История о двоих

Анна с нежностью посмотрела на Стрельцова, чувствуя, как болевой импульс, понизивший руку, быстро сходит на нет. Она почти привыкла и смирилась с полученным шрамом; главное было не ударяться слишком сильно травмированным плечом. Резкое прикосновение всегда отзывалось в теле, и малыш начинал недовольно шевелиться. Но сейчас всё обошлось.

Она положила свободную ладонь на растущий живот, прислушиваясь к ощущениям. Ребёночек под сердцем спокойно спал. Нежное тепло исходило от плода и от любимого мужчины, огрубевшие пальцы которого поглаживали фактурный рубец.

Им обоим досталось в первый день. А значительно позже Антон и вовсе чуть не лишился ноги. По сравнению с этим её шрам, оставшийся после схватки с неведомой тварью, казался сущей мелочью. Главное не забывать менять пластырь и не биться о твёрдые предметы пока окончательно не заживёт.

– Всё прошло, – улыбнулась девушка. – Я пойду. Приводи себя в порядок и приходи.

– Люблю тебя, Анька, – искренне прошептал он, погладив рубец.

– И я тебя, Антошка.

Она прислонилась губами к тыльной стороне его ладони, находящейся в замке.

– Ну всё, мне там ещё прибрать нужно.

– Беги, беги.

Антон разжал пальцы, и любимая скрылась за дверью, ведущей из гаража в жилые помещения.

Свесив ноги из салона Гелика, он сдёрнул дробовик с креплений. Это была самодельная конструкция из пары обрезков широкой стропы, разрезанной ножом и с подплавленными краями. Ничего не выдумывая, Антон попросту прикрутил её саморезами прямиком к крыше автомобиля.

Мужчина невольно улыбнулся. Подумать только, сделай он нечто подобное пару лет назад, то рисковал попасть на огромные бабки. Или вообще умереть от удара битой по голове. Или ещё чего похуже, будь это Мерседес каких-нибудь бандитов или горячих кавказских парней. Впрочем, исторической справедливости ради, тогда ему и в голову бы не пришло крутить саморезы в чей-нибудь «Гелендваген».

Анька такой дизайн креплений не одобрила, попросив в следующий раз бережнее отнестись к машине, служащей им верой и правдой. Она была права. Следовало избавляться от какой-то мстительной радости коверканья дорогих вещей. Какой теперь в этом был смысл? Что он этим пытался доказать? Что теперь может получить любой автомобиль, который раньше не мог себе позволить? А разве теперь это имело смысл?

Тихо хмыкнув, он расправил ремень и накинул дробовик на плечо. Подхватив пакетик с зубными принадлежностями, мужчина направился к въездным воротам гаража, поскрёбывая седеющие короткие волосы. Металлическая перемычка бондажа, проходящая под подошвой ботинка, звонко цокала по заливному бетону. В такие минуты Антон сам себе напоминал в задницу раненного Терминатора, ковыляющего за Кайлом Ризом и Сарой Коннор по сборочному цеху. Впрочем, он уже почти привык к железкам на ноге и часто мысленно говорил спасибо той кочевой медицинской бригаде, что выходила его и позаботилась об Аньке, пока он отлеживался в передвижном лазарете. Жаль, что далеко не все люди, пережившие первый день, оказались настолько адекватными.

Подойдя к подъёмным воротам, он осторожно выглянул сквозь маленькое стекло со скруглёнными углами. Ещё вечером оно было пыльным, но сейчас создавалась иллюзия, что его и нет вовсе. Настолько хорошо Анька его натёрла, видимо, проникнувшись заботой Нового Рассвета о редких, а может и вообще единственных путниках.

За воротами застыла умиротворяющая картина коттеджного посёлка. Асфальтированная подъездная дорожка пересекала разросшийся газон. Высокая, некошеная трава, доходящая почти до колен, стойко боролась с сорняками и одуванчиками, не давая тем задушить её. Но вот вдоль стыков бордюров схватку явно проигрывала. Там во всю рябили ярко-жёлтые цветы и белые шары распустившихся семян.

Высокий забор из красного кирпича отделял коттеджный участок от широкой улицы. Но, вопреки ожиданиям, бывшие владельцы не стремились полностью отгораживаться от остального мира. Один сплошной пролёт от столбика до столбика чередовался с витиеватой оградой из железных прутьев, сквозь которые открывался прекрасный вид на просторный луг и опушку леса вдалеке.

Приятно светило летнее солнце. Над газоном порхали какие-то бабочки и множество других насекомых. Всё выглядело таким умиротворяющим, что с трудом верилось в то, что по миру прошлась саранча. Разве что обильные витки проволоки-егозы, протянутой по вершине забора и на подступах, говорили о том, что не стоило расслабляться.

Осмотрев территорию, насколько это возможно через маленькое стекло, Антон подхватил ручку гаражной двери и потянул вверх. Скрип складывающихся ячеек и маслянистый бег роликов по направляющим показались слишком громкими после ставшей привычной тишины. Солнечный свет разогнал полумрак просторного гаража, в центре которого деловито застыл кирпич Гелика, а вдоль дальней стены тянулось множество сборных стеллажей с полезной мелочью. Антон перехватил ружьё и вышагнул на улицу, щурясь от лучей тёплого солнца.

В нескольких метрах от входа стоял деревянный стол на толстых массивных ножках. Неизвестно, кому пришло в голову вытащить такую красоту сюда и бросить под открытым небом, но что было, то было. Вряд ли прежние жильцы, отгрохав себе такую домину, стали бы покупать садовую мебель из дешёвого пластика.

– Интересно, – буркнул он себе под нос, – в кого они обратились? И обратились ли вообще? Хотя, обитай здесь кто-нибудь из порождений саранчи, вряд ли Новый Рассвет решился бы обустроить пристанище.

Мужчина подошёл к столу, на широкой столешнице которого выстроился ряд пластиковых ёмкостей из-под краски. Большинство оказалось закрыто, а на двух крайних крышки отсутствовали. Ещё раз покрутив головой по сторонам, он прислонил дробовик к столешнице и стянул липкую футболку.

В ведёрках оказалась чистая вода. Выкошенная сквозь заросли газона тропинка вела к водосточной трубе на углу коттеджа. Нижние секции трубы отсутствовали, а рядом стояло ещё несколько закрытых ёмкостей. Логично, ведь воды в самом доме не было. После прихода саранчи никто больше не обслуживал насосные станции.

Помнится, в первую же зиму немногие уцелевшие столкнулись с замерзанием теплосетей. Впрочем, на тот момент они уже перестали быть теплосетями. Просто огромные трубы, заполненные водой и возвышающиеся над газонами. На морозе лёд местами разорвал металл или выдавил вентили, а весной начался самый настоящий потоп. А потом была вторая эпоха мух, доедающих то, что не успело сгнить и разложиться за лето и осень первого года.

Антон фыркнул, отгоняя дурные воспоминания. На какую-то долю секунды ему даже показалось, что в ноздри ударила волна концентрированной трупной вони, выворачивающей наизнанку. Зачерпнув прохладной воды, ещё не успевшей согреться на солнце, он принялся активно смывать пот утреннего кошмара.

Теперь мужчина окончательно успокоился. Покалеченная нога перестала ныть, а приятное ощущение Анькиных объятий радовало сердце. Он какое-то время размышлял над тем, почему так и не понял, что всё это было сном. Ведь намёки, заключённые в образах, были более чем очевидны, но решил больше не думать об этом.

Выдавив горошину зубной пасты на щётку и приступив к делу, Антон прошёлся вдоль подъездной дорожки. Ему захотелось лишний раз прочитать надпись на большом двухметровом стенде, установленном посреди газона напротив решётчатой секции ограды.

Основа сколочена из бруса пятёрки и усилена диагональными распорками. Сама поверхность обтянута старым рекламным баннером, только изображением внутрь, а белой стороной наружу. Именно на ней аккуратными буквами было выведено обнадёживающее послание: «Добро пожаловать в пристанище. Мы – Новый Рассвет, подготовили его для каждого нуждающегося, максимально обезопасив пространство внутри и вокруг. Возьми то, что тебе необходимо, и поделись тем, чего у тебя больше всего. Новый Рассвет знает: вам удалось одолеть персонального Рыскателя. Следуйте нашим маршрутам. Идите к нам. (Или не идите – ваш выбор.) Но вместе мы станем Новым Рассветом для этого мира. У нас есть источники энергии, горючее, лекарства, необходимое медицинское оборудование и квалифицированный персонал».

Антон несколько раз перечитал сообщение. Ниже были указаны частотные диапазоны для радиостанций и расписания выхода в эфир по Москве. Для большей сохранности неизвестный конструктор обтянул стенд прозрачным полиэтиленовым рукавом для теплиц. Попадись ему такие письмена два года назад, он бы пренебрежительно фыркнул, обозвав «Новый Рассвет» поганой сектой, но теперь…

– Одолели персонального Рыскателя, – прочитал он вслух, пуская слюнявые пузыри душистой пены. – До сих пор не верится, что у нас это получилось.

Он вынул изо рта щётку и сплюнул пасту подальше в густую траву, чтобы не следить на подъездной дорожке.

– Чёрт, кто придумал это идиотское название? Рыскатель? Типа он рыщет в поисках добычи? Хотя, так-то, верно, получается…

У него не было причин сомневаться в искренности послания Нового Рассвета. Даже медики странствующей бригады говорили о них. К тому же, они с Анькой и так ловили передачи, стоящие на повторе.

Ничего мистического, несмотря на название, в них не было. Простые люди, которым каким-то чудом удалось одолеть тварюгу, преследующую каждого из них. Такова была участь всех, переживших первый день. А учитывая степень опасности, исходящей от пресловутого Рыскателя, Антон был уверен на все сто, что Новый Рассвет насчитывает не более десяти человек. И это в лучшем случае. Хотя до недавнего времени он и сам сомневался, что такое вообще возможно, если бы им с Анькой не удалось победить гадкую тварь.

Пока что люди из Нового Рассвета держали слово. Коттедж действительно оказался максимально безопасен. Периметр обнесён витками егозы. Тяжёлая мебель в пустующих комнатах придвинута к проёмам выбитых окон, а сами они аккуратно заколочены. Осколки стёкол и мусор убраны. Даже доски выкрашены в общий тон стен. Там, где навести порядок не удалось, под подоконниками растянута леска с хрустальными фужерами и пустыми банками. На втором этаже какой-то человек, видимо не лишённый чувства прекрасного, выложил вдоль панорамного окна красивый узор из рюмок, бокалов, пустых бутылок и прочей бьющейся посуды в виде павлина. Кончики перьев украшали поблёскивающие вилки и ложки. А вот заколотить столь большое окно у рассветовцев не получилось. Может быть, не хватило материалов или времени, но плёнкой проём всё же затянули. Решение не слишком надёжное, но на какое-то время вполне пригодное.

Антон хмыкнул, подумав, что леска с банками оказалась самой надёжной системой сигнализации, сопровождающей человечество с момента изобретения этих самых банок. Кто бы мог подумать. Случился конец света, а нехитрое решение до сих пор живее всех живых. В общем, проникнуть в пристанище, не подняв при этом шум, казалось непростой задачей. И если внимательный человек ещё сможет обойти такую «сигнализацию», то вот порождение саранчи – точно нет.

Но больше всего его подкупала информация о медицинском оборудовании и персонале. Он бы стал хреновым отцом, если бы не позаботился о том, чтобы Анька родила в покое и безопасности. Сам он за это время многое повидал и сделал, но всё же предпочитал довериться в этом вопросе квалифицированным специалистам.

Подумав о малыше, Антон тихо хмыкнул и вернулся к ведёркам с водой. Странные мысли посещали его каждый раз, когда он клал ладонь на растущий живот своей женщины, чувствуя, как шевелится плод их любви. Нет, он не боялся и не думал, что это было ошибкой. Наоборот. Просто странно было понимать, что для него и для Аньки малыш воспринимается совсем по-разному. Во всяком случае на этом этапе своего развития.

Девушка чувствовала, как новая жизнь развивается внутри. Она была неразрывно связана с ней, ощущая постепенные внутренние перемены. Антон же, наоборот, видел только внешние перемены любимой. Это было странно и непривычно, но в хорошем смысле слова. Ему вообще не свойственно было сомневаться в верности принятых решений. Тем более таких, как ребёнок. Но всё же где-то в глубине души сидела неразрешённая тревога, которую он каждый раз гнал от себя как можно дальше. Это и была вторая по силе причина, побудившая его примкнуть к Новому Рассвету. В любом случае столь прекрасный день не заслуживал того, чтобы тратить время на очередную попытку разобраться в собственных слабостях. Кто знает, может, среди рассветовцев отыщется и хороший специалист по вопросам тонкой душевной организации? Это было бы неплохо, учитывая то, насколько гадкой тварь представлял из себя Рыскатель.

Желудок напомнил о себе голодным урчанием, поднявшимся из самых недр. Антон еле заметно кивнул, соглашаясь с умозаключениями, и стал полоскать рот, предвкушая вкусный завтрак. Всё же не зря ему снились пирожки с картошкой.

Глава 2

Гелендваген медленно катился по пустой улице. Справа и слева тянулась вереница смятых и покалеченных машин, откинутых в сторону. Покинув коттеджный поселок, они двигались по дороге, которую давным-давно расчистили остатки военных. Такое происходило в некоторых городах по итогам первого дня, особенно если неподалеку располагалась армейская часть. Судя по всему, здесь произошло именно так.

Под колесами хрустело тонкое покрывало перегнившей листвы и мелких веток. Природа еще не успела отвоевать опустевшие улицы, только лишь намекая на территории для будущей экспансии. Деревья не коснулись ветками проводов, газонная трава не затянула вытоптанные дорожки и проплешины. На широкой пешеходной части все еще проступал пыльный узор тротуарной плитки и редкие решётки ливневок. Россыпь битого стекла искрящейся пеленой обрамляла ряды изувеченных машин с царапинами от ковша бульдозера.

Они шли по маршруту, обозначенному красным фломастером на развороте дорожного атласа. Неизвестный картограф Нового Рассвета оказался настолько заботливым, что прочертил по линейке особо длинные участки дороги, аккуратно склеив стыки страниц прозрачной липкой лентой. На третий год конца света глупо было ожидать, что кто-то будет пользоваться навигаторами. Да, они до сих пор включались, но в большинстве своём ничего не показывали. Видимо, пришедшая из ниоткуда саранча умудрилась повредить и спутники на орбите. Из пристанища они ничего не взяли. Гелик и без этого набит под завязку всем необходимым. Но в благодарность за возможность нагреть воду на газовой горелке и поплескаться в ванной комнате всё же оставили канистру топлива, три пачки таблеток сухого горючего, туристический топорик, охотничий нож и десяток пакетов чипсов.

Анна Красавина задумчиво постукивала пальцем по сложенной карте, тыкая ногтем в отметку нужного перекрестка. Её мужчина сидел за рулём, посматривая по сторонам. Солнце давно перевалило полуденную отметку. От коробок двухэтажных домиков с красивыми фасадами в старинном стиле поползли тени. Судя по всему, здания успели выкрасить незадолго до первого дня. Как-то слишком ярко и неестественно выглядели красные, синие, жёлтые и зелёные стены. Слишком чистой казалась белая лепнина, обрамляющая оконные проёмы. Слишком резко вспыхивали новые водосточные трубы из нержавейки. И слишком контрастными выглядели многочисленные серовато-коричневые кучки, распластавшиеся на тротуаре.

Перегнившие и разложившиеся тела в грязной истлевшей одежде, обтягивающей желтоватые кости, подобно расплавленному полиэтилену. Она давно привыкла к подобным картинам, но всё же сейчас стало немного не по себе. Дабы не поддаваться мрачным воспоминаниям, она ещё раз сверилась с картой и посмотрела по сторонам.

– Нужна аптека, ты помнишь?

– Да, – кивнул Антон. – Высматриваю.

Стёкла Гелика плотно закрыты, а кондиционер выключен, чтобы трупный запах не проникал в салон. И хоть это не шло ни в какое сравнение с вонью первых двух лет, всё же беременность давала о себе знать.

Анна передвинула карту и нежно погладила растущий животик. Волна небывалой нежности завладела ею, позволяя забыть мрачную действительность за окном. Их малыш спал, предпочитая не беспокоить маму, особенно когда они двигались через город. Девушка невольно подумала о том, насколько смышлёным он будет. А разве могло быть иначе?

Его папа – замечательный человек. Единственный, кто, как ей теперь казалось, был искренним в том, прошлом мире. Говорил прямо, когда ему что-то нравилось, и так же прямо, если что-то было не так. И единственный, кто никогда не заискивал перед ней. Наверное, именно этим он и пленил её в своё время.

В памяти до сих пор стоял этот ужасный сон, который на самом деле оказался явью. Падающие, задыхающиеся от саранчи родные. Позеленевший солнечный свет, опрокинутый мангал и пластиковая садовая мебель. Как катается по земле вреднючка Каринка, на ругань с которой она потратила столько времени и сил. Сестре из вредности всегда нужно было получить то, что было у Анны. Причём не точно такое же, а именно это. Как же порой она её ненавидела! Но в тот день, обливаясь слезами и хрипя сорванными связками, пыталась оторвать этих мерзких, неизвестно откуда взявшихся тварей, спасая родного человека. Свою сестру. Свою мать. И отца. Хоть он и был приёмным, но всё равно добродушным мужиком.

Антон сказал, что в его сегодняшнем сне саранча оставляла аккуратные, не кровоточащие дыры, но на практике это было не так. Люди падали на землю, изгибаясь в ужасных спазмах и судорогах. Кожа пузырилась и вскипала кровавой пеной. Болезненные крики, визги разрывали звенящий воздух, а мелкие твари всё бежали и бежали, обгаживая всё на пути, покрывая родных блестящей гадостью. В тот момент отказывающее сознание не задавалось вопросом, почему мелкие существа пожирают только родных, обходя стороной её саму?

А потом было то, что приснилось и ему – хлопок, миниатюрный взрыв, выворачивающий человека наизнанку, высвобождающий его самый сокровенный страх, комплекс, или ещё черт знает что.

– Ань, ты чего? – Антон недоумённо посмотрел на девушку.

На лице девушки играла та самая искренняя улыбка, которую он так любил, а глаза были полны нежности, только вот в углах всё же поблёскивали предательские слезинки.

– Просто люблю тебя, Антошка, – протянула она, выпуская карту и обнимая его за шею. – Как здорово, что ты есть…

– И я… – мужчина не договорил, так как Анна притянула его к себе, и они забылись в нежном поцелуе.

Не смотря на вспышку спонтанной нежности, закрыв глаза и растворяясь в объятиях любимой, он всё же не забыл остановить машину. Не хватало ещё въехать во что-нибудь. Нежное сопение Аньки стало распаляться, а язык перешёл в решительное наступление. Антон подался в сторону пассажирского сидения и, скользнув ладонью по бедру девушки, поднялся на упругую грудь, сжав грубой пятернёй.

– Угу, угу, – подбадривающе промычала Анька, не отрываясь от губ.

Оказавшись в пелене закрытых век, Антон мгновенно растворился в закипающей нежности и страсти. От девушки пахло чистой кожей и пряными духами. Свежая футболка шуршала под пальцами, страстно мнущими грудь. Но, несмотря на столь спонтанный момент, подсознание всё же запустило на внутренний экран таймер с обратным отсчётом. Огромные белые цифры, возникающие в полумраке, отсчитывали десять секунд.

Дорога была пуста. В задних зеркалах тоже никого. Никаких подозрительных звуков с того момента, как они въехали в город, он не слышал. Значит, можно было позволить себе десять секунд нежности. Вряд ли какая-нибудь тварь успеет подобраться к машине за меньший срок. На самом деле, у них было не только десять секунд, но и вся минута. Или даже час. Но Антон не собирался рисковать единственным близким человеком во всем мире. Или, правильнее, уже было говорить во множественном числе.

– Ух, Ань, – он с улыбкой отстранился от девушки, бегло осмотревшись по сторонам и зеркалах. – Это что сейчас было?

Она похотливо закусила нижнюю губу и пожала плечами, скосившись на его ладонь, всё ещё мнущую грудь.

– Просто почувствовала острую необходимость так сделать… Гормоны шалят, спонтанные хочуны нападают. Хочешь, порадую перед сном?

– Конечно! А спонтанные хочуны не разбегутся к вечеру?

– Нет, куда они от тебя денутся?

Девушка улыбнулась и подняла руку раскрытой ладонью к нему. Антон выпустил упругую округлость и нежно коснулся подрагивающих пальчиков. Анька расслабленно вздохнула, смахнув слезинки из уголков глаз. Ладони соприкоснулись, и приятное тепло окутало руку, стремительно распространяясь по нервным волокнам, как по скоростным магистралям, попадая прямиком в сердце. Мгновенная доставка нежности и счастья прямо по адресу.

Это была их фишка. Сродни страстному поцелую, только от соприкосновения ладоней и кончиков пальцев. Главное – чуть касаться кожи партнёра, словно в нерешительности, а потом долго играть плотно прижатыми пальцами, словно настраиваясь на темп и мысли друг друга, но не произнося ни слова.

Именно так произошло в первый раз, когда Анька зазвала мужчину к себе под благородным предлогом посмотреть ненужную гитару. Он прекрасно помнил, как умиляло ненавязчивое нетерпение девушки и всевозможные знаки внимания. Должно быть, тогда, посреди комнаты, Красавиной было чертовски неловко, но Антон навсегда запомнил этот романтичный вечер и непроглядный осенний туман, окутавший город.

Анькины мысли путались, она рассказывала какую-то историю про своего кота, не зная, куда деть руки, и с деловитым видом двигала на компьютерном столе всякую мелочовку, будто это имело значение. На ней были синие джинсы и красный облегающий свитер с высоким воротом. Конечно, девушка была рада надеть что-нибудь с глубоким вырезом, но уличная прохлада внесла свои коррективы в план обольщения.

Именно тогда, чтобы остановить нескончаемый поток слов, он поднял руку, обратив открытой ладонью к ней. Увидев непонятный жест, Анька на секунду замерла, но, встретившись взглядом, подошла и тоже медленно протянула ладонь, приближая её всё ближе и ближе.

Это был беззвучный диалог. Они оба хотели одного и того же и на протяжении всего вечера играли в удивительную игру, из последних сил делая вид, что просто прогуливаются, обсуждая всякую ерунду. И это было чертовски приятно. Своеобразная прелюдия перед очевидным развитием событий.

Впрочем, он прекрасно понимал смятение девушки. Всё же двенадцать лет – приличная разница в возрасте, особенно для тех, кто слишком подвержен влиянию суждений окружающих. Но, насколько он успел понять, Анька не относилась к их числу, хотя всё равно невольно думала об этом. Поэтому Антон с щемящей радостью наблюдал за тем, как приближаются подрагивающие пальчики.

Первое прикосновение было нерешительным. Подушечки только коснулись друг друга, но этого оказалось достаточно, чтобы тело на каком-то энергетическом уровне отозвалось взаимностью. Это и так было понятно во время ненавязчивых касаний друг друга на пьянках с друзьями и той самой первой встрече на берегу озера. Но теперь общение свелось к лёгким прикосновениям рук, растягивающим момент бессловесной демонстрации взаимности.

Тогда они смотрели в глаза друг другу, наблюдая за тем, как спадает пелена пустых разговоров, давая разгореться пламени искренности.

– Помнишь день, когда у нас всё получилось? – нарушила тишину девушка.

– Что именно получилось? – уточнил он, выныривая из приятных воспоминаний.

– Малыш.

– Конечно, я его никогда не забуду. Ты в этой безразмерной футболке и чулках в крупную сетку. Просторная спальня, белое бельё. Свечи. Ух!

– Только футболку запомнил? А что под ней?

– Под ней чёрно-фиолетовый комплект и лифчик с атласным бантиком между чашечек.

– А под ним?

– Самая любимая девушка на свете, в своём первозданном великолепии. Страстная и желанная… С которой так и хочется поскорее слиться, навсегда став единым целым…

– Неисправимый романтик, – улыбнулась Анька, резко сцепив пальцы в замок. – Я всегда с тобой, любимый. Что бы ты ни видел, что бы ни слышал – я с тобой.

Антон пристально на неё посмотрел и понимающе кивнул. Он знал, что это так. В их любви было что-то уникальное. Особенное. Может быть, именно им повезло испытывать то самое чувство, которое воспевалось в фильмах, книгах, поэзии, легендах и детских сказках? Не банальное увлечение, яркое, как зажжённая вспышка, но быстро превращающее людей в обгорелые, сгорбленные угольки. А настоящая история, основанная не только на притяжении и страсти, но и на взвешенном, обдуманном подходе – как, зачем и для чего?

Он смотрел в глаза любимой и растворялся в них, чувствуя необъяснимое тепло, окутывающее, подобно защитному полю из фантастического фильма. И сейчас центр источника этого поля находился между сцепленных пальцев. А вечером… Вечером итак было понятно, где он будет находиться.

– С того момента, как ты на меня с неба свалилась, я тоже всегда с тобой, – улыбнулся он. – Без тебя меня нет…

Анька эмоционально вздохнула, смахнув выступившие слезинки умиления.

– Антоша, я хочу, чтобы ты перестал думать о том, что у тебя не получится.