Маленькие дилогии

Это была первая половина семидесятых годов, время, когда престарелый вождь с трудом произносил слова под панегирики в его честь, полки магазинов были пусты, макароны и водка выдавались по талонам, в переулке недалеко от нашего дома ежедневно стояли якобы туристические автобусы с людьми из подмосковных мест, а, порой, и из других городов, приехавшие на которых «туристы» мгновенно рассыпались во все стороны по продуктовым магазинам в надежде, хоть что-нибудь купить для пропитания их семей. К праздникам на работе разыгрывались единичные продуктовые наборы. Помню давки за появлявшимися в Смоленском универмаге сиреневыми колбасой, сосисками и пельменями со вкусом половой тряпки и трёхэтажные очереди за финскими зимними сапогами. Процветали ложь и лицемерие. Говорилось одно, делалось совершенно другое.

Я, убеждённая комсомолка, с полным разочарованием утверждала, что коммунизм не будет построен никогда, и вовсе не потому, что невозможно развить до нужных размеров материально-техническую базу коммунизма. Вовсе нет! Дело в людях. Когда я смотрела на немалые ряды алкоголиков, трутней, которые ничего не делали, полагаясь на тех, которые пахали, однако, получали такую же, как и у честно работающих зарплату, громче всех кричали, что платят мало и требовали повышения трудовых денег; когда я смотрела на членов партии, которые совершенно не вспоминали, какими усилиями и жертвами был усеян путь к победе наших дедов, и только пользовались привилегиями; когда дети функционеров транжирили родительские деньги, безобразно вели себя, пользуясь родительскими льготами и при любых замечаниях нагло утверждали, что их не накажут никогда, в жизни их сословия привилегии будут такими всегда, поведение своё они менять не собираются и пусть презренный плебс заткнётся. Не работает даже лозунг социализма: «От каждого по способностям, каждому по труду». Как же сможет работать утверждение коммунизма: «От каждого по способностям, каждому по потребностям», когда совесть человеческая явно буксует? Чтобы был построен коммунизм, измениться должен сначала человек, его отношение к другим людям, к труду, измениться должна его нравственная составляющая. Но подобное на тот момент представлялось полной утопией и вызывало внутренний протест и, одновременно, апатию от происходящего.

Всё это мама выслушивала молча, и её молчание говорило о многом. Мама, несмотря на занимаемую высокую должность, так и не вступила в партию, что само по себе уже было фантастикой. От неё требовали вступить в ряды КПСС постоянно, она отговаривалась, что ещё не готова, работает над собой, а мне откровенно сказала, что не вступит никогда, так как за свою жизнь нагляделась многого и с некоторыми членами партии рядом не сядет, не то, чтобы быть их однопартийцем. Удручавшие меня мысли тогда были практически у всех моих друзей, тем более что в те времена казалось, что никакие перемены в обозримом пространстве произойти не могут.

Это вступление не случайно, оно, я думаю, даст некоторое понимание того, что произошло в будущем.

II. Сложное время

19 августа 1991 года я с одиннадцатилетним сыном вернулась из Крыма после отдыха на море. Происходило что-то странное и совершенно мне не понятное: сначала по телевизору постоянно показывали балет П.И. Чайковского «Лебединое озеро», потом электричество вообще отключили, соответственно, не работала электрическая плита, что делало невозможным приготовление пищи. Я одела сына, приоделась сама, и мы отправились в Парк культуры им. М. Горького.

Странная атмосфера царила в метро, что вызвало моё недоумение. Люди сидели, замерев, с серыми лицами, смотрели в пол, чувствовалось общее напряжение.

Вышли мы на «Октябрьской» и сразу увидели танки. «Странно, – подумала я. – Так рано к параду готовятся?» Войдя в парк, наблюдала удивительную картину: справа и слева от входа сидели солдаты вперемежку с продавцами киосков с явной скукой на лицах. Я подошла к одному из ребят-военных:

– Так рано репетиция к параду? – спросила я.

– Ты что? С дуба рухнула? – ответил он. – Горбачёва скинули. Он под арестом в Форосе.

Подхватив сына, я двинулась по территории парка и всё-таки нашла киоск с шашлыками. Мы поели, и я прямиком из парка поехала с Максимом к подруге-учительнице, с которой работала в одной школе. Понять, что происходит, было совершенно невозможно. Она была в таком же недоумении.

На следующий день, 20 августа, мы оставили детей, моего сына и её младшую дочь, с её старшей дочерью Юлей и поехали в центр на метро – узнать хоть что-нибудь. Приехали на «Смоленскую». Везде, где было возможно, висели листки с разными текстами, которые противоречили один другому. Так ни в чём и не разобравшись, мы двинулись за куда-то идущими группами людей на улицу. В результате, оказались у Белого Дома.

Всё пространство вокруг Белого дома было заполнено тысячами людей. Потом будет сказано, что на митинге находилось по разным оценкам более 400 000 человек. Происходящее длилось более пяти часов. Вместе с Б. Ельциным с балкона Белого дома выступали И. Силаев, Р. Хасбулатов, А. Руцкой, Г. Попов, А. Яковлев, Э. Шеварднадзе, ребята из «Взгляда» и многие другие.

Происходящее трудно описать словами. Всех присутствовавших объединял неимоверный дух согласия, какая-то уникальная забота друг о друге, доверие друг к другу, желание помочь, если кому-то вдруг занедужилось (тут же находился врач или медик), делились едой, если кто-то хотел есть, находился какой-нибудь предмет вроде табуретки, если кто-либо устал и хотел присесть. Абсолютное единение и любовь царствовали в этом огромном сплочённом море людей. Все присутствующие активно строили баррикады, строили изо всего, что могло подвернуться под руку: из перевёрнутых автобусов, троллейбусов, машин, арматуры, одним словом, из всего. К вечеру строительство баррикад было закончено.

Как ни странно, всё это время метро работало без перебоев. Глубоким вечером мы вернулись к подруге домой, проверили, как там наши дети. Утром приготовили бутерброды, налили в термосы чай, попрощались с детьми и уехали опять к Белому дому. Было ли страшно оставлять детей? Да, аж сердце замирало, но остановиться мы уже не могли.

Это потом от перешедших на сторону Белого дома командира 106-й Тульской воздушно-десантной дивизии Александра Лебедя и руководителей «Альфы» и «Вымпела», присутствовавших на заседании штаба сторонников ГКЧП, стало известно, что должно было произойти ночью 21 августа, когда мы спали перед тем, как вернуться к митингующим.

В 3 часа ночи должны были захватить Белый дом. В дальнейшем этот план был признан безукоризненным с военной точки зрения. Начать должны были танки. Как планировалось, они произведут выстрелы в сторону Белого дома с близкой дистанции и проделают проходы в баррикадах. Затем бойцы отдельной мотострелковой дивизии имени Дзержинского вклинятся в ряды защитников, раздвинут их, расчистят путь к подъездам Белого дома и будут удерживать «коридоры». В «коридоры» пойдут тульские десантники, которые с помощью техники взломают двери и застеклённые проёмы в стенах, после чего завяжут бой на этажах здания. В этот момент бойцы «Альфы», действующие по самостоятельному плану, будут осуществлять внутри Белого дома поиск и нейтрализацию руководителей сопротивления следующим образом: военные должны были обстрелять из гранатометов каждое окно со 2-го по 5-й этаж, после чего альфовцы, ворвавшись в здание, провели бы «зачистку»: открывали бы дверь помещения, бросали гранату и давали очередь из автомата.

На весь штурм отводилось от 40 минут до часа. Количество жертв среди гражданского населения должно было составить 500-600 человек. При наихудшем повороте событий – до 1000 человек. После завершения боевых действий планировалось силами МВД и КГБ провести «фильтрацию» лиц, задержанных возле здания и внутри него, а организаторов и самых активных участников сопротивления – интернировать. Понятно, что если бы мы находились во время штурма у Белого дома, то вполне легко могли стать запланированными жертвами.

Но нас ночью там не было, и что-то, как говорят в таких случаях, пошло не так. Один из командиров «Альфы», нарушив приказ, собрал бойцов и сказал: «Нас снова хотят замарать в крови, каждый волен действовать, как подсказывает совесть. Лично я штурмовать Белый дом не буду». Говоря о кровавых событиях, он имел в виду штурм телецентра в Вильнюсе в январе, где погибли безоружные люди, а основную роль в штурме играли альфовцы. Хорошо помню, какой шок и потрясение испытала я тогда, увидев по телевизору репортаж об этих событиях, и прорыдала всю ночь, не понимая, как можно было допустить такое, и как М.С. Горбачёв это допустил. Ко всему прочему в нынешнем противостоянии участвовали десятки тысяч людей. Этого задумавшие штурм никак не ожидали. При подобном раскладе сил, а люди у Белого дома были как невооружённые, так и те, кто был вооружён, при подобном раскладе сил погиб бы без сомнения каждый второй альфовец. Чтобы сокрушить защитников Белого дома, предстояло устроить невиданную кровавую бойню, а ведь среди защитников были очень известные личности, готовые стоять насмерть. Одно имя Мстислава Ростроповича о многом говорит. В результате «Альфа» идти на штурм отказалась, как и «Вымпел». Об Александре Лебеде, перешедшем на сторону Белого дома, я уже сказала.

А мы с подругой идём к Дому Советов РСФСР, он же Белый дом, опять со стороны метро «Смоленская». На Садовом кольце никакого движения машин, в тоннеле на пересечении Садового кольца с Новым Арбатом много крови, горящие свечи, цветы и стоящий на коленях плачущий мужчина со словами: «Как же так? Ведь мы с тобой Афган прошли и остались живы! Почему?». Попутно узнаём у стоящих у тоннеля, что погибли трое защитников Белого дома. Они попытались остановить передвижение колонны боевой техники, которая двигалась на Смоленскую площадь. В результате хаотичного маневрирования техники и применения солдатами стрелкового оружия погибли трое: Владимир Усов, Илья Кричевский, Дмитрий Ко́марь.

Не могу не сделать отступления. Как всегда, в первых рядах погибают самые лучшие. Эти ребята стоят того, чтобы о них сказать. Это сейчас те, кто, как правило, не разбираются даже в своей собственной жизни, ни для кого ничем не готовы жертвовать, даже для собственной семьи, для кого желание честной, справедливой жизни пустой звук, кичливо говорят: «Что вы там делали? Кого защищали? Ельцина? Развал СССР?» Мелко и глупо. Таким невозможно объяснить, они просто не поймут, за что отдали свои жизни эти замечательные ребята, для которых быть равнодушными к тому, что происходит в стране, по определению невозможно.

Владимир Усов – сын контр-адмирала Военно-морского флота Александра Усова, служил в частях ВМФ, экономист, работал по специальности.

Илья Кричевский – родился в семье преподавателя словесности Инессы Наумовны и архитектора Марата Ефимовича Кричевских. По национальности – еврей. В 1991 году посетил одно из занятий по изучению Торы в бейт-мидраше на улице Чайковского и собирался ещё раз прийти в бейт-мидраш для изучения еврейской религии. Архитектор, работал в Государственном проектном институте. Служил в рядах Советской Армии. Посещал семинар молодых поэтов при журнале «Юность», которым руководил Кирилл Ковальджи. После его гибели была опубликована в 1992 году его единственная книга стихотворений и поэм «Красные бесы». Стихи Ильи Кричевского включены Евгением Евтушенко в антологию «Строфы века»:

БЕЖЕНЦЫ (фрагменты)

Мы идем и идем по степи,

По лесам, по болотам и травам.

Еще долго и много идти,

Еще многим лежать по канавам.

…………………………………………………………………

Рок суров: кто дойдет, а кто нет,

И расскажешь ты внукам об этом,

Ты умрешь, как забрезжит рассвет,

Ослепленный огнем пистолета.

…………………………………………………………………………..

Но идем мы, идем, раздирая мозоли,

Нам не есть, нам не спать, нам не пить,

Смерть везде, смерть в лесу, за холмом,

в чистом поле…

Как смертельно нам хочется, хочется жить!

Дмитрий Ко́марь – родился в семье военнослужащего, самый молодой из погибших ребят. С мая 1987 года воевал в Афганистане, гвардии сержант ВДВ, награждён 3 медалями, в том числе медалью «За боевые заслуги», на Афганской войне был дважды контужен, в мае 1990 получил благодарность от МВД за спасение незнакомой девушки от насильников, за месяц до августовского путча, находясь на отдыхе в районе Сочи, принял участие в спасении людей, пострадавших при сходе оползня, услышал, как вице-президент РоссииАлександр Руцкой призывает «афганцев» на защиту Белого дома, пошёл.

А мы вдвоём приближаемся к Белому дому. Дождь льёт как из ведра. Проваливаюсь ногой в лодочке в какую-то яму с водой по щиколотку. Но мне не до этого. Добрались. Чтобы пройти к Белому дому пришлось долго объяснять, кто мы и зачем пришли.

С балкона постоянно дают информацию об обстановке. Слышны автоматные очереди со стороны Киевского вокзала, выстрелы в районе Смоленской площади. На Садовом кольце произошло столкновение моторизованного армейского патруля с демонстрантами, солдаты стреляли поверх голов.  За Калининским мостом, напротив фасада Белого дома, сосредоточилась группа танков и боевых машин десанта, а рядом в грузовиках укрыты боеприпасы, включая снаряды для танков. Объявляют тревогу и готовность номер один. Ждут штурма. На это выделены танки и БТР, в операции должны принять участие около тысячи человек. Организаторы обороны «Белого дома» призывают собравшихся около него граждан взяться за руки, встать цепью и действовать только методом уговоров. Одновременно, не зная ещё, что «Альфа» отказалась участвовать в штурме, ждут и её, предупреждая, чтобы пропустили и не сопротивлялись, они раненых не оставляют.

Со стороны реки неожиданно подходит колонна танков. К ней направляется часть защитников, впереди женщины с плакатом: «Солдаты, не стреляйте в ваших матерей и сестёр!» Из люка первого танка вылезает молоденький солдат. Какой-то мужчина начинает кричать о том, как они могут убивать безоружных людей. Танкист снял шлем и заплакал. Вперёд кинулись женщины, отодвигая мужчин, с криком: «Перестаньте, это же наши дети!» Через мгновение выясняется, что танкисты вообще не в курсе, что происходит и зачем их сюда направили. К тому же, они больше суток не ели и не пили. Начинается суматоха. Кто-то их кормит, кто-то поит, кто-то вручает «Евангелие». Неожиданно появляется Александр Лебедь, забирается в первый танк и уводит всю колонну.

Люди возвращаются на свои места. Мы стоим, взявшись за руки, образуя пять цепей. Все разбиты на сотни, в каждой – старший, приказы которого беспрекословно выполняются. Внутри здание охраняют курсанты Рязанского училища воздушно-десантных войск. На стороне российского правительства ряд офицеров советской армии, несколько подразделений КГБ, отряды милиции. Все вооружены автоматами. Оружие периодически подвозят.

Сообщают об ожидаемом сверху десанте и газовой атаке. Говорят, при каком газе надо промывать глаза водой, а при каком нет. Люди готовят мокрые повязки и противогазы на случай применения химического оружия. На крышах замечены снайперы. Дождь продолжает идти потоком беспрерывно, но никто не уходит. Началось движение штурмующей техники, преодолевшей первую линию баррикад. Слышатся пулемётные очереди. Танки подходят почти к самому зданию. Мы стоим, крепко держась за руки. Из здания выходят депутаты и идут к военным разговаривать с ними, после чего ряд воинских частей уходит от парламента. Отводит танки Кантемировская дивизия. Всё время раздаются выстрелы. Командир колонны боевых машин сказал, что он не будет стрелять по своему народу и увёл колонну. Продолжают сообщать о передвижении войск. В Москву, согласно указанию МВД РСФСР, на защиту Белого дома прибывают вооружённые курсанты разных школ милиции. К полудню последние бронетранспортёры Таманской дивизии покидают Москву.

Сообщают об открытии сессии Верховного Совета РСФСР под председательством Р. Хасбулатова, которая принимает заявление, осуждающее ГКЧП. Все решения ГКЧП подлежат отмене. М. Горбачёв должен приступить к своим конституционным обязанностям.

Передают, что в 16:52 А. Руцкой, И. Силаев, Е. Примаков и другие с группой из тридцати шести офицеров с автоматами вылетели в Форос к М. Горбачёву. В 19:16 они приземляются, преодолев сопротивление военных, в Бельбеке. В 18:30 Б. Ельцин, наконец, сумел дозвониться до М. Горбачёва, который благодарит его, защитников Белого дома и готов вылететь в Москву.

Начинается грандиозный митинг. С балкона Белого Дома выступает Б. Ельцин, Р. Хасбулатов и, вообще, все желающие. Оборону пока решено не снимать до полной победы.

22:00 Генеральный прокурор РСФСР В. Степанков выносит постановление об аресте бывших членов ГКЧП.

Всем сообщают, что мы победили и можем расходиться. Ощущение странное: как будто остановили на взлёте.

О произошедшем только два особых воспоминания: первое – Мстислав Ростропович, сидящий на стуле и держащий в руках автомат, прикладом вниз и опирающийся на него, и рядом с ним молоденький солдатик, приставленный к нему охранять и крепко спящий, положив голову на плечо великого музыканта; второе – невероятное единение людей, у которых все лучшие качества проявились в труднейшей ситуации, и к этому присовокупляю вопрос: «Ведь есть все эти качества без исключения в каждом, так почему же они проявляются только в исключительных ситуациях и куда же они деваются в обычной повседневной жизни?» Вот ведь вопрос вопросов.

23 августа состоялись похороны Владимира Усова, Ильи Кричевского и Дмитрия Ко́маря. Море народа. Общее горе. Очень тяжело. Мы были только на прощании и митинге. На Ваганьковское кладбище не пошли, побоялись, что ненароком задавят. Ощущение, что я ещё там, среди защитников парламента, не отпускало. Долго я была под впечатлением событий у Белого дома. Незабываемый опыт.

III. Заключение

А потом был 1993 год. Разногласия между бывшими единомышленниками: Б. Ельциным, Р. Хасбулатовым, А. Руцким. Моё потрясение от чёрной дыры в центре фасада Белого дома, пробитого снарядом. Снайперы на крышах домов. Убитые люди. Погибшие медики и шофёр машины скорой помощи, приехавшие к Белому дому забрать раненых. Моё жуткое беспокойство, потому что на одной из машин скорой помощи в тот день работал мой бывший ученик, вечером позвонивший мне сказать, что с ним всё в порядке, так как была расстреляна машина, следующая за ними. Им повезло. И мои метания в эти дни, потому что мой сын, играя с одноклассниками столкнулся с одним из них лбом и сломал нос. Он лежал в Филатовской больнице, где ему сделали пластическую операцию, а я с трудом смогла проехать к нему, чтобы забрать домой, так как улицы были перекрыты. А ещё вспоминаются постоянные задержки зарплаты и взаимная продуктовая выручка, связанная с этим: кто-то тебе из коллег приносит макароны из запасов, кому-то ты приносишь подсолнечное масло, и так по кругу. У всех дети, которых нужно кормить, да и других членов семьи, включая себя, тоже.

Сложное время. Кто был прав? Кто неправ? Трудно судить. Большое видится на расстоянии. Будущее покажет, рассудит и всё расставит на места.

ЦЕПНОЙ ПЁС

Убежать? Убежать не могу никуда.

Да и надо ли мне, и зачем?

О побеге забыл, только вот иногда

Доказать что-то хочется всем.

То, что вольность мою не закрыть на засов

И заборами не оградить.

То, что я за неё насмерть драться готов

С намерением всех победить.

И тогда я покину постылый мне двор,

Конуру, ненавистную мне,

Чтоб почувствовать невероятный простор,

А не выть по ночам при Луне.

Оттого-то и лаю до хрипа на всех –

От бессилия и от тоски,

Потому что никак не добраться до тех…

Ну, хотя бы всему вопреки.

Я бы всем показал свой собачий оскал,

И боялись бы все, как огня…

И никто б не посмел, даже не убежал…

Только цепь не пускает меня.

Глава 4. ПО ВОЛНАМ МОЕЙ ПАМЯТИ 2. ДОРОГОЙ МОЙ ЧЕЛОВЕК!

Очерк

Привыкла после лекций на философском и историческом факультетах МГУ ходить в моё любимое место силы – лесопарк на Воробьёвых горах. Не так давно, проживая с мужем (светлая ему память!) на Ленинском проспекте, я в течение пяти лет часто бывала здесь, вспоминая, как в юности мне показывал интересные исторические места и рассказывал о них Анатолий Аркадьевич Харлампиев, один из основоположников борьбы самбо (самообороны без оружия), супруг моего педагога по вокалу Надежды Самойловны. Тогда они вместе дружно пытались вывести меня, двадцатитрёхлетнюю, из шокового состояния после безвременной кончины в течение двух месяцев моих родителей, а затем через полгода и почти всех родственников. Я вижу себя с раскладушкой, шествующей по центру Москвы к их дому через Зубовский бульвар в час ночи (мы жили по соседству) под ошарашенным взглядом милиционера на перекрёстке.

У Анатолия Аркадьевича был ежедневный спортивный маршрут по Воробьёвым горам. А показать на Воробьёвых горах (тогда они назывались Ленинскими) было что! Многое изменилось в лесопарке сейчас: облагородили лесной массив, красиво оформили экологические тропы. Можно ли среди этих новшеств найти те исторические поляны и овраги, показанные мне когда-то Анатолием Аркадьевичем? Не скрыло ли время их в порослях новых кустов и деревьев? Оказалось – можно! Память безошибочно выхватывает среди обильной поросли памятные места: вот поляна, где была смонтирована сцена, на которой Всеволод Мейерхольд поставил спектакль "Лес" с молодым Игорем Ильинским в главной роли; на этой же сцене танцевала Айседора Дункан, покоряя российскую публику; а на этой полузаросшей поляне в двадцатые годы соорудили спортивную площадку с корзинами и осваивали диковинную игру баскетбол; а здесь в овраге была натянута проволока, к которой на цепи пристегнули живого волка для забавы публики, а он сорвался и набросился на ребёнка, которого спас Анатолий Аркадьевич, уложив зверя приёмом самбо, о чём писали многие газеты того времени, в фильме «Непобедимый» о родоначальнике самбо это происшествие перенесли в Среднюю Азию. А вот на этих склонах Воробьёвых гор кавалеристы конницы С.М. Буденного показывали членам правительства сабельную атаку. Вот и заветные тропинки с деревьями по обе стороны, где Анатолий Аркадьевич учил меня метать ножи, сам безупречно владея холодным оружием. Жаль, что сейчас о таком интересном историческом прошлом Воробьёвых гор не рассказывают, не проводят экскурсий.

Я же погрузилась в воспоминания о замечательной семье Харлампиевых.

Анатолий Харлампиев является одним из основоположников самбо, но говорить об этом, не упомянув его деда и отца совершенно невозможно.

Дед Анатолия Аркадьевича Георгий Яковлевич Харлампиев – известный гимнаст и победитель кулачных боёв в царской России. Это именно он стоит у истоков формирования самбо. Он много лет собирал, изучал и классифицировал различные приёмы рукопашного боя, борьбы и самозащиты. Собранное передал своему сыну Аркадию, который продолжил начинание отца.

Об Аркадии Георгиевиче, отце Анатолия Аркадьевича, – особо. В Смоленской гимназии он проявил склонность к рисованию, с отличием окончил Высшее художественное училище при Императорской Академии художеств, за государственный счёт был отправлен в Парижскую академию изящных искусств. Написал выдающиеся картины, многие из которых сейчас находятся в разных музеях. Я имела уникальную возможность видеть и наслаждаться полотнами мастера, бережно хранимыми в квартире моей любимой семьи Харлампиевых. Но Аркадий Георгиевич не был бы самим собой, если бы не продолжил спортивную линию семьи. Параллельно с художественным творчеством он во Франции серьёзно занимается боксом, выигрывает французское национальное первенство и первенство Европы среди профессионалов и упорно собирает и изучает приёмы рукопашного боя, продолжая дело отца. Вернувшись, он в 1913 году становится чемпионом России по боксу. Начинается первая мировая война. Аркадий Георгиевич заканчивает школу прапорщиков, возглавляет команду разведчиков, командует ротой. В одном из боёв в бессознательном состоянии попадает в плен, но бежит из немецкого лагеря для военнопленных во Францию, откуда перебирается в Эстонию. В советской России становится основоположником советской школы бокса, основателем Высшей школы тренеров по боксу. Умер в 1936 году в возрасте сорока восьми лет, но сколько успел! Ещё и книги написал: «Атлетические игры», «Гимнастические игры», «Коллективный отдых в рабочем клубе: Забавы. Игры. Танцы. Хор». Э.А. Хруцкой посвятил ему документально-художественную повесть «Этот неистовый русский».

И было у Аркадия Харлампиева два сыны: Георгий, известный в СССР альпинист и музыкант, и Анатолий. Вот об Анатолии Аркадьевиче я и продолжу, потому что судьба уготовила мне редкую возможность: близко знать этого человека, восхищаться его личностью, а затем и быть знакомой с его мемуарами.

Анатолий Харлампиев с раннего детства обучался боевым искусствам под руководством деда и отца, позднее изучал Дзюдо Кодокан. Продолжил начатое большое дело деда и отца – собирал приёмы различных видов борьбы, изучал и систематизировал национальные виды единоборств народов СССР.