Ретроспективы

Память ему вечная…

Рождение Службы

Самый большой «кусок» моей жизни, возможно и самый яркий, я прослужил в армии. Всего на государственной службе и работе в государственных структурах я провел 48 лет. 20 из них в армии.

Почему самый яркий? Время выдалось относительно «благополучное». Конец эпохи застоя. Жизнь была налажена, каждый знал, как жить и что делать, как достичь благоденствия. Не волновались тогда за свое светлое будущее, где и кем работать, как заработать на жизнь. Государство страховало от всего. Даже статья в уголовном кодексе существовала за тунеядство. Хочешь – не хочешь, а работай! Выражение «уверенность в завтрашнем дне» – было не пустым звуком, а устойчивым внутренним чувством каждого.

Я, например, будучи семнадцатилетним пацаном, строил планы вместе со всей страной, не менее, чем на «пятилетку». Были планы и стратегические: окончить достойно школу, поступить в военное училище, после него – служить на офицерских должностях. Затем окончить военную академию и дослужиться минимум до полковника. Почему до полковника? Батя мой был полковник. А классический анекдот про сына полковника, которому не видать генеральских погон, так как у генерала есть свои дети, во все времена был актуален.

«По пути» не забыть вступить в партию, благо тогда она была одна. Ну и непременно жениться, завести семью. Без этих двух составляющих карьера в армии тогда была «заказана».

Причем, планы то были абсолютно реальны и осуществимы, так как жизнь была относительно стабильной. Весь советский народ с уверенностью шел в коммунизм известной дорогой. Никаких срывов не намечалось. Не сравнить с сегодняшним днем…

Что же для этого всего нужно было сделать? Вы не поверите! Всего лишь придерживаться общих правил и норм поведения. Свято верить в идеалы строителя коммунизма и следовать заветам классиков марксизма-ленинизма. Как оказалось, это было совсем не сложно. Ничего не нужно было выдумывать. За тебя уже все давно было придумано. Просто иди в общем строю, четко зная свое место. Не выпадай из него. Не рассуждай, а выполняй. И все будет как запланировано. А в конце пути еще и военная пенсия, офицерская, с полным перечнем льгот! Ну и чем плохо то?

Мне, например, очень даже все подходило и нравилось, все было понятно и доходчиво. Воспитан был в семье офицера, пример был перед глазами.

А потом все это куда-то делось, исчезло. Разом, как провалилось. Все планы рухнули в одночасье. Пришлось долго и нудно перестраиваться, «находить себя». Искать в жизни новые ориентиры. Привыкать к какому-то новому строю и новому мышлению. Учиться всему заново.

И ведь многие не справились. Выпали по пути из строя. Некоторых сразу снесло на обочину. Далеко не все пережили и «квантовый скачок», что оказалось тоже немаловажным. Ах, этот компьютер! Опять понадобилось чему-то учиться, осваивать новое! В результате оказались мы в какой-то непривычной нашему поколению новой действительности. А жить то как-то нужно продолжать!

Вот и кинулись мои сверстники кто куда. Пытаясь выжить, выплыть, не пропасть… Кто успел переориентироваться в пространстве – обрел новую профессию. Кто не понял, как быть и что делать, завис в «прошлом», доживая как смог.

Многие офицеры в тот период начала 90х приняли решение расстаться с армией, которая уже не так как раньше кормила, давала квартиры, обеспечивала льготами. Часть их «растеклась» по «военизированным» структурам. Что еще может офицер, кроме как владеть оружием и обеспечивать порядок? Вот и оказались, кому повезло, на службе – кто в милиции, кто в службе судебных приставов, кто в пожарной охране. Многие подались в частные охранные структуры, разросшиеся как грибы.

Меня «занесло» в налоговую полицию. Аж на семь лет. Причем вспоминается этот период с глубоким удовлетворением и благодарностью. Полиция налоговая тогда только формировалась. Порядком в стране еще «заведовала» милиция. Мне посчастливилось принять непосредственное участие в формировании органов налоговой полиции в родном городе. Формировании «с нуля». Кто это не проходил, тому понять сложно. Мало и кто понимал этот процесс внутри самой службы. Нужны были специалисты. А где их взять? Конечно из родственных структур. «Верхушку» возглавили выходцы из ФСБ, так как структура новая, серьезная. Оперативный состав подкрепили выходцами из милиции. Нам же, военным, досталось сформировать силовые подразделения, обеспечивающих физическую защиту сотрудников и Службы в целом. С чем мы успешно и справились.

В первую очередь нужны были не просто люди. Сотрудники, которых тогда еще не готовил ни один вуз. Поэтому особое внимание уделялось кадровому отбору кандидатов. Желающих оказалось – хоть отбавляй. Время уже было в некотором смысле «голодное», в стране неразбериха, работы на местах не то, чтобы не хватало, но востребованность в ней была высокая. А значит и конкурс при устройстве на службу соответственно конкурентный.

Много вопросов возникло организационных. Прежде всего, где работать?

Местные власти оперативно решили вопрос с размещением, выделили несколько зданий в разных районах города для работы на местах. Но возникла необходимость в ремонте зданий и помещений. Подключили всех, кого только можно. Со временем эту проблему тоже решили.

Параллельно проводилось материальное обеспечение всем необходимым для службы. Сотрудников нужно было одеть в форму, вооружить, обеспечить транспортом для выполнения мобильных задач. Все это постепенно решалось и причем успешно.

Мое же направление было не менее важным. Укомплектовать службу подготовленными кадрами. Ключевое слово «подготовленными». Где же их искать то, подготовленных? Когда структура только родилась. Приходилось все мероприятия по комплектованию подразделений проводить по аналогии с армейскими. Кто уже пришел специалистом в той или иной области – переобучить, кто пришел несостоявшимся как профессионал, но с необходимыми для службы задатками, подготовить практически с нуля. Вот где пригодился не только мой кадровый опыт, но и опыт преподавателя военного училища.

На меня начальником Службы были возложены следующие задачи: кадровая работа в полном объёме, так как ближайший кадровик находился в краевом центре, а штатной единицы для кадровой работы в городской Службе предусмотрено не было. Кроме основных служебных обязанностей руководителя подразделения, от которых меня никто не освобождал, приходилось одновременно вести и ряд направлений, не введенных штатным расписанием, а продиктованных жизненной необходимостью, таких как внешкольная учеба, гражданская оборона, мобилизационная подготовка и других сопутствующих службе задач, без которых деятельность специальной структуры невозможна.

Например, одна только внешкольная учеба включала в себя подготовку личного состава по всем специальным дисциплинам, таким как огневой, тактико-специальной, физической. А кадровая работа, в свою очередь, предусматривала полный комплекс кадровых мероприятий, таких как отбор на службу, проверку по специальным учетам, постановку в строй, учет личного состава, присвоение специальных званий, назначение на должности, направление на учебу, организацию и учет отпусков, увольнение со службы. Являлся я одновременно еще и секретарем аттестационной комиссии городской Службы, назначенным приказом начальника краевого управления, что позволяло мне осуществлять кадровую работу на законных основаниях. Загрузка была как говорят, «по-полной». Скучать не приходилось. Но и удовольствие получал от любимой работы, которая, как известно, не в тягость. В результате, через непродолжительное время во всех четырех районах города полноправно функционировали обособленные укомплектованные подразделения Службы, способные выполнять самостоятельные задачи.

Успехи тоже не заставили себя долго ждать. Появились скоро и первые итоги оперативно- розыскной деятельности и даже судебные решения по статьям уголовного кодекса, караемым за налоговые преступления.

Просуществовала эта структура около 10 лет. Затем была «успешно» упразднена. В процессе ее деятельности, как водится, возникли как ее сторонники, так и противники. Что, впрочем, объективно для любой вновь создаваемой службы.

Но мы ее полюбили от души. Она была нашим «детищем», взращенным и выпестованным. Принесла нам много ни с чем не сравнимых моментов и немалый жизненный опыт, что вспоминается нами с теплотой и некоторой грустинкой…

Главное – коллектив был хороший, здоровый. Сформирован на совесть. Празднует годовщины налоговой полиции и по сей день. Когда ее уже нет. Это говорит о том, что люди не устали от общения друг с другом за время службы.

Та Служба до сих пор иногда снится…

Опасная рыбалка

Дело было после окончания школы накануне моего отбытия для поступления в военное училище.

Говорят, то время, которое тратишь на рыбалку, Бог из жизни минусует.

А кто ее не любит? Тот, кто не испытал трепет души, когда подсекаешь, тянешь удилище, водишь ее родимую, а она круги нарезает…кто кого? Ни с чем не сравнимое удовольствие. Одним словом – азарт!

Но… не всегда так. Иногда удовольствие переходит в осадок, когда в памяти остается зарубка…на всю жизнь. Вот и теперь. Столько лет минуло, а память не отпускает. Потому что стресс. А память особенно держит либо очень приятное, либо наоборот…

Итак, прошлый век. Мне 17. Любил с отцом съездить на озеро Раздольное. Да какое там озеро? Пруд. Залитый искусственной дамбой. Но, почему то он нравился. Спокойно. На воде гладь. Поплавок застыл. И мысли такие же, спокойные, тягучие… не то что на море, болтанка. И если клев, то его ни с чем не спутать. А местный карп либо сазан клевать умел! Вот где удовольствие! И размеров попадался приличных, с ладонь минимум.

Но, видимо, день не выдался… клев явно не шел. А солнышко поднималось все выше, потихоньку припекая. Сынок! Пошли бутерброд съедим! – обратил на меня внимание батя. Я его правильно понял. Не меня угостить хотел мамиными бутерами, а пришло время понятию Удачная рыбалка. Полтинник просился бате в душу, как без него? Что ж это тогда за рыбалка? Он был уже возле багажника, открытого и накрытого.

А удочку куда? – наивно поинтересовался я. На плотину прямо клади – отмахнулся отец. Не терпелось уже ему, какая тут удочка? А без меня начать пробовать матушкины изыски в одиночку, ему не позволяли ни высокое отцовское звание, ни подстраховка, а вдруг потом матушка меня спросит, каковы были бутеры на вкус? А я не в курсе… нонсенс выйдет, мало ли.

Вот и положил я ее, эту удочку, прямо на бетонку, полого уходящую под воду с легким уклоном. Предварительно закинув подальше крючок с наживкой, чтоб не прохлаждалась без дела, пока идет прием пищи. И направился сам к манящему запахами багажнику.

Не успел я еще прожевать до конца первый бутерброд, как моя удочка слегка дернулась и съехала с бетона плотины в воду. И поплыла себе, покачиваясь по легким волнам на глубину пруда. Видимо клюнула, судя по весу пятиметровой бамбуковой удочки, какая то рыбина, может и немалая. Но может и не большая, судя по небольшой скорости, набранной удочкой.

И что делать? – спросил я у бати. Не столько рыбку жалко терять, сколько удочку. Бери лодку – отмахнулся батя от незадачливого рыбака, указав хна стоящую рядом плоскодонку. Дело приобретало с виду приключенческий оборот. Если б я тогда знал, насколько? Устроившись за весла, я погреб в погоню за пресловутой удочкой. А она, эдакая, покачиваясь на ряби пруда, проплыла уже порядком, пересекла его середину и скрылась из глаз за поворотом пруда, куда зрение уже не добивало. Как выяснилось позже, и батино тоже. Это и стало впоследствии основной засадой. Как то сложилось все одно к одному… на редкость нелепо.

Настиг я беглую удочку уже у противоположного берега. Она спокойно застыла, уткнувшись в сваленное возможно грозой ветвистое дерево, лежащее основой в воде. И это тоже сыграло в истории злую шутку. Ветви, хотя и сваленного дерева, но в воде, остаются неломкими, а упругими. Но это я понял гораздо позже, что называется, сразу не допер. А стоило бы…, судя по дальнейшим событиям.

Итак, лодка уткнулась носом в ветки упомянутого дерева вплотную к настигнутой удочке. Вокруг ни души. Я один на один с пресловутой рыбой, которую еще не видел. И лучше б я ее не видел! Но азарт и якобы безвыходное положение сыграли свое. Потянул за удочку, зацепилась за что то в глубине. Повел рукой по леске, уходящей вглубь мутной воды, почувствовал на всю длину руки, под водой трепещущуюся рыбку. Вроде и небольшую. С ладошку. Но в своей среде. Довольно подвижную. Не ухватить. Длины руки недостаточно. Касаюсь только пальцами. Еле – еле. Глубже поднырнуть, не вариант, я в лодке, лодка качается. Неустойчивая. Может и перевернуться ненароком. И какое решение? Время идет. Помощи ждать неоткуда. Батя далеко, за поворотом пруда. Деваться некуда. Лег полностью на дно лодки, вытянул в воду руку по максимуму, на всю длину, нащупал опять трепет плененной леской и веткой рыбки, касаясь ее только кончиками пальцев, и набрав полные легкие воздуха, поднырнул головой под воду, увеличив рычаг поиска. Да, да, той самой бестолковой, 17-тилетней головой. Рыбачок-добытчик. Не понял еще тогда, что меня поймали, а не я добытчик. Рыбка поймала, ветка и лодка, и, особенно леска, опутав меня пару раз вокруг руки. И отсутствие обычного житейского опыта. И поймали бы навечно. Если бы Всевышний мне всего этого не простил. А сотворил бы свой Божий промысел. Ведь по-разному складывается. Да будь хотя бы ветка потолще и покрепче. И нет рыбачка…

Но простил мне Всевышний мою юношескую опрометчивость. Видимо не настало тогда еще мое время. Хотя по спине холодок пробежал порядочный. Настоящий холодище! Пробило меня тогда знатно. Понял, попал в западню. Могу не выбраться. Был бы ногами на земле, чуть поустойчивее, мог бы опереться о матушку-землю. Ан нет! В лодке нахожусь. Качается она, зараза, могу и перевернуться, или еще хуже, выпасть из нее. Уклон максимально критический, борт практически на уровне воды. Ошибка в расчете и я под водой. Пристегнутый леской к дереву, как наручником. А голова то ниже уровня воды. А воздух в легких уже на исходе. И вода то над головой, совсем рядом. Вот она поверхность, в сантиметрах. А глотнуть воздуха не вариант, не достаю до него, родимого…

Что и говорить, перетрухнул я тогда порядком. Мысли за эти секунды разные посетили. И много. И вместе. Первая, самая гиблая…неужели все? Но самая из обидных, вот и съездил в училище военное, поступил, стал военным, прошел славный карьерный путь. А самая ненавистная…неужели все закончится вот в этой мутной водице? В этой жиже? Желтого оттенка… да как так?! Да ни за что!!!

И такая досада меня пробила! За все, что не успел легендарно совершить. За все славные непрожитые еще годы, за все возможные несовершенные подвиги. И дернулся я, собрав все в той правой руке! Всю силушку юную, собранную тренировками спортивными. В сжатом кулаке, где билась в плену эта тварь мелкая! Рыбка треклятая… и … выдернул ее, себя, леску, кусок мокрой ветки, спасшей мою только начавшуюся по сути счастливую жизнь. Спасибо веточка милая! Ты оказалась тем слабым звеном в этой цепочке, проверившей меня на вшивость. Давшей мне неоценимый опыт и навсегда укоренившееся понятие – никогда не сдаваться. Причем ценой чуть не потерянной жизни.

Вынырнул я на воздух. Вдохнул его родимого. Посидел в оцепенении…и как от души хрястнул этой пресловутой рыбкой о борт лодки! А она то прихвачена леской к руке, чуток руку и выбил. Как же я в этот момент ненавидел эту ни в чем не повинную рыбку! А потом долгое время и саму рыбалку. Как говорят, осадочек то остался…

А батя то что? А просто рассмеялся, когда услышал по моему возвращении красочный рассказ-переживание. Про незадачливого рыбачка-недоумка.

Похождения, ,гусара, ,

Было это уже в прошлом веке…

Как приятно вспомнить … и век был показательный, и полжизни в нем прожито…

А главное, возраст был подходящий. Для всего. Тридцать с небольшим. Юный подполковник. За плечами военная академия. Уже опыт жизни приличный, но еще и задор присутствовал. Не сказать, что ветер в голове, но идеи молодецкие посещали.

Владикавказ. Гарнизон на боевых… осетино-ингушский конфликт. На казарменном положении. Обвешаны как игрушки. Автомат поднадоел, носить везде нужно с собой, нигде не оставить, никому не доверить. За пределы городка особо не выйдешь, но…случалось.

В один из таких ,,случалось,, и случилось.

Центральный универсам. Народу немного. Поэтому и внимание привлекла, видимо. Парню всегда в глаза ,,бросаются,, ноги… вот это были ноги! Пытался найти изъян, не смог. И несказанно этому обрадовался. Язык сам заговорил. Неуправляемо. Понял, что такой вариант проср…, т.е. упустить, не простит себе, будет мучиться воспоминаниями, терзать себя. И контакт как-то сам возник, и задор встречный оба почувствовали, и на вечер быстро договорились.

Пришлось немного нарушить режим. Выход за пределы части в ночное время табу. Но, какой же он тогда ,,гусар,,? Аж припекло, интерес недетский. Еле дождался вечера. Пробило на приключение.

Итак, на месте.

В квартире как у всех, бесхитростно. Обычная «двушка». Легкий ужин из принесенных припасов, разговор. Все вроде заладилось. Ан нет. Дальше разговоров не идет, хоть ты тресни! Что-то мешает, сдерживает ее. И неудивительно. Все-таки первая встреча, элемент скованности. Но до «обнимашек» все-таки дошло. И как дошло! Понеслось! И поцелуи жаркие, и изучение нового тела! Но,… вот тут то и застопорило, что то, как то, но дальше дело не двинулось. Долгие часа два борьбы, разговоров, убеждений ни к чему не привели.

Терпение на исходе. Но какой же он тогда офицер? Офицер ведь не босяк! Собрав волю в кулак, применив все известные навыки и военные хитрости, пошел на штурм, да так рьяно, что неосмотрительно нагнувшись, ударился в борьбе головой о сервант. Больно… но это то и спасло положение. Женщина умеет жалеть. И, как водится, доброта – основная черта. Женщина состоялась. Взяла и прижала «подбитую» голову гусара, да и не куда-нибудь, а к груди. И ведь оба похоже этого ждали. Родилась между ними какая-то еле уловимая паутинка, затем нить. Превратилась в струну. Полились чувства. А затем долгая, изнурительная близость. Бесконечная для нее, а он гусар, не может уступить в первенстве концовки, допустить фиаско. Главное обеспечить удовольствие женщине, так воспитан.

И когда долгие и уже «нудноватые» потуги ни к чему не привели, когда уже и надежды иссякли, когда уже разговоры все «переговорили», он внизу, она сверху на нем… что то вдруг стало происходить. Непонятное для обоих. Он пока не вник, но почувствовал, как она начинает валиться на него всем весом верхней части тела, как мешок. Без чувств. Бессловесно.

Несколько секунд он был в замешательстве. Что это? Обморок? Или все? Конец? Руки его сами несильно шлепали по ее щекам, пытаясь привести в чувство. Без результата. А мысли рванули не туда. Неужели крайний случай, а вдруг? Не может быть! Паника то дело не военное. Не на руку. А если? Тогда скорая, милиция, политотдел, партбилет. Боевые все-таки действия, нахождение за периметром части. Пока мысли наваливались, руки искали выход из ситуации. Шлепали по щекам ее все сильней. И,…вот оно! Все-таки нащупали. Задели за сережку. Похоже прилично задели. Послышался стон. Еле уловимый. Как дыхание. И слово ,,больно,,. Затем ,,не надо,,. Потом его тревожный вопрос ,,что случилось,,?

Ее слова поразили новизной – ,, сердце слабое, сознание потеряла,,. «Но, отчего?» – не унимался он, все-таки момент нестандартный. Пришлось ей сознаваться. ,,Я первый раз в жизни … СПРАВИЛАСЬ. До конца…

Сама не ожидала.

Настолько незнакомо и сильно,,. И сладко…до звездочек. В глазах…

Теперь пришла пора удивляться ему. Такое и у него стряслось впервые.

Но одно он понял сразу. Сюда он больше ни ногой!

Так и произошло. Потом. Сколько раз она ему не звонила, не звала в гости, сколько не уговаривала. Понравился он ей. Ни с кем никогда такого не испытывала. Была поражена, что до сих пор прожила 29 лет. Без этого. Взрыва чувств, эмоций, восторга. И ведь опять хотелось. Снова испытать и удивиться!

А он… просто исчез. Из ее жизни. Навсегда. Слишком серьезное было потрясение. Даже для него. Хоть и военного.

Но ведь этому не учат даже в академиях…

Инспекция

В феврале 1985 г., училище подвергалось серьезной проверке Главной инспекции Министерства обороны СССР. Весь личный состав в авральном режиме готовится к первому испытанию: проведению строевого смотра. Я в должности старшего помощника начальника отдела кадров училища, "добивал" последние штрихи в мобилизационных планах.

Неожиданно раздался телефонный звонок. На другом конце провода до боли знакомый и сразу узнаваемый голос, начальника училища, Героя Советского Союза генерал-лейтенанта В.А. Ульянова.

– Женя, ты чем занимаешься? (доверительное обращение начальника училища по имени к офицеру обычно говорило о предстоящем выполнении какой-либо задачи особой важности, которую никак нельзя было не выполнить или попросту сказать – "завалить").

– Товарищ генерал, готовлю документы формирования к проверке.

– Сворачивай, свою "мутату" (ничего себе, подумал я, значит, есть еще более серьезная или срочная задача, чем эта) и бегом на строевой плац. Там найдешь полковника Магу (Эдуард Васильевич, в то время был командиром батальона курсантов), получишь от него полный инструктаж, как обращаться с шашкой. Будешь на строевом смотре выносить Боевое Знамя училища.

В этот момент я прочувствовал, как течет "холодный пот по спине".

– А как же комендант училища майор Е. Косарев? – пролепетал я в трубку, сделав слабую попытку уйти от такой невероятно трудной и щепетильной задачи, так как знал свои способности в строевой подготовке (возможно хорошие, но далеко не блестящие, чтобы представлять весь коллектив училища на ответственном уровне).

– У него есть взыскание, – устало отреагировал "шеф" (все в училище так любя называли генерала), – а ты знаешь, по уставу, для выноса знамени назначаются только отличники боевой и политической подготовки.

Я понял, что вопрос решен, как и то, что генерал просто так, абы кого для выполнения этой серьезной задачи назначить не может. Одного я так и не понял, что же мне делать в сложившейся ситуации? Стук сердца дико отдавался на висках. Честно сказать, растерялся я прилично. Это спустя три года после описанных событий я, уже, будучи слушателем Военной академии имени М.В. Фрунзе, участвовал в трех парадах на Красной площади, в ходе которых приобрел бесценный опыт строевой парадной подготовки на самом высоком уровне.

А тогда же в феврале 1985 г., я понял, что" попал под самую завязку". Но делать было нечего, и я рванул на плац, искать Э.В. Магу. Два часа тренировки с шашкой дали лишь основы обращения с новым для меня "парадным" оружием. Саму же технику прохождения со знаменным взводом за этот короткий отрезок времени освоить было физически невозможно. А на завтра "Это!" предстояло сделать перед взором самой придирчивой в Вооруженных Силах Главной инспекции Министерства обороны, в составе которой приехало около 20 опытных генералов и полковников.

Тот, кто побывал в этой "шкуре" меня поймет. Но, как говорится, невыполнимых задач нет. День прошел как в бреду, под прессом ответственности, ночью от волнения – практически не спал. Как говорят спортсмены, сгорел до старта. А когда настало утро…

Я помню все очень смутно. Шел перед знаменем, задавая темп. Сзади "наседали" трое знаменщиков и знаменный взвод с карабинами под командованием старшего лейтенанта Павла Ничикова. Все ростом под два метра, практически на голову выше меня. Теперь о темпе, который я пытался задать. Его не было. Когда я пробовал подтянуть ногу, чтобы это походило на парадный шаг, знаменщики со своими длинными ногами на меня наседали, и мы топтались на месте. Поэтому я вынужден был, чтобы не быть затоптанным ими постоянно "убегать", для чего максимально тянул ногу вперед, а не вверх, что не позволяло поднять ее высоко.

Что из всего этого получилось, судить не могу. Но вспотел я так, как никогда ранее. Пот с меня при температуре воздуха около нуля лился ручьями. Слева стоял, затаив дыхание, строй училища в полторы тысячи человек – ведь от первого впечатления, который должна была создать знаменная группа зависела общая оценка всего коллектива по строевой подготовке, а в конечном счете и оценка ВУЗа по итогам инспекции в целом. Справа, поблескивая лампасами и ехидным оскалом типа "Давай-давай, капитан!" стояли представители инспекции. Я же в полном смысле этого слова "плыл" прямо на начальника училища, который переживал никак не меньше моего.

"Шеф", желая подбодрить меня и оказать реальную помощь, изредка еле уловимым движением руки показывал мне "чуть левее или правее", чтобы я двигался четко по линии вдоль строя. Но не тут то, было! После снегопада лед на плацу удалось очистить не везде, и это стало следующим "камнем" преткновения на моем и без того не легком пути. Линию разметки то было видно, то нет. Вот тут-то и настал апогея моих мучений.