Вернись, дракон!

Корячилась я долго. Попыталась, потом отчаялась – дотянулась до полотенца и принялась вытираться сидя. Затем обернула волосы и достала чистую рубаху. Надену – вымочу, не надену – замерзну. Внезапно мое внимание привлекла штора, что болталась у меня по правую руку. Вроде там полки, Мариса оттуда мыло, шампуни и прочее достала. Интересно, что там еще есть. Аккуратно отвела шелковистую ткань в сторону и тут же увидела напротив чьи-то пронзительные голубые глаза в обрамлении белесых ресниц. Сразу же вцепилась мертвой хваткой и в полотенце и в рубаху, пытаясь прикрыться. А когда вернула взгляд к непонятно как оказавшейся в ванной девушке, увидела на ее лице те же панику и смятение, что испытывала сама.

Пара секунд потребовалась, чтобы осознать невероятное – нет никакой другой девушки, эта голубоглазая незнакомка я. Просто вместо задней стенки у шкафа зеркало. Я похлопала ресницами, и незнакомка повторила. Подняла руку, и отражение сделало то же самое. Вымученно улыбнулась, и молоденькая измученная красавица ответила тем же.

Я так изумилась, что позабыла обо всем на свете. И в первую очередь о том, что плоховато держусь на ногах. Глядя в зеркало в невероятной красоты прозрачные глаза, я медленно встала и выпрямилась. Потом сгребла к краям все содержимое полок и сняла с волос полотенце. Нет, этого просто не может быть… Эта изящная юная красавица не может быть мной, а я не могу быть ею. У меня глаза серые, а волосы русые. А она, она просто невероятна – с пепельно-белыми прядями до бедер, с тонким чуть вздернутым носиком, алыми губами и потрясающими формами. Я же никогда не могла похвастаться особой легкостью и хрупкостью сложения. Первое, что приходило на ум, когда смотрела на себя в зеркало – обычная. Симпатичная, конечно, не урод, но и ничего особенного.

Как такое вообще возможно? Может, я сплю? Или брежу? Принцы, драконы, идеальная внешность… Нет, стоп! Такого точно не может быть – какой мужчина в здравом уме бросит такую красавицу?! Нереально, невероятно и очень сомнительно, что все мои ощущения правдивы. Неужели реанимация или дурдом? Или того хуже? Я умерла? Почему тогда и после смерти меня терзают тем же? Я ведь не хотела падать, я не сама…

А потом я опустила взгляд ниже и с ужасом разглядела те самые полосы на ногах, что заинтересовали чуть раньше. Несколько уже едва заметных розово беловатых шрама пересекали всю поверхность бедер пониже лобка. На боковых поверхностях ног внезапно обрывались. Повернулась к зеркалу спиной и посмотрела на себя через плечо. И едва не заорала от нового открытия. То что спереди казалось лишь застарелыми, почти сошедшими шрамиками, сзади выглядело намного хуже. Спина, поясница, ягодицы, бедра и даже голени – буквально все было испещрено такими же полосами. Только более толстыми и яркими. Зрелище настолько ужасало, что долго разглядывать не нашлось сил. Я подхватила рубашку и поспешно натянула через голову. Потом позвала Марису и попросила помочь выбраться. К чему надрываться самой, если уже увидела то, что хотела?

Потом я сидела перед зеркалом в спальне. По моей просьбе открыли шторы. И пока служанка расчесывала мои волосы, я хмуро разглядывала разнообразные баночки на туалетном столике. Эта Велиара не только была красавицей, он еще явно осознавала это и не упускала случая себя приукрасить. В жизни не видела столько косметики разом, если только в специализированном магазине. Только вот зачем это все так разложили? Показать? Пробудить воспоминания? Так, стоп! Почему Велиара была?! Она есть, сидит перед зеркалом, поглядывает в окно. Получается, что это меня нет? Или как вообще это все понимать?

– Алира, хотите, я сделаю вашу любимую прическу? И платье достанем, какое скажете. Может, украшения посмотрите?

– Хочу, – сухо ответила я, продолжая пялиться на деву в зеркале. – А еще больше хочу поговорить с кем-то, кто расскажет все. Мариса, это важно… Я не понимаю, что со мной. Я даже не понимаю, кто я!

– О, тут все просто, – девушка ловко заплетала еще влажные волосы в тонкие косички. – Вы – Велиара Брайдос, единственная дочь и наследница Брайдоса Серебряного. Главы клана среброкрылых и всего рода Ксеадас. Владыки горного отрога Хофикар и защитника западных пределов Стеклянных Гор.

– И? – спросила я, когда она внезапно замолчала.

Обрадовавшись ее желанию говорить, я расстроилась после первого же предложения. Единственное, что поняла, что я чья-то дочь. Но это и так было очевидно – не сын же. Вероятно, родители Велиары уже умерли, раз за столько дней я ни разу не увидела их у ныне своей постели.

– Что и? – встревоженно глянула на меня Мариса.

– Расскажи что-то, что будет понятно тому, кто забыл абсолютно все. Вот мои родители. Они живы?

– Да, конечно, – кивнула Мариса озадаченно. – Хвала Первому Дракону с ними все хорошо.

– А почему они не приходят? Мы поссорились?

– Нет, алира, – служанка отвела глаза. – Вы не поссорились, нет… То, что случилось, нельзя так назвать. Просто вы совершили поступок… который осуждается всеми драконами без исключения. Они не придут сюда. Возможно, пришлют письмо с распоряжениями относительно вашей дальнейшей судьбы.

– А мой жених? Бывший, – поправилась. – Принц… Ренадин, кажется…

– Он тоже, наверное, не придет. Мог бы прийти раньше, это было бы правильно. Но если до сих пор не появился, значит, уже не придет. Мне жаль, простите…

Она замолчала, и плести перестала, даже на шаг отступила. И чуть не плачет снова.

– У меня что? Совсем никого нет? Никого, кто мог бы прийти и просто поговорить? Поддержать? У меня ведь свадьба сорвалась! – повернулась к ней и уставилась умоляюще.

Ну скажи же, что есть подруга какая-нибудь! Или брат четырехюродный! Хоть кто-то!!!

– Извините, алира. Вам успокоиться нужно. Я позже зайду, – Мариса рванулась к двери, но я успела схватить ее за руку.

Не могу позволить закончиться этому разговору вот так. Иначе в следующий раз она и рта не раскроет.

– Подожди! А как же платья? И украшения? – сделала возмущенный вид.

– Вы, правда, хотите? – посмотрела на меня с еле тлеющей во взгляде надеждой.

– Конечно! Сколько я еще в ночной рубашке буду ходить?!

Мы рассмеялись и вдвоем направились к внушительных размеров шкафу.

3

Остаток дня пролетел настолько стремительно, что я не заметила, как за окнами стемнело. Да, мы раздвинули все тяжелые шторы, и комната буквально преобразилась. Из унылой камеры превратилась в потрясающе уютную спальню юной девушки. С затянутыми вышитой тканью стенами, вычурной люстрой под лепным потолком, изящной мебелью. Здесь, кажется, было все, чтобы порадовать молоденькую избалованную красавицу. И куча разнообразных нарядов, и шкатулки с драгоценностями, полки с обувью и разноцветные зонты с милыми оборочками. Пуфики и софа в едином стиле, потрясающе мягкий и роскошный искусно вытканный ковер.

Уж не знаю, сколько мы с Марисой резвились, переодеваясь и меняя прически. Подбирая невесомые туфельки к платьям и рассматривая украшения. А когда выдохлись и легли рядом на постель, солнце уже ползло к самому высокому ледяному пику, что прекрасно был виден из всех окон на этой стороне.

– Мариса, а где мы? – мне вдруг снова стало грустно. – Ну ты говорила, что у моего отца есть какие-то владения? Мы на его землях?

Старательно воспроизводила стиль речи тех, с кем общалась ежедневно. И, оказывается, не зря прислушивалась и запоминала. Получилось вполне внятно объяснить, что меня интересует на данный момент.

– Да, мы на отроге Хофикар, конечно, – ответила она без всякого удивления.

– А вон там что за гора? Солнце как раз за нее закатывается, и так красиво переливается лед в последних лучах…

На сей раз Мариса все же посмотрела как-то странно. Но переспрашивать не стала.

– Это оплот Ледяных. Алтуэра. Древняя резиденция правителей и самый высокий пик Стеклянных Гор.

– Столица? – уточнила я.

– Нет, – Мариса снова подозрительно покосилась. – Столица в низине, где не такие сильные ветра. Гитетстад.

Произнесла она таким тоном, как моя учительница русского в школе. Не сдержалась и повторила за ней по слогам. Мы переглянулись и рассмеялись.

Веселье внезапно прервалось, когда дверь хлопнула, и в комнату быстрым шагом вошел алер Гнорн. Марису с моей кровати будто ветром сдуло. К тому же она покраснела, как помидор, и замерла статуей, опустив голову. Понятно, здесь не принято сближаться с прислугой. Но мне это без разницы все равно.

– Алира Велиара, рад, что у вас хорошее настроение. Давайте я вас осмотрю.

Не стала спорить – встала с помощью Марисы и спокойно стояла, пока она расшнуровывала мое платье. А после попросила ее уйти. Если у меня к доктору несколько вопросов. И почему-то кажется, что он мои чувства беречь не станет…

К расспросам приступила сразу, как лекарь принялся ощупывать мою спину.

– Алер, а откуда у меня эти полосы? – пробормотала сдавленно.

При одном воспоминании об отражении в зеркале внутри все скручивало.

– Совсем ничего не помните? – сухо поинтересовался.

– Нет. Ничего.

Чувствовала, как он прощупывает пальцами мышцы вдоль рубцов, но ничего кроме небольшого неприятного ощущения. Будто тянет что-то. Не болит. Почему же я до сих пор так неуверенно держусь на ногах. Даже ровно стоять и то требует существенных усилий.

– Это странно. Память уже должна была начать возвращаться. Обрывочно, начиная с самых ярких фрагментов, – проговорил озадаченно. – Но ваши горничные утверждают, что вы не понимаете самого элементарного.

– Это чего?! – возмутилась. – Все я понимаю, просто не помню.

– Хорошо-хорошо, не нужно нервничать. Ваши физические повреждения почти прошли. Это и странно, учитывая полную потерю памяти.

– Так откуда шрамы? – повторила чуть раздраженно.

Все его причитания я слышала много раз. И знаю больше него, поэтому ничему не удивляюсь.

– Вы самовольно покинули дворец, улетели к лесу Эйгель и там, прямо на высоте, сменили ипостась. Надо объяснять, что произошло дальше?! – спросил с нажимом.

– Нет, – пискнула я, переваривая услышанное.

Что я сделала? А как это вообще? Что за лес такой, что врач назвал его? Ведь мог просто сказать – улетела в лес. Так… Что значит, улетела? На самолете? Воздушном шаре? Какие полеты?! Здесь стекла в оконных рамах ходуном ходят от ветра практически без перерыва! Даже представить сложно, что способно удержаться в воздухе при таких погодных условиях. Но спрашивать опасно, алер только что прямым текстом заявил, что со мной странное творится… Ладно, главное я выяснила, наверное, а расшифровку у Марисы вызнаю со временем.

Уходя, Гнорн не оставил никаких распоряжений или назначений. Впервые. Просто сказал, что я почти выздоровела. Правда, о возвращении памяти ни слова не произнес. Только тяжело глянул напоследок и вышел за дверь.

Мариса вернулась в спальню только к вечеру. Я уже вся извелась от любопытства и переживаний. А вдруг наши милые девчоночьи беседы будут неверно истолкованы старшей горничной? Вдруг ее вообще наказали? Из-за меня. А что если она больше не захочет разговаривать? Не только отвечать на вопросы, но вообще общаться?

Пока гоняла в голове все эти мрачные мысли, успела и платья в шкаф убрать, и обувь по коробкам разложить, и украшения еще раз перебрать. Какая же красота! У меня единственное нарядное платье было на выпускном. Да и то из ткани подешевле и самого простого фасона. Чтобы потом еще куда-нибудь надеть. Не пришлось. И свадебное так и не надела.

Вспомнив Петю, приуныла окончательно. В конце концов, я здесь, в этом странном месте и по его вине. Потому что платье надеть не довелось… Рассматривать драгоценности как-то резко расхотелось. Сложила все большую шкатулку и засунула в ящик туалетного столика. А когда стала закрывать, поняла, что что-то мешает – никак не могла задвинуть до конца. Снова открыла – переставила шкатулку и тут увидела плотные желтоватые листы, скрученные в трубочку и перевязанные тонкой лентой. Я поставила одну ножку шкатулки поверх, поэтому ящик и не желал закрываться.

Аккуратно вытащила свитки, освободила от ленты и развернула. Нет, бумага вовсе не ветхая, просто желтая сама по себе. Вчитаться в текст удалось не сразу – уж слишком странный почерк. Витиеватый, со множеством вытянутых вверх и вниз элементов. Почему-то сразу поняла, что писала Велиара. У такой красавицы вполне возможен столь затейливый почерк. Не удивлюсь, если она специально этому училась. Чтобы потом каждый раз поражать в самое сердце получателей ее посланий.

Тяжело выдохнула, вспомнив, что алире это не помогло избежать участи брошенной невесты. Как и мне. Хотя я не могла похвастаться ни утонченной красотой, ни владетельным папой, ни всякими женскими штучками типа нарядов, украшений и идеального чистописания. Но долгое время была уверена, что достойна простого семейного счастья с хорошим парнем. Любила его, заботилась, готовилась к совместной жизни. Впрочем, мы и так уже полгода жили вместе. Но я думала, что там дети пойдут – планировала что-то, откладывала часть зарплаты на непредвиденные нужды…

Когда глаза немного привыкли к ровным строчкам, равномерно переплетающимся друг с другом из-за выступающих элементов букв, я смогла разобрать некоторые слова. Начала сверху слева, как привыкла. И через пару предложений усмехнулась. Интересно, Велиара действительно столь возвышенное и нежное существо или это только игра на публику? Прочла полстраницы, но так и не смогла ответить себе на этот вопрос. Весь текст оказался одой в честь принца Ренадина Л’Тиригоса. Причем хвалебные эпитеты носили характер отрывочный и излишне экзальтированный, на мой взгляд. Что-то типа «Он восхитителен! Лучший на сегодняшней охоте! Мой будущий муж подобен великим драконам!» И все в таком же духе. Хотя, возможно, здесь так принято. Или это просто такой жанр… литературы. Но все равно забавно – почему-то не могу представить, чтобы я писала нечто подобное о Пете. Даже в личном дневнике, коим, видимо и являются эти листы.

Из задумчивости вывело внезапное появление старшей надзирательницы. На сей раз она не просто заглянула внутрь, как делала последние дни, а вошла. Вежливо, но довольно холодно поприветствовала меня и принялась осматривать комнату. Словно искала что-то.

Какое-то время я молча наблюдала за ее интересом к шкафам и тумбам, а потом решилась спросить.

– А Мариса где? – не хотела этого, но голос сам дрогнул.

– Мариса в холодной кладовой, – недовольно процедила она в ответ. – Овощи чистит.

Я опустила глаза, слезы так и жгли. А ведь знала, что так и будет. Неужели соглашусь и с этим? Нет, невозможно! Мариса – мой единственный друг здесь, не могу бросить ее в беде! Овощи в холодной кладовой… Даже звучит ужасно!

– Верните Марису немедленно, – я посмотрела прямо в лицо немолодой уже женщины.

Не знаю, откуда смелость такая взялась, но я действительно готова стоять на своем до последнего. Я и встала из-за туалетного столика, откинула с ног тяжелый подол кое-как зашнурованного после осмотра врача платья.

– Сейчас же! – угрожающе прошипела. – И вообще я требую, чтобы Мариса всегда была рядом со мной. В качестве личной горничной. И только я сама буду решать, чем и когда ей заниматься.

– Ну что вы, алира? – она растянула губы в не слишком искренней улыбке. – Девчонка – дочка конюха, взятая в дом по милости ваших родителей. Она и не умеет ничего толком.

– Пусть так, – упрямо сложила руки на груди. – Я считаю, что она умеет достаточно для того, чтобы скрашивать дни моего заключения.

Сказала, не продумав, но эффект оказался очень даже интересным. Старшая запричитала, замахала руками и принялась сюсюкать, будто я ребенок.

– Что вы такое говорите, алира Велиара?! И как в голову пришло??? Вы же дома, а не в тюрьме!

– Почему я тогда не могу выйти отсюда?! – топнула ногой, больше не сдерживая эмоций.

– Можете, конечно, можете, – принялась успокаивать меня. – Когда окончательно поправитесь.

– Алер Гнорн сегодня сказал, что я в полном порядке. И не сделал никаких назначений, – повторила ей слова лекаря, будто бы была вероятность, что она не в курсе.

– Да, но, – с сомнением покачала она головой. – Речь шла только о вашем телесном здоровье…

– Я уверена, что память вернется быстрей, если я смогу посмотреть прочие комнаты. И сопровождать меня будет Мариса!

Между нами повисла продолжительная тягостная пауза. Какие же секреты хранит этот дом, что меня опасаются выпускать из спальни? Почему, если все случилось в каком-то лесу? Или моя жизнь с родителями была далека от идиллической настолько, что отказ жениха попросту стал последней каплей? В конце концов, родные Велиары так и не появились, хотя как известно, ребенок всегда остается ребенком. Что бы ни натворил. Особенно если этот ребенок был любим до своего проступка…

4

Мариса вернулась следующим утром. Бледная, с красными заплаканными глазами и хлюпающим носом. Явно без внушения перед визитом в мои покои не обошлось. Но я и сама очень плохо спала, не зная согласятся с моим требованием или нет. Старшая ушла вчера, так и не дав окончательного ответа.

Увидев горничную, радостно бросилась ей на шею. Надо же – неужели я действительно успела по ней соскучиться? Без всяких шпионских схем? Невероятно? У меня никогда не было много подруг, поэтому и удивилась собственной реакции… Мариса же, замерев ненадолго в моих объятьях, отстранилась. Смущенно улыбнулась и покосилась на дверь.

– Я решила, что ты теперь всегда будешь при мне, – поспешила ее успокоить. – Мы будем вместе гулять, есть, по магазинам ездить. Вот, пойдем!

Решительно взяла ее за руку и решительно потянула к низкому столику у дивана, накрытому на две персоны.

– Давай позавтракаем вместе. Надоело есть лежа!

И это было чистой правдой – сколько можно принимать пищу, будто тяжелый больной или младенец. Лекарь не запретил, а значит, небольшие физические усилия не повредят. Уж встать и дойти до дивана я точно в состоянии.

– Алира, – нерешительно начала Мариса, но я прервала ее.

– Мне очень нужен друг. Ты просто не представляешь, насколько. И я же вижу, что ты искренне относишься ко мне. В отличие от всех остальных, – Умоляюще посмотрела в ее глаза и сжала тонкие пальцы. – Пожалуйста!

– Хорошо, – отвела она взгляд почему-то. – Если вы так сильно хотите этого…

– Очень хочу! – воскликнула я. – В ближайшее время я собираюсь покинуть эту спальню и прогуляться по дому. И мне очень нужен тот, кто сможет рассказать о моих прежних днях здесь. Понимаешь? Алер Гнорн разрешил.

Соврала зачем-то. Наверное, хотелось, чтобы мои слова больше весили. С другой стороны, с друзьями все же так не поступают…

– Правда?! – тут же отвлеклась от собственных переживаний Мариса. – Это же замечательно!

– Да, – улыбнулась ей. – Куда мы пойдем в первую очередь?

– Надо подумать, – чуть нахмурилась она.

Я же, пользуясь моментом, усадила ее за стол и пододвинула тарелку с местной кашей. Какие-то злаки, смешанные с жидкостью, напоминающей кефир. Не слишком приятно на вкус, но других вариантов нет – я понятия не имею, что нужно попросить, чтобы получить привычное блюдо или напиток. Но уверена, мы с Марисой и до этого дойдем со временем…

– Я согласна пойти куда угодно! – села напротив и мечтательно закатила глаза. – Может быть, в бальную залу? Или библиотеку?

Изо всех сил напрягла память, что бы из курсов литературы и истории выудить что-нибудь полезное об архитектуре больших домов.

– Алира, – задумчиво пробормотала Мариса, чем моментально погасила мой пыл. – Мне кажется, здесь у вас никогда не было любимого уголка. Кроме этой спальни. Вообще вы слишком редко бывали в этом доме. Сначала росли у бабушки, потом уехали в школу. Оттуда в академию. И с этого времени почти все время жили в столице.

Невесело слушала ее и понимала – реальных воспоминаний здесь не нашла бы и алира Велиара. Что уж обо мне говорить? И почему, интересно, она так редко бывала в родовом гнезде? Почему воспитывалась не родителями?

– Придумаем что-нибудь, – пожала я плечами и взяла чашку с горячим ароматным напитком.

Мне главное – из комнаты выбраться. Дальше видно будет. Хотя… Просвета пока не наблюдается что-то.

– Я отведу вас в оружейную. Хотите? Там большой камин, полки с книгами. По стенам развешаны клинки, которыми лучше всего владеет алер Брайдос. Его охотничьи трофеи.

Не могу сказать, что ее предложение меня сильно вдохновило. Но с другой стороны, если там есть книги, то это может оказаться очень полезным.

– Хорошо! – радостно согласилась я и принялась за завтрак.

К сожалению, мои смелые планы удалось реализовать не так быстро, как хотелось бы. Дни шли, а ни лекарь, ни старшая больше не заходили. Мариса постепенно приходила в себя и оттаивала. Сказать, за что именно ее наказали, она не решилась. А я и настаивать не стала – с прошлым Велиары бы разобраться для начала.

К этому я приступила, как только представился случай. Этим же вечером, после нескольких часов примерок и паясничанья перед зеркалом. Заметила, что Марису такое времяпрепровождение не просто развлекает, а буквально гипнотизирует. Под конец я сама уже ничего и не примеряла, достаточно было поглядывать на эту модницу, тихонько посмеиваясь ее неиссякаемому воодушевлению.

– Скажи, Мариса, – вопрос сам собой пришел на ум. – Я действительно так сильно любила принца Ренадина?

– Что? – Мариса замерла с открытым ртом. – Вы и этого не помните?

– Нет, – мотнула головой и взяла с туалетного столика найденный недавно свиток. – Вот, посмотри…

– Не могу, – уверенно ответила она и отступила на шаг, спрятав руки за спину. – Это ваше личное.

– Знаю. Я тут пишу о нем, о принце. Так, будто он лучший мужчина на свете, – мечтательно подняла взгляд к потолку.

– И не зря, – несмело улыбнулась Мариса. – Он, правда, самый лучший… Был. До того как взял назад свое слово.

– Он тебе тоже нравится! – вдруг прозрела я. – Ну-ка, признавайся!

– Он всем нравится, – нервно хихикнула она и чуть отвернулась.

Ага, я попала в яблочко. Бывший Велиары – тот еще сердцеед. Оно и понятно, принц все-таки. А не простой менеджер по продажам.

– Скажи, Мариса, – чуть наклонилась вперед, уперев локти в колени. – А после того, как он перехотел на мне жениться… Он сделал предложение другой?

– Нет, – испуганно пискнула горничная. – По крайней мере, здесь, на отроге об этом ничего не известно.

– Но ведь была причина… Если я ничего такого не вытворила до, и он не предпочел другую… Тогда что?

Посмотрела на Марису, не слишком ожидая ответа. Внутри вдобавок к дикому желанию выбраться из заточения и попасть домой появилось кое-что еще. Я просто обязана увидеть принца и объяснить ему, что он поступил дурно. Высказать прямо в глаза то, что никогда не решилась бы проговорить Пете. О боли, об отчаянии, чувстве, что жизнь без него кончена раз и навсегда. И уж для Ренадина я слова подбирать не стану точно.

– Причина наверняка была, – задумчиво пожала плечами Мариса и села прямо на ковер у моих ног. – Вот только ее вряд ли знает кто-то кроме ваших родителей.

– Почему ты так думаешь? – удивилась я.

– Не знаю. Просто еще в детстве поняла, что с вами что-то не так.

Какой интересный поворот… У Велиары был какой-то изъян, который ее родители скрыли от принца? А когда он узнал, то отказался жениться? Кстати, почему был? И сейчас, возможно, при ней. То есть при мне.

Это нужно было обдумать. А еще отвлечь сейчас же Марису. Чтобы в будущем она не вспомнила и не воспрепятствовала моим изысканиям. Да, опять перед зеркалом в ванной.

– А что за лес Эйгель? – спросила таким тоном, будто безделицу какую-то. – Алер Гнорн упоминал это место.

Горничная при одном упоминании резко побледнела и вся словно сжалась. На белом лице остались только лихорадочно блестящие темные глаза.

Я немного испугалась такой ее реакции, но промолчала. Если задать еще пару вопросов, то ответит она на тот, который предпочтет сама. Да что такое-то?! Это же наверняка просто точка на карте.

– Этот лес, – наконец нехотя заговорила Мариса. – Он находится совсем недалеко от столицы. Принадлежит Л’Тиригосам. Они его продают во все приморские государства. Эти деревья очень хорошо подходят для строительства кораблей. В общем-то, этот лес – источник богатства и власти Ледяных. И я совершенно не удивлена, что вы выбрали именно такой способ мести, алира…

С каждым словом ее голос становился все тише, а взгляд отстраненней. А я понимала ее все меньше – какая месть? При чем здесь деревья?

– Мариса! – практически взмолилась я. – Ничего, понимаешь ты?! Ничего не помню! Ну, расскажи, наконец, что случилось! Вдруг это поможет!

– Хорошо, – как-то обреченно кивнула она. – Только мне известно совсем немного. Говорят, вы сильно поссорились с принцем после того, как он отменил помолвку. В ярости вы выбежали из его покоев и разнесли половину коридора, перейдя в истинную ипостась. Потом прямиком ринулись к Эйгелю. Я слышала, что вас пытались остановить. Л’Тиригос полетел следом, а за ним стража. На границах города вас поджидали, но вы оказались проворней и смогли уйти от постовых. А в самом центре леса вдруг вернулись в человеческий облик. Зачем? Никто не знает, на самом деле. Но сразу сочли, что это было местью принцу за его отказ от данного слова. Теперь ваша кровь на их «золотых» деревьях. И по слухам государь вне себя от злости и негодования. Часть постоянных покупателей древесины отказалась иметь дело с родом, который не может справиться с брошенной девой. Более того, небольшая часть леса безнадежно испорчена – драконья кровь въелась намертво. Это только вырубать, но они не торопятся. Потому что зияющая пустота в самом центре леса будет, наверное, еще хуже… Никто не ожидал, что вы так поведете себя. Что станете ругаться, что-то требовать.