Рассинхрон

Фёдор Летуновский

Рассинхрон

Прилетев вечером в Бангкок, лучше всего не рвись сразу двигаться дальше, а оставь вещи в одном из гестхаусов улицы Рамбуттри – они тут на любой вкус. Прогуляйся по городу, съешь свою первую тайскую еду и попробуй выспаться, хотя кровать может оказаться неудобной.

Затем проснись во тьме до рассвета, в одно время вместе с монахами, что ходят босиком по асфальтовой мостовой, благословляя местных жителей, опускающих еду в их серебряные ведёрки, и в шесть утра сядь в свой рейсовый автобус, один из тех, что отходит с бульвара в конце твоей улицы.

Тогда уже в полдень ты окажешься на пристани и заметишь вдалеке первые острова.

Сейчас они ещё выглядят, как приклеенные к горизонту обрывки мятой, выцветшей на солнце бумаги, но когда корабль встанет на курс и понесется в открытом море, так, что ветер на верхней палубе примется срывать с головы кепку, вдруг окажется, что ты, наконец, вырвался за пределы внутреннего круга, растянутого не на километры, а на месяцы или годы твоей беспокойной жизни.

Здесь, на просторах Сиамского залива, по пути к россыпям островов заповедника Анг Тонг, обычно и случается тот момент, когда сердце, сжавшись и на мгновение замерев, переходит на иной, медленный, нежный и пронзительно тягучий ритм.

Зато теперь ты знаешь, что оно у тебя есть.

И каждая новая волна, новое слово, каждая выпрыгнувшая на твоём пути летучая рыба станут ключевыми деталями, из которых сложится личная карта твоего путешествия.

Через пару часов ты разглядишь впереди будоражащий сердце мираж – зависшее над горизонтом тёмно-синее облако – то, что средневековые европейские путешественники называли явлением «фата моргана». Медленно приближаясь, оно станет изменять свой размер и цвет до тех пор, пока ты не поймёшь – это и есть тот самый остров, к которому стремился.

Всё, ты достиг цели, успокойся.

А если в голове у тебя появится мысль – а вдруг это тоже мираж – просто вспомни мудрых людей, живших за две с половиной тысячи лет до нас и считавших миражом всю нашу жизнь.

ПЕРВЫЙ ДЕНЬ

Изначальный сигнал тревоги я получил, ещё только сойдя с корабля, но счёл его лишь маленьким странным происшествием и не придал особенного значения.

Сначала судно самой быстроходной тайской компании причалило к совсем небольшому островку Нанг Юань, и уже тогда стало ясно, в какой маленький и заповедный мир я попал.

А сам остров Тао – основная цель моего путешествия – возвышался над ним, как несколько покатых зелёных гор, со стороны казалось, что его можно за полдня обойти пешком, но я не верил в эту иллюзию близких расстояний и читал про суровые дороги в непролазных джунглях.

Тем временем мы пришвартовались в Мае Хад – главной части Тао. С трудом отыскав и вытащив свой рюкзак из-под чужих, таких громадных, что их штабели возвышались над головой, как мешки с песком из окопа времён Первой Мировой войны, в интернациональной толпе молодых людей я сошёл на пирс, проследовав к билетным кассам и маленькому залу ожидания, где дисциплинированно стояли отъезжающие пассажиры.

Но среди них сильно выделялась одна отчаянная темноволосая женщина, одетая, не смотря на жару, в чёрный комбинезон со следами краски и единственная, кто носила маску, причём тоже чёрную, но с белыми вертикальными полосами, словно хищные зубы. Скорее всего, она являлась художницей, потому что сделанное ей дальше напоминало акцию или перформанс.

Глядя на улыбки вновь прибывающих на остров, женщина вдруг выступила вперёд, пробравшись мимо двух сдерживающих толпу тайцев и, крепко зажав большую бутылку пива «Чанг», начала вдруг что-то кричать, размахивая руками, отчего золотистого цвета жидкость веером выливалась в воздух, создав вокруг её фигуры ореол кольцевых очертаний, напоминая карикатурное сходство с изображением индийской богини Парвати.

Идущие передо мной высокие татуированные ребята с заплетёнными дредами на мгновение дрогнули, но потом засмеялись и пошли дальше, тайские парни-контролёры так и застыли на месте, а она всё продолжала выкрикивать проходящим мимо молодым людям:

– Это остров смерти! Берегитесь! Они следят за вами! Они расчленят и разберут вас на части! Они … – я так и не разобрал английское слово, утонувшее в её голосе, что сорвался в этот момент на хрип – Они … вас!

Про то, что Тао в англоязычной прессе называют Island of The Dead все уже давно знают, нет смыла пересказывать все эти печальные истории и загадочные смерти, которые как-то часто происходят в этом весёлом месте, но – одному ли это мне показалось – будто та женщина действительно столкнулась с чем-то настолько жутким, что теперь бесконтрольно вырвалось из её охваченного страхом и мартовской жарой разума.

Возможно, стоило просто подойти к ней и подробно обо всём расспросить, впрочем, никто в этот момент так не подумал – мы все ощущали себя измученными путешественниками, доехавшими, наконец, до точки своего назначения.

На берегу дыхание дневного зноя стёрло все мысли, кроме основной – необходимость найти и заселиться в более менее подходящий гест. И кстати, что касается масок – в Москве в середине марта их было не найти, такая же ситуация оказалась в Бангкоке, где их носили только пассажиры наземного метро из аэропорта, а в самом городе это делали только редкие китайские туристы, на которых опасливо косились местные и фаранги. У меня после перелёта осталась всего одна, поэтому проходя вверх по одной из двух главных улиц «столицы» острова я на всякий случай искал взглядом аптеку или медицинскую лавку.

Мае Хад казался обычным азиатским посёлком со множеством кафе и магазинов, мне удалось со второй попытки найти просторную комнату с балконом. Правда, я не сразу обнаружил там отсутствие холодильника, а вода из душа при мытье заливала весь пол под раковиной, но это не расстраивало – у меня был ещё целый завтрашний день для выбора приличного жилья до конца поездки.

С балкона я рассмотрел маленький бассейн внизу, где, хохоча, плескались двое пузатых англоязычных парней, они хлестали пиво и флиртовали с тайскими барышнями, работницами гестхауса.

Кстати, они меня сильно удивили, когда переписывая при заселении паспортные данные, поинтересовались, сколько мне лет – и это не смотря на то, что все цифры были у них перед глазами. Сначала я подумал, что они не в состоянии вычесть в уме разницу между две тысячи двадцатым и тысяча девятьсот девяностым годом моего рождения, но потом вспомнил – здесь ведь официальное летоисчисление идёт от ушествия Будды в нирвану и по тайскому календарю у них сейчас не двадцатый, а 2563 год – они живут в совсем иной временной плоскости и просто не умеют воспринимать наши даты.

Наступал вечер, солнце всё ниже отпускалось над морем, и его гладь работала теперь как гигантская линза, отражая в нашу сторону ещё больше света, отчего жара в эти часы становилась невыносимой. Глядя на беспечных пузанов, мне тоже захотелось как-то отметить своё прибытие, но для завтрашнего раннего дела необходимо было оставаться трезвым.

Судя по отчётам других туристов – а чьим ещё советам следовать, если ты приехал сюда впервые – закат стоило встречать на ближайшем, тусовочном пляже Сэйри, но оказалось, что по берегу туда не пройти из-за стоящего на каменной гряде и закрытого для посторонних ресорта. Пришлось подняться на верхнюю дорогу, но зато там я сразу обнаружил уютный гестхаус, скорее даже напоминающий отель, с большим зелёным двором. Там мне сразу показали просторную комнату с холодильником, хорошим балконом и нормальным душем, отделённым от умывальной раковины.

Номер стоил тысячу бат против сегодняшних семисот, и хотя меня немного смущало соседство самой оживлённой дороги острова, я решил отметить его как запасной вариант.

Дальше по пути, за пустырём, располагался большой по территории и – судя по сверкающему виду – не так давно отстроенный буддистский комплекс с пагодой и открытыми беседками для молитв.

Его пространство поражало безлюдностью, там не было даже вездесущих маленьких собак, лишь пожилой монах в жёлто-оранжевом кашае орудовал длинной палочкой с остриём на конце, напоминающим штык, что-то вычищая среди растущих цветов.

Этот «ват» совсем не напоминал пышные храмовые комплексы, увиденные в Бангкоке, и выполнял лишь свою основную функцию – был создан для молитвы, поэтому поражал тихой красотой, как одинокая церковь, стоящая на обрыве северной русской реки. И тогда я впервые поймал себя на ощущении – какой же привычной и уютной оказалась эта картина. Происходящее не включало в себя экзотики, я даже не думал о том, что впервые нахожусь настолько далеко от дома, фактически – на другом конце земли – таким всё являлось узнаваемым и спокойным, будто я вернулся в места, где жил в своём детстве или какой-то его воображаемой модели.

Поэтому, не удержавшись, я сфотографировал склонённую фигуру монаха на фоне пагоды и двинулся дальше.

После спуска вниз дорога вывела меня прямо к памятнику Раме V – королю, отменившему рабство и сделавшему всё возможное, чтобы Таиланд не стал колонией одной из европейских держав. С ним несколько раз встречался даже наш Николай II, но о чём они говорили и какие у них были планы, мы никогда уже не узнаем.

Дальше начиналось самое просторное для взгляда и развёрнутое пространство острова – песчаная полоса длинной в пару километров – бары, дискотеки и дайвинг-центры, здесь совсем не было детей и пенсионеров – только молодёжь. По горячему песку было больно ступать босиком, но сделать это после изнуряющей московской зимы становилось особой радостью совершившего удачное бегство мечтателя.

В то время, когда на противоположной, восточной стороне острова уже наступали тусклые сумерки, здесь, у западного берега, солнце висело над блестящим зеркалом Сиамского залива, отражая ещё больше света, чем днём. В его сторону нельзя было смотреть без тёмных очков, от бликов на воде постоянно приходилось щуриться, но проходя вдоль берега и выбирая себе место с хорошим видом, я вдруг заметил, что с моего лица очень давно не сходит лёгкая, обращённая внутрь себя улыбка.

Больше всего мне понравилось одно заведение в окружении высоких каменных валунов, где стояли низкие деревянные столики и на песке лежали толстые мягкие подстилки. Там звучала такая предзакатная музыка, какой она и должна быть.

Я расположился рядом, не собираясь ничего заказывать, имея с собой лишь воду и купленный в 7/11 сэндвич с креветками.

Конечно, что попади сюда лет семь назад – в пространство, так похожее на берег мечты, я бы остался тут на всю ночь – пить, танцевать, знакомиться с людьми, хохотать, снова отплясывать и хлестать коктейли, не строя никаких планов, довольствуясь уже тем, что остров открылся мне, притянув на свою орбиту. Это место точно бы вскружило мне голову, но сейчас мне казалось важным встретить не только первый закат, но и рассвет. Ведь здесь у меня есть только двенадцать дней, и за них надо умудриться хоть что-нибудь понять про свою дальнейшую жизнь.

В половину седьмого пунцовый диск очень быстро ушёл за край моря, явив всем наблюдателям минут сорок блистательного действа, ставшего трепетом небесного полотна, метаморфозами облаков и сочного бунта цвета – по всей вышине расстилались всполохи и вихри, как на морских пейзажах Уильяма Тёрнера.

В рассыпанных вдоль берега многочисленных дискотеках зазвучало нечто тягучее и растянутое, словно раскачиваясь и поэтапно ускоряясь, как космический корабль в процессе приближения к скорости света на пути к дальним звёздам. И да, в восемь вечера – самое детское время – тут уже стояла чёрная ночь, поэтому звёзд было достаточно, выбирай любые, стоит лишь отойти от барного света. Так я и разглядывал созвездия, читая их имена в приложении на экране своего телефона, пока в девять не пошёл спать, ведь вся дорога от моего дома к этому месту заняла полтора дня, которые состояли из одних только пересадок.

И уже лёжа в кровати, которая оказалась на удивление удобной, я опять вспомнил женщину на пристани, но пока лишь как нелепый случай, не предполагая, что её омрачение – лишь одна из деталей в этом обширном пазле, который – как впоследствии оказалось – не заканчивается одним островом, а полностью распространяется на территорию Королевства Таиланд. Но – простите – всё это мы узнали гораздо позже, даже не смотря на то, что уже на следующий день я впервые увидел или ощутил «зыбь».

ВТОРОЙ ДЕНЬ. УТРО

Проснувшись по будильнику в четыре часа утра, я положил в рюкзак всё необходимое и спустился по вымершей улице, где давно погасли огни баров и гестхаусов, лишь внизу, у пирса, как маяк для лунатиков, сияло жёлтое чрево магазина 7/11 со спящими за кассами продавцами.

Подсвечивая фонарём, я прошёл южную окраину городка и взял курс на ближайшую гору, следуя по дорожкам мимо погружённых во тьму ресортов. Так как здесь вовремя осознали уникальность самого острова, то и не стали городить на берегу здания из бетона – все они деревянные, вписанные в пейзаж, сквозь них прорастают деревья, а огромные каменные валуны стали частью архитектурного замысла. Тут было не понятно, где заканчивается один отель и начинается другой, наткнулся ли ты на дикие непроходимые заросли или они специально созданы для того, чтобы за ними пряталась скрытая от посторонних глаз веранда, где стоит ванная с видом на морской горизонт.

В нужном месте я круто забрал вверх, карабкаясь по выдолбленным в земле ступеням. Надо мной сияли сотни звёзд южного полушария, а карта в телефоне давно показывала обрыв дороги, где исчезала даже осторожная пунктирная линия, но я всё равно продолжал движение по склону, используя для подъёма чьи-то тайные тропы или пересохшие с зимы русла дождевых потоков.

Десятки тысяч лет назад остров Тао был выступающей из воды конусообразной скалой, неприступным порождением геологической активности в недрах морского дна, затем его клин раздробился на отдельные глыбы и одни из них отошли к морю, а самые внушительные поросли лесом. Сейчас они выглядят, как высокие и покатые зелёные холмы и каких-то конкретных вершин здесь нет, только смотровые площадки.

Поэтому, когда после шести утра начало светать, я принялся искать место с видом, потратив на это ещё около получаса.

Наконец, мы с природой оказались готовы к встрече рассвета, но, в отличие от вчерашнего заката, он не особо впечатлял. Восточную часть острова прикрывали другие горы, над ними что-то просвечивало, но совсем невнятное, с моей же стороны до тёмного горизонта расстилалось тусклое полотно моря, а над ним висела сизая дымка – такое ощущение, что в оптике просто забыли навести резкость и красивейшие потайные пляжи виделись отсюда как невзрачные бледные кляксы.

Конечно, я не был разочарован открытым видом, но всё же представлял себе восход несколько иначе, впрочем, чего тут было ждать, ведь закатный берег предназначен именно для заката.

Но не успел я это обдумать, как вдруг, очень резко и неожиданно со всех сторон послышался металлический шум, будто под скалой включился и заработал гигантский механизм. Мне даже показалось, что всё это природное уединение – большая, хорошо проработанная иллюзия и внутри дикого острова покоится странная машина, о назначении которой можно только гадать, а приобщение к этой тайне – если меня обнаружат – грозит мне потерей памяти или какой-нибудь другой страшной утратой, например, одного из чувств.

Только много секунд спустя я осознал, что не нахожусь в фантастическом романе и это всего лишь цикады, которые проснулись с появлением солнца. Их безжалостный концерт совершенно выбивал из созерцательного настроения, но действовали они так слаженно и оглашенно, что я даже не удивился наступлению следующего, действительно невероятного события – лёгкой физической деформации самого пространства вокруг.

Началась она исподволь и в первые мгновения представлялась чем-то вроде осознанной галлюцинации, поэтому, когда ощущение времени замедлилось, будто в стеклянной колбе олицетворявших его часов вместо песка вниз стекало варенье или сгущённое молоко, я решил, что просто не выспался и меня колбасит после перелёта, автобуса и парома.

Затем реальность на моих глазах начала скручиваться и виться. Такой эффект можно наблюдать осенью когда ты открываешь окно тёплой комнаты и холодный воздух снаружи вступает с ним в резонанс, проявляясь трепетом самой структуры межпредметной пустоты, а сейчас сквозь неё начали проступать плавные движущиеся картины. Как кадры плёночной любительской киносъёмки протяжённостью не более нескольких секунд. Они были не случайны, складываясь в определённое повествование, и лучше всего проявлялись в однородном небе над морем.

В том кино я увидел подходящие к побережью большие военные корабли, а сразу за ними – просторный, полный дневного света коридор служебного здания, где какие-то высшие, скорее всего генеральские чины, ведут, как под конвоем, человека в парадной форме. Мне показалось, что он сильно смахивал на нового Короля, который в отличие от своего отца, так и не заслужил уважения в народе, потому что крутил интрижки с актрисами и стюардессами.

Затем пошли наслоения кадров, как в хронике – улицы Бангкока, где люди с автоматами жгут у шоссе костры, но при этом улыбаются и машут руками проезжающим мимо автобусам, где сидят туристы с окаменевшими от ужаса лицами; снова стоящие на рейде военные корабли и, завершающим финалом – многочисленные телеэкраны, и на всех показывают разные изображения пожилой женщины с грустной улыбкой, а под ней мелькают длинные подписи на витиеватом тайском алфавите.

Не знаю, сколько это продолжалось, но когда видения рассыпались и я остался в полной тишине, уже без скрежета цикад, оказалось, что с восхода прошло уже минут сорок. Сквозь плотную пелену леса просвечивало тёмно-оранжевое солнце, уже сам его цвет нёс в себе угрозу нового, изнуряющего по жаре дня, и я наблюдал за ним взглядом очнувшегося после аварии человека, смотрящего на мир через перебинтованные глаза.

Когда первое ощущение растерянности прошло, я выпил воды и начал обратный спуск в каком-то зачарованном состоянии и лишь спустя время разум выявил закономерный вопрос: «А что такое, вообще, сейчас было и как мне удалось это увидеть?» Будто я случайно наткнулся на поток мыслеобразов или поймал некую трансляцию, но для дальнейшего понимания, мне не хватает данных, поэтому принял это происшествие так же привычно, как и всё вокруг и теперь думал о том, что пора, наконец, поплавать среди рыбок и кораллов.

Но к ближайшей двойной бухте надо было ещё добраться, поэтому я решил приберечь сил на вечер, а оказавшись на цивилизованной тропе, где на ограде висели корзинки для мусора, устроил себе привал, позавтракал припасённым йогуртом, бананом и мандаринами, а затем двинулся в сторону столицы.

Там, по пути, располагался уютный микропляж Jamsom Bay, где висела табличка с предупреждением, что для всех, кто здесь не живёт, вход является платным и объявлением о запрете плавать в ластах. В восемь утра берег оказался пуст, лишь работник этого затерянного среди лесных троп ресорта неспешно разглаживал песок специальной, оставляющей волнообразные следы гребёнкой.

Пройдя в дальний конец этой маленькой, огороженной гигантскими валунами бухты, я оставил свои вещи, надел подводные очки и ступил, наконец, в прозрачную воду, где меня сразу окружили рыбки, так похожие на аквариумных – впрочем, из подобных мест их к нам и привозят – а когда я зашёл по грудь, набрал воздуха и нырнул, то, наконец, увидел, ради чего все сюда приезжают.

Полосатые рыбы величиной с ладонь с любопытством окружили меня ещё у берега, и чем дальше я продвигался, тем цветастее они становились. Морское дно плавно уходило вниз, явив затем шестиметровую глубину, где под тобой степенно бродили уже более крупные существа, а проплыв около ста метров, ты оказывался среди подводных скал с выступающими вершинами.

Здесь надо было замереть – тогда на тебя переставали обращать внимание, и повседневное движение обитателей рифа сразу оживлялось – откуда-то возникали целые стаи одного вида и ещё более причудливые одиночки. Всё это напоминало парад необычных автомобилей – настолько сильно различалось устройство их тел и связанный с этим функционал.

Отсутствие ласт не позволяло быстро уходить в глубину, но я всё-таки спускался к самому дну, рассматривая тех, кого мог раньше увидеть только на чужих фото или в тематических фильмах.

Россыпи кораллов посреди подводных лугов оказались хоть и скудными, но настоящими – не тёмно-зелёными наростами на камнях, а раскрытыми цветами и самые мелкие рыбёшки шныряли под их защитой.

Не знаю, сколько всё это продолжалось – из тёплого моря не хотелось выходить, а пестрота его придонных лугов превзошла все ожидания. Теперь мне стало окончательно ясно, что весь средний мир – сам городок и пыльные дороги с тарахтящим автотранспортом вокруг него – является лишь бестолковым приложением к волшебному нижнему, существующему под водой, и непостижимо отстранённому верхнему, с горными джунглями, где живут чьи-то видения.

На берегу я обсох, переоделся и принялся подниматься по тропе в сторону города. Мне очень хотелось чего-нибудь съесть и, как не странно для раннего часа – ещё и выпить. Не смотря на то, что подобные острова я видел до этого лишь в кино, меня – с одной стороны – не покидало знакомое ощущение, что я нахожусь чуть ли не на каникулах у бабушки, но с другой – после увиденного на рассвете земля немного уплывала из-под ног, эта смесь привычности и необычности сильно будоражила, я реально опасался эмоционального перегруза. Поэтому мне стоило держаться за что-то конкретное – закрепить на поясе балласт, прицепить гирю, способную удержать меня на земле и таким моментом могло стать алкогольное опьянение.

Возвращаясь при свете дня, я пытался рассмотреть, как выглядят скрытые лесом бунгало, цена на которые начинается с восьмидесяти долларов в сутки, но к ним было не подобраться – всюду висели таблички с надписью «дальше прохода нет, частная территория».

В одном месте дорога расширялась, открывая площадку перед рецепшен одного из таких ресортов, вход в него выступал стеной из стекла и темного камня, где внутри тебя ожидала прохлада кондиционера и приветливые работники в белых рубашках – похоже, вкрапления цивилизации в джунглях и являлись главной особенностью этого острова.

Там даже была парковка маленьких машинок, похожих на те, что ездят по полю для гольфа и они, как я понял, служили для развоза постояльцев по их отдалённым, вписанным в горный пейзаж номерам.

Устроено тут всё было на удивление предусмотрительно – когда тропа спустилась, наконец, к пляжам, то там, у шезлонгов, имелись даже сделанные из больших раковин пепельницы – странно, я ведь читал, что здесь на пляжах нельзя курить, а в туалете ресторана, куда можно было свободно зайти с дороги, у зеркал и белых умывальников лежали в корзинках скрученные полотенца для вытираний.

Дальше, уже у самого городка, начиналось жильё попроще, но в просторных двухэтажных гостевых домах номер стоил от полутора тысяч бат, а комнатки без балконов над лавками местных жителей меня не интересовали.

Присев в ближайшей едальне, где под огнём, нагоняя аппетит, шипел вок, а хозяйка что-то деловито раскладывала по стальным судкам за стеклом кухонной витрины, я поздоровался с ней по-тайски, она приветливо улыбнулась в ответ и мы быстро выяснили, какой из видов лапши стоит приготовить. Она на минуту бросила её в кипящую воду, затем ловко изловила и добавила на тарелку кусочки курицы, зелень, порезанный огурец и пророщенную сою, которую едят тут повсюду.

В ожидании завтрака я привычно посмотрел статистику новых случаев заражений в России и Таиланде, но так как у меня дома стояло совсем раннее утро, информация на сайтах ещё не успела обновиться. Впрочем, пока здесь всё казалось относительно безопасным, а после горячей еды поток мыслей слегка замедлился и, чтобы он окончательно не оскудел, я взял большую бутылку популярного местного пива с золотым львом на этикетке.

В девять утра было жарко, по боку от меня работал старый пластиковый вентилятор, шипение пивных пузырьков совпадало с его звуком, выстраивая дивный музыкальный ритм, напоминая шелест неслышных отсюда волн. Я ненадолго выпал в то привычно-необычное состояние при видимом отсутствии мыслей, которое современные нейрофизиологи называют работой дефолт-системы мозга, а затем вынырнул из него, прислушавшись к ощущениям своего разума.

С алкоголем у меня странные отношения, я не могу употреблять его слишком часто, и он действует на меня как-то особенно, наверно, здесь уместно слово «психоделически», так как я знаю, о чём говорю. Но если отбросить предположение, что утром на горе я надышался пыльцы каких-то растений, то был совершенно трезв, поэтому сейчас надо разобраться не с тем, почему я что-то увидел, а с самим его содержанием. Ведь в той трансляции речь шла не просто о военном перевороте, которые здесь случаются, а о неслыханном для этой страны деле – смещении короля!