Чистильщик засоров в моей голове: история одного смыва

– На данный момент рискованно ему в принципе позволять выходить драться.

– Харуми! По делу, пожалуйста.

– Худшие сочетания: Скользкий, Колящий. Дуальное: Мутный. С кем у него есть хоть какие-то шансы: Струящий, Липкий.

– А значения?

– Вы думаете, он вот так на слух запомнит?

– Да, – сказал Юни, оборачиваясь. – Но в следующий раз возьму тетрадку.

– Зачем в следующий? – вздохнул учитель, доставая из ящика в столе стопку новый тетрадей в полиэтилене. – Держи, – он вытащил одну и протянул новичку вместе с ручкой, затем попросил Харуми озвучить точные показатели остаточной энергии.

Юни внимательно записывал, иногда заглядывая в учебник.

– Садитесь, – сказал Мистер, когда Харуми закончила. – Как всегда замечательно, Харуми.

Она хмыкнула, скрывая улыбку волосами.

– А сегодня новая тема, – продолжил учитель, царапая буквы на доске, – Юлящий тип Засоров.

Меюми перелистнула пару страниц, открывая раздел с огромной картинкой птицы, имеющей огромные крылья из белых перьев, стрекозиные глаза и длинные тонкие ноги, похожие на травинки.

– Эти существа не имеют своей силы, но могут увеличивают мощь других Засоров, а соответственно и их эффекты, что делает их важным поддерживающим элементом в мире демонов.

Раздалась едва слышная вибрация. Юни стукнул по своим часам, отключая будильник.

«Через два часа должна вернуться Хана, скоро надо уходить домой»

– Юлящие способны зависать в воздухе, ловко избегая любой опасности за счет изменения расцветки и размере. Они невероятно хрупки и слабы, поэтому редко нападают первыми. Их главная задача заключается в создании и поддержании ауры, помогающей ближайшим Засорам в битве или побеге.

– Я ни разу не видел ни одного такого, – сказал с места Рейз, листая картинки в учебнике. – За всё время в агентстве.

– Но скорее всего десятки Юлящих видели тебя, – усмехнулся Мистер.

***

– До свидания, – виновато поклонился Юни, уходя от 505-го кабинета. Он сдал Киён грязную форму и пообещал, что постарается быть аккуратнее.

«Понимаю, первый день, столько много новой информации, – парень вспоминал слова учителя, спускаясь по лестнице. – Сегодня отпущу вас, так и быть, но на следующий практический урок, приходите обязательно».

Юни выбежал из бизнес-центра и помчался к метро, прижимая к себе тетрадь. Часы на руке показывали 15:10, осталось меньше часа, чтобы добраться домой. Пот стекал по вискам, смешиваясь с водой, оставшейся после мытья головы от слизи в раковине офисного туалета.

Внезапно из тени узкой подворотни, заваленной гниющими мешками с мусором, вынырнули две фигуры – хулиганы с потрёпанными куртками и зловещими ухмылками. Они преградили путь, а потом сместили парня к темному закоулку.

– Красивые у тебя часы, – прогундосил один, высокий, с редкими зубами и грязными ногтями, шагнув ближе. Юни ускорил шаг, молча глядя вперёд и стараясь протолкнуться через них. – Эй, я с тобой разговариваю, – рявкнул второй, коренастый, с татуировкой змеи на предплечье, и схватил Юни за шиворот, затаскивая в подворотню. Вонь тухлых овощей и мочи ударила в нос.

– Я спешу, – бросил Юни, стараясь держать голос ровно, и спокойно снял часы с запястья. – Это всё?

– Думаешь, крутой такой? – усмехнулся хулиган. – Каждый день что ли такими разбрасываешься?

– Нет, мне просто не нужны проблемы, – вздыхает Юни, чувствуя, как чужая рука выхватывает у него часы.

– Подделка, – цокает коренастый, рассматривая браслет ближе.

– Что? – хмыкнул Юни. – Не может быть, это…

– А откуда у такого сопляка оригинал? – из-за мусорки вышел третий.

– У меня больше с собой ничего нет.

Парень кидает на землю тетрадь и начинает выворачивать карманы. Посыпались фантики от жвачек и мелочь.

– Че ты творишь, актёр, – хулиган схватил его за воротник и поднёс нож. – Телефончик вытаскивай.

– Да, конечно, – он нащупал разбитый айфон в заднем кармане брюк и протянул этому типу.

– Интересно, – засмеялся тот. – Значит, издеваешься над нами?

– Нет, я… Вы попросили часы – я снял, телефон – отдал. Вот, наушники ещё, возьмите, правда, я очень тороплюсь.

– Что, влажные дела?

– Да.

– У такого опездала?

– Да?

– Землю жрать, вот твоё важное дело на ближайшее время.

Юни почувствовал резкий удар в живот.

– Но почему, – закашлялся Юни. – Я же…

– Думаешь, самый умный? Рассчитался и побежал? Это тебе не касса в продуктовом.

– Вытаскивай всё.

Посыпались ключи, проездной, карты. Высокий хмыкнул, вертя в руках разбитый телефон Юни вместе с брелоком-смайликом, который бился по экрану.

Затем они сами полезли в его карманы. Не находя там ничего, хулиганы повалили Юни на землю, где под ногами хлюпал тухлый сок, смешанный с пеплом и осколками бутылок. Он почувствовал удар подошвой в челюсть, затем машинально закрыл лицо руками.

– Сколько на карточке? – доносилось сверху.

– Я не помню, – сдавленно произнёс Юни, хватаясь за ушибленные рёбра.

– Пароль.

Юни чувствовал, как затылок царапает асфальт.

– ПАРОЛЬ Я СПРАШИВАЮ У ТЕБЯ, УЕБИЩЕ!

– Четыре… – начал говорить Юни, жмурясь, но удары не прекращались, – два…

– Быстрее, – хмыкнул второй, осматривая улицу из-за стены, увидев полицейскую патрульную машину на светофоре.

– Восемь, – продолжил Юни, чувствуя, что чужая нога сейчас продавит его живот. – Ноль.

Внезапно воздух содрогнулся, и на лицо Юни брызнула тёплая кровь. Хулиганы замерли, а он, ощутив внезапную свободу, рывком поднялся. Перед ним лежали три обезглавленных тела, окружённые хаосом: осколки черепов, зубы, ошмётки мяса и вытекшие глаза усеивали землю, смешиваясь с кровью, которая алым водопадом стекала по стенам, превращая граффити в зловещие пророчества. Запах железа и плоти заполнил подворотню, смешиваясь с гниющим мусором.

Зажав рот и нос рукой Юни бросился собирать свои вещи – часы, телефон, карты, – выскользнувшие из мёртвых рук. Он сорвал испачканную кровью рубашку и швырнул её в мусорный бак, но заметил, что футболка тоже пропиталась насквозь.

Из-за бака на него уставились два красных глаза – старый бомж, закутанный в рваные тряпки, испуганно смотрел на него.

Юни, дрожа, шагнул ближе и протянул руку.

– М-можете, пожалуйста, отдать мне вашу одежду?

Через пару минут он уже несся через дворы, сердце колотилось от страха, вины и стыда. «Снова… как с ней. Еще и опаздываю…» – думал он, оттирая кровь с часов на бегу и стараясь не вдыхать запах плесени и старого пота от надетых лохмотий.

Внезапно телефон в кармане завибрировал. На экране высветилось имя – Аки-Плаки.

– Как дела, братишка? – раздался голос друга, хриплый, с лёгким насмешливым оттенком, будто он только что отхлебнул чего-то крепкого. – Больше не мерещатся чудики?

– Нормально, – солгал Юни, вытирая пот со лба. – Да. Решил вернуться на работу. Вот сейчас иду домой. А ты как?

– В офис?

– Нет, уборщиком…

Из трубки послышался раскатистый смех.

– Понял, понял, – наконец, произнес Аки, в то время как на фоне звякнули бутылки. – Поздравляю что ли! Слушай, раз у тебя теперь более менее человеческий график, давай на следующей неделе потусуемся? У «Йин-Йин» концерт намечается…

– Там, правда, ещё хотели пойти киотовские, и Сейджи, который нас бесит, – добавил Аки.

Юни замер, глядя на носы своих грязных кроссовок.

«Бесит,» – эхом отдалось по всему телу.

Сейджи – парень из их старой компании, чьи бесконечные жалобы и привычка разбивать чужие вещи (как ту гитару Аки в 2020м) сделали его ходячим раздражителем.

«Бесит…» – это слово зацепило его, пробудив резкий укол внутри. Злость на последние несколько дней и вонючие шмотки, липнущие к телу, накрыла его волной.

Он пнул ближайший пустой стаканчик из-под кофе, и тот взлетел в воздух, съёживаясь под невидимым давлением, прежде чем рассыпаться в пыль. Юни сжал кулаки, чувствуя, как гул в голове усиливается.

«Бесит!» – подумал он, и образ хулиганов, их кровь на стенах, всплыл перед глазами, смешиваясь в огромный красный комок с множеством дыр.

– Алло, ты там? – голос Аки прервал его мысли. – Спишь на ходу? Или хлорки нанюхался?

– Да, давай, – сказал Юни, чувствуя лёгкое облегчение от знакомого тона друга. – Тогда созвонимся ближе к делу. А то мне сейчас неудобно говорить.

– Окей, золотой мальчик, выбравший путь грязного рабочего крестьянина… Не кисни! – Аки вновь рассмеялся, и в его тоне промелькнула тень усталости. – Иди, куда сердце велит, у тебя все дороги открыты в отличие от меня.

Юни добрался до дома, тяжело дыша, рваный плащ бомжа шуршал при каждом шаге. Время давно вышло, часы показывали 16:50. Он аккуратно заглянул в окна, прислушался к входной двери, и затем осмелился зайти внутрь.

Дом встретил его тишино, обуви младших в прихожей не было. Юни выскочил на улицу и помчался к заброшенному туалету. Мать так и лежала там. Заглянув в дырку, можно было заметить ее тёмные волосы, едва поблескивающие на фоне вязкой массы. Он захлопнул дверь и рванул обратно, чувствуя странное облегчение.

Горячая вода обжигала кожу, но не могла прогнать холод, который сковал его сердце. Он смотрел на свои руки, словно ожидая увидеть на них кровь – не ту, что уже смылась в слив, а ту, что въелась в душу.

«Я убил их, – думал он. – Просто так, без суда, без разбирательств. Я убил их».

Лица хулиганов, искажённые страхом и болью, мелькали перед глазами: их крики, их кровь, размазанная по стенам подворотни, их тела, разлетевшиеся на куски. Он сжал кулаки, чувствуя, как ногти впиваются в ладони.

«Они заслуживали этого? – спрашивал он себя. – Кто я такой, чтобы решать, кому жить, а кому умереть? Как контролировать то, что живёт внутри, как часть тебя, но действует само по себе? Рвётся наружу, не спрашивая разрешения?»

Юни прижался лбом к холодной кафельной стене.

«Я не просил этой силы. Не просил этой ответственности. Почему именно я?»

Ухмылки, нож у его горла, удары в живот.

«Они были придурками, да, – шептал он себе. – Возможно, они могли не просто побить меня, а убить. Или кого-то еще… Могли. Но теперь я точно хуже, чем они».

Перед глазами то и дело появлялась расплавившаяся физиономия матери. Юни переключил кран на ледяную воду.

«Это были разные случаи? – думал он, глядя в слив. – Или нет? Что, если завтра я решу, что кто-то другой заслуживает смерти? А если я подумаю об этом в шутку? Или случайно?»

Он вспомнил ранние школьные годы, когда другие ребята дразнили его, тыкали пальцами, били по рюкзаку, пока он молчал, терпел и продолжал повторять параграф, заданный к уроку. Тогда он думал, что терпение – это сила. Мог проклясть человека в своих мыслях и постараться забыть о нём, но теперь эта уловка действовала по-настоящему.

Вода била по плечам, слабо заглушая мысли своим холодом.

– Я не убийца, – повторял Юни, но слова звучали неуверенно. Он думал о чистильщиках: их символы, правила, опасные предупреждения и странная беззаботность.

«Они ведь знают, что эта сила опасна. Знают, что она нанести травмы… Или они тоже убийцы? Все они?»

Юни сжал зубы, чувствуя, как злость и страх борются внутри. Он не хотел становиться машиной, которая уничтожает всё на своём пути, не знал, с кем и с чем имеет дело.

«Даже, если так. Я должен научиться, – думал он, переворачивая в руках чистую футболку. – Должен понять, как это работает. В книге говорилось: “Эмоции усиливают силу, но делают её неуправляемой”. Но их отключить физически невозможно. Эмоции – это не отдельный “переключатель”, который можно просто щелкнуть в мозге, а комплексная биологическая система, глубоко встроенная в нашу нейрофизиологию. Лимбическая система, где зарождаются базовые эмоциональные импульсы, префронтальная кора, отвечающая за их осознанную оценку, контроль и принятие решений на их основе, и автономная нервная система, которая мгновенно запускает соответствующие физиологические реакции тела. “Отключить” эмоции – тоже самое, что парализовать себя. Но нервная система не всегда связана с… Легче просто “отключить”… Всё?».

Он смотрел сквозь маникюрные ножницы на флакончики рядом с зеркалом. Оно запотело, но он всё равно видел своё отражение – размытое, как призрак. Юни натянул чистую футболку с шортами, словно это могло вернуть его к нормальной жизни, к той, где он был просто братом, сыном, а не чудовищем, которое боится самого себя.

«Но если эта кучка обрыганов, – он вышел из ванной, оставляя мокрые следы на полу, – и их не менее странные преподаватели тренируются годами, умеют управлять этими силами, и они сидят посреди Канды, а не в участке или дурке, – Юни спустился вниз по ступеням и быстро направился в кухню-гостинную, – то почему это я должен отключаться от безысходности?»

Юни открыл холодильник, и холодный воздух коснулся его разгорячённого лица, на миг принеся облегчение. Он вытащил банан, апельсин и яблоко, поставив их на деревянный стол. Но, взглянув на банан, он замер. На жёлтой кожуре темнело пятно – чёрное, неровное и мягкое, как след гнили.

«Бесит,» – пронеслось в голове.

Банан взорвался.

Юни уставился на апельсин. На его пористой кожуре также темнело крохотное пятнышко, едва видимое, но достаточное, чтобы из-за него фрукт взорвался сотнями брызг.

Сок потёк по столу, смешиваясь с мякотью банана. Яблоко было следующим – гладкая поверхность скрывала крохотную вмятину, которую Юни разглядел лишь немного повертев его в руках.

«Вот же бесит!» – подумал он, заставляя себя испытывать ненависть к каждому миллиметру яблока.

Оно лопнуло с глухим звуком, оставляя на столе раздробленные куски.

Юни смотрел на разрушенные фрукты, чувствуя, как сердце ускоряет темп, но не от страха, а от чувства обретения контроля.

– Братик, ты чего? – раздался голос Ханы из дверного проёма. Её любопытные глаза блестели в полумраке, плюшевый осьминог болтался в её руке.

– Не разобрался с соковыжималкой, – сказал он, вытирая липкие пальцы о шорты. Его голос дрожал, но он надеялся, что сестра не придаст этому значения.

– Совсем без мамы не можешь, – засмеялась Хана, входя в кухню. – Кстати, я сегодня всех победила! – за ней вошёл дворецкий в строгом костюме, несущий рюкзак и пакет с призом. – Такао-сан всё заснял на видео!