Не парься: как быть стоиком во времена хаоса

Подумайте обо всем, что от вас не зависит. Не вам решать, попадете ли вы в аварию, заболеете ли, кого вы встретите и полюбите, будет ли чувство взаимным. Не вам решать, когда умрут ваши родители, или друзья, или дети (да и кто гарантирует, что у вас будут дети?). Не вам решать, возьмут ли вас на работу, принесет ли инвестиция желанные плоды. Начальника и коллег не выбирают. Нельзя заранее убедиться, что ваш нынешний партнер желает серьезных отношений. Нельзя предугадать, выберет ли вас тот пользователь сайта знакомств, которого выбрали вы. Не вы определяете, случится ли экономический кризис, пандемия, гиперинфляция, война, или резкий рост цен на бензин, или внезапный дефицит китайской древесины. Все это от вас не зависит. Но человеку хочется считать себя хозяином жизни. Вот почему разрыв между ожиданиями и действительностью вызывает у нас тревогу, растерянность и уныние.

Задумавшись о том, как мало нам подвластно, и впрямь легко испугаться: мир кажется хаотичным и неуправляемым.

Кому из нас не встречались люди, словно бы одержимые желанием контролировать все вокруг? Чересчур заботливые родители, офисные микроменеджеры, ревнивые мужья и жены, друзья, которые настаивают, чтобы все и всегда делалось под их диктовку… Но, если верить стоикам, эти люди отчаянно цепляются за иллюзию власти. Может быть, психологически им легче от попыток взять мир под контроль, но в конечном итоге сфера влияния у них ничуть не расширяется. В действительности им подвластны лишь поступки и реакции, личные качества и отношение к другим людям.

Можно возразить, что ваш начальник-то уж точно имеет над вами власть – в конце концов, это прописано в трудовом договоре. Но и такая власть ограничена. Вы можете уволиться, отказаться выполнять задание, выторговать себе условия получше, поговорить с профсоюзом или все-таки сделать порученное дело, но остаться при своем мнении.

Эпиктет – философ, считавший дихотомию влияния важнейшим жизненным принципом, – родился в рабстве, как и его мать. Он не понаслышке знал, что такое зависимость от чужой воли, но даже хозяин не имел над ним полной власти. Мысли, чувства и личные качества Эпиктета зависели лишь от него самого (свободы в поступках у него, конечно, не было).

«Существует только один путь к счастью – перестать беспокоиться о вещах, которые неподвластны нашей воле», – говорил он.

* * *

Прежде чем использовать контроль-тест в сложных жизненных ситуациях, я решила применить его к реалиям спортивной игры – моей любимой игры, тенниса. От меня зависят количество и качество тренировок, физическая форма и психологический настрой, но исход игры мне неподвластен. Возможно, мне попадется очень сильный соперник. Или некстати пойдет дождь. Или я буду плохо чувствовать себя в день матча. Я могу лишь собраться с силами и позаботиться о тех элементах, что попадают в зону моей ответственности. Но победа в конечном счете зависит не только от меня.

Затем настал черед работы. Я могу написать добротную, хорошо продуманную статью, однако читателям она может не понравиться, и тогда меня закидают гневными комментариями в интернете, а я расстроюсь. Но ведь чужие отклики мне неподвластны. Единственное, что зависит от меня самой, – это качество работы (мои поступки) и отношение к читательским реакциям (можно ведь не принимать их близко к сердцу).

Или, скажем, личная жизнь. Допустим, мне кто-то понравился. Я подаю ему знаки, но не могу сделать так, чтобы он ответил. Чужими чувствами управлять нельзя. Можно лишь сосредоточиться на своем поведении, на отношении к этому человеку, на своих реакциях – особенно если меня отвергнут или бросят.

Иногда контроль-тест дает неутешительные результаты. В 2020 году я страдала от тендинита – болезни связок, возникшей из-за травмы локтя. Работать за компьютером было больно. Конечно, я не могла предотвратить травму, а вот лечение зависело только от меня. Физиотерапевт советовал на время оставить работу и дать руке отдохнуть. Но тогда я осталась бы без денег: больничный мне не положен. Значит, отдых исключался. И я весь год работала через боль – возможно, во вред здоровью. По крайней мере, стало ясно: применение контроль-теста может давать вполне осязаемый практический результат.

Подходит ли контроль-тест для нашего времени?

Поначалу, когда я разглядывала схему, нарисованную Эндрю, контроль-тест стоиков казался мне чересчур простым и изящным, чтобы иметь прикладную ценность. Современный человек перегружен информацией, причем чаще всего негативной. В интернете все вечно кипит и бурлит. В силу круглосуточного освещения событий кажется: все, что происходит в мире, происходит с нами. Неужели вопросы из «Руководства» Эпиктета, составленного почти две тысячи лет назад, до сих пор актуальны в нашу бурную эпоху?

На каждой встрече с Эндрю я допытывалась:

Можем ли мы повлиять на то, как с нами поступают другие люди?

Нет, мы можем отвечать только за себя, за свои реакции и за то, как сами относимся к другим.

Можем ли мы изменить своих близких?

Нет, но мы можем изменить свое отношение к ним и реакцию на их поступки. (Например, Эпиктет говорил, что человека должны больше заботить собственные чувства, вызванные гневом брата, нежели сам этот гнев.)

Можем ли мы изменить психологически тяжелую ситуацию, например нездоровый климат на работе?

Мы можем изменить свои поступки и реакции.

Но уж родители-то, наверное, могут контролировать детей?

Мы можем добросовестно воспитывать детей, но в конечном счете не можем контролировать их поступки. Какой у них будет характер, какими они вырастут – все это нам неподвластно.

Можем ли мы изменить людей, которые плохо к нам относятся?

Нет. Нам подвластен только собственный характер, а не чужой.

А как насчет изменений в жизни общества?

Мы можем понемногу менять мир с помощью социальных инструментов и политических движений. Однако крупные системные изменения не под силу отдельно взятому человеку.

А крупные катастрофы, например войны?

Мы не можем прекратить войны, которые идут вдали от нас, но можем беречь мир у себя. Можно изменить свой образ жизни, но не чужой. Мы можем лишь стараться убедить других людей поступать правильно.

И так продолжалось до бесконечности…

Эндрю оказался прав. Контроль-тест можно применить в любой ситуации. Задавая вопросы, когда-то сформулированные древними стоиками, всегда получаешь ответ – пусть даже совсем не тот, который хотелось бы услышать.

Контроль и работа

В некоторых ситуациях применять контроль-тест древних стоиков было сложней, чем в других, потому что я чувствовала себя вправе рассчитывать на определенный результат. В таких случаях трудно было смириться с тем фактом, что мне подвластно гораздо меньше, чем хотелось бы.

Была зима 2020 года. Мы с Эндрю обедали в кафе на Бонди-Роуд. Мне только что отказались повысить зарплату, хотя я отправила начальнику весьма солидную и убедительную служебную записку, где объясняла, почему мне надо платить больше.

Отказ совершенно выбил меня из колеи. Он не просто испортил мне обед – он перевернул с ног на голову все мои представления о себе и о жизни. Видимо, руководство не ценит меня, раз не повышает зарплату! Я внутренне кипела от злости уже два дня и распалялась все сильней. Вот возьму и уволюсь! Посмотрим, что они тогда запоют! Останусь без денег – но даже нищета лучше, чем крохи, что я получаю сейчас!

Эндрю применил учение стоиков к моей проблеме, словно врач, подобравший лекарство для пациентки. «Не стоит из-за этого переживать. Повышение зарплаты зависит не от вас», – напомнил он, сославшись на главную заповедь стоицизма. По словам Эндрю, мне следовало сосредоточиться на посильном и подвластном: делать свою работу как можно лучше и демонстрировать издателям, что я достойна высокой зарплаты (то есть контролировать свои поступки).

Надо было стараться изо всех сил – вот и все, что я могла сделать.

Согласно учению стоиков, мне был подвластен собственный подход к работе, однако решение о зарплате от меня все же не зависело. Эндрю посоветовал направить душевные силы на то, что попадает в сферу моего влияния, – качество работы, – и тогда я буду спокойна и довольна, сколько бы мне ни платили. Да и шансы получить повышение вырастут, если я буду трудиться с полной отдачей. Совсем не такой совет я надеялась услышать: в конце концов, мне нужны были деньги и хотелось ощутимого, материально выраженного признания заслуг. Но этот совет почти дословно повторял призывы древних стоиков: сохранять ясность мышления и четко сознавать границы подвластного. Разумеется, не в моих силах было гарантировать повышение зарплаты (например, у издательства могли быть финансовые трудности, о которых я не знала). Но можно было попытаться убедить руководство, отлично выполняя все задания (это уж зависело только от меня). Кроме того, я могла бы поискать другую работу и разыграть предложения конкурентов как козырь на переговорах с начальством. Можно было обратиться в профсоюз. Но даже задействовав все эти инструменты, я не смогла бы обеспечить благоприятный исход. Окончательное решение зависело не от меня.

В качестве примера Эпиктет приводит чувства музыканта, выходящего на сцену. Качество исполнения зависит от самого музыканта, а вот реакция публики ему неподвластна. «Возьмем певца, что играет на лире. Когда играет сам себе, он блаженно спокоен. Но если выступает перед слушателями, все меняется, как бы ни был прекрасен его голос, как бы искусно ни перебирал он струны лиры. Почему? Потому что он хочет не только хорошо играть, но и нравиться публике – а второе не в его власти».

Иными словами, делай что должно – и будь что будет: ведь повлиять на исход ситуации человек не может. Именно так получилось с моей зарплатой.

«КО МНЕ!», ИЛИ КТО ТУТ ХОЗЯИН

Контроль-тест пригодится и хозяевам домашних животных. Когда заводишь щенка, в голове складывается идеальный образ воспитанной, послушной собаки. Сознательный, ответственный хозяин может в известной степени контролировать поведение питомца; но попадаются и такие собаки, которые всегда будут оставлять лужу на ковре, если перенервничают, или грызть обувь, или громко лаять на каждого скейтбордиста, или закатывать истерики, если прогулка откладывается. Можно принять меры и заняться дрессировкой, но добиться от собаки полного, абсолютного послушания не удавалось еще никому. Характер животного нам не подвластен.

Как справиться с чувством бессилия?

Локдауны во время пандемии наглядно показали, что далеко не все в мире подвластно человеку.

Как же мы справлялись с чувством бессилия? В подавляющем большинстве случаев – плохо! Статистика алкоголизма, домашнего насилия и психических заболеваний резко ухудшилась, когда в привычную жизнь вмешались внешние силы: новые законы и ограничения, страх перед болезнью, от которой поначалу не было ни лекарств, ни вакцин.

С марта 2020 года я стала замечать всеобщее чувство гнева, отчаяния и безысходности, связанное с утратой контроля. Оно выплескивалось в социальных сетях; ощущалось в той грубости, которая вдруг стала чуть ли не нормой сетевого (да и личного) общения; звучало и в моих разговорах с друзьями.

Наложенные на нас ограничения были жесткими, внезапными и разорительными (как для закрытых предприятий, так и для отдельно взятых людей, нарушивших правила карантина и вынужденных платить огромные штрафы); многие казались такими абсурдными, что ужаснулся бы даже Кафка. Тяжелей всего пришлось жителям бедных районов Сиднея и Мельбурна, где часто селятся недавние иммигранты. Там ограничения были самыми суровыми, а по улицам ходили усиленные наряды полиции. Чувство утраты контроля и независимости навалилось, кажется, на всех без исключения. Новая реальность оказалась такой внезапной, странной и бесцеремонной, что осмыслить ее было нелегко.

Одной из главных, тщательно оберегаемых ценностей для стоиков было душевное равновесие, а одной из важнейших задач – не позволить внешним, неуправляемым силам его нарушить.

Человек рискует утратить душевный покой, если направляет желания и помыслы на то, что ему неподвластно. Когда мы чего-то хотим, но не можем гарантированно получить, возникает конфликт. Он порождает внутренний разлад, потому что мы не в состоянии обеспечить себе желанный результат, но остро переживаем его отсутствие. Напряжение вызывает стресс, а неутешительный итог влечет за собой уныние и горечь. Контроль-тест помогает сохранить душевный покой и не волноваться из-за того, что нам неподвластно.

Но как же не волноваться из-за того, что не входит в сферу влияния? Очень просто: применяешь контроль-тест и, если видишь, что ситуация тебе неподвластна, перестаешь волноваться. Легко сказать, но, как я не раз убеждалась (и не только в случае с больной рукой или жестким карантином), трудно сделать.

Контроль-тест в эпоху закрытых границ

В наступившем 2020-м, а затем и в 2021 году я стала применять контроль-тест намного чаще и почти довела процесс до автоматизма. Во время пандемии он стал моим главным подспорьем в ситуации выбора.

В марте 2020 года Австралия закрыла границы. Карьера журналиста-путешественника, которая была мне так дорога, оказалась под угрозой. Много лет я оттачивала мастерство, пробивалась методом проб и ошибок, соглашалась работать за гроши, обрастала контактами – и вот наконец дело пошло на лад. Я попала в число немногих счастливчиков, которым такая работа приносит (относительно) стабильный доход. Почти десять лет мне платили за путешествия в разные страны – даже самые далекие и экзотические – и часто селили в роскошных отелях. Это и правда была лучшая работа в мире! В 2020 году я должна была съездить в Иран, Европу, Соединённые Штаты и Ливан. Тогда – как и сейчас – не было ни малейшего смысла долго переживать из-за срыва этих поездок и пробуксовки карьеры. (Вернется ли все в норму? Я не знала.) Бушевала пандемия. Путешествовать было опасно, да никто бы мне и не позволил. Из Австралии целых два года выпускали лишь в особых случаях, после долгой бумажной волокиты. Даже если бы мне разрешили уехать, вернуться было бы очень трудно, к тому же пришлось бы отсидеть две недели на карантине в гостинице – за свой счет. (Вводя такие правила, австралийское правительство, кажется, и само не ведало, что претворяет в жизнь девиз древнеримского законодателя Цицерона, по воззрениям очень близкого к стоикам: «Благо народа – вот высший закон».)

Применить контроль-тест к рабочим проблемам оказалось легко. Подвластна ли мне ситуация на границах? Нет. Могу ли я повлиять на глобальный кризис туристической индустрии? Нет. Могу ли я изменить тот факт, что издания, которые прежде платили мне за статьи, закрывают раздел «Путешествия», а многие журналы вообще перестали выходить, лишившись доходов от туристической рекламы? Нет. Так что лучше было не зацикливаться на потерях и поберечь нервы. Я просто стала писать на другие темы.

Затем на карантин стали закрываться австралийские штаты. Эти внутренние локдауны доставили нам гораздо больше хлопот, поскольку были совершенно непредсказуемы. Границы штатов и территорий закрывались и открывались друг для друга в непонятных сочетаниях. Конфигурации менялись в зависимости от числа заболевших, скорости распространения вируса, темпов вакцинации и наличия новых штаммов. Ограничения вводили очень быстро, а когда границы закрывались, въехать или выехать было почти невозможно. Похороны, плановые операции, умирающие родственники, продажа дома – ничто не гарантировало, что для вас сделают исключение в эпоху беспрецедентных мер.

По работе я часто бывала в Сиднее, но жила при этом в штате Виктория (до Сиднея примерно час на самолете). Я устала считать, сколько раз застревала то здесь, то там. Граница внезапно закрывалась, и я не могла попасть домой – или на работу. О чем я думала, когда устраивала свою жизнь на такой вот безумный манер? Почему нельзя было работать поближе к дому, как все нормальные люди? То, что раньше было возможным, хоть и проблематичным, внезапно стало невозможным. Могла ли я повлиять на закрытие границ? Нет. Но я могла изменить свою реакцию на это неудобство. Кроме того, несложно было предугадать, что локдауны останутся частью нашей жизни до тех пор, пока бо́льшая часть населения не вакцинируется. С помощью контроль-теста я приняла решение: найти постоянное жилье в Сиднее, а дом в штате Виктория сдать друзьям, чтобы больше не застревать то с одной, то с другой стороны закрытой границы. Это должно было сберечь мне немало нервных клеток.

В ту неделю, когда я переехала в Сидней, город в очередной раз закрылся – как показало время, на несколько месяцев. Такого мы не ожидали. Сообщение о локдауне застало меня врасплох. (Я прочла его на эскалаторе в одном из торговых центров Бонди-Джанкшен; сверкали витрины, нотки незатейливой музыки висели в искусственно охлажденном воздухе; из всех посетителей на этаже была только я да еще какой-то парень с ребенком в слинге, отчаянно искавший, где бы купить капсулы Nespresso…) Ни сам локдаун, ни его длительность от меня не зависели. Во время локдауна правила постоянно менялись. На них я тоже не могла повлиять. Сначала нам было позволено отходить и отъезжать от дома в пределах десяти километров. Полиция проверяла документы на улицах. Мы не могли ходить друг в другу в гости и собираться группами более десяти человек, потом четырех, потом двух… а потом и это запретили. Встречаться можно было только для совместных занятий спортом. (В те безумные дни весь район Бонди, пытаясь вернуть хоть частицу утраченной свободы, превратился в черный рынок алкоголя. Вдоль улиц выросли небольшие киоски торговли навынос, где в одноразовые кофейные чашки разливали спиртное и продавали местным жителям, которые делали вид, что занимаются фитнесом, и потихоньку пьянели в эти странные, не по сезону теплые вечера.)

В моей власти тогда было наслаждаться десятикилометровыми прогулками вокруг дома и продолжать дистанционную работу. Потом десять километров сократились до пяти (мои пять километров кончались еще до южного пляжа Бонди, и морские купания оказались под запретом). Что я могла с этим поделать? Ничего.

Решения правительства от меня не зависели. Но в моей власти было отыскать красивые места в радиусе пяти километров от дома и почаще ими наслаждаться.

То же самое можно сказать и о защитных масках. Носить маску на улице мне не нравилось, к тому же это было ужасно неудобно. Однако я была в ответе за собственное отношение к другим людям. Ведь мне совсем не хотелось, чтобы друзья и соседи заболели.

Я невольно засмеялась, когда в те самые дни прочла одно из житейских наблюдений Марка Аврелия. Оно было записано почти две тысячи лет назад, но могло бы, кажется, стать рефреном 2021 года: «…Ясно является уму, что нет в жизни другого положения, столь подходящего для философствования, как то, в котором ты оказался ныне».

В 2020 и 2021 годах я применяла контроль-тест почти безостановочно, десятки раз в день, пытаясь не злиться на новые правила, угрозу штрафов, ограничение свободы. Меня успокаивал сам ритуал: вдохнуть поглубже и задать уже привычные вопросы. Хорошо было иметь алгоритм, позволявший понять, что зависит, а что не зависит от меня в этой странной и непривычной реальности, где чуть ли не ежедневно принимались и менялись законы, непосредственно влиявшие на бытовую, материальную и психологическую сторону жизни. Но теперь нужно было сделать следующий шаг: с помощью контроль-теста научиться спокойно принимать быстрые и резкие перемены. Иначе я не обрела бы устойчивого душевного равновесия.

Контроль-тест в эпоху перемен

Один из главных плюсов стоического мировоззрения – душевный покой. Не стоит переживать и злиться из-за того, что от нас не зависит. Это напрасная трата сил. Энергию лучше направить на то, что нам подвластно.

В книге «Задача стоика» современный американский философ Уильям Ирвин пишет: «Если выбор ограничен, глупо метаться и паниковать. Надо просто выбрать лучший из доступных вариантов и жить дальше. Поступая иначе, мы теряем драгоценное время и силы».

Однажды во время локдауна я заговорила со своей знакомой по имени Мишель, которой очень трудно было смириться с новшествами, привнесенными пандемией в нашу жизнь. А кому тогда было легко?

Мишель, тридцатитрехлетняя незамужняя британка, жила в Сиднее и работала в сфере маркетинга. До пандемии у нее была прекрасная жизнь. Время от времени она заводила короткие романы через сайт знакомств, по пятницам ходила в коктейль-бар с коллегами, занималась спортом. По выходным Мишель ездила куда-нибудь и обедала в ресторанах. Ей все это очень нравилось.

Но когда жителям Сиднея велели самоизолироваться, Мишель пришла в отчаяние. Ее легкая, налаженная жизнь, полная общения и веселья, замерла на неопределенный срок, и заполнить пустоту было нечем.

Небольшая светлая квартира в центре города внезапно превратилась в тюремную камеру, где Мишель сидела взаперти круглые сутки, если не считать часовой прогулки, на которую разрешалось выходить в обществе одного-единственного спутника.

Из-за локдауна Мишель быстро впала в уныние. «Я здесь совершенно одна», – твердила она себе. Вскоре чувство одиночества совпало с реальностью. Мишель перестала договариваться о совместных прогулках и не находила сил звонить британским друзьям. Она начала грубить своему начальнику (через Zoom) – наверное, подсознательно возненавидела работу, из-за которой была вынуждена отсидеть локдаун одна в чужой стране.

Через несколько месяцев ограничения сняли, но Мишель не стало легче. Теперь она прониклась недобрыми чувствами к Австралии: решила, что после тяжкого опыта самоизоляции жить здесь не стоит. Дружеские отношения с коллегами дали трещину – в дистанционном формате Мишель успела наговорить много лишнего. Как только открылись границы, она вернулась в Британию, убежденная, что переезд в Сидней был ошибкой.

А ведь все могло быть иначе. Если бы Мишель воспользовалась контроль-тестом, одинокая жизнь в режиме самоизоляции вряд ли стала бы такой тяжелой. В первую очередь необходимо признать факт перемен, а затем сделать все возможное, чтобы к ним приспособиться. Для успешной адаптации нужно не сопротивляться новым обстоятельствам и не оплакивать прошлое, а признать, что перемены (даже неприятные для нас) – часть жизни.

«Мир – изменение, жизнь – восприятие; душа окрашивается цветом своих мыслей», – писал Марк Аврелий.

На это Мишель, пожалуй, ответила бы: «Легко говорить, что я должна принять изменения. Но как быть, если мне очень нравилась прежняя жизнь? В ней все было подстроено под меня, и я очень старалась обеспечить себе такой образ жизни, какой считала нужным. Почему я должна смириться с тем, что все хорошее в моей жизни просто испарилось?»

Философ-стоик, наверное, сказал бы в ответ: «Да, тебе неуютно в новых обстоятельствах, однако изменить их ты не сможешь. Изменить можно лишь твое отношение к ним». Древним стоикам на долю выпало немало перемен, зачастую внезапных, резких и даже трагических – вроде ссылки в далекие враждебные края по навету врагов. (Во многих отношениях локдаун походил на изгнание, только наоборот.)

Мишель не могла остановить пандемию. Она не могла повлиять на решения правительства. Она не могла изменить или отменить наложенные ограничения. Она не могла по своей воле открыть магазины, бары, кафе и рестораны. Очень многое было ей неподвластно. Но она могла бы изменить свое отношение к происходящему. Ей вполне по силам было грамотнее распоряжаться временем: ходить на прогулки, звонить друзьям, общаться хотя бы в режиме онлайн. Она могла бы взять себя в руки и пить поменьше. Могла бы соблюдать (относительно) здоровый режим и высыпаться. Могла бы заниматься фитнесом.

Наверное, это было бы трудно. Не слишком-то приятно вытаскивать себя из постели ради очередной скучной прогулки по одному и тому маршруту. Но здравый смысл мог бы подсказать Мишель, что регулярная физическая нагрузка в период стресса намного полезней, чем отдых в кровати. (Тут можно вспомнить еще один совет Марка Аврелия, не утративший актуальности и в 2021 году: «Поутру, когда медлишь вставать, пусть придет к тебе мысль: я пробуждаюсь, чтобы поступать так, как достойно человека; итак, я еще недоволен, когда отправляюсь делать то, ради чего я родился и ради чего приведен в мир? Или для того я создан, чтобы греться, лежа в постели?»)

КАК ЖЕ ПРАВИЛЬНО ГОТОВИТЬСЯ К ПЕРЕМЕНАМ?

Для начала нужно разобраться, что в сложившихся обстоятельствах зависит от нас, а что не зависит.

Помните: человеку полностью подвластны лишь три вещи: его характер; его поступки и реакции; его отношение к другим людям.

Все, что не попадает в сферу нашего влияния, нужно просто принять как данность. Когда-то давно я спросила одного опытного журналиста, как приспособиться к молниеносным переменам в информационном поле. Он ответил: «Надо уметь гнуться как тростинка». Иными словами, надо быть гибким, но не отрываться от земли.