Красная Дева

Ариэль слушала откровения Гвинервы с прежней серьёзностью, словно речь шла вовсе не о Теодоре.

– Он что, нравится тебе? – строже, чем предполагала, спросила Ариэль. Она сама от себя не ожидала столь консервативного тона и даже смутилась. Что это на неё нашло такое? Правила корабля не были настолько строги, чтобы в ней неожиданно проснулась судейская нотка. Так что не разбирающаяся в собственных мыслях Ариэль так и не нашла стоящего объяснения на своё поведение.

– Кто? – Гвинерва немного опешила, но, не придав тону капитана значения, уточнила: – Теодор? О, ну… – Снова ребяческая улыбка на её лице, от которой Ариэль почувствовала себя странно неуютно. – Я никогда не общалась с кем-то настолько близко. К тому же, есть правила корабля. Сейчас это не так важно. Совесть не позволяет говорить о чём-то столь хорошем в присутствии этих людей.

Правила корабля, прежде именуемые пиратским кодексом, звучали немного иначе. Каждый капитан имел право установить свои собственные законы, и это было чуть ли не первым, что сделала Ариэль на «Пропавшей принцессе». Кодекс не был нацелен на постоянное унижение экипажа, а лишь держал их в узде. Так алкоголь и азартные игры на палубе были разрешены только по праздникам. Обязательным пунктом Ариэль прописала уважение к богам и строгое соблюдение корабельной иерархии. В числе немногочисленных, но строгих правил, было одно, касающееся отношений. Правда, звучало оно совсем не так, как восприняла его Гвинерва: «Отношения между мужчиной и женщиной допускаются в том случае, если они не приведут к рождению ребёнка на борту корабля». В остальном капитан никогда не ограничивала чувства собственных матросов.

– Счастливые истории других – единственное, что сейчас может обрадовать этих людей. – Чтобы обойти тему, неожиданно затронувшую стальные нити души, Ариэль вернулась к волнениям Гвинервы. Капитан считала своим долгом знать о жизни подчинённых достаточно, чтобы помочь и поддержать в нужный момент.

– Вовсе нет. Поверьте, я знаю, о чём говорю. Чужому счастью возможно только завидовать.

Кое-что в словах Гвинервы потревожило капитана, и Ариэль завела разговор издалека.

– Гвинерва, – осторожно окликнула уже успевшую отвлечься девушку Рохас, – мы встретились на рынке, когда ты своровала у торговцев лекарство.

– Мне очень стыдно за это. – Целительница принялась перебирать бусины, вплетённые в её мелкие косички.

– Нет, я сейчас не об этом. Это ведь не единственный раз? – по-прежнему мягко уточнила Ариэль. Она как будто тянула руку к боязливому уличному котёнку, чтобы погладить его.

– Я воровала, только чтобы жить. Это была необходимость, не моя личная прихоть. Вся моя жизнь раньше – сплошная необходимость. Иначе бы я закончила как эти люди или умерла где-нибудь в пустой подворотне. Сколько бы я ни молилась, сколько бы ни окупала свои грехи спасёнными жизнями, этого никогда не хватит. – В глазах Гвинервы снова появился беспокойный блеск. Ариэль подсела ближе, в поддерживающем жесте коснувшись плеча целительницы.

– Ты не можешь винить себя за то, что выживала.

– Возможно, когда-нибудь я перестану.

Было кое-что, чему Ариэль научилась у Бенжамина: долгому, вопрошающему взгляду. Когда не произносишь ни слова, а собеседник уже начинает отвечать на твои вопросы. Нечто на грани бессовестной заинтересованности и тревожного переживания за человека. Покамест способ работал безоговорочно, а Гвинерва удостоилась чести стать очередной его жертвой. Целительница оторвалась от своих косичек, с тихим смешком глянула на отошедшего в глубокий сон Альфонсо, и, почувствовав себя в безопасности, всё же заговорила. Не так резво, как обычно.

– Я не помню, где родилась и кто мои родители. Улицы Соляриса стали для меня домом. Мне хочется думать, что моя мама спрятала меня, когда за ними пришли. Многие люди здесь с Соляриса, потому что там полно бездомных, которых никто не ищет. Это лучше, чем дикари с острова, но и опасней. Я голодала до такой степени, что ела жуков, которых находила в песке. Просила милостыню, нарочно забирая всё внимание у больных. Мне не стыдно было нагло врать прямо в глаза, а потом и обворовывать таких же бедных, как и я. Многих детей я ненавидела из-за того, что им повезло больше. У них были родители, игрушки, они спали под крышей. – Целительница задержала взгляд на спине Альфонсо, стараясь не смотреть ни на Ариэль, ни на других каторжников. – Ночью в Солярисе холодно. Песок быстро остывает, и спать просто невозможно. Многие, кого я знала и кому приходилось жить так же, умирали от условий. Выжившие снимали с них одежду и обувь, обворовывали и оставляли в песке. Знаете, что самое страшное? Я делала то же самое! Сначала прижималась к телам ночью, чтобы было не так холодно, а на утро… Это ужасно. Простите, что-то я совсем рассыпалась.

– Говори, если тебе так легче. Нужно потерпеть лишь пару дней – и мы вернёмся на корабль, – успокоила её Ариэль, крепче сжав плечо.

– Когда одна старуха научила меня врачеванию, стало намного легче. Но кто же будет обращаться за помощью к бездомной девчонке? Именно. Никто не опустится так низко. Приходилось вертеться как есть. Мне нравилось то, что я делаю, но проблема оставалась. Я помогала таким же бездомным, как с них можно было брать деньги? И главное, какие деньги? Теперь я воровала не только еду, но и лекарства. Какой-то замкнутый круг, пока вы не спасли меня.

– Я не спасала тебя, только помогла. Спасти себя можешь лишь ты сама.

Разговор девушки закончили на этой ноте. Посмотрели друг другу в глаза и постарались уместиться за Альфонсо так, чтобы хоть немного отдохнуть.

Ночь, несмотря на усталость, всё же была беспокойной. Деревня ни на секунду не затихла в сонном бездействии. Не только в других хижинах, но и в той, где спали пираты, постоянно кто-то шумел, или что-то. Это могли быть шорохи спальных мест, тревожные перешёптывания, стоны больных и немые рыдания обречённых. После полуночи в хижину, где пыталась отдохнуть Ариэль, завели группу работающих и заменили их другими, как пару протёртых перчаток. Чем-то напоминало вахту на корабле, но намного, намного хуже. Стараясь абстрагироваться от беспокойства этого места хотя бы ненадолго, Рохас заглушала человеческие страдания памятью о шёпоте волн, пении ветров и всепоглощающей мелодии моря. Вместо сотни обречённых вокруг она старалась думать о своей команде. «Пропавшая принцесса» должна была занять свою позицию примерно через сутки, под таким же покровом беспокойной ночи. А потом они вернутся на корабль, вернутся домой.

Утро началось с подсчёта по головам. За несколько дней поездки в трюме одежда успела истрепаться, но новую выдать так и не удосужились. Тут каждый из пленных ходил в чём попало. Вывели их рано. Каждую хижину по отдельности. Начали с тех, кто находился ближе к полям. Ариэль слышала, как грубая ругань постепенно приближалась к ним. К тому времени она не спала. Лишь прислонившись головой к стене, скользила взглядом по несчастным дремлющим лицам. Лишённые отдыха в течение дня, они, жмурясь, досыпали последние минуты в спокойствии.

Вытянув ногу, Ариэль осторожно пнула Альфонсо по коленке. Тот без удовольствия разлепил глаза и сразу же кивком головы указал на ещё спящую Гвинерву. Скорее всего, квартирмейстер тоже обратил внимание на притихшую вчера целительницу. Так они ждали своего часа.

Крепкие мужчины в лёгких рубашках вошли в хижину, когда уже никто не мог игнорировать голоса снаружи. Ариэль сразу обратила внимание на скрученные на поясе кнуты с кисточками на концах. Больше никаких средств самообороны у них не было. Видимо, не боялись, что ослабленные пленники могут дать отпор. Их вывели наружу, выстроив у стены в беспорядочной шеренге, и вот тогда-то начался сущий кошмар. Дозорных было всего двое, но громкие, переполненные презрением голоса звучали, как хор. Если такое «пение» услышать где-нибудь в храме, можно навечно наградить себя клеймом грешника.

– Чёртовы отребья, – взревел один из дозорных, демонстративно схватившись за кнут на поясе, – вздумали прикрывать друг дружку?!

Многие, заметив положение руки мужчины, вжались и опустили головы. И только трио лазутчиков стояли непоколебимо. Им нечего было сказать, даже если бы захотелось.

Когда неровный строй не издал ни звука, терпение дозорных лопнуло. Один из них грубо схватил первого попавшегося мужчину за плечо, дёргая его так, словно мог вытрясти из него все ответы.

– Где ещё двое?! – только тогда пленники заозирались. Наверняка многие здесь не знали имён друг друга. – Если продолжите молчать, мне придётся выбивать из вас ответы до потери сознания. – Дозорный грубо пнул пленника по животу, отчего тот согнулся. Мужчина воспользовался ситуацией, отчаянно схватив раба за волосы.

Ариэль в тот момент стоило почувствовать на себе взгляд Альфонсо, который так и твердил, чтобы капитан не лезла на рожон. Благородность, присущая Рохас даже в чересчур достаточной мере, хоть и была порой отчаянной, но не переходила границы самосохранения. Хотя если бы Ариэль знала, что тут происходит и как можно помочь бедным людям, она бы обязательно постаралась. Но сейчас на кону стояла жизнь членов экипажа и своя собственная.

– На улице родились, на улице и умрёте. И только блохи будут вас оплакивать! – донеслось со стороны.

От первой несправедливой кары пленников спасли ещё двое дозорных. Они вышли, грубо пихая рабов в спину, чтобы те шли быстрее.

– Это они?! – держащий пленника за волосы с упоением оттолкнул мужчину и обернулся к товарищам.

Те кивнули, не скрывая удовольствия от своей охоты:

– Животные из клеток прочувствовали свободу и решили бежать.

– Прошу, это не то, что вы подумали… – испуганно пролепетала женщина, бросившись к одному из дозорных. Тёплый оттенок её смуглой кожи выдавал в ней жительницу островов. В остальном чистый говор и поведение ничем не отличали весьма молодую особу от других.

– Отвали, глупая обезьяна. – Дозорный вложил в удар всю свою силу. Пленница рухнула на землю, подняв облако пыли. Мужчина, ненамного старше неё, похожий на жителя Соддена, подскочил к ней, несмотря на удерживающую его руку. Он принялся что-то судорожно нашёптывать девушке, пока та роняла горячие слёзы.

– Если вы считаете себя такими умными, – дозорный снял с пояса кнут и принялся медленно разматывать его, – тогда нам стоит преподать вам урок.

– Они…

– Молчи, – грубым шёпотом прервала Ариэль рядом стоящую Гвинерву. Все прекрасно понимали, что сейчас произойдёт. Пытавшиеся сбежать тоже.

– Пожалуйста… – в последний раз взмолилась девушка, припав к земле.

Влюблённых, что сплелись как пара змей, оттащили друг от друга и поставили на колени. Их одежды оказались настолько истёртыми, что поддались сразу же, оголив спины провинившихся. Разорванные верхние лохмотья обвисли, как куски свежей кожи.

Мужчина уже принял свою участь и покорно опустил голову, озлобленно дёргаясь лишь тогда, когда дозорные причиняли вред рядом стоящей девушке. Она вырывалась, молила о снисхождении, только сильнее раззадоривая дозорных. Чёрный кнут, словно ядовитый змей, взметнулся в воздух и с отвратительным звуком опустился на спину мужчине, сорвав с его губ стон боли. С каждым ударом мужчина не только опускался ниже к земле, но вскоре стал истекать кровью от вспоровших кожу ударов. Когда черёд дошёл до девушки, её крик разнёсся по всему острову, пробирая до самых костей, сводя зубы и обсыпая кожу мурашками. Их истязали за попытку бежать ровно до того момента, пока не убедились, что ближайшие несколько недель они едва смогут пошевелиться.

Когда первый дозорный остановился, опустив кнут, очередная алая капля крови, стекающая с орудия пытки, была поглощена сухой землёй под ногами. Каждый из стоящих пленников всматривался в изуродованные спины, надеясь увидеть, как плечи поднимаются после вдоха. Однако никто не осмелился двинуться с места.

– Свободны, – скомандовал дозорный, стирая тыльной стороной ладони пот со лба. Он не добавил ничего, но все поняли, что свобода ограничивалась завтраком. После всем придётся взяться за работу.

Со страхом глядя на мужчин с кнутами, никто и не заметил, как к раненым опустился юноша. Он помог пострадавшему приподняться с земли и, прощупав пульс у потерявшей от боли сознание девушки, осторожно взвалил её себе на плечи. Когда неизвестный благодетель встал, Ариэль услышала, как из уст Альфонсо выскочило удивлённое «о» вместе с резким вздохом. Это означало только одно: они нашли того, кого искали, не успев приложить к этому никаких усилий.

Все трое упорно следили за тем, куда уходит Давос, чтобы сорваться с места, едва все разойдутся.

– Давос! – Возможно, юноша не обратил внимание на незнакомый женский голос и поэтому продолжил шагать к большому деревянному сараю. Когда Ариэль с остальными уже нагнали его, Давос бережно уложил девушку на набитые соломой подушки, а мужчину усадил рядом. Внутри пахло почти так же, как в каюте у Гвинервы: травяными мазями, тёплым воздухом и сеном. Лишь иногда к землистым ароматам прибивался запах старой крови.

– Давос! – громче повторила Ариэль, стоя на пороге скромного лазарета. В некоторых укромных уголках на таких же соломенных подушках спали другие раненые.

– Извините?.. – Давос оторвался от робкой обработки чужих ран, недоверчиво смотря на Ариэль и её спутников. – Мы знакомы?

Лицо Альфонсо расплылось в улыбке, он вышел вперёд, уперев руки в бока:

– Конечно, ежевичный рыцарь.

Как позже рассказал квартирмейстер, такое необычное прозвище для молодого юноши прицепилось к нему не случайно. Стоит начать с того, что Альфонсо любил каждого называть как-то по-своему. И Давос удостоился звания ежевичного рыцаря при их первой встрече, когда ещё мальчишкой, измазанным в соке ягоды, заявился на порог, гордо извещая, что поколотил колючий куст, за который его мама всегда цеплялась и царапалась.

Подозрительные и напряжённые морщинки на лице Давоса разгладились, сменившись удивлением:

– Альфонсо! Но… Что вы тут делаете?

– Мы при… – Альфонсо вовремя остановился, вспомнив, что лишние уши им ни к чему. – Нужно выйти, идём.

Давос быстро стушевался, окинув взглядом раненых. Девушка всё ещё была без сознания, а парень держался из последних сил.

– Я не могу. – Одними только глазами, такими же добрыми, как у отца, юноша объяснил всю ситуацию.

– Гвинерва, ты сможешь подменить Давоса на немного? – Ариэль выступила из-за Альфонсо и, дождавшись от Гвен положительного кивка, вышла наружу.

– Идём, дружок. – Квартирмейстер поманил сына товарища рукой, следом за капитаном скрывшись за дверью. Они зашли за угол, и Альфонсо прикрыл говорящих массивной спиной. Ариэль выглядела на его фоне совсем крошечной, а главное – в полной безопасности.

Видя, что Давос бросает беспокойные взгляды в сторону своего лазарета, Рохас поспешила успокоить его, чтобы больше ничего не мешало слушать:

– Гвинерва – опытная целительница, можешь не переживать.

– В чём дело? – Слова Ариэль позволили Давосу лишь немного расслабиться. Юноша посмотрел на неё, сопроводив взгляд серьёзным вопросом. – И кто вы?

– Мы пришли забрать тебя отсюда, – терпеливо пояснила Ариэль.

Альфонсо не постеснялся добавить:

– Мы с твоим папкой ударились в морские странствия. Это наш дражайший капитан.

– Ариэль.

Давос ответил на знакомство сдержанным кивком. Он уже понял, что ему представляться не было смысла.

– Что вы имеете в виду под «забрать меня отсюда»?

– По-моему, ни одно из слов не нуждается в пояснении. – Всё ещё играя роль убежища, Альфонсо крутил головой по сторонам, чтобы вовремя заметить приближение дозорных с кнутами.

– Сколько ты уже здесь? – начала свой опрос Ариэль.

Давос сильно смахивал на отца и внешностью, и поведением – молодой Пинту в свои двадцать с хвостиком циклов собственной персоной. Ещё не настолько опытный, чтобы командовать строительной бригадой, но достаточно сочувствующий и благородный, чтобы приходить на помощь другим в трудную минуту.

– Может, неделю… – неуверенно ответил Давос. – Не знаю. Тут не следишь за временем.

– И уже успел показать, на что способен?

– Кстати, с каких пор ты увлекаешься этим? – вставил свои полпиастра Альфонсо.

– Мне всегда нравилось, – Давос пожал плечами. – На острове недостаточно людей, разбирающихся хотя бы в элементарной медицине. Им хватило слова о том, что я знаю, что делаю… – Внезапно спохватившись, юноша добавил: – Родители, они в порядке?

– Твоя мама не находит себе места, папка держится, но тоже переживает, что у нас ничего не получится. По возвращении надо будет выразить ему возмущение по этому поводу.

Давос тревожно поджал губы. Страшно представить, как переживали родители, зная, что их сына увезли на рабовладельческий остров.

– Я хочу вернуться, но… разве это возможно?

Вот тогда Ариэль пустилась в подробные объяснения. Она посчитала нужным вскользь упомянуть об их прибытии на Дорн и только потом вернулась к плану.

Тогда на кратком экскурсе всё не закончилось. Сильвер передал Ариэль одну из карт. Размашистым движением капитан расстелила её на столе, вокруг которого собрались приближённые. Забавная мысль, что помощник кока не входил в эту свиту, пронеслась в голове Ариэль. Но вот он тут – держит один из краёв карты и внимательно слушает, как будто сам скоро отправится на остров.

– Слушайте внимательно, – повторила Рохас, снова сосредоточившись на плане. Её терзали сомнения относительно того, что Теодор останется на корабле. Как будто он негласно стал талисманом команды, и, если так подумать, на острове удача пригодится им намного больше. Но Ариэль успокаивала себя мыслями, что заботится о Тео. Совсем другой вопрос: зачем она это делает? Узнай Теодор об этом – не упустил бы возможности возмутиться в своей потешной манере.

– Рабский остров располагается совсем близко к мелким островкам, – Ариэль постучала пальцем по множеству пятен рядом с Солярисом. – «Пропавшая принцесса» запросто затеряется среди них. Ваша задача: когда мы пересядем на корабль торговцев, обогнуть острова по большому радиусу и притаиться среди них. – Она провела пальцем по карте дугу. – Наша задача – найти лодку и доплыть до вас.

– Два вопроса, – не постеснялся Альфонсо и озвучил первый из них: – Где мы достанем лодку?

Ариэль кивнула, полностью разделяя сомнения квартирмейстера:

– Посмотрим по ситуации. Если рабов привозят на кораблях, у острова должен быть даже самый бедный порт.

– Они там не идиоты. Думаете, мы просто так сядем на лодку и уплывём? – мужчина прищурился, стараясь разгадать хитрый план капитана прежде, чем она его озвучит.

– Я тоже не идиотка, – довольно хмыкнула Ариэль. – Позвольте я переверну ваше представление о лодке.

Не нуждаясь ни в чьих разрешениях, она выудила из ящика стола лист пергамента, лишь с краю испачканный пробными завитыми буквами. Следом Ариэль достала угольный карандаш. Она редко такими пользовалась – считала стержни слишком хрупкими, – но доставать чернильницу и перо было бы чересчур. Убедившись, что все внимательно следят за уроком рисования, Ариэль нарисовала лодку в виде дуги, а рядом – волнистые линии, имитируя поверхность моря.

– Мы используем её как воздушный купол, в котором ныряют при добыче жемчуга. – Одним движением она перевернула рисунок, и теперь лодка напоминала навес, под которым капитан нарисовала двух несуразных человечков. – Воздуха должно хватить, чтобы преодолеть такое расстояние. Потом мы бросим лодку и поплывём до корабля так.

– Это безумие… – прервал её рассказ Давос. На моменте с лодкой он схватился одной рукой за голову. – И отец согласился на это?

– Конечно, парень! – едва сдерживая смех, Альфонсо хлопнул юношу по плечу. – Твой папка тебя любит. Если бы не седина в голове, отправился бы вместе с нами.

– Ладно-ладно… – Ариэль показалось, что Давос смутился. Однако он не был бы сыном своего отца, если бы тут же не собрался с мыслями. – Что от меня нужно?

– Не лезть на рожон. Гвинерва присмотрит за тобой.

Пока события складывались как нельзя лучше. Если закрыть глаза на утреннее показательное наказание, ничего более не препятствовало их плану. День новоприбывшие пленники посвятили работе, а вечер – безобидной «экскурсии», настоящей целью которой являлся поиск лодки.

Как бы они ни старались держаться вместе, после завтрака их разделили. Сидя в душной хижине, всё у той же стены, троица лазутчиков неохотно мешала странного вида еду в потрескавшихся деревянных тарелках: клейкая каша напоминала рис, до того пресный, что вода имела больше вкуса. Никому не досталось даже жёсткой корочки хлеба, только зелёные листы какого-то наверняка съедобного куста. С таким же успехом можно было выйти из хижины и пожевать травы под ногами. По такому меню можно сделать вывод, что единственная цель здешней верхушки – набить рабочей силе животы. Однако такая подлость сравнима с дырками в корпусе судна, залатанными гнилыми досками.

Не успел приём пищи закончиться – дозорные вновь посетили хижину. Уже без дисциплинарного кнута, но с пергаментом. С него мужчина вычитывал необходимые задачи и отбирал рабочие руки на свой вкус. Конечно же, Альфонсо отправили трудиться на благоустройство рабского поселения. Вот только это были не новые хижины для жителей, а деревянные сараи для склада провианта. Гвиневра смело вызвалась помогать больным. Видимо, у них действительно нет постоянного врача, который бы согласился работать в этих условиях. На их месте Ариэль в первую очередь занялась бы здоровьем своих людей. В её случае – потому что ничто человеческое ей не чуждо. В случае работорговцев – чтобы не пришлось платить лишние деньги за новую рабочую силу, ведь прежний товар мрёт, как мухи.

Ариэль отправили заниматься хозяйством. Трудно, конечно, так называть перебор урожая. Испуганные пленницы и рта не открывали, занимаясь делом, поэтому Рохас тоже предпочитала молчать. Работать стало тяжело, когда солнце достигло положения зенита на чистейшем небе. Под палящими лучами казалось, что время идёт бесконечно долго.

Женская половина пленников пользовалась маломальской благосклонностью, поэтому после нескольких часов монотонной работы им позволяли спуститься к берегу, чтобы охладить ноги в море. Вот тогда-то всё внимание Ариэль захватил пляж. Пока зеленоватые волны Южного моря омывали стопы, тепло ластясь, она осматривалась по сторонам. У берега не было пришвартовано ни одного корабля, а где-то среди островков, видимых невооружённым глазом, пряталась «Пропавшая принцесса». Но больше, чем кораблям, Ариэль радовалась рыбацким лодкам, которые покачивались на воде. Стараясь не привлекать лишнего внимания, капитан подошла к ближайшей женщине. Та, сгорбившись над водой, полоскала в ней тряпку, пока низ её длинной потрёпанной юбки телепался в мелких волнах, как медуза.

– Прошу прощения, – отвыкшая от такой речи женщина сразу выпрямилась. – На этих лодках ведь выходят в море, чтобы рыбачить?

– Уймись, девочка, и возвращайся к работе.

– Вы меня неправильно поняли, – терпеливо пояснила Ариэль, стараясь не пошатнуть образ скромной и испуганной девушки. – Мой отец – рыбак, и он научил меня многим секретам. Я смогу быть полезной, если эти лодки предназначены для ловли рыбы.

– Вряд ли тебе удастся уговорить дозорных, – фыркнула женщина, но стоило ей взглянуть Ариэль в лицо, отвлёкшись от отмывания ткани, она тут же добавила намного спокойней: – Рыбу тут ловят утром и вечером. Отправляют по несколько лодок. По дозорному на корыто.

Ариэль нарочно громко ахнула, коснувшись пальцами губ:

– Всего по одному? Но ведь это опасно! Мужчины в лодках могут…

– Как бы не так, – ядовито хмыкнула женщина, указав сморщенным от воды пальцем сначала на деревянную постройку неподалёку, а затем на ту сторону берега, где начинались джунгли. – Это место хуже темниц Равендора. Думаешь, почему отсюда ещё никто не сбежал, а? Неужто чёртов частокол остановит простой народ?

Ариэль на вопрос не ответила, потому что посчитала, что он в этом не нуждается, прямо как женщина не нуждается в воркующей под рукой девице.

Этим же вечером пиратская троица вновь собралась у стены. Их тихие перешептывания терялись в чужих голосах и следах очередной пресной трапезы.

– Завтра? – громче, чем следовало, выпалила Гвинерва и тут же прикрыла рот ладошкой. Изумрудные глаза целительницы забегали по помещению, когда Ариэль закончила рассказывать о находках сегодняшнего дня.

– Это местечко успело запасть тебе в душу? – Альфонсо по-прежнему сидел спиной к остальным пленникам, скрестив ноги. Маленькая деревянная плашка с кашей совсем терялась в его руках. Гвинерва успела только возмущённо набрать воздух в лёгкие: да, она сочувствовала людям, но не хотела оставаться здесь, раз ей выпал шанс начать новую жизнь.

– Море не стоит на месте, и нам задерживаться не стоит. У нас была одна задача – мы с ней справились.