Временный сосед

Глава 5

Я проснулась с ощущением, что мир изменился, пока я спала.

Не то чтобы внешне что-то поменялось – лофт выглядел точно так же, утреннее солнце всё так же пробивалось через панорамные окна, Максим всё так же стоял у кофемашины в своей безупречной белой рубашке. Но что-то определенно сдвинулось. Или это я сдвинулась?

Нет, стоп. Я не буду структурировать свои мысли хештегами, как какой-то подросток. Я взрослая женщина, профессиональный блогер, участница серьёзного социального эксперимента. У меня есть контракт, график съёмок и двести тысяч подписчиков, которые ждут качественного контента.

А ещё у меня есть сосед, который вчера сказал, что готов "позволить происходить тому, что происходить", и от одного воспоминания об этих словах у меня начинает покалывать в животе.

– Доброе утро, – сказал Максим, не поворачиваясь. – Как себя чувствуешь?

Вопрос прозвучал нейтрально, профессионально. Но я заметила, как он чуть задержал взгляд на мне, когда я проходила мимо к холодильнику. Заметила, как его голос стал мягче на полтона.

Это вовлеченность аудитории, Анна. Человек просто вошёл в роль.

– Отлично, – ответила я, доставая йогурт. – Температуры нет, насморк прошёл. Техническая неполадка устранена, система функционирует в штатном режиме.

Максим усмехнулся, и я поняла, что передразниваю его вчерашнюю терминологию. Он подошёл ближе, протягивая мне чашку с кофе, и наши пальцы случайно коснулись.

Случайно?

– Анна, – начал он, и в его голосе появилось что-то новое. – О вчерашнем разговоре…

Звонок в дверь оборвал его слова как ножом.

Мы оба замерли, уставившись друг на друга. В девять утра к нам никто не должен был приходить. Съёмочная группа появлялась только после обеда, курьеры обычно оставляли посылки на ресепшене, а остальные земляне не знали адреса.

– Кто это может быть? – прошептала я.

Максим пожал плечами и направился к двери. Я автоматически включила камеру на телефоне – рефлекс блогера: если происходит что-то неожиданное, это нужно документировать.

Он посмотрел в глазок и замер.

– Кто там? – спросила я.

Вместо ответа он обернулся ко мне с выражением лица, которое можно было бы описать как "техническая авария в архитектурном проекте".

– Твой бывший, – сухо сообщил он.

Йогурт выпал у меня из рук и с мокрым звуком шлепнулся на мраморный пол, оставив белоснежную кляксу на идеально чистой поверхности.

Черт. Утро испорчено. Зачем он здесь?

– Антон? – переспросила я, хотя знала ответ. – Что он здесь делает?

– Наверное, хочет убедиться, что эксперимент проходит "по-настоящему", – в голосе Максима появились стальные нотки, которых я раньше не слышала.

Звонок повторился, настойчивее.

– Анька, открывай! Я знаю, что ты дома!

Голос Антона Ларина прозвучал громко и самоуверенно, как будто он имел полное право появляться в моей жизни без предупреждения. Как будто мы не расстались скандально три недели назад под аккомпанемент разбитых тарелок и взаимных обвинений.

– Не открывай, – неожиданно сказал Максим.

Я посмотрела на него с удивлением. В его позе появилось что-то защитное, почти собственническое. Плечи расправились, челюсти сжались – классическая мужская реакция на вторжение на территорию.

– Он не уйдёт, – вздохнула я, вытирая йогурт с пола кухонным полотенцем. – Знаю его. Будет стоять и звонить, пока соседи не вызовут охрану. А потом расскажет всему интернету, как я его "игнорила".

– Тогда пусть стоит.

– Максим, у меня репутация. Я не могу устраивать цирк в элитном доме.

Он посмотрел на меня долгим взглядом, в котором я прочитала что-то вроде "а репутация важнее твоего комфорта?", но вслух не сказал ничего.

Звонок прозвучал в третий раз, уже с ноткой раздражения.

– Анька! Мне нужно с тобой поговорить! Это важно!

– Господи, – пробормотала я, отправляя испачканное полотенце в корзину для белья. – Хорошо, открою. Но ты… – я посмотрела на Максима. – Ты будешь рядом?

Что-то изменилось в его выражении лица. Серые глаза потеплели, а линия губ смягчилась.

– Конечно, – сказал он, и это прозвучало как обещание защиты.

Я открыла дверь, и в лофт ворвался ураган под названием Антон Ларин. Метр восемьдесят пять роста, идеальная улыбка, дорогая дизайнерская куртка и уверенность человека, привыкшего получать то, что хочет. Полмиллиона подписчиков на всех платформах, и он об этом знал каждую секунду.

– Привет, детка, – сказал он, даже не поздоровавшись с Максимом. – Соскучился.

Я почувствовала, как Максим напрягается за моей спиной, словно готовясь к бою.

– Антон, что ты здесь делаешь? – спросила я как можно спокойнее.

– Что я делаю? – он оглядел лофт оценивающим взглядом профессионального блогера, отмечая каждую деталь для будущего контента. – Проверяю, как дела у моей бывшей девушки. Особенно после того, что пишут в сети.

– Что пишут? – нахмурилась я, чувствуя, как живот сжимается от предчувствия неприятностей.

Антон достал дорогой телефон в золотом корпусе и начал читать с экрана:

– "Анна Лебедева играет в любовь для контента". "Временный сосед – временная ложь". "Когда блогеры переходят все границы ради хайпа". Хочешь ещё? Тут целая подборка.

Мне стало дурно. Я не читала комментарии последние два дня, была слишком занята… чем? Выздоровлением? Или Максимом?

– И что? – я подняла подбородок, включая режим "уверенной блогерши". – Хейтеры всегда найдут повод для критики. Это цена популярности.

– Хейтеры? – Антон засмеялся, но смех получился неприятный. – Анька, это пишут твои же подписчики. Твоя аудитория. Те самые девочки, которые считали тебя честной и искренней. Они видят, что происходит. Видят, что ты начинаешь играть по-настоящему.

– Ничего я не играю, – возмутилась я, но голос дрогнул.

– Да ладно! – он махнул рукой в сторону Максима. – Посмотри на себя. Позавчера ты была больна и не снимала контент, а он тебя, видимо, нянчил. Вчера вообще никого не было видно в сторис. А сегодня утром вы стоите на кухне, как семейная пара из рекламы кофе Nescafe.

Я открыла рот, чтобы возразить, но поняла, что он прав. Мы действительно выглядели… домашне. Слишком комфортно друг с другом. Слишком естественно.

– Знаешь, что самое смешное? – продолжал Антон, явно наслаждаясь моим дискомфортом. – Ты критиковала меня за то, что я живу ради контента. Говорила, что я не способен на настоящие чувства. А сама что сейчас делаешь? Влюбляешься в камеру?

– Я не…

– Или по-настоящему? – его голос стал жёстче. – Что ещё хуже. Потому что тогда весь твой эксперимент – фарс. "Можно ли построить отношения рационально?" Ха! Ты просто влюбилась в первого попавшегося красавчика!

– Хватит, – неожиданно сказал Максим, и его голос прозвучал как удар молота.

Мы оба повернулись к нему. Он стоял, скрестив руки на груди, и смотрел на Антона с выражением, которое я бы назвала "профессиональным презрением архитектора к неудачному проекту".

– Простите, – Антон повернулся к нему с ехидной улыбкой, – а вы кто такой, чтобы мне говорить "хватит"?

– Я человек, который живёт в этой квартире, – спокойно ответил Максим, но в голосе появились нотки, от которых становилось не по себе. – И мне не нравится, когда здесь повышают голос на хозяйку.

Хозяйка?

– Хозяйка? – Антон присвистнул. – Как быстро ты вошёл в роль! Или это уже не роль?

– Это наше дело, – сказал Максим, и в его голосе появилась сталь.

– Ваше? – Антон повернулся ко мне, и в его взгляде появилось что-то хищное. – Серьёзно, Анька? Три недели назад ты говорила, что никому не доверяешь, что все мужчины хотят только использовать твою популярность. А теперь у вас "общие дела"?

Я почувствовала, как краснею. Потому что он был прав – я действительно говорила это. В кафе "Пушкин", за нашим последним ужином, когда мы выясняли отношения до хрипоты. И действительно так думала.

До Максима.

– Антон, – начала я, пытаясь взять себя в руки, – нам не о чем разговаривать. Ты сделал свой выбор три недели назад.

– Выбор? – он засмеялся. – Анька, я просто сказал правду! Ты живёшь в виртуальном мире, где каждая эмоция – это контент, каждое чувство – это лайки. Ты не способна на настоящие отношения, потому что не знаешь, где заканчивается шоу и начинается жизнь!

– А ты способен? – вдруг спросил Максим, делая шаг вперёд. – На настоящие отношения? Или только на красивые слова для камеры?

Антон медленно повернулся к нему, и я поняла, что ситуация выходит из-под контроля:

– А вы, мистер архитектор, способны? Или вам просто нужны деньги на ваш благотворительный проект?

Повисла тишина. Очень неприятная тишина, наполненная взаимной неприязнью и нереализованной агрессией.

– Знаете что, – сказал Максим, подходя ближе, и в его движениях появилась опасная грация, – а давайте не будем обсуждать мои мотивы. Давайте лучше обсудим ваши. Зачем вы пришли сюда? Что вы хотите получить?

– Хочу спасти Анну от ошибки, – Антон посмотрел на меня с выражением благородного спасителя. – От повторения одного и того же сценария.

– Какого сценария? – спросила я, хотя боялась услышать ответ.

– Влюблённости в неподходящего человека. В того, кто использует твою доброту.

Максим шагнул вперед, и я поняла, что ещё секунда – и между ними полетят кулаки.

– Стоп! – сказала я, вставая между ними. – Хватит! Антон, спасибо за заботу, но она мне не нужна. А ты, – я повернулась к Максиму, – не обязан защищать мою честь.

– Обязан, – тихо сказал он, и от его тона у меня перехватило дыхание.

Антон это заметил.

– О, как интересно, – протянул он. – Анька, кажется, твой временный сосед забыл, что вы играете роли.

– Мы не играем, – сказала я тише, чем собиралась.

– Да ну? – Антон достал телефон. – А это что тогда?

Он показал мне экран. Там было наше вчерашнее фото с балкона – мы сидели очень близко друг к другу, Максим что-то объяснял, показывая рукой на город, а я смотрела на него с таким выражением…

О нет.

– Где ты это взял? – прошептала я.

– Соседнее здание, профессиональный телеобъектив, – пожал плечами Антон с видом профессионала. – Ты же понимаешь, что люди следят за вашим экспериментом? И не все желают тебе добра.

– Ты за нами шпионил? – возмутился Максим.

– Я проверял информацию, – спокойно ответил Антон. – Это называется журналистское расследование. И знаешь, что я выяснил?

– Что? – спросила я, чувствуя, как холодеет внутри.

– Что твой эксперимент – липа. Посмотри на фото честно, Анька. Посмотри на своё лицо. Это лицо женщины, которая влюбляется. И либо ты отличная актриса, либо…

– Либо что? – спросила я, хотя знала ответ.

– Либо твой эксперимент превратился в обычную историю с предсказуемым финалом. Девочка встречает мальчика, девочка влюбляется в мальчика, девочка разочаровывается в мальчике. И весь твой блогерский протест против "фальшивых отношений" идёт коту под хвост.

Мне хотелось что-то ответить, но слова не находились. Потому что где-то глубоко внутри я боялась, что он прав.

– Убирайтесь, – сказал Максим, и в его голосе не осталось ни капли вежливости.

– Что? – Антон повернулся к нему.

– Убирайтесь из нашего дома. Немедленно.

– Нашего? – Антон засмеялся. – Опять это притяжательное местоимение? Быстро же ты освоился, приятель!

– Антон, – сказала я устало, чувствуя, как из меня уходят силы, – иди, пожалуйста. Я не хочу ссориться.

– Ты не хочешь ссориться, – повторил он, – или не хочешь слышать правду?

– Иди, – повторила я тверже.

Он посмотрел на нас, покачал головой и направился к двери.

– Знаешь что, Анька, – сказал он на пороге, оборачиваясь с театральным жестом, – когда это всё закончится, когда твой временный принц превратится в обычную тыкву, не звони мне. У меня будет готов пост "Я же предупреждал". Наберёт миллион просмотров.

Дверь захлопнулась с финальным щелчком.

Мы стояли в тишине, переваривая происходящее. Я смотрела на закрытую дверь и чувствовала, как внутри всё переворачивается.

– Анна, – тихо сказал Максим.

– Не надо, – быстро ответила я. – Мне нужно… мне нужно подумать.

И убежала в свою комнату, как пятнадцатилетняя школьница, которая не знает, как справиться со взрослыми проблемами.

Я провела целый день, избегая Максима и размышляя над словами Антона.

Снимала контент как робот – утренняя рутина, завтрак, планы на день. Обычные сторис, привычные хештеги, дежурные улыбки в камеру. Всё выглядело нормально, но любой внимательный зритель заметил бы, что что-то не так. Максим попадал в кадр минимально, мы почти не разговаривали, а когда разговаривали – звучали как деловые партнёры, а не как люди, которые накануне открывали друг другу души.

Комментарии под постами это отражали:

"Анюта, всё в порядке? Ты какая-то грустная" "Где Максим? Вы поссорились?" "Что-то холодно стало между вами…"

К вечеру я чувствовала себя полным швах. И дело было не только в визите Антона – хотя его слова засели в голове как заноза. Дело было в том, что я вела себя как трусиха.

Максим ничего не сделал плохого. Более того, он защищал меня. А я… я спряталась.

Очень по-взрослому, Анна.

Я сидела в своей комнате, листая комментарии под последними постами. Антон был прав – часть подписчиков действительно сомневалась в искренности эксперимента.

"А не слишком ли хорошо у них получается?" "Анна, ты уверена, что не играешь?" "Что-то они быстро сблизились…"

Но были и другие комментарии:

"Девочки, посмотрите, как он на неё смотрит!" "Это и есть настоящая любовь – когда не играешь" "Анюта, не слушай хейтеров, ты заслуживаешь счастья" "Максим такой джентльмен! Берегите друг друга!"

Настоящая любовь?

Я закрыла приложение и уставилась в потолок. Что я чувствую к Максиму? Привязанность? Симпатию? Или…

Зазвонил телефон. На экране высветилось "Мама".

Я несколько секунд смотрела на дисплей, раздумывая, брать ли трубку. Елена Лебедева звонила всегда в самый неподходящий момент и всегда знала, что сказать, чтобы испортить настроение окончательно.

– Привет, мам, – сказала я, принимая вызов.

– Аня, наконец-то! Я весь день пытаюсь до тебя дозвониться!

Я посмотрела на экран – один пропущенный вызов два часа назад. "Весь день" в мамином исполнении.

– Мам, я была занята…

– Конечно, занята! Своим цирком с этим мужчиной!

И понеслось.

– Это не цирк, мама. Это серьёзный социальный эксперимент.

– Социальный эксперимент! – она фыркнула так, что динамик заскрипел. – Аня, ты себя слышишь? Ты живёшь с незнакомым мужчиной и называешь это экспериментом!

– Мы не живём, мы сосуществуем в рамках контракта…

– Контракта! Господи, что с тобой стало? Раньше хотя бы влюблялась по-человечески, а теперь даже чувства у тебя по договору!

Я встала и начала ходить по комнате. Разговоры с мамой всегда заканчивались одинаково – я чувствовала себя неправильной, недостаточно хорошей дочерью, которая не оправдывает ожиданий.

– Мам, можем мы не обсуждать мою личную жизнь?

– Личную? Аня, ты транслируешь её на всю страну! Какая тут личная жизнь?

– Не на всю страну, а двумстам тысячам подписчиков, и не транслирую, а документирую процесс…

– Да какая разница! – мама повысила голос, и я поняла, что она дома одна – иначе бы не кричала. – Результат один – ты опять выставляешь себя на посмешище!

– Как это на посмешище? – возмутилась я.

– А как это назвать? Моя дочь живёт с мужчиной за деньги!

– Мама!

– Что мама? Так и есть! Он получает деньги за то, что живёт с тобой! Как это выглядит со стороны?

Я почувствовала, как начинаю закипать. Это было несправедливо и упрощенно, но спорить с мамой – всё равно что объяснять коту квантовую физику.

– Это выглядит как современный подход к отношениям. Честный, открытый, без иллюзий…

– Современный подход! – мама засмеялась, но смех был нехороший, горький. – Аня, ты помнишь, что мне пятьдесят два года? Я видела всякие "современные подходы". И знаешь, чем они заканчиваются?

– Чем? – спросила я, хотя не хотела знать ответ.

– Слезами. Разочарованием. И необходимостью начинать всё сначала. Как у меня.

Я замерла. Мама редко говорила о своих двух разводах.

– Мам…

– Первый муж тоже был очень современным, – продолжила она, и в голосе появилась усталость. – Говорил, что брак – это пережиток, что главное – чувства, а не штампы. Чувства кончились – он ушёл к своей двадцатипятилетней стажёрке. Второй был романтиком. Клялся в вечной любви, дарил цветы, читал стихи. Тоже ушёл, когда понял, что романтика – это не только свечи и шампанское, но и кредиты, и детские болезни, и моя усталость.

В трубке что-то зашуршало – мама, видимо, поправляла подушки на диване. Она всегда занималась домашними делами, когда нервничала.

– Мама, при чём тут это? Максим не мой муж, это просто…

– Просто что? – она перебила меня. – Просто эксперимент? Аня, я вижу твои глаза на фотографиях. Я вижу, как ты на него смотришь. Ты влюбляешься.

Мне захотелось повесить трубку.

– И что в этом плохого? – спросила я тише.

– То, что ты повторяешь мои ошибки. Влюбляешься в мужчину, который с тобой за деньги.

– Он не со мной за деньги! – возмутилась я. – У него есть проект, которому нужно финансирование…

– И ты ему в этом помогаешь?

– Я… – я запнулась. – Я предложила помочь с продвижением, но он отказался.

– Пока отказался, – мягко сказала мама. – А потом? Когда вы "влюбитесь" окончательно? Сколько ему понадобится? Миллион? Два? Пятнадцать?

Последняя цифра попала в точку. Я даже не рассказывала маме о сумме, которая нужна Максиму.

– Мама, ты не знаешь Максима…

– Я знаю мужчин, – жёстко сказала она. – И знаю дочерей, которые думают, что их случай особенный.

Я села на кровать, чувствуя, как из меня уходят силы. За окном начинало темнеть, а в лофте зажигался мягкий вечерний свет.

– Что ты хочешь от меня? – спросила я.

– Хочу, чтобы ты прекратила этот спектакль. Нашла нормального мужчину. Создала семью.

– Как ты? – вырвалось у меня. – Два раза?

Повисла тишина. Такая долгая, что я подумала – мама сбросила звонок.

– Да, – тихо сказала она наконец. – Как я. Потому что я, по крайней мере, пыталась. А ты играешь в отношения для подписчиков.

– Я не играю…

– Играешь. И знаешь, что самое страшное? Ты сама в это поверила.

Я почувствовала, как к горлу подкатывает ком.

– Мне нужно идти, – прошептала я.

– Аня…

– Мне правда нужно идти.

Я сбросила звонок и уткнулась лицом в подушку.

Семейная поддержка. Лучше бы промолчала. Зачем вообще брала трубку?

За дверью послышались шаги. Максим ходил по лофту, наверное, готовил ужин. Как делал последние три дня. Заботился обо мне.

За деньги?

Я закрыла глаза, пытаясь прогнать мамин голос из головы. Но слова засели глубоко, как занозы под кожей.

"Ты влюбляешься в мужчину, который с тобой за деньги".

Тихий стук в дверь.

– Анна? – голос Максима звучал обеспокоенно. – Всё в порядке?

Я не ответила.

– Я приготовил ужин. Твой любимый салат с авокадо и киноа.

Он помнит мой любимый салат. И что я не ем глютен после шести.

– Не хочу, – сказала я в подушку.

– Анна, мы можем поговорить?

– О чём?

– О том, что произошло утром. О том, что тебя беспокоит.

Я подняла голову:

– А что меня беспокоит?

– Не знаю. Поэтому хочу поговорить.

Я встала, подошла к двери, но не открыла её. Прислонилась к деревянной поверхности и представила, как он стоит с другой стороны.

– Максим, – сказала я, – ты здесь за деньги?

Пауза. Долгая, неудобная пауза.

– Что? – в его голосе было искреннее недоумение.

– Пятьсот тысяч рублей. Ты здесь за эти деньги?

– Анна, открой дверь. Давай поговорим нормально.

– Ответь на вопрос.

Ещё одна пауза. Я слышала, как он дышит с другой стороны двери.

– Да, – сказал он тихо. – Изначально – да. Мне нужны были деньги для проекта.

У меня ёкнуло сердце.

– А сейчас? – спросила я.

– А сейчас… – он замолчал. – Сейчас всё изменилось.

– Как изменилось?

– Открой дверь, пожалуйста.

Я повернула ручку. Максим стоял в коридоре, слегка растрёпанный, с озабоченным выражением лица. В руках у него была керамическая тарелка с салатом, красиво оформленным и сфотографированным на телефон – я заметила, что он его уже снял для моего блога.

– Сейчас я здесь не за деньги, – сказал он, глядя мне в глаза. – Я здесь, потому что… – он запнулся. – Потому что не хочу быть где-то ещё.

Что-то сжалось в груди.

– Как я могу тебе поверить? – прошептала я.

– Никак, – честно ответил он. – Можешь только почувствовать.

Он протянул мне тарелку:

– Поешь. А потом, если захочешь, поговорим.

Я взяла салат. Наши пальцы снова коснулись, и на этот раз я не отдернула руку.

– Спасибо, – сказала я.

– За салат?

– За честность.

Он улыбнулся – впервые за весь день.

– Всегда пожалуйста.

Мы сидели на диване, смотрели какой-то фильм онлайн и делали вид, что всё нормально.

Но всё было не нормально.

Между нами повисло что-то новое – осторожность, настороженность, понимание, что вчерашняя лёгкость исчезла. Антон со своими вопросами, мама со своими предупреждениями, мои собственные сомнения – всё это создавало невидимую стену.

Неловкость. Что дальше? Как отмотать назад?

– Хочешь чай? – спросил Максим во время особенно скучного диалога в фильме.

– Да, – кивнула я.

Он встал, и я проводила его взглядом. Даже такое простое движение выглядело у него элегантно – прямая спина, уверенные шаги, экономные жесты. Интересно, он специально учился так двигаться, или это природная грация архитектора?

Стоп. Не анализируй его движения. Ты не пишешь обзор о правильной мужской походке.

Максим вернулся с двумя фарфоровыми чашками мятного чая – того самого, которым поил меня во время болезни. Аромат мяты смешался с его парфюмом, создавая уютную атмосферу домашнего вечера.

– Спасибо, – сказала я, принимая чашку и стараясь не касаться его пальцев.

Мы снова сели рядом, но теперь между нами было больше расстояния, чем раньше. Он на своём краю дивана, я на своём. Словно каждый боялся случайного прикосновения.

– Анна, – сказал он через несколько минут.

– М?

– О чём ты думаешь?

Я покосилась на него:

– О фильме.

– Врёшь.

– Откуда знаешь?

– У тебя есть привычка – когда думаешь о чём-то серьёзном, ты накручиваешь прядь волос на палец. Делаешь это уже полчаса.

Я посмотрела на свою руку – действительно, машинально накручивала локон на указательный палец.

– Наблюдательный, – сказала я.

– Профессиональная деформация. Архитекторы привыкли замечать детали и повторяющиеся паттерны.

Мы замолчали. На экране герои выясняли отношения, но я не слушала их диалоги – слишком занята была своими мыслями.

– Максим, – сказала я наконец, – мне страшно.

Он сразу же повернулся ко мне всем телом:

– Чего ты боишься?

– Повторить ошибки мамы. Антона. Свои собственные.

– Какие ошибки?

Я поставила чашку на стеклянный столик и повернулась к нему лицом:

– Я всегда влюбляюсь в неподходящих мужчин. Они либо хотят использовать мою популярность, либо не могут принять мой образ жизни, либо вообще не готовы к серьёзным отношениям. А я каждый раз думаю, что на этот раз будет по-другому.

– И ты думаешь, что я неподходящий? – спросил он тихо.

– Не знаю, – честно ответила я. – Я же тебя толком не знаю. Мы живём вместе десять дней. Десять дней, Максим! Люди дольше выбирают новый айфон.

Он усмехнулся:

– А иногда с первого взгляда понимают, что это то, что нужно.

– Ты про айфон или про меня?

– А как думаешь?

Я почувствовала, как краснею:

– Не знаю. Скажи прямо.

Максим подвинулся ближе, и я почувствовала тепло его тела:

– Анна, хочешь, я скажу, что я о тебе думаю?

Я кивнула, не доверяя своему голосу.

– Думаю, что ты самая искренняя из всех неискренних людей, которых я встречал. Ты пытаешься быть идеальной для камеры, но получается быть просто собой. Ты боишься показаться слабой, но твоя уязвимость – это твоя сила. Ты думаешь, что живёшь в виртуальном мире, но на самом деле ты более реальная, чем большинство людей.

У меня перехватило дыхание.

– И ещё, – продолжил он, подвигаясь ещё ближе, – думаю, что у тебя самые красивые глаза, которые я видел. Особенно когда ты смеёшься над своими же шутками. И что твой смех после чихания – это самый милый звук в этой квартире.