Между мной и демоном

В доме царила тишина, но не покой. В каждой тени казалось – он наблюдает. Она машинально поставила чайник, но не дождалась, пока он закипит, прошла в мастерскую. Пустой холст снова ждал. Он был белым, как снег, но теперь звал её – не взывая, а приказывая.

Пальцы потянулись к кисти. Амелия начала с лёгкой тени, размытого силуэта, как всегда. Но линия за линией, мазок за мазком – он появлялся. Его профиль, как выжженный в памяти. Его тёмные, пронизывающие глаза. И… крылья. Чёрные. Распластанные за его спиной, будто он стоял, развернувшись в полную силу – демон и ангел, охотник и пленник.

Амелия замерла, в руке дрожала кисть.

– Нет… – прошептала она, – я не это хотела рисовать.

И в ту же секунду в комнате раздался смех. Его смех. Глубокий, знойный, касающийся её кожи, будто прохладный шелк.

По позвоночнику пробежали мурашки. Она вцепилась в край стола, едва удерживая равновесие.

– Раэль… – имя сорвалось с губ.

Тишина. Но холст больше не был пустым. И она знала – он снова рядом.

Сердце билось в груди, как в клетке. Амелия отступила от холста, ударилась о край стола, кисть выпала из рук. Грудь сдавило – дышать стало трудно. Паника накатывала, волнами, липкими и холодными. Это был не просто страх. Это было ощущение, будто её разум трескается – не выдерживает реальности, которая внезапно перестала быть только её.

– Это неправильно, – прошептала она, сжимая виски. – Это сон… просто сон…

И тогда – руки. Тёплые, сильные. Словно из воздуха, они легли на её талию, плавно, но уверенно. Поднялись выше – к плечам, к шее. Они не сдерживали – нет. Они ласкали. Направляли. Заставляли забыться.

– Тише, – прошептал голос у самого уха. – Не бойся меня… или ты предпочитаешь теряться в собственной лжи?

Его прикосновения были почти нежными – почти. Потому что в них чувствовалась сила. Сдержанная, хищная, с каждой секундой всё менее терпеливая.

– Почему ты дрожишь? – Он приблизился ближе, тень его тела – за её спиной. – Я приходил к тебе с желанием, не с болью. Но ты… ты отворачиваешься.

Амелия закрыла глаза. Она чувствовала, как его пальцы скользят по её коже, будто он читал её дыхание, изучал реакцию. В этом прикосновении не было грубости – только владение. Как будто она уже была его.

– Отпусти, – прошептала она, сама не веря своим словам. Они прозвучали слишком слабо.

Раэль напрягся. Он не кричал, но в его голосе зазвучал металл.

– Ты злишь меня, Амелия. – Его пальцы сомкнулись чуть крепче, прижимая её к себе. – Ты зовёшь меня – и убегаешь. Ты рисуешь меня – и отрекаешься. Чего ты хочешь? Скажи.– Я не звала тебя! – выдохнула она, отстраняясь, но он не позволил. Его ладони вновь сомкнулись – одна на талии, другая скользнула к горлу, не сжимая, а просто обозначая границу. Властную, безапелляционную. Холодную в своей притягательности.

– Не лги, Амелия, – прошипел он, его губы почти касались её уха. – Ты зовёшь меня каждую ночь. Каждым вдохом. Каждым мазком по холсту. Ты вплела меня в себя – и теперь хочешь вырезать?

Она дернулась, гневно и беспомощно. Внутри всё пульсировало – страх, ярость, возбуждение. Как яд, медленно растекающийся по венам.

– Убери руки. Это не реальность. Ты – просто проекция, игра сознания!

Он усмехнулся. Голос стал ниже, темнее, словно шепот пламени:

– Игра? О, девочка… – Рука на её шее сжалась чуть крепче, всё ещё не причиняя боли, но подчиняя. – Так давай играть. Посмотрим, кто проиграет первым.

Она вздрогнула. Паника уже не звучала в ней отчаянно – она начала сливаться с другим чувством. Тем самым, вязким, горячим, что бродило в ней уже несколько дней. Раэль это почувствовал – и замер, наслаждаясь, как хищник в засаде.

– Ты сама не знаешь, чего боишься больше – меня… или того, что хочешь меня.– Я не хочу… – начала было она, голос дрожал, но не от страха – от бешеной, невыносимой смеси ощущений.

Но он уже склонился ближе, его пальцы сжали её шею чуть крепче – не до боли, а до подчинения. Язык скользнул по её коже, прямо по тому месту, где остался след укуса. Его зубы снова коснулись её, царапая, вырывая из неё предательский стон, а горячее дыхание разлилось по её венам, как расплавленный металл.

Он зашептал:

– Девочка… – голос был низким, сдержанным, хищным. – Я нетерпелив. Я дам тебе ещё одну ночь. Всего одну. А потом…

Он отстранился, и её кожа вдруг словно остыла без его жара.

– Потом я приду. И возьму то, что моё.

И исчез. Просто – как тень, как дым.

Амелия осталась одна. Дрожащая. Разорванная между ужасом и тем… что тянуло её в пропасть всё сильнее.Когда он исчез, словно растворился в воздухе, вместе с тенью и давлением, державшим её в плену, Амелия рухнула на колени.

Ноги подогнулись, тело предательски задрожало – не от страха, а от переполняющей волны. Как будто её кожа всё ещё помнила его пальцы. Его зубы. Его голос.

Она вцепилась пальцами в землю, согнувшись, стиснув зубы, не давая себе закричать.

– Чёрт… – прошептала. – Что ты делаешь со мной?

Грудь сжалась, дыхание сбилось, по спине ползли мурашки, как тени. И слёзы – не от боли, а от ужасающего, сладкого, парализующего желания, которого она не хотела признавать.

Но что-то в ней… уже не принадлежало ей.

Глава 2

Иногда ночь даёт больше, чем день… Но и отнимает безжалостней.

Была уже глубокая ночь. Амели сидела на кухне, подперев голову рукой, и в сотый раз прокручивала всё произошедшее. Внутри неё бушевал ураган: страх, злость, сомнение.

Она то отрицала – нет, это просто галлюцинации. То злилась – почему она вообще позволила ему прикоснуться. То пыталась понять – кто он, почему её, почему сейчас.

Она снова взглянула на чашку с остывшим кофе, но пить не хотелось. Казалось, даже вкус пропал – вместе с ощущением реальности.

Дом молчал. Стены впитывали её мысли, не давая ни ответа, ни сочувствия. Только тишина, в которой слышно было, как стучит её сердце.

“Зачем ты пришёл?” – мысленно бросила она в темноту.

А потом встала. Медленно, почти не чувствуя пола под ногами, прошла в мастерскую. И снова – холст.

Он. Его глаза. Его силуэт. Чёрные крылья – они появились сами собой. Словно рука не ей принадлежала.

Амели дрожала, но продолжала мазок за мазком. Пока не услышала…

Смех. Тот самый. Низкий, ленивый, растекающийся по позвоночнику.

Она резко обернулась. Пусто.

– Уходи… – прошептала она, сама не зная, к кому обращается.Она закрыла уши руками, словно могла так заглушить этот неестественный смех, мотала головой, шепча одними губами:

– Я закончу твой портрет… и ты исчезнешь…

Губы тряслись, голос почти не звучал, но она повторяла это, как заклинание. Словно краски и кисти – её единственное оружие. Как будто, дорисовав его до конца, она сможет загнать его обратно – туда, откуда он пришёл.

Но чем дальше она писала, тем яснее становилось: портрет не изгнал его. Он знал. Он ждал. Он наслаждался её отчаянной попыткой от него избавиться.

Из уголка комнаты потянуло холодом. И снова – голос. Шёпот, тёмный, глубокий:

– Закончи. Но не думай, что сможешь спрятаться за холстом, Амели.

Она замерла, дрожащей рукой прижимая кисть к холсту. Раэль был рядом. Она чувствовала его дыхание, ощущала, как воздух рядом с ней стал плотным, влажным, наполненным им

Как она уснула в мастерской – Амели не знала. Будто кто-то нажал кнопку, и сознание просто погасло.

Проснулась от странного холода, дрожи в спине и чувства, что за ней кто-то наблюдает. Подняла голову – затекшую, гудящую от неудобной позы – и сразу встретилась глазами… со своим страхом.

Он смотрел на неё. С холста. Его взгляд был точен, как живой. Хищный. Почти презрительный. Раэль.

Амели застонала, медленно выпрямляя затёкшие плечи. Мышцы ныли, спина болела, кисть в пальцах высохла, будто вцепилась в неё и не отпускала всю ночь.

– Проклятье… – выдохнула она, откидываясь на спинку стула. – Даже во сне ты не оставляешь меня.

Холст молчал, но взгляд с него – нет. Её разум будто продолжал слышать его голос, эхом пробирающимся в грудную клетку.

"Я наблюдаю, Амели. Всегда."Дом будто вымер. После вчерашнего всё стихло – как последняя вспышка, угасающая в пустоте. Воздух стал тягучим и неподвижным, звуки исчезли, как будто кто-то нажал «пауза» на самом времени. Ей давно не снились сны. Не снился он.

Амели вздохнула с облегчением – долгим, почти вымученным. Как будто наконец позволила себе вдох без страха. Она заблокировала внутри себя что-то важное, почти живое. Запретила чувствовать. Запретила звать.

Только тишина. Чистая, ровная.

Она добилась того, чего хотела.

Он ушёл. День прошёл удивительно спокойно. Амели позволила себе расслабиться, и впервые за долгое время почувствовала себя в безопасности. Она не оборачивалась через плечо, не вслушивалась в тишину дома. Всё казалось обычным, будничным, даже приятным.

Небо заволокло тучами, обещая майскую грозу – ту, что приходит внезапно, с запахом мокрой травы и тяжёлым, влажным воздухом. Но это её не пугало. Наоборот, гроза казалась уютной, живой.

Она съездила в город, купила новые кисти, краски и, остановившись у небольшой лавки, на мгновение замерла у полки с вином.

– Вечер будет прекрасен, – шепнула себе под нос, выбрав бутылку красного.

Всё просто. Спокойно. Она даже подумала, что могла бы не выходить в город ещё несколько дней – у неё было всё, что нужно. Или почти всё.

Амели растянулась на полу у панорамных окон, кутаясь в лёгкий плед. На коленях стоял бокал вина, рядом – бутылка, раскрытая наполовину. Она наблюдала за небом – медленно ползущими тучами, редкими вспышками света в их глубине. Воздух наполнялся электричеством, пьянящим и притягательным.

Она пригубила вино. Его терпкость обжигала, но сегодня – приятно. Тело, наконец, оттаивало от тревоги. Дождь ещё не начался, но окна уже покрывались испариной. Было тепло. Тихо. Почти хорошо.

И вдруг – вспышка. Молния, будто нож, рассекла небо, и в ту же секунду – голос. Тёмный, глубокий, вибрирующий прямо в грудной клетке:

– Я пришёл выполнить своё обещание, маленькая художница.

Сердце сбилось с ритма. Бокал выскользнул из дрожащих пальцев, ударился о пол, разлетелся осколками, как и её иллюзия покоя.

Раздался гром – мощный, сокрушительный, и в этом грохоте потонул её крик. Он застрял где-то в горле, не сорвался с губ. Она лишь широко распахнула глаза, не в силах пошевелиться.Инстинкт оказался быстрее ужаса. Амели вскочила с пола, не чувствуя ни осколков, ни боли, лишь одно – бежать. Сквозь кухню, по коридору, распахнув дверь, босиком по мокрой траве. Она не оборачивалась, не думала – лишь вырваться, скрыться, раствориться в лесу, в темноте, в грозе.

Но она не успела добежать до первого дерева.

Что-то – нет, кто-то – настиг её, словно тень, сливающаяся с ветром. Сила удара прижала её к шершавому стволу с такой мощью, что из лёгких выбило воздух. Вспышка молнии осветила его лицо – близко, слишком близко.

И в ту же секунду хлынул дождь – стремительный, ледяной, размывающий очертания, сливающий их тела в одно.Он держал её крепко, как охотник – свою добычу. Спина Амели болезненно прижималась к мокрому дереву, а его ладони сжимали её запястья, не оставляя и шанса на сопротивление.

– Не убегай, – прошептал он, почти ласково, наклоняясь ближе. Его лицо было влажным от дождя, чёрные волосы прилипали к вискам, а глаза… В них плескалась ярость, нетерпение и нечто куда более опасное – желание. – Я ведь предупреждал.

Амели задыхалась, капли стекали по её шее, смешиваясь со слезами – от страха, от бессилия, от боли.

– Пусти… – выдохнула она, и голос её был дрожащим, едва слышным.

Он рассмеялся – низко, срываясь, как гром, и резко отпустил её руки, но не отступил. Напротив, его пальцы легли на её подбородок, приподнимая лицо.

– Думаешь, можешь нарисовать меня и изгнать? – Его взгляд обжигал сильнее, чем ливень. – Я уже в тебе, Амели. В каждом твоём сне. В каждом вдохе. И я пришёл взять то, что мне принадлежит.

Он провёл губами по её щеке, скользя к уху, не касаясь по-настоящему – лишь обещая.

– Сегодня ты узнаешь, что значит принадлежать.

Амели попыталась вырваться – изо всех сил, ногами, руками, плечами, всем телом. Её ногти впивались в его запястья, но он не шелохнулся, будто гранит. Его тело было слишком сильным, слишком реальным.

– Отстань от меня! – закричала она, но её голос потонул в громе.

Он склонился ниже, взгляд стал холоднее.

– Ты знала, чем это закончится. Ты рисовала меня. Ты кормила меня своими снами. А теперь – хочешь спрятаться?

Он ударил её спиной о дерево, грубо, будто пытаясь встряхнуть до самых костей. Её затылок отозвался болью. Его рука легла ей на шею – не душил, но держал крепко, угрожающе.

– Мне нравится, когда ты боишься. В этом есть правда. – Он провёл языком по её щеке, как зверь, метящий своё. – Но я не зверь, Амели. Пока нет.

Она задыхалась, сдерживая рвущийся крик, но тело предательски дрожало.

– Не трогай меня… – выдохнула. Он усмехнулся.

– Я возьму столько, сколько захочу. И когда захочу. Но не сегодня. Я же обещал, помнишь?

Он отпрянул, внезапно отпуская её, и она повалилась на мокрую землю.

– Ещё одна ночь. Насладись ею. Ты ведь любишь оттягивать неизбежное.

Он исчез так же внезапно, как появился – тьма проглотила его, оставив только мокрый лес, ливень и женщину, лежащую в грязи, с бешено колотящимся сердцем.Крик, рвущийся изнутри, наконец прорвался. Хриплый, сдавленный – как у раненого зверя. Она вцепилась пальцами в землю, мокрую, холодную, цепляясь за неё, будто могла остановить реальность.

– Нет… – прошептала, захлёбываясь от рыданий. – Нет, нет, нет…

Осознание ударило, раздавило – он был настоящим. Он придёт. Он возьмёт. Это не сон. Не иллюзия. Не выдумка художницы, мечтающей о страсти.

Её дрожащие руки копали землю, будто ища спасения, опоры. Грязь застревала под ногтями, дождь хлестал по спине, но она не чувствовала ничего, кроме безысходности.

"Я больше не принадлежу себе", – промелькнула мысль, как приговор.

Её горло горело от крика, мышцы ныли, волосы прилипли к лицу. Она сидела на коленях, в темноте, в лесу, и не могла понять, как вернуть себе контроль. Если он действительно демон – как сражаться с тем, кто проникает в сны и под кожу?

Но… несмотря на ужас, в груди пульсировало нечто другое – ядра гнева, вызова, дикого, отчаянного сопротивления. Он хочет её страх. Но получит ли?

Она поднялась на дрожащих ногах, задыхаясь. "Ты не сломаешь меня", – мысленно прошептала.

Дом встретил её тишиной. Панорамные окна отражали молнии и её бледное лицо – словно тень самой себя. И в этот момент она поняла: эта история только начинается.Горячая вода лилась с её плеч, как дождь, но не приносила облегчения. Амели стояла под душем, сжимая мыло в руке, будто оно могло стереть воспоминания, прикосновения, страх. Руки дрожали, пальцы теряли силу. Казалось, кожа саднит от невидимого жара, но то, что она пыталась смыть, было не грязью – это было внутри.

Она закрыла глаза. Только звук воды. Только шум в ушах. Она снова была у дерева. Брызги грязи, вспышка молнии, его тело, сливавшееся с тьмой. Его голос.

"Я пришёл выполнить своё обещание, маленькая художница…"

Амели задохнулась, оттолкнулась от стены и выключила воду. Зеркало запотело, но в нём всё равно было видно её отражение. Она вытерла ладонью стекло – и замерла.

На спине – садины. Тёмные, рваные. Словно когти, словно ветер и дерево пытались разорвать её в тот миг, когда он прижал её к коре. Она провела пальцами по ребру – содрогнулась. Ни одна из этих царапин не болела… пока она их не увидела.

Как же она не почувствовала этого раньше?

– Это не сон… – прошептала она, и голос предательски сорвался.

Колени подогнулись, и она опустилась на кафель, прижавшись лбом к холодной плитке. Её вырвало – не телом, а сердцем. Протест, страх, отвращение, обида… всё смешалось. Она хотела забыть. Хотела исчезнуть. Она кричала внутри – а снаружи было только дыхание и дрожь.

Но внутри, за страхом, нечто тёмное, глухое… начинало шевелиться.

И это не была ненависть.От эмоционального истощения её просто выключило. Без силы сопротивляться, без желания думать. Она даже не помнила, как доползла до кресла у окна, укуталась в старый шерстяной плед, пахнущий пылью и ветром. Тело отказывалось чувствовать, а разум – воспринимать.

Сон накрыл её, как тихий яд. Без снов. Без лиц. Только пустота, в которой наконец не было страха.

…А когда она открыла глаза, всё уже было залито кровью заката.

Алый свет разливался по комнате, проникая сквозь стёкла, окрашивая стены в оттенки огня. Небо будто пылало – густое, тягучее, мрачное. Такое не обещает вечернего спокойствия. Такое обещает только одно: конец.

Амели с трудом села, плед сполз с плеч. Она чувствовала, как сердце в груди сжалось в комок.

– Как казнь… – прошептала она, не отводя взгляда от багрового горизонта.

Что-то в этом небе кричало ей бежать. Или – склонить голову.

А может, просто ждать.

Он был рядом.

Она это знала.Но он не пришёл.

И это оказалось самым жестоким. Не ярость, не прикосновение, не доминирование – а пустота. Холодная, выверенная пауза. Отсутствие, которое душило сильнее, чем любое присутствие.

Когда она уже смирилась. Когда сдалась. Когда приняла, что он придёт, и будет больно, страшно, невыносимо – он не пришёл.

И это было изощрённой пыткой. Умной. Тонкой.

Как будто он знал: в эту ночь она будет ждать. До хриплого вздоха. До дрожащих пальцев. До болезненного замирания сердца на каждом скрипе пола.

Он не явился. А в её голове что-то медленно рвалось. Лист за листом. Слой за слоем.

Мучительно. Почти нежно.

Так не убивают. Так переписывают душу.Утро не принесло облегчения.

Свет пробивался сквозь окна, цеплялся за пыль в воздухе, будто сам не знал, зачем пришёл. Амелия лежала на кровати, глаза были открыты, но взгляд – пустой. Она не спала. И не бодрствовала. Просто… существовала.

Тело ныло, будто каждый мускул запомнил прошлую ночь, даже если память пыталась вытолкнуть её из сознания. Она встала, как автомат, прошла в ванную, умылась холодной водой. На лице – безразличие. Ни страха, ни злости, ни слёз.

Дом был тих. Подозрительно, мучительно тих.

Она заварила крепкий кофе, но не почувствовала вкуса. Её пальцы дрожали, когда она подносила чашку к губам, и она наконец осознала: она ждала. Всю ночь. Всю эту чёртову ночь. А он не пришёл. Он дал ей испуг, дал ожидание – и отнял развязку.

Амелия села на пол у окна. Накрылась пледом, как щитом, и смотрела на лес, ставший вдруг чужим.

– Всё, – прошептала она. – Хватит.

Но она знала, что лжёт. Себе – в первую очередь.

Она заставила себя подняться. На столе в мастерской всё ещё лежал холст – тот, где он смотрел на неё своим нечеловеческим взглядом. Амелия отвернула его к стене, будто отрезая источник тревоги.

Она поставила перед собой чистое полотно, натянула тонкую футболку, закрутила волосы в пучок, затянула его карандашом – привычным жестом, в котором было что-то умиротворяющее.

Кисть легла в пальцы как продолжение руки. В красках не было вдохновения, только стремление вернуть контроль. Работать. Успокоиться. Превратить ночь в абстракцию, в мазки, в выдумку. Он… просто хотел её напугать. И ему это удалось. Но на этом всё.

"Не более чем демон в снах. Иллюзия. Тень."

Она почти убедила себя в этом. Почти. Облегчение пришло, как лёгкий ветерок, скользнув по коже и оставив за собой мурашки. Сердце билось уже не в страхе, а в слабой надежде, что, может быть… всё позади.

И всё же – на мгновение, словно кто-то прошёл за её спиной, лёгкий холодок пронёсся по комнате. Она вздрогнула, но не обернулась.

Работа шла.

Она надела легкое платье, накинула сверху кардиган – было прохладно после грозы – и отправилась в лес. Тропинка, чуть влажная, покрытая упавшими иголками сосен, шуршала под ногами, а в воздухе висел терпкий запах сырой земли и зелени.

Амели шла медленно, вглядываясь в деревья. Не было ни страха, ни ощущения чужого взгляда. Только тишина, нарушаемая редким пением птиц. Она шла туда, где часто думала. К камню, окруженному густыми кустами – укромное местечко, где она любила сидеть, когда приезжала сюда год назад.

Сев на холодный камень, она обняла колени и посмотрела в небо. Серое, молчаливое, спокойное. Так же, как и внутри неё.

– Может, мне стоит попытаться… – прошептала она, не зная, к кому обращается.

Отношения. Простые. С обычным мужчиной. Без этого безумия. Без страха. Без… его. Может, она просто устала быть одна? Может, тело и душа лишь просят тепла и защиты, а не мрака и бурь?

Амели тихо усмехнулась своим мыслям. Где она найдёт кого-то здесь, в этом забытом богом месте? Но даже мечта об этом – как лекарство. Как попытка вернуться к нормальной жизни.

Она просидела там долго. А когда вернулась – в её глазах было то, чего давно не было: тихая решимость.

––

Она стояла у прилавка с вином, задумчиво крутя бутылку в руке, когда кто-то неловко задел её локоть.

– Прости, – мягкий мужской голос, тёплый и вполне земной. – Ты не поранилась?

Она подняла глаза. Перед ней стоял мужчина, высокий, с немного небрежной, но обаятельной внешностью. Простая футболка, джинсы, внимательный взгляд и лёгкая улыбка.

– Всё в порядке, – она кивнула, убирая прядь за ухо.

– Я Саша. Мы, кажется, не встречались? Я тут недалеко живу. Иногда заезжаю в этот магазин.

Он говорил просто, спокойно, и почему-то это вызвало у неё внутреннюю дрожь.

Не от страха. От непривычной… нормальности.

Вечер медленно опускался на землю, окрашивая небо в дымчато-сиреневые оттенки. Амели, с сумками в руках, вышла из небольшого магазина и на мгновение остановилась, вдохнув тёплый воздух, наполненный ароматом грозы и леса. Вино в одной руке, кисти в другой – почти обычный вечер. Почти.

– Тебе помочь? – знакомый голос прозвучал сбоку.

Она обернулась. Саша стоял у своего авто, придерживая дверцу, и улыбался как-то… по-человечески.

– Дорога здесь кривая, не хочу, чтобы ты упала с этим стеклянным грузом.

– Спасибо, я справлюсь, – ответила она, но, сама того не заметив, позволила ему взять у неё бутылку.

Они прошли несколько шагов вместе.

– Ты здесь надолго? – спросил он.

– Пока не знаю, – уклончиво ответила она.

– Если захочешь компанию – я часто гуляю по берегу у старой мельницы. Там красиво. И тихо.

Он сказал это просто, без нажима. Как будто не добивался встречи, а просто… оставил дверь приоткрытой.

Она кивнула, не обещая, но и не отказываясь. Впервые за долгое время этот день казался обычным. Без тени. Без темноты.Вечер медленно опускался на землю, окрашивая небо в дымчато-сиреневые оттенки. Амели, с сумками в руках, вышла из небольшого магазина и на мгновение остановилась, вдохнув тёплый воздух, наполненный ароматом грозы и леса. Вино в одной руке, кисти в другой – почти обычный вечер. Почти.

– Тебе помочь? – знакомый голос прозвучал сбоку.

Она обернулась. Саша стоял у своего авто, придерживая дверцу, и улыбался как-то… по-человечески.

– Дорога здесь кривая, не хочу, чтобы ты упала с этим стеклянным грузом.

– Спасибо, я справлюсь, – ответила она, но, сама того не заметив, позволила ему взять у неё бутылку.

Они прошли несколько шагов вместе.

– Ты здесь надолго? – спросил он.

– Пока не знаю, – уклончиво ответила она.

– Если захочешь компанию – я часто гуляю по берегу у старой мельницы. Там красиво. И тихо.

Он сказал это просто, без нажима. Как будто не добивался встречи, а просто… оставил дверь приоткрытой.

Она кивнула, не обещая, но и не отказываясь. Впервые за долгое время этот день казался обычным. Без тени. Без темноты.Вечер медленно опускался на землю, окрашивая небо в дымчато-сиреневые оттенки. Амели, с сумками в руках, вышла из небольшого магазина и на мгновение остановилась, вдохнув тёплый воздух, наполненный ароматом грозы и леса. Вино в одной руке, кисти в другой – почти обычный вечер. Почти.