Ретроспективы

Георгий Мамайский

Ретроспективы

Случай в Польше…

Перегон автомобиля из-за рубежа – дело непростое, а порой даже опасное. В этом я неоднократно убеждался, трижды выезжая на автомобиле за рулем из Западной группы войск по окончании там службы.

Конец 93-го. Я должен был покинуть Германию и убыть на территорию Северо-Кавказского военного округа, откуда я ранее был командирован в группу на вывод войск. Мне было вручено предписание на выезд и проездные документы для следования поездом. Однако, меня несколько возмутил вопрос: почему поездом? Тем более, что выданная мне крайняя зарплата в немецких марках позволяла приобрести автомобиль и выезжать на нем за рулем. Но таковы были неизвестно кем придуманные указания, абсолютно нерациональные, как говорят, чтоб «насолить». Кто-то пошел на принцип из-за поданного мной рапорта на увольнение. Я же рассудил по-своему. Все равно с армией прощаюсь. Меня уже на «гражданке» ждала должность по моему профилю подготовки и не где-нибудь, а в родном городе. Все складывалось как нельзя лучше. Почему бы тогда не рискнуть и не использовать крайнюю возможность, получить от службы все?

Итак, решение принято. Теперь нужна машина. Время поиска крайне ограничено. От силы сутки-двое. Иначе меня могли хватиться и отправить все-таки поездом, чего мне очень не хотелось.

Учитывая долю риска, поиск пришлось проводить в соседнем гарнизоне, где меня никто не знал. Удалось воспользоваться помощью бывшего сослуживца, приютившего меня на это время и оказавшего посильную помощь. Тем более, он был в этом вопросе ас. Сам неоднократно подбирал себе и друзьям автомобили. Конечно, я был крайне ему признателен и до сих пор вспоминаю его добрым словом, рассказывая эту историю. К сожалению, упомянуть его имя не представляется возможным в целях конспирации.

Двое суток мы с ним рыскали по городкам вблизи гарнизона. Время, запланированное на поиски, истекало. Надежда таяла. Меня уже стал периодически посещать настрой на неблагополучный исход. Уже смирился с мыслью о возможной неудаче в выполнении, казалось бы, блестяще задуманного плана. Но, как всегда бывает, когда уже махнул рукой – ан нет, вот она, удача!

Неожиданно позвонил сосед моего товарища и стал для меня просто спасителем. Он узнал, что кто-то продает «бывалую» шестерку. ВАЗ – 2106, это просто была мечта в то время любого водителя. Пусть даже видавшая виды. Конечно же, не пришлось даже особо торговаться. Да и выбора не было. Что называется, «сел, да поехал».

Но, вот дальше то и начались своего рода испытания.

Дело в том, что, когда выезжаешь за рулем из Германии, в армейских условиях все максимально регламентировано. Обычно, формируется колонна, организуется охрана, проводится инструктаж, назначается время выезда, проверяется подготовка к нему и т.д. Так вот. Ничего этого в моем случае не было. А был еще довесок ко всем трудностям. Мой товарищ уговорил меня взять с собой еще трех солдат-контрактников, также закончивших службу в Германии, и следовавших в Россию на своих купленных автомобилях. Опять же, как и я инкогнито…

Сначала меня эта мысль прилично напрягла. Ответственность не только за свои действия, но еще и за трех земляков повышалась кратно. Ведь я становился по факту старшим. Следовательно, и решения должен был принимать более ответственно и взвешенно, за всю группу. С другой стороны, ехать одному по чужой стране гораздо рискованней. В то же время «гуртом и батьку легче бить». Долго не раздумывая, пришлось согласиться на коллективный заезд. Тем более, что ребята показались мне опытными, не пацаны. Да и в техническом плане, как оказалось впоследствии, подкованными, что неоднократно спасало в пути.

Настало утро. Пора выезда. Я выстроил колонну, возглавив ее. Проинструктировал бойцов на случаи различных возможных дорожных нюансов. Замыкающим поставил наиболее опытного из солдат, на более или менее, как мне показалось, крепкой машинке.

Тронулись, помолясь, с Божьей помощью. Как оказалось в дальнейшем, не зря…

Маршрут проложили южнее Варшавы, так как тамошние полицейские славились особой придирчивостью к нашим русским военным. Поехали через Лодзь. Затем решили держаться севернее, чтобы пересечь границу в Белоруссии, в районе Могилева. Тоже менее рискованно, подальше от наезженных путей.

«Приключения» начались при пересечении границы Германии и Польши. Пограничники Германии были явно озадачены составом нашей группы. Долго изучали наши документы, выдержав нас прилично по времени. Но, все-таки пропустили, видимо не рискнули оставлять нас на своей территории, а поскорее выпроводить из страны от «греха подальше».

Далее дорога по Польше оказалась сложнее. Накануне там выпал обильный снег. Двигались мы в канун Новогодних праздников. Причем, стремились успеть в свои семьи к праздничному столу. Как говорят, «не торопясь поспешая». Вот эта то поспешность и сослужила недобрую службу.

Под Лодзью, двигаясь с минимальной скоростью, мы долго тянулись за караваном из автомобилей. Дорога была как каток. Мороз небольшой, градусов 10. Тянулись мучительно долго. А ведь нужно было и поторапливаться. Возможно на каком то этапе выдержки не хватило. Я решил рискнуть и обогнать маленький немецкий Трабант. Не учел практически изношенную резину. Скорее всего даже летнюю. Точнее определить не представлялось возможным.

В результате меня занесло… сначала корму влево, затем вправо… через метров 15 выкинуло через встречную полосу в придорожные кусты, занесенные снегом. Затем перевернуло, то ли на бок, то ли на крышу. Понять на успел. Как я вспоминал потом эти кусты! С какой благодарностью! Они меня просто спасли. Оказались пышные и жесткие. Да и сугробов намело за ночь. Моя шестерка качнулась раз-другой, кусты отпружинили и… вернули машинку на колеса. Сидел я в ней не жив не мертв. Вот это рискнул! Похоже придется все-таки добираться домой на поезде – пришла в голову первая мысль. Хотя нет, – подумал я, – Дайка проверю… кое как вылез из машинки, которая плотно сидела в сугробе на брюхе. Обошел вокруг. Вроде без повреждений. Даже краску не ободрал! Вот чудо то! Неужели еще и заведется? Да, завелась. Можно дальше ехать? – удивился я еще больше. В это время на дороге скопились машины, водители высыпали на обочину, обсуждая случившееся. Мои солдатики (ставшие уже за время пути почти родными), разматывали свои тросы, пытаясь подлезть под мою машинку и зацепиться за что – ни будь. Их усилия увенчались успехом. Зацепили, потянули мою своими машинками… Но, не тут-то было. Гололед . Их машины скользили как на коньках. Пробуксовывая на месте. Какое то врем длилась борьба за выживание. Успеха не прослеживалось.

Вдруг что-то неуловимо изменилось. Какой-то вздох облегчения повис в воздухе. Боже! Ты нас услышал. По дороге в нашу сторону двигался наш советский трактор «Беларусь». Откуда он здесь взялся, одному Всевышнему известно. Но чудо свершилось. Зацепив тросом, метров 50 он тащил мою шестерку вдоль кустов обочины, не мог ее выдернуть на дорогу из-за глубокого покрова снега. И все-таки техника победила, снег и гололедица сдались. Поляк крикнул мне на ломаном русском: «Пан! Ты у меня сегодня четверым будешь!».

Как можно отблагодарить этого улыбчивого поляка? Конечно же не деньгами, которых у нас осталось не так много, почти все забрала заправка бензином. Пришло время самой ходовой в мире валюты. В багажнике лежал ящик немецкой водки «Smirnoff», самой продаваемой в то время, припасенный на Новый год, ну и для таких случаев, как оказалось, тоже. Добродушный поляк, получив в каждую руку по плоской бутылке, заулыбался еще шире – примерно на ширину приклада. Благо, тогда наши международные отношения были на несколько другом уровне. Да и люди еще войну видимо помнили.

Спасибо тебе поляк! И «Беларуси» (трактору) тоже! Это с вашей помощью я все-таки через сутки добрался до дома и за два часа до Нового года занял уютное место за праздничным столом.

Машинку же я поставил в гараж и не подходил к ней полгода…

Настолько, видимо, «наелся». Возможно получил переутомление в пути.

А главное – набил оскомину путешествий в экстремальных условиях…

Ведь доехал на характере, несколько раз засыпая за рулем и очнувшись, возвращался на свою полосу со «встречки». Особенно по ночам. Благо, что встречных машин попадалось немного.

Нельзя было останавливаться и отдыхать. Мог на чужой территории остаться без машины… времена были лихие.

А мог просто не успеть к праздничному столу.

Неизвестно, что для меня тогда было важнее…

Продолжаем разговор

Академия. Кто из офицеров не мечтает в нее поступить? Ради карьеры, роста по службе, будущих званий и должностей. Без нее не стать генералом. Но и с ней не факт. Большинство офицеров дослуживаются лишь до полковников, хотя это звание после академии практически гарантировано.

Но есть категория офицеров, которые стремятся в академию для «передышки» в службе. А кто и просто Москву посмотреть, пожить в ней, по музеям походить. Из этой категории большинство потом в Москве и остается, цепляясь за любую возможность, подтверждая известную поговорку «Москва не резиновая». Много веселых моментов в учебе связано как раз с ними, с этими «гостями столицы».

Вообще то учеба в академии – это не просто более высокий уровень образования. Это определенный уровень развития. Это получение возможностей. Это круг общения, который в дальнейшем открывает широкие перспективы не только в службе, но и в жизни. Ведь не все выпускники идут служить дальше. Бывают желающие, освоив такую ступень образования, завершить как можно скорее службу и развиваться в другом направлении, например, связанным с бизнесом. Возможности то совсем другие! Кто-то, посетив выставки и театры, уходит в творчество. Талантов в армии предостаточно! Кто-то цепляется за Москву как за возможность пожить в самом огромном мегаполисе, размеры которого восхищают и больше не отпускают, на всю оставшуюся жизнь, считая это своей судьбой…

Для нас же, слушателей академии, этот период жизни связан с неизгладимыми ни с чем не сравнимыми впечатлениями. Как глоток обогащенного кислородом воздуха, как витаминная присадка… Дух захватывает! Новая жизнь, новый город, новые отношения. Все новое и все одновременно. Даже экология. Нередко это заканчивается стрессом. Мне, например, с этим не повезло. Эта самая экология и подвела. Иммунитет не справился. Получил ощутимый удар по организму. Заработал болячку, тяжелую, как говорили врачи, хроническую. Астма – был их приговор. С которой долго и нудно пришлось сражаться. И победить.

Как выяснилось, ошиблись «айболиты»! Хроническую да, но, как оказалось излечимую. Хотя пришлось побороться за выживание 12 долгих лет. На износ. И моменты были критические. Но, об этом позже. И отдельно…

Просто болезнь я связываю только с Москвой.

А пока речь пойдет об академии. Курьезов тут хватало. Начинались они уже на подходе или подъезде к стенам альма матер. Ездить приходилось издалека, Москва, как известно, необъятная. Кто на электричке, кто на метро. Я, почему- то, любил троллейбус. Да по Садовому кольцу. Утром особенно приятно. Народ на работу спешит. Троллейбусы полнехоньки. Битком. А тут еще приезжие, «понаехи». Эти самые потешные. Как, впрочем, и я сам. Хорошо, когда ко всему относишься с юмором. Жить сразу становится легче и интересней.

Заходит одна такая, «путешественница» и с нижней площадки троллейбуса сразу задает вопрос: «а остановка Александра Толстого скоро будет?». Народ в замешательстве. То ли начинать ей нудно рассказывать, что она в школе не доучилась? То ли долго не мучиться, подтвердить, да и дальше ехать? Торопятся ж все. Один «москвич» в спецовке рискнул, взял на себя смелость. Залазь, говорит, бабка, доедешь. Окружающие облегченно вздохнули, кое-кто улыбнулся. Все началось через пару остановок. Водитель в переговорное устройство громко объявил: «улица Алексея Толстого!». Что тут началось? Бабульку аж «повело». Как Алексея? Мне ж Александр нужен! И на работягу с кулаками: «Ты куда меня завез? Негодник!». Еле высадили бабульку из салона. Долго она еще стояла на остановке, негодуя, махая кулаками вслед уходящего транспорта. Да, богата Россия на Толстых… и на бабулек тоже.

Как и все, мы, слушатели, очень любили пятницу. И не только из-за выходных. Хотя учеба, как ни крути, тоже отнимала много энергии, хотелось и «отвиснуть». Не тут то было! С нами в Москву приехали наши жены. Они-то и не давали слушателям ни минуты покоя! Какой покой?! А город посмотреть? А музеи? А … магазины???!

Периодически в план выходных корректировку вносил наш начальник курса. Старый «уставший» полковник. Он был счастлив на закате службы оказаться в академии и воспитывать слушателей. Делал он это ненавязчиво. Например, в пятницу от него можно было услышать важную информацию: «Товарищи офицеры! Сегодня у нас пятница, завтра суббота! Остальное доведет дежурный по курсу». И удалялся в свой уютный кабинет «дослуживать службу ратную». Хороший был мужик, вспоминается с улыбкой.

В один из таких моментов начальник курса вдруг изменил свою отработанную годами формулировку. Снизошел до более расширительной ее трактовки. «Завтра всем без исключения обеспечить явку жен на собрание курса. Я лично с ними буду беседовать и рассказывать, как себя вести в Москве!». Вот такая возникла неожиданность… У меня так вообще кризис с такой явкой. Жена только родила вторую дочку, от которой не отойти было, оставить не с кем. Я бы справился с большим трудом и то под вопросом. На семейном совете постановили, что жена никуда не пойдет. По семейным, естественно, обстоятельствам. Придется конечно держать ответ перед начальником курса в понедельник. Так и случилось. Вывел он нас перед строем нерадивых, чьи жены отсутствовали на собрании, и давай «казнить». Каждый должен был придумать убедительный рассказ о невозможности исполнить приказание начальника курса, получив за это взыскание, независимо от правдивости рассказа и объективных причин отсутствия. Каких только красочных «отмазок» не услышали тогда «доверчивые» уши начальника курса! На все услышанное он недовольно махал рукой и переходил к следующему истязаемому, не забывая объявлять очередное взыскание. Так очередь дошла и до меня. Мне досталось отвечать последним, так как стоял на левом фланге. Слушая рассказы стоящих до меня «сказочников» и видя никчемность такой тактики поведения, я на вопрос начальника курса четко доложил поставленным командирским голосом: «Товарищ полковник! Готов понести наказание!». Начальник курса сначала застыл – правильно ли он услышал? Потом слегка подпрыгнул от удовольствия. «Вот! Молодец! Хоть один сознался! Всем стоящим в этой шеренге – шагом марш в канцелярию! Самим записать себе в карточку взысканий и поощрений строгий выговор! А вам – указав на меня – выговор, за честность!». Весь строй слушателей дружно на это реагировал, веселясь от души. А я так и не дошел до канцелярии грешным делом. Посчитал несправедливым самому себе записывать взыскание. Начальник курса объявил, вот пусть сам и записывает. Как выяснилось позже, он то же не записал. Видимо не дошел. Уютный кабинет все-таки был ближе.

Потом за три года учебы мы уже стали адаптированы к подобным случаям и вели себя уже более уверенно.

Например, на итоговой сессии перед выпуском из академии довелось сдавать экзамен по самому модному в прошлом веке предмету – Марксистско-Ленинской подготовке. Следует отметить, что отношение к такому предмету у нас было несколько расслабленное. Этот предмет преподавался и в школе в определенных рамках, и в училище, и в академии. В процессе учебы по нему, как помнит вероятно читатель, обучаемые конспектировали работы классиков Марксизма-Ленинизма. Тетради с такими конспектами представлялись периодически на проверку преподавателю. Этим, как правило, и ограничивалось изучение той или иной работы классика. Однако, помнить суть каждой из изученных работ доводилось не всегда. Работ было много – целые тома собрания сочинений, а времени их перечитать, так сказать, освежить память, обычно не хватало. Вот и шли мы на зачет или экзамен относительно подготовленными.

Мне же вообще «подфартило». По жребию, вытянутой свернутой в трубочку записке с номером 1, предстояло зайти на экзамен первым. А значит и времени на подготовку было меньше, чем у остальных. Но, «беда не приходит одна». В группу на экзамен пришел проверяющий. И не кто иной, а заместитель начальника академии – начальник политического отдела, генерал-лейтенант. Фигура в академии крайне влиятельная. Деваться некуда. Готов , не готов, надо заходить. Я и зашел. Уверенно, как учили. С разрешения проверяющего вытянул билет. Название вопросов оказалось обнадеживающим. «Работы Ленина: Марксизм и восстание, Советы постороннего». Учитывая элемент волнительности в присутствии высокого чина в ограниченный период времени, как ни пыжился, вспомнить содержание работ не представилось возможным. Тогда я, как учил великий Ленин, «пошел другим путем». Проанализировав ситуацию, понял, что нужно просто выплывать на имеющемся багаже знаний и опыта. Другого варианта нет. Тогда я, понимая, что работы описывают вопросы, связанные с восстанием, представил себя на месте организатора восстания. Что бы я сделал, если бы мне выпала такая участь? Времени оставалось не так много. Минут десять. Взяв себя в руки, я на обеих сторонах листа А4 расписал мероприятия, входящие в комплекс работы командира части по организации боя. И применил их к случаю с восстанием, дополнив соответствующими выражениями. Выйдя отвечать, доложил все написанное мной четко и уверенно, что вероятно понравилось начальнику политотдела. Он внимательно меня выслушал и задал первый вопрос: «Вы, похоже, работы эти не дочитали?». Ну я и ответил честно, по-офицерски: «Никак нет! не успел…». Он же продолжил опрос: «Но, если бы вам поручили провести восстание, вы бы конечно с этим справились?». Мой ответ был предсказуем: «Безусловно, причем на высоком оперативно-тактическом уровне». Ответ его устроил: «Но работы Ленина вы все-таки прочитайте пока все сдают, и зайдите в конце экзамена, доложите, что вами было упущено из сказанного в работах Лениным». Так и сделал. Оказалось, что упустил я пункт с «захватом телеграфа», в то историческое Ленинское время бывший актуальным. За что и получил общую оценку «хорошо». Но, думается мне, скорее за находчивость, нежели за знания.

А находчивость на нашем офицерском поприще – не последнее дело…

Генеральский юмор

Как известно, армия и юмор неразделимы. В противном случае, не бывать бы победам без бодрого настроения. Но, одно дело, слушать о курьезных случаях от кого то, где успех сказанного зависит от рассказчика. Совсем другое дело, когда ты сам пережил такой момент, оставивший в твоей памяти неизгладимый след на всю жизнь. Это уже часть твоей истории. Это не по книжкам…

Был в нашем военном училище более десяти лет начальником великий педагог и просто уникальный человек, генерал-лейтенант, Герой Советского Союза. Можно упоительно читать и слушать о его подвигах в период Великой Отечественной войны, когда он семнадцатилетним пареньком при форсировании Днепра получил свою самую высокую награду. Но моя цель упомянуть о нем, как о человеке, служить под началом которого доставляло просто удовольствие. Каждая встреча с ним приносила не только трепет, но и откладывалась надолго в подкорке мозга как урок нестандартного мышления. Уже став сам командиром, неоднократно ловил себя на мысли, что та или иная фраза, произнесенная мной перед строем курсантов, это его фраза. Ведь молодой офицер – это пока еще несамостоятельный организм, а напичканный сводом фраз и команд, наследуемых от твоих отцов – командиров, воспитателей.

Бывало сделаешь что-нибудь не так и услышишь от генерала фразу – «ты говнюк!». И больше ничего. Н и ч е г о ш е н ь к и! А он еще и месяца три с тобой не здоровается, как будто бы и не замечает, что наносит тебе, молодому офицеру неизгладимую моральную травму. Потом выясняется, где и в чем ты «накосячил». Фууух… думаешь, какая мелочь! А как все обставлено, как будто ты преступник номер один и тебе нет пощады. А запоминается то надолго, можно сказать навечно. Урок на всю жизнь. Одним словом, всякие там абьюзеры и рядом не стояли. Куда им до такой школы высшего армейского «этикета»? Но при всем при этом как приятно было получить подобный нагоняй от самого генерала! Тебя переполняло чувство гордости, что на тебя вдруг обратил внимание этот талантливый педагог, воспитавший сотни чудесных офицеров, ставших в последствии способными командирами, а кое-кто даже выдающимся.

Все ведь складывается из мелочей. Захожу однажды к генералу на доклад после обеда. Документ срочный подписать. Время правда рискованное. Только пообедал генерал. Возможно отдыхает в своем кабинете. Дремлет.

Так и есть. А я то, молодой, ретивый, всего лишь капитан. Мне срочно надо. Доложить да исполнить. Указания они ведь не ждут. Ну, и я прямо с порога, открыв дверь кабинетного тамбура (вход с двумя дверьми- внешней и внутренней, чтоб не слышно было служебных разговоров в приемной), выпалил: «Товарищ генерал! Разрешите!?»

А в ответ тишина… сидит генерал в кресле, глаза прикрыл, щеки в легком румянце. Ох, не вовремя ж я…

Но дело то не ждет! Округ требует срочного ответа на депешу. Сроки текут. А где же исполнительность? На высоте…

Выхожу обратно в приемную. Прикрываю за собой дверь. Первую. Внешнюю. Думаю. Напряженно думаю, что не так? Где просчет? В чем косяк то мой? Вроде бы все нормально, как учили. Чуток постоял. Выждал. Набрался мужества.

Делаю вторую попытку. Опять первая дверь – стучу. Тишина. Захожу в тамбур. Стучу во вторую дверь. Снова тишина. Открываю, эффект тот же. Сидит генерал в кресле, дремлет. Похоже еще и глубже. Но, деваться некуда. В меру громким, но без элемента внезапности, поставленным командным голосом произношу четко по уставу: «Товарищ генерал -лейтенант, разрешите войти!?».

Эффект как выстрел. Вот оно…

Открыл генерал глаза, и говорит, спокойно, с расстановкой, чтоб я все расслышал. «Теперь правильно. Разрешите войти?! А то… разрешите, товарищ генерал!? Что разрешите? Наложишь мне тут под дверь, скажешь, сами разрешили…».

Стою, не жив не мертв. Вот он косяк то! И ведь правильно все! Так по уставу положено. Разрешите войти!? И никак по – другому… как бы ты не хотел, не изгалялся. Вот оно, на всю жизнь то и запомнилось.

Была у генерала какая-то особенность, черта характера что ли? Обаятельность. На него никто никогда не обижался. Как ему это удавалось, мы не понимали. Одна лукавая улыбка чего стоила? Офицеры училища стремились как можно ближе находиться к нему, угодить ему во всем. Бегом, со всех ног исполняли его распоряжения. Был он не просто начальником. Другом был. Общение с ним доставляло немалое удовольствие.

А как любили его совещания, лекции? Особенно подведение итогов за учебный семестр. Генерал выходил на сцену перед заполненным личным составом залом, сразу возникала пауза, наполненная ожиданием какого -нибудь «прикола». Без этого никогда не обходилось. Все знали способности генерала высмеять, причем абсолютно безобидно, любой проступок подчиненных, чем вызвать откровенное веселье в зале. Точно могу сказать, что спящих в такие моменты не было. Все напрягались в ожидании очередного курьеза. А их в армии не мало.

Любимцем у генерала всегда был его ближайший соратник по службе, заместитель по тылу, тоже участник войны. Не надо объяснять, что тыл, это служба, где масса нюансов, способных украсить шутками любое совещание. Всегда там можно найти недостатки, повод как позлословить, так и посмеяться. Командиры подразделений обычно использовали любую возможность «настучать» генералу на службу тыла. На одном таком совещании командир роты доложил генералу, что кашу не вовремя доставили в лагеря на полевой выход. Да и само ее качество оставляло желать лучшего. Да и сколько можно? Каша вчера, сегодня, завтра! Курсанты на нее уже смотреть не могут. Не едят просто. Особенно старшие курсы. В свое оправдание зам. по тылу тут же вскочил и затараторил: «Товарищ генерал! Что в ней плохого? Кашица, она и есть кашица!».

Как бы генерал не любил своего заместителя по тылу, здоровье курсантов всегда в приоритете. Разнос был очень даже ожидаем. Но генерал все «обернул» в шутку.

«Володя!», он любил всех называть по-дружески или по-отечески, «Пойди на склад артиллерийского вооружения и получи пистолет».

«Какой такой пистолет?», вырвалось у зама по тылу. Все знали, что тыловики не любят носить табельное оружие. Проблем с ним не оберешься.

«Пистолет, который дерьмом стреляет. И всех твоих заместителей разрешаю поставить к стенке. Или минимум накормить их самих этой твоей кашицей».

Недоуменное выражение лица тыловика вызвало в зале бурную реакцию. Впрочем, как и всегда.

Генерал никогда не уклонялся от возможности выступить перед личным составом. Начиная с первых дней поступления в училище нового пополнения, он обязательно находил время повстречаться с юной порослью, создать задел к общению, наладить зрительный контакт на весь период обучения. Никогда не перекладывал такую важную обязанность на своих заместителей. И курсанты отвечали ему взаимностью, что всегда выстраивало душевный диалог.