Чистильщик засоров в моей голове: история одного смыва

Он зарычал, вцепившись в траву, и выдрал её с корнем. Хотелось бежать. Куда угодно. Но он не мог.

Надо вернуться, прибраться, избавиться от ковра. А ещё эти чертовы хризантемы…

Глава 5. Канализационный андеграунд.

Юни

Солнце резало глаза через щели в шторах. Пол в коридоре блестел от чистоты, и только небольшое пятно на плинтусе выдавало ночную тайну.

Я сидел на кухне, сжимая кружку с крепким чаем. Снова не спал. Не мог. Каждый раз, закрывая глаза, видел её лицо, остывающее после ожога.

– Юни-нии! – раздался звонкий голос Ханы, и она влетела на кухню, волоча за собой плюшевого осьминога, чьи щупальца болтались, цепляясь за стулья. – Ты сегодня такой смешной! Глаза, как у Тако-чана, когда он злится!

Заставляю себя улыбнуться. Да, сестрёнка, ты не поверишь, насколько это смешно. Я бы даже сказал, смехотворно: пытаться сделать вид, что все в порядке.

– Ну что, ты готова к конкурсу? Хайку выучила? – стараюсь звучать бодро, но голос всё равно дрожит, как перетянутая струна.

– Ага! – Хана подпрыгнула, размахивая осьминогом, её тёмные косы взмыли вверх вместе с ней. – Я вчера ещё раз повторила! И Тако-чан тоже знает, он мне помогал! – она ткнула игрушкой в воздух.

Горло сжимало.

Хотел бы я быть для неё братом, которого она заслуживает, а не этим… чудовищем, которое прячет труп на заднем дворе.

Не могу смотреть ей в глаза. Поворачиваюсь к стойке, где Такао – как всегда, безупречно одетый, будто только что из рекламы костюмов – защёлкивал ланчбоксы.

Хорошо, что он согласился выйти сегодня, ведь мама уволила его в порыве понедельничного гнева из-за неровно выглаженных штор. Теперь её телефон был у меня, поэтому возвращение «няньки» было организовать нетрудно.

– Всё собрано, господин Юни, – произнёс он, показывая на собранные обеды.

Такао даже не воспринимал очередное увольнение всерьез. Хотел бы я, чтоб всё, что сейчас происходит было так же несерьезно, как мамины капризы.

Смотрю на еду, но меня тошнит только от запаха.

Нет, Такао отлично готовит. Просто у меня отвратительный период в жизни.

Шудзи: Как звали того очкастого?

И что мне ответить на сообщение отца? Он хочет, чтобы мама напомнила ему имя какого-то инвестора или конкурента. Но я не могу залезть ей в голову и найти сведения про всех очкастых, которые крутятся вокруг их инновационной электроники. Её голова уже гниёт в углу нашего участка, всё, что я могу там найти – это очередное напоминание о том, что моя жизнь превратилась в кошмар.

Мисаки: Я не помню

Может, он про Усаги? Очкастый шарлатан со стеной из благодарственных писем. Это всё из-за него. Что, если он просто выписал мне плацебо, а я продолжаю сходить с ума?

Нет, это всё очкастый финансист Каору, который додумался довести меня до увольнения своим гадким поступком, запятнавшим честь компании.

Или Виталий? Очкастый мигрант, снимающий офис в старом бизнес-центре, в котором сносят двери туалетов. Едва ли останешься после такого в здоровом рассудке.

Шудзи: Кажется, вспомнил

Шудзи: Широ вроде бы он

– Для юной госпожи: рис с тунцом, овощи, немного фруктов, – Такао рассказывал мне о содержимом ланчбоксов, пока я вежливо поддерживал переписку с отцом, не зная ничего о предмете обсуждения, – Для господина Химе: то же самое, но с добавкой острого соуса, как он любит. Для вас…

Такао брался за все мелкие поручения, исполняя роль шофёра, повара, сиделки и домоработника в одном лице.

Отец нашёл его еще тогда, когда начинал бизнес по ввозу электроприборов из-за границы. Такао работал портовым грузчиком и брал частные заказы по перевозкам, чтобы его семья вовремя закрывала счета и потихоньку копила на похороны.

За столько лет он стал частью нашего дома, навороченным бытовым прибором, который работал без подзарядки.

– Понятно, – буркнул я, хватая ланчбокс Ханы и проверяя содержимое ещё раз. Я не слушал Такао и по большому счёту мне было все равно на то, что он засунул в эту пластиковую коробочку. Мне просто необходимо, что-то делать сейчас, иначе я буду выглядеть подозрительно.

Яркие кусочки фруктов лежали аккуратно под прозрачной крышкой, тунец был завёрнут в фольгу и умещался в соседнем от риса отделении.

Завернуть… Надо во что-нибудь её завернуть и вынести со двора.

Я захлопнул крышку ланчбокса и сунул рюкзак сестры.

– Ничего не забыла? Тетрадь, карандаши?

– Юни-чан, ты сегодня как мама! – хихикнула Хана, закидывая рюкзак на плечо. – Всё-всё у меня есть! А ты пойдёшь смотреть… Мой конкурс? – смущенно спросила она.

Я хотел сказать «да», хотел быть там, хлопать ей, видеть, как она сияет. Но ведь я никогда так не делал.

– Постараюсь, – выдавливаю, продолжая натягивать чужую улыбку на свое лицо. – Давай, будь там лучше всех, – я даже не знаю в каком она классе.

Она засияла, обняла меня за ногу и убежала в прихожую обуваться.

– А ты как? – я повернулся к Химе, который сидел за столом, уткнувшись в телефон, – Готов к школе?

– Ага, – буркнул тот, не отрываясь от экрана. Его пальцы летали по сенсору, набирая сообщение, а темные волосы слегка заслоняли обзор.

– Слушай… – пытаюсь подобрать слова. – Может, ты сходишь посмотреть на выступление Ханы?

– Не, – снова коротко отозвался Химе, даже не моргнув. – Как-то похер.

Противный старшеклассник с партаком на плече, который он второй год прячет под дорогими рубашками. Даже не стоило пытаться с ним заговорить.

– Где вообще мама, что за цирк? – буркнул брат, нанизывая омлет на вилку и продолжая печатать другой рукой.

– Улетела на Окинаву, – тихо соврал я, отворачиваясь. – Со своим элитным женским клубом по садоводству. Попросила присмотреть за вами.

– Понятно, – равнодушно произнес брат.

Какой же ты паршивец, Химе. Если вокруг тебя все попадают замертво – ты даже этого не заметишь.

Я хотел крикнуть, вытрясти из него хотя бы на одно слово больше, но вместо этого заставил себя отвернуться.

– Вы не могли бы сходить на выступление Ханы? – спросил я у Такао, стараясь не сорваться.

Тот мило кивнул и продолжил протирать столешницу у раковины.

– Безусловно. Юни-сан, позвольте узнать, нужно ли вас сегодня подвозить?

– Нет, – отвечаю быстро.

Это звучит подозрительно. Крайне подозрительно, ведь я никогда раньше не отказывался от машины в рабочий день. Может, стоило согласиться, доехать до Айчитавы, а потом сбежать куда-нибудь подальше?

Я не заметил, как остался один на кухне, глядя в пустую кружку. Надо вымыть её, пока остатки от чая не въелись в керамику.

Ледяная вода потекла по пальцам, напоминая, что всё вокруг настоящее.

Теплое солнце.

Лужа от вчерашнего дождя

Стала целым морем.

Строки из хайку Ханы засели в голове. Я тонул в воспоминаниях об этой ночи, опускаясь так глубоко, что вода продолжала хлестать по чистой кружке в моих руках, а я уже не чувствовал холода.

Рюдзи: Привет, занята?

Телефон матери не переставал дребезжать от уведомлений. Я копировал и рассылал всем одну и ту же легенду, иногда заменяя слово «командировка» на «отпуск» или «семейные обстоятельства».

Да, она сейчас очень занята, господин Рюдзи, кем бы вы для неё ни были.

Кухня была слишком чистой. Дом притворялся, что ничего не произошло. Наверное, я должен радоваться, что из ванных больше не вырываются демоны.

Но их не хватало. С удовольствием злился бы сейчас на них.

Пустая кружка, вымытая от чая, превратилась в стакан кофе. Я не мог вынести домашнюю тишину, поэтому выбрался в город.

Ещё не поздно свалить, куда подальше из страны, пока полиция не не начала расследование. Но я лучше сдамся.

– Желаете что-нибудь ещё?

– Чтоб этот день никогда не наступал, – пробормотал я, глядя в окно.

Замечаю, что у столика всё это время ожидает официант.

– Извините, ещё один эспрессо.

Сотрудник кивнул и поспешил удалиться. Его бейдж был закреплён вверх ногами, а фартук завязан спереди, так, что передник болтался на спине.

Видимо, не только у меня сегодня всё не по плану.

Я снова прильнул к окну, мой взгляд цеплялся к этой невзрачной пожелтевшей пятиэтажке, которая выделялась среди сверкающих небоскребов Канды. Трещины на её стенах сливались в грустную гримасу, которая умоляла снести этот чудом доживший до наших дней оплот раннего индустриального брутализма.

***

– Это серьезное дело, – начал Виталий, выслушав доклад Саэко о нарушении территориальных договрённостей между агентствами. – Если тут, действительно, замешаны киотские «Трубочисты», то их баллы должны быть аннулированы. Засоры из всех специальных районов Токио формально принадлежат нам. Вне зависимости от количества и опасности, их ликвидация только на нашей ответственности, – он поднял палец, не давая Саэко вставить слово. – Любое вмешательство извне мы можем трактовать как саботаж, интервенцию или трудовую оккупацию.

– Про это я и говорю, – ответила она, стоя посреди кабинета управляющего.

– Рейтинги уже обновили?

– Да, но в отчётах других префектур отсутствуют данные о вчерашних Засорах в Сетагаве.

– Значит у нас нет доказательств, – пожал плечами Виталий. – Скорее всего добавят их в конце месяца, как говорится, задним числом, – добавил он на русском.

– Значит, как только это случится, я сразу же отправлю жалобу в СЧС.

– Одобрено, – махнул он рукой. – Расскажи мне лучше вот что. Какие новости по поводу прогульщика?

– Так и не появлялся, – равнодушно ответила Саэко.

– Может быть, лучше займёшься вопросом его графика? – он отодвинул от себя её доклад. – С тем же энтузиазмом, с которым подошла к инциденту, абсолютно не заслуживающему моего внимания с утра.

– Не собираюсь я гоняться за выскочкой, который притащил сюда Липкого, а затем приложил меня об пол.

– Кхм, – демонстративно откашлялся Виталий. – Этот выскочка сейчас нам особенно важен.

– Я понимаю, – протянула она, – заявок совсем нет. Но, может, вы вложитесь в рекламу вакансии? Лучше мы наберём крепких ребят, которые останутся надолго, чем будем размениваться на тех, кто не выдерживает и одной миссии. А ещё хуже – сбегает до её начала.

– Саэко, мы можем напечатать хоть сотню заявлений, передать по ним силы хоть сотне проффесиональных бойцов, но, пойми меня, – Виталий сложил руки, – если ты не будешь их нормально обучать, то скоро нас всех тут закроют к чёртовой бабушке.

— Я даже не успела представиться, – начала протестовать она. – Он просто взял и сбежал!

– Ну вот такое поколение. Ничем не интересуется, никого не слушает, – пожал плечами управляющий и щелкнул механической ручкой. – Найди его, пожалуйста, и объясни, чем мы тут занимаемся.

***

Юни

Толкаю стеклянную дверь и прохожу через неработающие турникеты. Охранника на посту нет. На его месте лежит бумажка в помятом файлике:

Внимание!

В коридоре продолжают пропадать лампочки.

Это проблема не просто одной лампочки, а проблема, затрагивающая безопасность и мораль всего коллектива. Кража – это настоящее уголовное преступление.

Мы взываем к вашему пониманию и чувству общественного долга.

На левой стене холла висит галерея фотографий, подписанная, как «доска почёта». Я подхожу ближе, чтобы рассмотреть её, но большинство рамок пустые. Саэко, вот как зовут ту горничную.

– Ты опоздал на тридцать два часа, – раздался голос за спиной.

Я обернулся. Саэко вышла из лифта, опираясь на швабру как на посох. Теперь я понимаю, это чувство. Когда у тебя в руках есть какая-нибудь палка, это придаёт уверенности.

Надо было взять грабли.

– Виноват, – отвечаю, смотря на неё в упор.

– Испугался той силы, что компания тебе даровала, и просто побежал плакаться в подушку? – хмыкнула она. – Я права?

Мне хотелось отобрать у неё эту швабру и сломать пополам, но вместо этого я лишь спросил:

– Компания?

– Ну а кто же ещё, – вздохнула она. – Контракт заключён на год. Ты обязан устранять Засоры по заданиям агентства на протяжении всего этого периода.

– Я могу отказаться? Не хочу, чтоб ко мне липли эти твари. И сам не хочу быть… Какой-то тварью со странными силами.

– Чтобы разорвать контракт досрочно, нужно либо перейти в другое агентство и заключить новый, но в таком случае силы останутся с тобой, либо – уйти из этого мира.

Её волосы напоминали ворсинки с щётки. Жёлтые, сухие. Это была не женщина, а самая настоящая швабра, которая продолжала пугать меня.

– Нужно внимательно читать то, что подписываешь, – сказала она. – А ещё неплохо было б извиниться.

– Вы сожгли мой телефон вместе с монстром. За что я должен извиниться?

– Во-первых, – она вытащила из кармана слегка побитый Айфон, – телефон удалось найти, – протягивает его мне. – А во-вторых: не с монстром, а с Засором. Мы называем их так.

Я выхватил телефон из её рук и начал проверять его. Экран включился, посыпались уведомления. Один в один – мой, купленный с премии телефон. «Фэйс-айди» никак не узнавал меня, поэтому пришлось напрячься, чтоб вспомнить пароль.

– А «извините»?

– Извините, но это всё звучит, как шутка, – я убрал телефон в карман.

– Да ладно, чувак! – послышался голос из другой части коридора. – Тут неплохо, – вышел рыжий парень, подкидывая тюбик с мыльными пузырями. – У нас сейчас сильный дефицит рабочей силы или типа того. Но ты оставайтся! – он щёлкунул пальцами и подошёл ближе. – Тут и зальчик, и кинчик, и караоке, и ещё много развлекух. Да, иногда приходится рисковать жизнью и всё такое, – он перепрыгнул через турникеты и сел за пост охранника, – но это ведь интересней, чем тухнуть в каком-нибудь деловом квартале!

Я смотрел на то, как из рамки на тонкой палочке вылезают мыльные пузыри. Они оседали на стол, на смятый файлик, на линолеум, но не лопались.

Этот парень продолжал их старательно выдувать, сидя в кресле охранника. Он был одет в синюю униформу и резиновые ботинки.

– В деловом квартале люди тоже каждый день рискуют жизнью, – уточнил я.

– Никогда там не был, – он отложил тюбик с мылом и закинул ноги на стол, а руки за голову. – Но я верю тебе.

– Рейвз, почему ты не на занятиях? – строго спросила горничная, но парень её проигнорировал.

– Так погоди, – Рейвз поднял палец вверх, затем почесал рыжую макушку. – Если и тут, и там есть риск для жизни, то о чем вообще думать? Конечно, надо идти туда, где есть и зальчик, и кинчик, и караоке, – он поочередно загнул пальцы.

– Могу ошибаться, но, кажется, это всё тоже есть в офисах крупных компаний, – ответил я. – Просто я никогда не пользовался.

– А девочки в форме горничных там есть?

Когда я последовал за этими двумя по тёмному коридору, то понял, что определение «сплошное разочарование» уже для меня не годится. Скорее «абсолютное», «бесконечное» и «уму не постижимое». Нужно вернуться домой пораньше и обязательно вынести тело. Сразу после того, как выясню, что с этим «Сан-Техникс» не так.

– А другие компании здесь, – начал я, оглядываясь на пёстрые логотипы на дверях. – Они такие же специфичные, как вы?

– Нет, – ответила Саэко, не оборачиваясь. – Это бутафория. Их не существует.

Она открыла дверь в кладовку и распахнула шкаф. Внутри не было ни вещей, ни инвентаря лишь огромная круглая дыра в шкафу, за которой зияла бесконечная тьма.

– Не отставайте, – бросила она и залезла внутрь.

Рейвз и толкнул меня вперед.

Тело закрутило.

Стены переливались голубой и фиолетовой подсветкой, от которой рябило в глазах. Пластик скользил под пальцами, издавая противный звук, мы катились вниз по огромное трубе.

– Как в аквапарке, скажи? – крикнул Рейвз.

Я всегда боялся аквапарков. Там слишком много людей, а от них можно чем-нибудь заразиться. Так мне говорила мама. Самый большой риск именно в детских бассейнах, ведь там сниженная концентрация хлорки. Вроде как – всё для того, чтобы сберечь здоровье карапузов, а на деле – запусти туда одного больного и он мигом заразит остальных.

Поэтому в аквапарках я обычно играл в свои машинки с работами и сторожил вещи родителей, когда они героически испытывали на себе самые страшные горки с мёртвыми петлями и всевозможными микробами. Когда мне исполнилось восемь, мы перестали ходить в аквапарки, потому что родился Химе.

Взлеты стали круче, заставляя подскакивать внутри узкого пространства. Мы вылетели из горки в бассейн с мягкими шариками.

Саэко поднялась первой, опираясь на швабру.

– И это…? – я огляделся.

– Ливневый коллектор.

Колонны вдоль коридора были облицованы голубой мозаикой. Пол и стены – жёлтой, белой и розовой плиткой. Вдоль этого огромного тоннеля стояли светящиеся игровые автоматы, а чуть дальше виднелись батуты.

– Больше похоже на подпольный диснейлэнд, – мне не верилось, что в подобное место можно попасть бесплатно. Это тоже входит в контракт?

Вдали виднелся калейдоскоп из горок, связанных в узел, но конец этого разноцветного тоннеля уходил ещё дальше.

– Это второй уровень Гесуйдо, – пояснила Саэко, шагая вперед. – Сектор C2. На С3 тренировочные залы и лекционные классы. На С4 общежитие.

Я рассматривал узкие водопады, стекающие по стенам в небольшие водные островки. Здесь, действительно, круто. Лучше, чем в детской зоне Ёмиури3.

– А С5 полностью заполнен водой, – продолжил Рейвз. – Там прикольно, но можно с течением не справиться и захлебнуться.

– Кроме тебя никто не пытался спуститься туда без акваланга, – добавила Саэко.

– Кто ж знал, что магия бессильна перед нехваткой кислорода.

– А что на уровне С1? – спрашиваю, скользя рукой по плитке.

– Теплосети, канализация, ничего интересного.

Горничная завернула налево, пролезая через узкий проход между колоннами. В этой стороне колонны сменились на высокие мухоморы, шляпки которых светились изнутри.

По бортикам росли цветы, прячась в серебристом тумане, из-за которого сложно ориентироваться. В середине хлестала вода, теряясь в подсвеченной дымке.

Если бы мне показали такое в 8 лет, то я бы не вылезал отсюда. Мама бы возилась с Химе, а я бы сидел здесь и слушал, как журчат эти ручейки на стенах. Может, подружился бы с какими-нибудь микробами.

Мы с Рейвзом аккуратно шли по бортику, опираясь на плитку, пока горничная спокойно двигалась вперед, нащупывая шваброй границы водной глади.

– Слушай. А когда заканчивается твой контракт? – тихо спросил я.

– Через год.

– Тоже здесь недавно?

– Нет, – рассмеялся Рейвз. – Я просто продлил его на днях.

Вскакиваю, чувствуя, как кто-то маленький пробегает по ногам. Из тумана выпрыгивает черный кот и цепляется за мою рубашку.

Мордочку украшала белая звездочка, проходящая через глаз, а сзади извивался двойной хвост со светлыми кисточками на концах.

– Нэкомата, брысь, – крикнула Саэко.

Кот шикнул на меня, затем пробежал по плечам и запрыгнул на ближайший мухомор.

– Этот кошак, – прошептал Рейвз, – просто бешеный. Я один раз погладить его хотел, в итоге чуть без глаза не остался, – он стал говорить ещё тише. – Говорят, Уборщице его подарил какой-то они. Как трофей или типа того.

Коридор вилял, как лабиринт, растения свисали с потолка, где арки растворялись в неоне. Плитка становилась белее, мухоморы – выше, а их свет пульсировал быстрее.

Через несколько цветных коридоров показалась высокая дверь, украшенная гипсовой лепниной и золотыми вставками.

Над ней горела большая вывеска «Чистилище», под которой красовалась подпись «Канализационный андеграунд».

Неужели пространство между раем и адом находится прямо здесь?

Как только Саэко распахнула двери, перед нами открылась обычная баня. Вырвался горячий влажный воздух, пропитанный запахом трав.

– Измерим твои силы, – сказала Саэко, указывая на фурако с водой.

Если бы я еще умел ими пользоваться.

– Просто прыгни, – сказал Рейвз и попытался снова меня толкнуть. – Вода все покажет сама.

– Хорошо.

Я не буду сопротивляться.

Просто скажите мне, что делать, чтоб снова проехаться на той горке.

Задерживаю дыхание и ныряю. Вода вспыхнула фиолетовым, затем медленно прояснилась.

– И что это значит?

– Ультразвук. Так и знала.

Саэко начала рассказывать про энергетические центры, а я разглядывал трещины на швабре, которую она перекидывала из одной руки в другую. Ворсинки на швабре слипались, они были мокрыми от той воды, что текла по тоннелю, через который мы сюда добирались. Те, что посуше были жёлтыми и едва проглядывались сквозь тёмно-коричнивые.

– Эй, ты вообще слушаешь?

Палка уперлась мне в лоб.

– Чтобы контролировать невидимые частицы, нужно очистить мысли. Резонирующий центр находится в голове, – повторил я. – Ультразвук является одной из самых редких стихий, которая уничтожает Засоры на молекулярном уровне, находит нестабильные волны в труднодоступных местах. Требует строгого контроля частот выше 20 кГц, чтобы избежать перехода на инфразвук или слышимые частоты.

– Верно, – ответила она и перекинула швабру через плечо.

Вода в фурако была настолько тёплой, что я не чувствовал её. Ткань рубашки облепила тело будто вторая кожа.

– Перед тем, как быть допущенным к работе, ты должен выучить весь справочник по первичной очистке, – добавила Саэко. – Изучить основные техники и правила по использованию оборудования.

– Насколько это вообще опасная сила? – спросил я, выставляя руки на бортик. – Она может уничтожать только Засоры или также людей?

– Ты угрожаешь мне?

Палка снова упёрлась мне в голову.

– Нет, просто спрашиваю. Извините, если это прозвучало невежливо, – отвечаю, чувствуя, как вымокшие плечи начинают холодеть.

– Техника безопасности также описана в справочнике, – ответила Саэко. – За несоблюдение мы вправе расторгнуть контракт с последующей ликвидацией.

– Теперь это вы мне угрожаете.

– Предупреждаю, – понизила голос она. – Теперь вылезай и переодевайся в форму. Рейвз, – поворачивается к нему. – Покажешь ему всё и проведёшь до класса.

Примечания

1

Айчитава (愛知多和 ai chi tawa ー от англ. IT-Tower) – крупная токийская айти-компания, главный офис которой расположен в одном из небоскрёбов бизнес-городка в Маруноти. Сочетание иероглифов «Любовь, знание, гармония» звучит поэтично, однако при другом написании (哀遅多和 – фонетика тоже подходит, но иероглифы имеют негативный оттенок (哀 – печаль, 遅 – опоздание).

2

Кику-мацури или «Фестиваль хризантем» – праздник, который отмечает императорский цветок Японии и связанные с ним символы здоровья и долголетия. Существует несколько фестивалей под этим названием, например, в Нихонмацу, где выставляются тысячи хризантем, и в токийском святилище Юсима Тэммангу, которое отмечает свой праздник в ноябре.

3

Yomiuri Land – семейный аквапарк, который расположен в пригороде Токио.