнул, высвободил свою руку из моей и удалился в другую комнату, оставив меня искать нужное в аптечке на верхней полке кухонного гарнитура в одиночестве.

Наверное, это нормально, что я не могу отвести от него глаз?

С этой книгой я забыла обо всем, что есть вокруг – в том числе и о личной жизни. Были одни у меня отношения, закончившиеся полным и бесповоротным крахом. Они оставили в моей душе настолько неприятный осадок, что мне даже как-то тошно вспоминать их. Однако Томас Гарретт – дуал Вильгельма – был срисован именно с того самого человека. И пусть сам он был неплох, наше взаимодействие больше походило на ужасное проклятье и отработку всех возможных карм.

Я сидела на обломках личного счастья, размахивая законченной книгой и улыбаясь. Только сейчас я осознала, что очень, на самом деле, одинока. Оглянулась, уронила творение и спрятала лицо в руки, страшась холода вокруг, который упорно забирал меня в свои мерзко-липкие объятия, нашептывая словечки о моей никчемности.

Адский грохот – я тут же кинулась в гостиную, не забыв прихватить вовремя найденный нужный тюбик. Виновато на меня смотрел Готье, оглядывая уроненный синтезатор. Я оперлась о стену спиной, обреченно вздохнув.

– Всё в порядке, – пробормотал он, возвращая пострадавший музыкальный инструмент на место.

После просторных локаций в книге граф не чувствует давящих габаритов мещанской квартирки в тридцать квадратов?

Я протянула мазь:

– Да ничего. Видимо, в этом мире ты не так ловок, как в придуманном… И вот, держи, наложи её на ожог, станет легче. Почему ты не используешь магию? Ведь ты можешь залечить такие травмы. Или ты ею тут не обладаешь?

– Она со мной. Подобное чревато последствиями, – маг посмотрел на меня через плечо, водя ладонью по запыленным клавишам синтезатора, и отвернулся, решив не прибегать к использованию наших методов заживления ран. – Уходит слишком много сил, очень нужных в моём мире.

Я покрутила в руках не пригодившийся состав для лечения ожогов в тубе и положила его в карман брюк, хмурясь:

– Как ты вообще узнал, что ты в книге и у неё есть определенный автор?

– Я всегда был уверен, что мы далеко не единственное измерение. – Принялся делиться Готье таким тоном, будто читает лекцию. – Пусть многие говорили, как только слышали подобное, что я тронулся умом, однако я не переставал в это верить. В последнее время меня стали мучить странные сны – в них я видел тебя, это место. Тогда я завладел вот этим, предпринял попытку, и всё получилось.

Мой гость выудил из складок камзола амулет времени, который фигурировал как один из главных артефактов книги. Им владеет старый и невероятно могущественный маг по имени Нойман, учитель Готье. Круглая штуковина диаметром в сантиметров пятнадцать была высечена из куска лавы с четырьмя вставленными драгоценными камнями, они соединялись линиями в треугольник, от каждой грани которого бежали в разные стороны линии. В середине, под прочным магическим стеклом в также треугольном углублении покоился вечный песок.

По легенде, Нойман изготовил амулет с помощью самого Кенариса – могущественного дракона, создателя и покровителя всех людей того мира, а по высеченным желобкам на поверхности когда-то пробежала настоящая кровь мифической рептилии. Сам древний маг ни разу не подтверждал слухи – впрочем, как и не опровергал.

Кстати, люди на данный момент там проживают на территории четырех королевств, довольно банально названных мною Южным, Восточным, Северным и Западным. Всё, что за их пределами, местные привычно называют «Дальними Землями», предпочитая не лезть в неизвестное. Я не особо вдавалась в подробности, что там обитает. Интересно, а если попытаться пройти за границы, что же случится? Может, как в компьютерной игре ничего не прогрузится? Или…

Отвлеклась, прошу прощения.

Итак, амулет времени! Он с легкостью может помочь путешествовать между мирами, однако есть условие – ты должен знать, как выглядит та локация, где нужно оказаться. Потому и находится под охраной мудрейшего старца. Но как графу, невероятно талантливому, конечно, ученику и воспитаннику Ноймана, но не настолько умудренному опытом, удалось выкрасть побрякушку?

Нужно попытаться узнать.

– Откуда это у тебя?

– Нашёл в его хламе после того, как мсье был таков, – молвил Готье, имея в виду эпизод, когда Нойман действительно покинул все королевства, сообщив, что отходит от дел и отправляется изучать Дальние Земли на свой страх и риск. – Теперь, когда понял, что к чему, имеется некоторое количество вопросов к тебе, раз ты первоисточник моих проблем.

– Звучит интригующе, – кисло улыбнулась я, предвкушая тяжелую беседу, и рухнула на диван. – Надеюсь, смогу помочь.

Мужчина, подтянув пуф от синтезатора, сел напротив меня, потерев ладони и сложив пальцы в замок.

– Итак, – маг выглядел крайне серьезным и сконцентрированным, – кто мои родители? Меня подкинули Нойману в младенчестве, словно щенка. Кто я? Я так и не узнал этого.

Я задумчиво почесала лоб, со стыдом понимая, что не знаю, что и ответить на это – по сюжету Вильгельм так и не должен был узнать своего происхождения. Да и не придавала я этой детали особого значения.