Хронос-Сеть

Кассиан Норвейн

Хронос-Сеть

Запись из Журнала Наблюдений №001-Х

Дата: 1 год после Сбоя Хронос-Сети

«Мы думали, что контролируем время. Называли это прогрессом. Чудом науки. Хронос-Сеть должна была стать вечной памятью человечества – а стала его проклятием. Города исчезли в трещинах временных слоёв. Прошлое нахлынуло на настоящее, как наводнение, разрушая законы реальности. Мир перестал быть тем, к чему мы привыкли. Это история о любви, которая пытается изменить судьбу. Об освобождении, которое нужно не просто обрести – но завоевать. В мире, где само время стало оружием».

Глава 1. Хронос-Сеть

Токио. Научный комплекс “Атлас”.

Подземный этаж 5В.

06:42 по локальному времени.

Подземный этаж комплекса “Атлас” гудел ровным механическим ритмом – всё шло по расписанию. Серверы дышали теплом, потолочные лампы тускло мерцали, проецируя свет на глянцевый пол. Лаборатория “Хронос-Сеть” была заполнена звуками клавиш, глухими голосами и шелестом синтетических тканей.

Вейн Харсонт стоял у монитора, погружённый в поток данных. Он был высоким – почти два метра ростом – с худощавым, но крепким телосложением, словно отточенным временем и напряжённой работой. Его светло-русые волосы небрежно падали на лоб, отражая холодный свет ламп, а пряди слегка колыхались при малейшем движении воздуха. Голубые глаза Вейна, казалось, отражали сами небеса, холодные и отстранённые, но при этом острые и внимательные, сосредоточенные на мельчайших деталях данных. В отражении экрана они слегка мерцали, словно два кристалла, хранящих память времени.

В центре помещения вращалась голограмма – модель “Хронос-Сети”, глобальной системы фиксации временных слоёв. Прозрачные оболочки прошлого пересекались между собой, создавая мозаичный узор. Они хранились, как данные. Как доказательство, что прошлое можно сохранить и воспроизвести.

Вейн был одним из тех, кто верил в идею. И в то, что технология способна изменить будущее.

Он не успел допить почти остывший кофе, когда воздух прорезал сигнал. Сначала – еле слышный щелчок, на который никто не обратил внимание. Потом – тройной гудок. Затем – жёсткий металлический звук, разрезающий воздух, как нож. Голограмма замерцала, линии времени задрожали, перескочили на несколько секунд вперёд – и назад.

– Система фиксирует нестабильность в ядре сектора А, – выкрикнул техник у центральной консоли.

– Не может быть… – выдохнул Вейн, всматриваясь в графики.

– Внимание. Аномалия в центральном ядре. Временное искажение. Сектор А, уровень отклонения: критический, – монотонно объявила система безопасности.

В лаборатории поднялась паника. Учёные вскакивали с мест, некоторые бежали к аварийным терминалам, другие – к выходу. Свет мигал. Кислородный баланс начал сбиваться. Под потолком запульсировали красные лампы.

– Харсонт! – раздался голос господина Сэки. – Перегрузка по временным слоям. Нам нужен ручной сброс, иначе мы взлетим на воздух!

Вейн тем временем уже надевал защитный жилет.

– Принято.

Его сердце колотилось, но разум оставался чётким. Внутри него не было страха – только ощущение дежавю, будто всё это уже случалось раньше. Ощущения обострились. Вейн знал каждый метр маршрута, каждый датчик, каждую панель. Он сам участвовал в сборке центрального ядра, знал, как работает “Хронос-Сеть” изнутри.

В коридоре стены дрожали. Электрические панели искрились, где-то гудела перегоревшая линия. Под ногами – вибрация, будто подземная станция начала разрушаться.

Дверь вглубь сектора А открылась, пропуская его в сердце системы. Пол не переставал дрожать. Медленно. Почти незаметно. Но потом – толчок. Второй. И свет замигал.

Тревога перешла на новый уровень. Искажённый голос автоматического помощника разносился по коридорам:

– Внимание! Временное искажение. Сектор А нестабилен. Уровень отклонения: критический.

Вейн остановился на секунду. В его ушах будто появилось давление, а окружающие звуки стали глухими. Всё как в замедленной съёмке. Он добежал до шлюза. Рука дрожала, когда он вбивал код доступа.

Бросился к панели. Консоль – частично выгорела, пришлось подключиться напрямую.

– Почти… – пробормотал он и нажал последнюю клавишу.

Тишина. Короткое мгновение и…

Оглушительный взрыв сотряс лабораторию. Вейн отлетел назад, ударился спиной о стену. В ушах звенело. Где-то рядом кто-то кричал, что-то падало. Свет вспыхнул, белый, слепящий, обжигающий.

Пространство вокруг заполнилось светом, криками и шумом разрываемого металла.

Создание Хронос-Сети.

Её концепция появилась в Соединённых Штатах – в лаборатории на территории бывшего исследовательского центра, скрытого за горами Невады. Там, в изоляции от внешнего мира, группа учёных сформулировала идею: если фиксировать каждый срез реальности – звук, движение, давление, эмоцию – можно создать нечто большее, чем воспоминание. Можно создать слой времени, цифровой отпечаток момента, который никогда не исчезнет.

Первые тесты были успешны. Сеть могла не только записывать, но и воспроизводить временные слои – небольшие участки прошлого, развернутые в замкнутом пространстве. Казалось, будто человек возвращается в то, что уже ушло, и может смотреть на это со стороны или участвовать напрямую.

Технологию быстро засекретили.

Уже через полгода проектом заинтересовались сразу несколько государств и частных корпораций. Сформировался международный консорциум (сообщество). Было подписано соглашение: сеть должна быть распределённой— независимые лаборатории по всему миру, способные собирать данные и синхронизироваться друг с другом.

Так появились комплексы в Европе, Китае, Южной Корее, Индии. И в Японии – крупнейший подземный исследовательский центр под Токио, получивший имя “Атлас”. Именно здесь разместили главный узел восточного сектора, одну из опорных точек Хронос-Сети. Комплекс был построен на базе старого метрополитена – глубоко, с полной изоляцией от города, под защитой множества уровней допуска.

Сеть начала работать. Тысячи сенсоров фиксировали каждый фрагмент реальности: движения, звуки, сдвиги воздуха, электрические импульсы, химический состав среды. Всё записывалось. Всё сохранялось. Всё можно было воспроизвести в любое время.

Поначалу проект считался прорывом. Его называли новой формой бессмертия. Надёжным способом расследований, абсолютной реконструкцией. Возможностью вернуться к утраченным событиям.

Но внутри системы появилось нечто странное.

Слои времени начали вести себя нестабильно. Если один и тот же слой активировать слишком долго – появлялось дрожание воздуха. Паузы между звуками. Дежавю. Люди начинали ощущать влияние – как будто само время искажало реальность.

В отчётах это называли "откликом". Первое упоминание датировано США, но затем подтверждения стали приходить отовсюду. Учёные, работающие с активными слоями, сообщали об искажениях восприятия. Несколько человек пропали. Некоторые – вернулись. Изменённые. С искажённой памятью.

Так родилось слово “ревиверы” – те, кто пережил выход временного слоя за пределы допустимого. Те, кто был "внутри времени" и вернулся. Неизвестно, что именно они испытывали. Большинство из них молчало. Некоторые… сошли с ума.

Но даже тогда – никто не остановил проект.

Вейн Харсонт присоединился к команде “Атласа” через три года после запуска глобальной Сети. На тот момент все основные лаборатории уже работали. Никто не знал, насколько глубоко всё зашло. Он стал частью механизма, слишком сложного, чтобы его понять целиком. Он видел лишь фрагмент. Как и все остальные.

И в этот день, под землёй Токио, всё вышло из-под контроля, запустив цепочку хаоса и разрушений по всему миру.

Глава 2. Новый мир

1 год спустя.Япония. Токио. Район Минато.

Прошёл год с момента катастрофы.

Хронос-Сеть вышла из-под контроля, превратив крупные города мира в руины. Центральная часть Токио была уничтожена – теперь это огромная нестабильная зона, поглощённая временными искажениями, вокруг которой построена огромная стена.

Но есть и уцелевшие районы. Один из них – район Минато, южная часть города. Сюда свезли беженцев, военных, учёных и тех, кто помогает восстанавливать остатки порядка. Район стал своеобразной крепостью: бетонные барьеры, дроны, проверка на входе, патрули. Из Минато координируются экспедиции в Зону Хроноса, здесь формируются отряды и ведутся исследования.

Среди рутины тревог и дежурств, живёт Невия Меррекс.

Худощавая девушка с прямыми чёрными волосами до лопаток и настороженным, почти колючим взглядом. В её карих глазах – усталость, решимость и что-то ещё, невыносимо личное, что она давно держит под замком. Форма сидит на ней как влитая: лёгкая броня, усиленные ботинки, нашивка подразделения. Она не снимает её даже вне дежурств. Как будто защита снаружи помогает держать в порядке то, что внутри.

После года на посту в отделе расследований, где она занималась делами пропавших и погибших, её переводят в новое подразделение – Сектор поддержки научных операций. На практике – это боевые группы, сопровождающие учёных в опасные зоны и уничтожающие ревиверов при контакте.

Район Минато кажется ей единственным местом, где осталась хоть какая-то стабильность. Здесь ещё ходят по земле, а не по её отражению. Есть еда, свет и ночные сигналы тревоги.

Утро в Минато начиналось не с солнца, а с сирены.

Короткий сигнал – не тревога, а рутинное напоминание: смена суток, обновление протоколов, отчёт о стабильности границ. Сектора три и пять в норме. Два входа в Зону остаются закрыты. Относительное спокойствие. На 13-й день без выбросов все начинали нервничать. Тишина всегда означала, что что-то приближается.

Невия проснулась до сигнала.

В комнате, больше похожей на временное убежище, чем на жильё, стоял запах стали и антибактериального геля. Тонкие стены, серый свет, шкафчик, кровать с металлическим каркасом. Сразу над ней – закреплённый к потолку экран, на котором прокручивались сводки: уровень радиации, уровень временного искажения, число новых ревиверов.

Она поднялась, не включая свет. Привычным движением собрала чёрные волосы в высокий хвост. Волосы чуть не доставали до лопаток, прямые, слегка сухие от фильтрованной воды и дешёвого шампуня. Кожа – светлая, почти бледная, не свойственная японцам. Под глазами лёгкие тени. В зеркале – худощавая фигура, сухие плечи, чуть выдающиеся ключицы. Лицо угловатое, глаза – карие, глубокие.

Форма висела на крючке, выстиранная накануне. Она натянула бронежилет поверх термофутболки, застегнула ремни, проверила крепления кобуры. Пистолет был на месте. Запасной нож – в ботинке. Всё, как всегда.

На первом этаже казармы пахло кофе и оружейным маслом. По коридору шли солдаты. Один из них коротко кивнул – она кивнула в ответ. Разговоров было мало.

На пропускном пункте ей выдали стандартную повестку с жёлтой отметкой.

Приказ о переводе. “Сектор поддержки научных операций. Подразделение 4. Сопровождение и уничтожение. Зона доступа – внутренняя линия.” Подпись – полковник Ито Такума.

Она прочитала это дважды. Потом спрятала бланк в карман. Ни удивления, ни протеста. Всё было логично. Она знала, что её рано или поздно переведут. Невия – одна из немногих, кто не дрогнул во время первых зачисток. У неё хорошая реакция, точный прицел, и она умеет молчать.

“Если ты всё ещё можешь нажать на курок, ты нужна системе.” Эту фразу она слышала в начале месяца. Кажется, от самого полковника, точно не помнит.

Через полчаса она уже стояла у южного выхода из Минато, где начиналась буферная зона – серый, пыльный коридор между остатками Токио и тем, что раньше называли его сердцем.

Здесь всегда пахло гарью, металлом и чем-то старым, оставшимся в трещинах бетона. Ветер тянул в сторону Зоны Хроноса, откуда приходил тонкий гул – будто дышало нечто огромное и живое, где-то за границей привычного.

Невия задержалась у шлюза, а потом свернула в служебный коридор – к модульным кабинетам, где работали учёные. Металлическая дверь приоткрыта, изнутри лился тусклый свет терминала и монотонный голос из колонки, передающий сводку полевого сканирования.

Внутри за столом сидела Рика Содзава. Невысокая, хрупкого телосложения, с коротко подстриженными чёрными волосами, которые почти всегда торчали в разные стороны, как будто Рика забывала, что такое расчёска. На лбу – защитные очки, поднятые вверх, оставившие тонкий след в коже. В уголке губ – лёгкая тень усмешки, та, что появляется у людей, много лет работающих на грани – между хаосом, цифрами и выживанием.

Её кожа была светлой, с тонкими жёлто-серыми оттенками – следы ночных смен и плохой воды. Лицо узкое, скуластое, с упрямыми, почти мальчишескими чертами. Взгляд… взгляд у неё был быстрый и цепкий, как у людей, которые привыкли смотреть сквозь слои – буквальные и ментальные. Чёрные зрачки почти не двигались.

На ней был лабораторный халат поверх серой терморубашки, рукава закатаны до локтей. Правая кисть – в небольших шрамах, следах ожогов и мелких порезов. На запястье – тонкий металлический браслет-идентификатор, который никто не снимал даже во сне.

Она не носила украшений. Не держала ничего личного на столе – кроме старого плеера с треснувшим экраном и обрывка бумажной фотографии, торчащей из блокнота. На ней – неразличимое лицо в шлеме и надпись на обратной стороне, выцветшая от времени. Возможно, кто-то, кого она потеряла год назад.

Когда она говорила, её голос был немного хриплым, будто после недосыпа или постоянного шёпота в закрытых зонах. Но в этом голосе было спокойствие и твёрдость. Она не верила в героев, но верила в цифры, логику и науку.

– Всё-таки пришла, – усмехнулась Рика. – Я думала, ты сначала заглянешь в столовую.

Невия не ответила. Села на край стола, стянула перчатки и огляделась.

– Слишком тихо сегодня, – сказала она.

– Да, – кивнула Рика. – Сегодня утром зафиксирован выброс на границе девятого сектора. Временное эхо. Колебания слоя нестабильны, но чёткие. Мы предполагаем, что это ревивер.

Невия медленно выдохнула, убирая волосы за ухо. Чёрные пряди скользнули по щеке.

– Один?

– Возможно. Локация пока "пульсирует", – Рика щёлкнула на терминале, выводя карту. – Уровень искажения высокий. Там искажённые границы, зрительные смещения, эффект зеркала. Типичная активность.

Невия посмотрела на снимки. Размытые тени. Кривые следы. Пространство будто искривилось под давлением невидимой силы.

– Когда выдвигаемся?

– Через час. Твоя группа: ты, Тоджи, Сакаи и связной. Остальные страхуют с внешнего кольца. Ваша задача – разведка и при необходимости… зачистка.

Невия резко подняла взгляд.

– При необходимости?

Рика помолчала. Потом спокойно, с расстановкой:

– Если ревивер на вас не нападёт, мы хотим взять его живым. Образец крови. Мозговую активность. Мы почти ничего не знаем о тех, кто пережил зону Хроноса. Они начали меняться. И нам нужно понять, почему.

– А если он не дастся?

– Тогда действуйте по протоколу. Убейте и принесите его тело, так тоже подойдет, но лучше живым.

В комнате стало тихо. Где-то вдалеке завыла сирена – кратко, как напоминание, что за пределами стен начинается чужой, сломанный мир.

Невия встала.

– Я слышала, что кто-то наблюдает за нами с той стороны. Уже неделю – тени на камерах, сбитые дроны. Что думаешь?

Рика кивнула.

– Да. Мы думаем, это один из тех, кто не поддаётся классификации. Возможно, сам слой удерживает его от выхода. Или наоборот – он научился скрываться внутри него.

– У ревиверов бывают инстинкты?

– Мы не знаем, Нев. Мы даже не уверены, остался ли у них разум.

Пауза. Рика продолжила мягче:

– Ты справишься. Я тебе доверяю.

Невия поправила кобуру и кивнула, выходя:

– Спасибо за информацию.

Начало операции.

Небо затянуто густыми облаками, будто сама атмосфера сопротивлялась свету. Тонкая пыль лежала на дорогах, и каждый шаг оставлял в ней глубокие следы – будто город не хотел забывать, кто по нему прошёл.

Отряд выехал из Минато в 10:00. Четверо. Бронированный вездеход, маркировка «Блок М-7». На борту:

Невия – командир группы.

Тоджи – стрелок, высокий и крепкий, с телосложением профессионального бойца. Плечи широкие, шея короткая, движение всегда немного угрожающее, даже в покое. Кожа смуглая, с выгоревшими участками – он часто бывал в зоне Хроноса и редко использовал полную защиту. Лицо угловатое, с небритой щетиной и старым шрамом через правую бровь. Глаза – тёмно-карие, глубоко посаженные, взгляд сосредоточенный и острый. Голос низкий, с хрипотцой. Обычно молчит, но когда говорит – коротко, без лишних слов. За бронёй носит старый жетон – по слухам, принадлежавший брату, пропавшему год назад. Стреляет точно. Реагирует быстро. Первый в бою – последний на отходе.

Сакаи – инженер, среднего роста, худощавый, почти жилистый. Движения ловкие, будто всё время работает с мелкими деталями. На лице – круглые очки с тонкой металлической оправой (носит их даже под визором), и нос с лёгкой горбинкой, немного обгоревший. Кожа светлая, волосы каштановые, немного вьющиеся, обычно торчат из-под шлема в беспорядке. Возраст – чуть за тридцать, но выглядит моложе. Лицо подвижное, часто улыбается одними губами, когда говорит. Голос высокий, немного ироничный. Во время операций всегда держит в руках либо планшет, либо модуль сканера. Носит перчатки с открытыми пальцами, потому что ненавидит "чувствовать через экран". Всегда спорит с автоматикой – считает, что лучше настраивать всё вручную.

Ино – связной, невысокий, обычного телосложения. Движения аккуратные, точные, будто он старается не занимать лишнего места. Волосы светлые, прямые, коротко острижены. Лицо узкое, с тонкими чертами, губы часто поджаты. Глаза – серо-голубые, взгляд немного рассеянный, как у человека, привыкшего слушать сразу несколько каналов связи. Часто что-то тихо повторяет себе под нос – цифры, сигналы, частоты. На нём – облегчённый шлем с встроенной антенной, на груди – панель управления, вся в переключателях и лампочках. Говорит редко, но если говорит – исключительно по делу. Тон ровный, отстранённый. О нём говорят, что он «никогда не теряет сигнал, даже когда теряет команду».

Все – в серой броне, со встроенными стабилизаторами дыхания и оптическими визорами. Линия связи прямая, маршруты проверены. До точки – семь километров, почти вся дорога проходит через буферную зону.

Невия молчала, сидя у бокового окна. Визор отсекал мелькание пыли, но не глушил звуки. Город был слишком… тихим. Слишком выжженным. Обломки зданий казались не разрушенными, а вырезанными – будто кто-то аккуратно сдвинул куски мира в сторону.

– Начинаются пространственные искажения, – коротко сообщил Сакаи, вглядываясь в монитор. – Температура воздуха изменилась на три градуса за последние две минуты. Магнитный шум растёт.

– До цели? – спросила Невия.

– Четыреста метров. Скоро потеряем стабильную навигацию. Придётся идти пешком.

Она кивнула.

Когда вездеход остановился, они вышли в густой, вязкий воздух. Земля казалась твёрдой, но время от времени под ногами словно что-то пульсировало – едва заметно, как сердце, зарытое под асфальтом.

– Визоры на полную, – Невия отдала команду. – Оружие только по крайней необходимости, ревивера нужно взять живым.

Группа двинулась вперёд.

Здесь, ближе к девятому сектору, в домах были выбиты окона. Стены покрыты странным налётом, похожим на стекло и пепел одновременно. Всё выглядело так, будто кадр из прошлого завис на экране – немного нереально, немного чуждо.

Точка назначения была обозначена на старой карте как бывший торговый центр. Теперь – перекрученная коробка из бетона и стекла, внутри которой фонит слой времени.

Сакаи остановился первым.

– Сканер ловит отклик. Он… движется. Очень медленно. На пределе чувствительности.

Невия подняла руку, заставляя всех остановиться. Ветер больше не дул. Даже воздух словно остановился. И в этой тишине она почувствовала: за ними наблюдают. Кто-то здесь. Не близко. Но не так уж и далеко.

Она медленно перевела взгляд на одну из стен, в которой тень двигалась не в такт их движениям. Задерживалась дольше, чем должна. Смотрела в ответ.

Ревивер.

Фигура мелькнула среди отражений – высокая, в чёрной одежде, лицо скрыто черной маской. Не размытый силуэт и не иллюзия: движения были слишком чёткими, слишком живыми. Он стоял и смотрел прямо на неё. Не прятался.

Они столкнулись глазами – даже сквозь его плотную маску. В следующее мгновение он сорвался с места, исчезая в глубине здания.

– Вон там! – Невия резко вскинула пистолет – Цель уходит! За ним!

Всё случилось быстро. Тоджи мгновенно рванул вперёд, оружие наготове. Сакаи включил трекер, Ино открыл канал связи и активировал внутреннюю карту сектора.

Они мчались по бетонным пролётам, здание отзывалось эхом шагов, дробно, гулко. Третий этаж, коридор вдоль окон. Фигура промелькнула между дверями, бросая короткий взгляд назад. Не с испугом – с оценкой. Он знал, куда идёт.

– Он ведёт нас через технический блок, – выдохнул Сакаи. – Справа – лестничная шахта, с неё можно перехватить!

Невия свернула первой. Руки сжимали оружие, сердце билось слишком громко. Они были близко. Слишком близко. Она могла поклясться, что слышала его дыхание – короткое, как будто сдерживаемое усилием.

– Он один, – пробормотал Ино, глядя в данные. – Тепловой отклик подтверждён. Это человек. Один. Никаких других сигналов.

– Это ревивер, – ответила Невия. – Но он… не похож на тех, кого мы видели раньше.

У поворота снова мелькнула его фигура – теперь ближе. Он оглянулся. Глаза, светлые, пронзительные, встретились с ней на долю секунды – и в них было не безумие, не ярость, а… понимание? А через секунду уже исчез в шахте.

Они вбежали следом – и наткнулись на пустоту. Только отдалённые шаги, снижающиеся к нижним уровням. Тишина снова нависла над зданием, будто стерев его следы.

– Пропал, – сказал Ино. – Переместился за границу сканирования. Возможно, ушёл в зону искажения.

Сердце ещё не сбавило ритм. Она обернулась, взглянув на ту стену, где всё началось.

– Он не нападал, – проговорила она. – Он… изучал нас?

Тоджи тяжело выдохнул:

– Думаю, да.

Сакаи подошёл к панели у стены, приложил датчик.

– Он оставил след. Электромагнитное поле нарастало, когда он был рядом. Как будто он был его источником или имел какое-то устройство.

Ино молча записывал данные, скользя пальцами по планшету.

– Возвращаемся. Слой нестабилен. Слишком много отклонений.

На обратном пути они молчали. Только шаги по вымершему бетону и глухой стук в ушах. Ревивер исчез. Но что-то в их сознании уже не уходило.

В командном центре Минато царила тишина, прерываемая лишь жужжанием серверов и приглушёнными голосами по связи. Время шло, но внутри бункера оно ощущалось иначе – словно оторванное от внешнего мира.

Рика сидела перед мониторами, пальцы привычно бегали по клавишам. На экране – видео с миссии, снятое с визора Невии. Она ускорила запись до момента контакта – и снова замедлила.

– Вот ты где… – пробормотала она, подкручивая чёткость.

Кадры были искажены: всплески помех, преломление изображения, скачки сигнала. Это было нормально для слоёв, но… в этот раз нечто было иначе.

Она поставила видео на паузу. В одном из фрагментов – тень на фоне стеклянной стены. В обычном режиме – просто силуэт. В инфракрасном – человеческое тепло. Но при совмещении каналов, когда Рика вручную откалибровала уровни – впервые проявилось лицо.

Мужское, маска закрывала всё лицо. Но глаза – голубые, ясные, слишком живые. И взгляд. Он смотрел в камеру. Прямо на неё.

– Он знал, что его снимают, – прошептала она. – Или… хотел, чтобы мы так подумали?

Система подтянула автоматическую запись:

Объект не идентифицирован.

Совпадений по базам данных: 0.

Аномалия в тепловом фоне: подтверждена.

Поведение: неагрессивное.

Метка: ревивер [SJ-91], статус: вне категории.

Рика сжала губы, сделала скриншот, отправила на защищённый канал с пометкой «немедленный разбор».

В это время Невия стояла у окна в техническом отсеке, за которым уже начиналась ночь.

Её визор был отключён, в руках – планшет. Она снова и снова прокручивала тот момент – взгляд, короткий, как вспышка. Ничего особенного – но что-то в нём не отпускало.

Это был ревивер. Но не обычный.

– Кто же ты? – тихо спросила она.

Ответа не было.