Уитни. Просто и со вкусом!

Айлин Лин

Уитни. Просто и со вкусом!

Глава 1. Удар поварёшкой судьбы

Кто-то сказал, что судьба любит эффектные повороты. Моя точно обожает. Не предупреждая, без намёков и подготовки, она просто бьёт поварёшкой по кумполу и смотрит, что ты будешь делать дальше.

Я помню тот вечер до мельчайших деталей. Кухня ресторана «Сильверлайн» гудела как улей. До прихода комиссии Мишлен оставалось меньше часа, и воздух казался наэлектризованным от напряжения. Винт, наш шеф-повар, метался между “станциями”, проверяя каждую тарелку, каждый соус, каждую мелочь с маниакальной придирчивостью. Его обычно смуглое лицо побледнело, а пот стекал по вискам, несмотря на мощную вентиляцию.

– Лиза, где твои равиоли с лангустинами? – прорычал он, нависая над моей станцией.

– Почти готовы, – ответила я, стараясь не показывать нервозность. – Сливочный биск с лемонграссом уже на плите.

Я не могла сдержать гордости. Эти равиоли с необычной начинкой из лангустинов, имбиря и лайма в соусе с нотками лемонграсса были моим авторским блюдом. Точнее, должны были им быть. До того момента, как Винт внезапно изменил меню и без всякого предупреждения включил их в список своих фирменных шедевров.

– Я придумал эти равиоли три года назад в Барселоне, – донеслось до меня его объяснение журналистке гастрономического блога, пришедшей на разведку перед основной делегацией.

Мои руки на секунду замерли над тестом. Три года назад? Серьёзно? Тогда я, видимо, была медиумом, потому что записала этот рецепт в свою тетрадь ещё в кулинарном колледже пять лет назад.

Не в первый раз Винт присваивал мои идеи. Как су-шеф я привыкла оставаться в тени, но сегодня это ощущалось особенно несправедливым. Возможно, потому что сегодня был не просто важный день – это была возможность получить для нашего ресторана заветную мишленовскую звезду. Мою звезду.

Время сжалось и понеслось с безумной скоростью. Я двигалась как автомат: раскатывала тесто для равиоли, готовила начинку, помогала другим поварам, контролировала подачу холодных закусок. Словно кто-то нажал на кнопку ускоренной перемотки.

– Они здесь! – прошипел метрдотель, просунув голову на кухню. – “Мишлен” прибыл!

Сердце забилось где-то в горле. Я проверила биск, добавила щепотку соли флёр-де-сель и капельку хересного уксуса. Идеально.

– Дай попробовать, – Винт возник рядом, протягивая ложку.

Я подала ему соус, напряжённо наблюдая за его реакцией. Лицо шефа прояснилось.

– Неплохо, но чего-то не хватает. – Он вытащил из кармана маленький флакон и добавил несколько капель в кастрюлю.

– Что это? – спросила я, чувствуя, как внутри всё сжимается от негодавания.

– Секретный ингредиент, – подмигнул он, помешивая мой соус своей ложкой. – Я не зря получил звание лучшего шефа России. Запомни это, Лиза.

Меня затошнило от запаха, поднимающегося от кастрюли. Резкий, неуместный аромат трюфельного масла. Он испортил тонкий баланс соуса ради показной роскоши. Паника подступила к горлу.

– Но это изменит весь профиль блюда! Биск станет слишком тяжёлым и…

– Не учи меня готовить, девочка, – отрезал Винт. – Знаешь, сколько стоит это масло? Критики обожают трюфели.

В глазах потемнело. Может, от гнева, может, от жары – температура на кухне достигла невыносимых значений. Комната вдруг начала вращаться. Я попыталась схватиться за край стола, но руки не слушались.

– Мне… не очень…

Помню взволнованный возглас стоявшего рядом недавно принятого в штат молодого поварёнка. Помню грохот упавшей кастрюли. А потом – темнота.

***

Первое, что я ощутила, придя в себя, – мягкую подушку под головой. Странно. На кухне нет подушек. Подумав, что меня перенесли в комнату отдыха, я медленно открыла глаза.

И замерла.

Это была не комната отдыха. И не больница. Крошечная спальня с низким потолком, освещённая лишь светом свечи. Старомодная деревянная мебель. Пёстрое лоскутное одеяло, укрывающее моё тело. Моё… тело?

Инстинктивно я подняла руки к глазам и тихо ахнула. Это были не мои тонкие, ухоженные кисти с аккуратным маникюром и маленьким шрамом от первого кулинарного эксперимента. Передо мной были чужие ладони: широкие, с короткими пальцами и обкусанными ногтями.

Комната снова закружилась, но теперь от шока. Я с трудом села на кровати и увидела своё отражение в маленьком зеркале на стене напротив.

Из зеркала на меня смотрело чужое лицо: круглое, с россыпью веснушек, обрамлённое густыми тёмно-рыжими волосами. Я поднесла руку к щеке и отражение сделало то же самое. Ущипнула себя за нос – в зеркале девушка поморщилась.

«Я сошла с ума», – единственная мысль, пульсировавшая в голове. Или это всё ещё обморок и какой-то безумный сон?

Дверь скрипнула, и в комнату вошла женщина средних лет в простом сером платье с белым передником. Её каштановые волосы, тронутые сединой, были стянуты в аккуратный пучок.

– Уитни, ты проснулась! – воскликнула она с облегчением. – Ты так напугала меня, когда упала прямо возле печи!

Я открыла рот, но не смогла произнести ни звука. Уитни?

– Я… я… – голос звучал выше и мягче, чем мой собственный.

– Не пытайся встать, дорогая, – женщина подошла ближе и положила прохладную ладонь мне на лоб. – Жар спал, но лучше полежи до утра. Ты слишком много работала последние дни.

– Кто вы? – вопрос вырвался сам собой.

Женщина отступила, её лицо застыло в удивлении.

– Уитни? Это я, твоя мать. Маргарет. – Беспокойство появилось в её глазах. – Ты ударилась головой сильнее, чем я думала? Может, позвать доктора Стоуна?

Я быстро замотала головой.

– Нет-нет, не нужно доктора. Я просто… просто немного дезориентирована. Где я?

Маргарет нахмурилась.

– Эк, какие странные слова ты говоришь… Ты в своей комнате, конечно. В нашем доме над пекарней. В Брайарвуде, где же ещё?

Пекарня? Брайарвуд? Я никогда не слышала о таком месте.

– А какой сегодня день? – осторожно спросила я.

– Двадцать второе июня, воскресенье, – ответила Маргарет, с тревогой вглядываясь в моё лицо. – Завтра нам нужно рано встать, чтобы приготовить всё к рыночному дню. Но если ты плохо себя чувствуешь…

– Какой… какой год? – я почти шептала, боясь услышать ответ.

Теперь Маргарет выглядела по-настоящему испуганной.

– Тысяча восемьсот девяносто третий, разумеется. Уитни, ты меня пугаешь. Позволь мне позвать доктора.

Я снова покачала головой, пытаясь собраться с мыслями. 1893 год? Но это невозможно. Я жила в Москве в 2023 году. Была су-шефом в модном ресторане. Готовилась к приходу критиков Мишлен. А сейчас…

– Всё в порядке, – выдавила я улыбку. – Мне просто приснился странный сон. Очень реалистичный сон о… о другом месте и времени.

Маргарет заметно расслабилась.

– Это из-за тех романов, что ты читаешь. Я всегда говорила, что они забивают голову всякими фантазиями. – Она поправила одеяло. – Отдыхай. Я принесу тебе травяного чая и кусочек свежего хлеба.

Когда она вышла, я осторожно встала с кровати. Ноги – не мои ноги – казались неповоротливыми. Тело ощущалось странно: тяжелее, шире в бёдрах, мягче в талии. Я посмотрела на свою одежду: простая ночная рубашка из грубоватой ткани. Никакого следа моей дизайнерской пижамы.

Подойдя к окну, я отодвинула занавеску. За стеклом вместо привычных московских высоток виднелись черепичные крыши небольших домов. Узкая мощёная улица, освещённая газовыми фонарями. Вдалеке – силуэт церковной колокольни.

Всё это выглядело как исторический фильм. Или как альтернативное прошлое. Но ощущалось до ужаса реальным.

Обернувшись, я заметила маленькую полку с книгами. Взяла одну, надеясь найти хоть какой-то ключ к пониманию ситуации. «Лучшие рецепты королевского двора», гласила обложка. Я открыла титульный лист. «Издано по высочайшему соизволению Её Величества Королевы Виктории II, Лондиниум, 1889 год».

Королева Виктория II? Лондиниум вместо Лондона?

В голове возник хаос из перепутанных мыслей и теорий. Параллельная реальность? Сон в коме? Расстройство психики?

Но тело, в котором я оказалась, ощущалось слишком реально. Запахи, звуки, текстуры – всё было осязаемым и чётким.

Когда вернулась Маргарет с чаем, я уже сидела на кровати, пытаясь смириться с невероятной мыслью: каким-то образом я оказалась в теле девушки по имени Уитни, дочери булочницы, в альтернативной версии викторианской Англии.

И похоже, это не сон и не галлюцинация. Это моя новая реальность.

Дорогие друзья!

Идея этого романа родилась совершенно случайно, когда мы с Мией пили чай с невероятно ароматными булочками в маленькой кондитерской. И она, и я любим героинь, умеющих шикарно готовить, и вот в ходе беседы вдруг решили написать некий ремейк двух наших романов, связанных с едой.

Эта книга добрая и лёгкая, без сложных сюжетных ВОТЭТОПОВОРОТОВ! и мрачных моментов. Просто волшебная сказка для взрослых о девушке, которая меняет чужой мир с помощью своего кулинарного таланта.

Всегда ваши,

Айлин Лин и Мия Лаврова.

Глава 2. Тесто, булочки и финансовый кризис

Сон не принёс облегчения. Всю ночь меня преследовали обрывки воспоминаний: кухня «Сильверлайна», лица коллег, звон кастрюль и неизменный запах трюфельного масла, испортившего мой соус. Я просыпалась несколько раз, каждый раз надеясь увидеть потолок своей московской квартиры, и каждый раз разочаровываясь при виде деревянных балок и низкого потолка.

К рассвету пришло смирение. Или, по крайней мере, понимание того, что паника не поможет. Надо было действовать. Изучать ситуацию. И, возможно, искать способ вернуться домой.

Петухи на соседнем дворе не дали мне проспать. Я поднялась, чувствуя скованность в чужом теле, и осмотрела маленькую комнату при дневном свете. Простая кровать, комод, умывальник, зеркало, несколько книг на полке. На стене – вышитый гобелен с изображением цветочной корзины. Никаких личных фотографий или безделушек, к которым я привыкла.

В шкафу обнаружилось несколько простых платьев, нижнее бельё, пара потёртых ботинок. Я выбрала самое приличное платье тёмно-синего цвета и, борясь с непривычными крючками и завязками, оделась. Волосы – длинные, густые, рыжие – заплела в простую косу.

Спустившись по узкой лестнице, попала в пекарню. Помещение оказалось тесным и полутёмным. Большая кирпичная печь занимала почти всю заднюю стену. Перед ней стоял массивный деревянный стол, припыленный мукой. Вдоль стен тянулись простые полки со скудным набором кухонной утвари: несколько медных кастрюль, деревянные скалки, ситечки и формы для выпечки.

Маргарет уже работала, энергично замешивая тесто в большом деревянном корыте. Она выглядела уставшей, но сосредоточенной.

– Доброе утро, – произнесла я, всё ещё не привыкнув к своему новому голосу.

– Уитни! Ты встала. – В её взгляде читалось облегчение. – Как твоя голова?

– Лучше, спасибо, – я подошла к столу, инстинктивно оценивая качество муки. Она выглядела грубой, с тёмными вкраплениями. Это было вовсе не то, к чему я привыкла.

– Ты уверена, что готова работать? Можешь ещё отдохнуть.

– Я в порядке, правда. Чем могу помочь?

Маргарет махнула рукой в сторону печи.

– Растопи её, пожалуйста. Нам нужно успеть испечь двадцать буханок хлеба и три десятка булочек к открытию.

Я посмотрела на печь с растерянностью. В моей прежней жизни я работала с самыми современными индукционными плитами и конвекционными духовками. А эта древняя конструкция выглядела как музейный экспонат.

– Дрова вон, – заметив моё замешательство, подсказала Маргарет и мотнула подбородком в угол. – Ты точно хорошо себя чувствуешь?

– Да-да, просто задумалась, – я быстро подошла к корзине с дровами и опять застыла в ступоре, пытаясь вспомнить всё, что знала о традиционном хлебопечении. В кулинарном колледже нам давали базовые знания по истории кулинарии, включая старинные способы, но на практике мы ничего подобного не проходили.

Маргарет, заметив моё состояние, заговорила вновь, подсказывая каждый шаг. Под её чутким руководством я всё же справилась с поставленной задачей. Пока печь разогревалась, я наблюдала за работой новой мамы. Её движения были уверенными, привычными, но техника казалась примитивной. Никакого контроля температуры, никакого точного взвешивания ингредиентов, всё «на глаз» и «по ощущениям».

– Какой хлеб мы сегодня печём? – спросила я, стараясь, чтобы голос звучал естественно.

– Обычный, конечно, – ответила женщина с лёгким удивлением. – Десять буханок белого для зажиточных клиентов, десять ржаного для обычных покупателей, и булочки с корицей, как всегда, по понедельникам.

Я кивнула, запоминая информацию. Значит, в этом мире понедельник – день корично-булочный. Отлично.

Следующие два часа прошли в напряжённой работе. Я старалась повторять все действия за Маргарет, периодически внося коррективы, когда видела явные ошибки в технике. К моему удивлению, мои новые руки обладали мышечной памятью: они знали, как обращаться с тестом и формами, без мыслительных усилий с моей стороны.

Когда первая партия хлеба была вынута из печи, Маргарет, поставив буханки остывать на деревянную решётку, с гордостью их оглядела:

– Какие красавцы! Попробуй, – она отломила кусочек ещё горячего хлеба и протянула мне.

Я поднесла корочку к лицу и понюхала. Запах оказался неплохим, но без той глубины, которую даёт хорошая закваска. Откусила и начала вдумчиво жевать. Плотная, слегка влажная текстура и пресный вкус с горчинкой.

– Вкусно, – солгала я, не желая обидеть Маргарет.

Женщина радостно просияла и отвернулась, возвращаясь к работе. Я же потихоньку осмотрела стоявшие на полках продукты. Качество оставляло желать лучшего: мука низкого сорта, дешёвое сливочное масло, яйца, не первой свежести, несколько баночек со специями, потерявшими аромат.

Настал черёд булочек с корицей. Я с интересом наблюдала, как Маргарет готовит тесто и начинку. Рецепт был элементарным: слишком много муки, слишком мало масла, щепотка дешёвой корицы и горсть изюма сомнительной свежести.

Когда булочки были готовы и вынуты из печи, я не ощутила того привлекательного аромата, от которого рот мигом наполнялся слюной предвкушения гастрономического удовольствия. Запах был слабым, блёклым, совершенно невыразительным.

– Пять пенсов за штуку, – с удовлетворением сказала Маргарет, выкладывая булочки на витрину. – Может, сегодня продадим больше, чем на прошлой неделе.

Я взяла одну из них и откусила. Тесто было жёстким, начинки мало, а вкус оставлял желать лучшего. Наверняка с таким товаром дела в этой пекарне шли неважно, мягко говоря.

– Мама, – осторожно начала я, – а мы всегда делаем булочки по этому рецепту?

Маргарет нахмурилась.

– По рецепту твоей бабушки, как и весь наш хлеб. Почему ты спрашиваешь?

Я пожала плечами.

– Просто подумала… может, стоит попробовать что-то новое? Добавить больше масла в тесто или меда в начинку?

Собеседница мигом нахмурилась, упрямо поджала губы:

– Мы не можем позволить себе тратиться на новые ингредиенты, Уитни. Ты же знаешь наше положение.

– Какое положение? – вопрос вырвался прежде, чем я успела подумать.

Маргарет тяжело вздохнула, опускаясь на стул.

– Ох, горемычная ты моя, явно ведь голову зашибла! После смерти отца наши дела идут всё хуже. Люди, с появлением Джонсонов, теперь предпочитают их новую пекарню, что на главной улице. У них печь получше, да и прилавок с товаром куда красивее нашего. – Она устало потёрла виски, будто пытаясь снять вдруг накатившую боль. – Если в этом месяце мы не выплатим долг за муку, Оливер больше не даст нам товар в кредит.

Я почувствовала, как внутри всё дрогнуло от жалости к этому, по сути, чужой мне, изможденной женщине. Мне отчаянно захотелось ей хоть чем-нибудь помочь.

– Прости, я просто… после вчерашнего падения некоторые вещи вылетели из головы, – попыталась я объяснить своё странное поведение.

Маргарет смягчилась.

– Всё в порядке, дорогая. Пройдёт день-два, и память полностью вернётся. Главное, что ты здорова.

Колокольчик над дверью звякнул, оповещая о первом посетителе. Маргарет быстро поправила передник и вышла в торговый зал с приклеенной улыбкой на губах.

Я осталась на кухне, размышляя о ситуации. Судя по полученной информации, финансовое положение пекарни я всё же определила верно – оно было катастрофическим. Качество продукции – низким. А конкуренция – высокой. Идеальный рецепт для бизнес-краха.

День тянулся медленно. Клиентов было мало. Пожилые женщины, пара рабочих, священник из местной церкви. Они покупали по одной буханке хлеба, иногда добавляя булочку. К закрытию половина выпечки осталась нераспроданной.

– Завтра сделаем сухари, – вздохнула Маргарет, убирая непроданный хлеб. – Может, хоть их удастся сбыть.

После закрытия, новая мама позвала меня прогуляться.

– Пройдёмся до лавки, нужно попросить Оливера подождать с долгом ещё неделю.

Я тут же согласилась, радуясь возможности узнать больше о городке.

Брайарвуд оказался типичным провинциальным поселением: одна главная улица с лавками и церковью, несколько жилых кварталов, рыночная площадь. Маргарет, встречаясь со знакомыми, вежливо с ними раскланивалась, некоторые интересовались моим здоровьем. Видимо, новость о моём падении уже разлетелась по городку. Интересно, как они узнали?

– Миссис Браун, как ваша дочь? – спросила полная женщина в цветастом платье. – Я слышала, она вчера упала замертво прямо у печи!

– Слухи преувеличены, миссис Хиггинс, – спокойно ответила Маргарет. – Уитни просто переутомилась.

– Да-да, конечно, – женщина заговорщически понизила голос. – А я слышала, что это из-за того, что она отказала молодому Джеймсу. Говорят, он сделал ей предложение, а она ему отказала! Такому приличному юноше!

Я почувствовала, как отчего-то краска заливает лицо. И не могла истолковать эту свою реакцию на совершенно незнакомое мне имя. Кто такой этот Джеймс? И почему мой отказ стал предметом сплетен?

– Миссис Хиггинс, – в голосе Маргарет появились ледяные нотки, – моя дочь вольна сама решать, за кого ей выходить замуж. А теперь извините, нам нужно идти.

Она потянула меня за руку, и мы поспешили дальше. Я заметила, как люди оборачиваются нам вслед, шепчутся. Очевидно, в таком маленьком городе любое событие становилось поводом для обсуждения.

Лавка Оливера находилась в конце главной улицы. Колокольчик звякнул, когда мы вошли в тёмное помещение, заставленное мешками и ящиками. За прилавком стоял худой мужчина с острым носом и редеющими волосами.

– Миссис Браун, – он кивнул Маргарет без улыбки. – Уитни.

– Мистер Оливер, – Маргарет начала осторожно, – я пришла поговорить о нашем долге.

– О четырёх фунтах и шести шиллингах, – немедленно уточнил лавочник. – Срок вышел ещё в прошлую пятницу.

– Я знаю, и я прошу вас о небольшой отсрочке. Всего на неделю. В субботу будет ярмарка, мы надеемся хорошо поторговать и…

– Миссис Браун, – перебил её Оливер, – я уже дважды давал вам отсрочку. Либо вы платите завтра, либо я вынужден прекратить отпускать вам товар в кредит.

Я видела, как плечи Маргарет поникли.

– Но без муки мы не сможем печь хлеб, а без хлеба не сможем заработать, чтобы вернуть долг, – в её голосе звучало отчаяние.

– Это уже ваши проблемы, – холодно ответил тот. – Возможно, пришло время подумать о продаже пекарни. Я слышал, Джонсоны интересовались вашим помещением.

Маргарет побледнела, а я почувствовала, как внутри закипает злость. Этот скряга намеренно загонял нас в угол.

– Мистер Оливер, – вмешалась я, не в силах молчать, – мы понимаем вашу позицию. Но подумайте: если мы закроемся, вы потеряете постоянного клиента. А если дадите нам ещё неделю и немного муки в кредит, мы не только вернём вам долг полностью, но и продолжим закупать у вас продукты в будущем.

Лавочник прищурился, разглядывая меня с новым интересом.

– А ты стала смелее, Уитни. Раньше и двух слов связать не могла в моём присутствии.

Я выпрямилась, вспоминая все навыки ведения переговоров, полученные в ресторанном бизнесе.

– Я просто предлагаю взаимовыгодное решение. Более того, я гарантирую, что к следующей субботе мы полностью рассчитаемся с долгом.

Маргарет бросила на меня встревоженный взгляд, но я продолжала смотреть прямо в глаза Оливеру.

– И как же ты это гарантируешь? – усмехнулся он. – У тебя есть волшебная палочка?

– У меня есть новые рецепты, – ответила я с уверенностью, которой не чувствовала. – Дайте нам шанс, и вы не пожалеете.

Оливер долго молчал, постукивая пальцами по прилавку. Наконец, сдаваясь, громко вымолвил:

– Одна неделя, миссис Браун. И только потому, что ваш покойный муж был моим другом. Но не больше одного мешка.

– Спасибо, мистер Оливер! – с облегчением выдохнула Маргарет.

Мы вышли из лавки с мешком муки и смешанными чувствами. Матушка Уитни молчала всю дорогу назад, и только когда мы вернулись в пекарню, она повернулась ко мне:

– Что на тебя нашло, Уитни? Ты никогда не была такой напористой.

Я помогла ей опустить мешок на пол и пожала плечами.

– Я просто подумала, что нам нужно что-то менять. Нельзя продолжать в том же духе и ожидать других результатов.

– Менять? – Маргарет покачала головой. – Мы пекари, Уитни. Мы печём хлеб так же, как делали это мои родители и родители моего мужа. Что тут можно изменить?

– Всё, – тихо ответила я. – Рецепты, способ подачи, ассортимент. Предложить людям то, чего нет у конкурентов.

Маргарет выглядела шокированной, но не стала спорить.

– Поужинаем, а потом поговорим об этом. День был длинным, – только и ответила она.

После скромного ужина из овощного супа и утреннего хлеба я поднялась в комнату рецепиентки. Мне нужно было побыть одной, обдумать ситуацию и найти хоть какую-то информацию о девушке, чьё тело я заняла.

В ящике комода нашёлся тонкий дневник в потрёпанном переплёте. Я осторожно открыла его, чувствуя себя немного виноватой за вторжение в чужую жизнь. Но мне нужны были ответы.

Записи оказались довольно скудными. Уитни не отличалась многословием или глубокими размышлениями. Короткие заметки о погоде, о работе в пекарне, о местных событиях. Несколько упоминаний о Джеймсе – судя по всему, том самом парне, действительно сделавшем ей предложение. «Джеймс опять приходил. Говорит, что любит меня. Не знаю, что ответить. Он хороший, но моё сердце отдано незнакомому рыцарю, проезжавшему наш город месяц назад».

Последняя запись была датирована вчерашним числом: «Не могу больше так жить. Одно и то же каждый день. Та же пекарня, те же лица, те же разговоры. Мама не понимает. Никто не понимает. Хочу убежать куда-нибудь. Хочу другой жизни. Хочу найти его».

Я закрыла дневник, чувствуя странную смесь сочувствия и вины. Похоже, настоящая Уитни была несчастна в своей жизни. И той еще мечтательницей. Судьба распорядилась так, что я заняла её место. А что всё-таки случилось с настоящей Утини? Где она сейчас? В моём теле в Москве?

Мысли роились в голове, но ответов не было. Единственное, что я могла сделать, – это действовать в рамках сложившейся ситуации. А ситуация требовала спасать пекарню от разорения. Не хотелось бы оказаться на улице.

Я вытащила из комода лист бумаги и карандаш, начав составлять список идей. Если мои кулинарные знания из будущего могли помочь, то я воспользуюсь ими на полную катушку! В конце концов, хороший хлеб и выпечка – это не только высокие технологии, но и правильный баланс ингредиентов, техника замеса, контроль за ферментацией теста.

Закончив записывать свои идеи, задула свечу, и легла в кровать, немного успокоенная составленным планом действий.

Утром, пока Маргарет спит, я проведу несколько экспериментов. Попробую создать новое тесто, используя имеющиеся ингредиенты, но в других пропорциях. Если повезёт, мой опыт су-шефа сможет превратить заурядную провинциальную пекарню в нечто особенное. Неповторимое!

С этой мыслью я провалилась в беспокойный сон, где московская кухня переплеталась с викторианской пекарней, а голос Винта превращался в скрипучий голос лавочника Оливера.

Глава 3. Вкус перемен

Проснулась я задолго до рассвета, ещё до того, как пропели первые петухи. Тело Уитни требовало больше сна, но мой разум бурлил от идей, не позволяя расслабиться. Бесшумно спустившись на первый этаж, я зажгла свечу и осмотрелась, теперь уже с профессиональным интересом.

Несмотря на примитивность оборудования, здесь было всё необходимое для базовой выпечки: мука, вода, соль, дрожжи, немного сливочного масла, яйца, сахар, мёд, пара баночек со специями и изюм. Не густо по современным меркам, но для начала достаточно.