Добрая Гаргулия

Люди продолжат стремительно умирать уже от других проблем: нехватки еды, бандитизма, отсутствия медикаментов и врачей, антисанитарии, холода, безумия от одиночества и так далее…

– Что ты хочешь от меня?

Чтобы ты изобрёл Нейропрограмматор на пятьнадцать-двадцать лет раньше. Это остановит вымирание людей.

– Расскажи мне, что такое Нейропрограмматор?

– Нейропрограмматор – это словесные формулы, которые ты смоделировал на основе знаний древних АГМ, а также своего понимания психофизиологии человека.

– Моего понимания? Моё понимание психофизиологии основано на моём академическом образовании и глубоком уважении к исследованиям Бехтерева, Павлова, Выготского и Лурии. Что в их учениях есть моего?

– Ты это как-то переосмыслил и соединил с экстрасенсорикой, эзотерическими учениями и своими откровениями из ноосферы, о которой писал Вернадский.

– А, ну тогда понятно. Спасибо за объяснение. Сегодня же начну и изобретать Нейропрограмматоры.

– Я на тебя очень сильно надеюсь. Ты – это я в прошлом, моя прошлая инкарнация.

Начался опять бред про «я это ты», и Роман проснулся.

Совсем не хотелось ничего записывать в дневник. Времени было 04:00. Хотелось спать. Роман подумал: «Если я буду писать что-то в дневник, тогда есть опасность разгуляться, но если не записать сейчас, то потом можно уже ничего и не вспомнить».

Так Роман недолго размышлял в полупросоночном состоянии и уснул.

На этот раз Роману снилось, что он маленький и в доме у бабушки.

Маленький Роман хочет поиграть со своим танком, но вспоминает, что пока ему ещё не купили танк. Танк ему купят через полтора года на его седьмой день рождения.

Осознав всю безнадёжность поиграть в танк маленький Роман начинает плакать во сне.

Но вдруг он оказывается снова в автобусе, который везёт его на работу.

Рядом с ним тот же мужчина. Сейчас он очень злой. Он говорит маленькому Роману:

– Ты ничего не сделал! Раз у нас всё так же, то ты даже не пытался ускориться! Погибнут миллиарды людей – из-за тебя! Из-за твоей лени, беспечности, детской позиции. Проснись и иди создавать Нейропрограмматор!

Роман проснулся в ознобе и с громко стучавшим сердцем. Кошка была рядом. Вероятно, она проснулась от криков Романа во сне и пришла спасать своего хозяина от ночных кошмаров. Роман трясущимися руками взял дневник сновидений, ручку, включил ночник и стал всё записывать, всё, что он видел и слышал во сне.

Времени было 05:40. До 7:20 Роман всё писал, вспоминал, обдумывал. Пытался всё осознать.

Роман опасался, что сошёл с ума, но гнал от себя эту мысль, так как знал, если он действительно поехал крышей, то всё… Тогда больше уже ни он, ни кто-то другой ему уже не поможет.

Спать уже было некогда.

Роман встал, быстренько перекусил сам и покормил кошку, а затем пошёл в библиотеку имени Некрасова.

С этого момента началось глубокое погружение Романа в создание им Нейропрограмматора.

Через пару недель на очередном собрании президиума Оля подошла к Роману и со слезами на глазах сказала, что её брату стало хуже.

Психиатр не помог. Роман думал о своих Нейропрограмматорах и слушал Олю краем уха.

Тут в голову ему пришла идея опробовать свои наработки в создании Нейропрограмматоров на Олином брате.

– Оля, мы можем прямо сейчас поехать к твоему брату и я постараюсь ему помочь.

Через час они уже были там.

В квартире был полный беспорядок. У Романа сложилось впечатление, что Кирилл специально разбросал все вещи по комнате.

Роман подошёл к Кириллу и увидел его напуганный взгляд. Всем своим измученным видом Кирилл напоминал человека, которого регулярно подвергают физическим истязаниям. Невыносимое зрелище! Роман протянул ему руку и сказал:

– Привет, меня зовут Роман. Я – Мастер Рейки Гномон, я могу тебе помочь. Повторяй за мной…

Роман произносил набор кодовых слов Нейропрограмматора, но Кирилл не повторял. Это было неожиданно. Роман посмотрел на Олю. Она в этот момент немигающим взглядом смотрела на своего брата. В её взгляде было не столько сочувствие, сколько агрессия. Оно и понятно, его сестра за него переживает, уговаривает своего начальника на работе помочь брату, а этот брат решил поиграть в молчанку.

Тогда Роман подошёл вплотную к Кириллу и стал говорить ему в ухо слова Нейропрограмматора в виде приказов.

Получалось не очень, но эффект был. Эффект был положительным. Это заметил и сам Роман, и Оля, и Кирилл.

Роман решил потратить какое-то время на улучшение своей, пока ещё сырой, методики.

Он понял, что, скорее всего, как только он хоть немного притормозит исследования, к нему во сне снова придёт загадочный мужчина и будет от него требовать ускорить свои изыскания.

Роман решил к этому подготовиться. Он составил список вопросов странному человеку. Потом их упростил, выкинул маловажные, а оставшиеся вопросы мнемонически зазубрил.

Как он и предполагал, следующей ночью во сне к нему снова явился незнакомец. Роман спросил у незнакомца:

– Ну что, я уже спас цивилизацию?

– Что?

– Сколько людей вымерло?

– Девятьсот миллионов.

– Что ж, продолжу работу! Возможно, я успею наверстать и вымирание человечества не начнётся.

– Откуда ты знаешь о вымирании людей? Это же будет для тебя в будущем?

– В смысле – откуда? – И Роман тут же проснулся от удивления.

Он задумался: «Что значит – откуда я знаю? Он что, крышей поехал? Сам входит в мои сны, как к себе домой, всё подробно и, главное, настойчиво рассказывает, а потом изображает полное непонимание происходящего.

Но главное не это. Главное то, что количество вымерших людей резко сократилось, а значит – я иду в правильном направлении…

Это если верить моим снам. А я им верю, так как это моё же собственное подсознание.

Что же мне мешает спасти и оставшиеся девятьсот миллионов людей от вымирания?

Наверное, мне необходимо ускорить внедрение Нейропрограмматоров в научную и медицинскую среду, а для этого мне нужно срочно начать проводить клинические испытания на достаточно большой выборке людей с официальным разрешением на это, иначе результаты не будут приняты научным и медицинским сообществами.

Но мои результаты всё равно останутся, и в критический для планеты момент люди обратятся к моим Нейропрограмматорам и спасут человечество от вымирания».

Эта мысль его согревала и тешила его самолюбие.

«Итак, сначала я попытаюсь всё-таки хоть как-то изобразить легитимность своих исследований, чтобы метод развивался. А в случае непризнания его научным и медицинским сообществами, можно будет потом, когда я уже значительно продвинусь в своих исследованиях и получу реальные данные от подопытных, – организовать исследования по всем правилам на глазах у всех медицинских учреждений с фиксацией не только конечных, но и промежуточных результатов».

На следующей неделе Роман обратился в президиум общества «Гномон» с просьбой поддержать его исследования. После формального бухтения чего-то себе под нос, все собравшиеся единогласно проголосовали за проведение его исследований.

Обществу «Гномон» были выгодны любые исследования, так как это было в полном соответствии с его уставной деятельностью и повышало общий статус общества и руководителей направлений.

Для исследования воздействия Нейропрограмматоров на людей с паническими атаками было задействовано сто двенадцать страдающих от этого недуга.

Через три месяца исследований стало ясно, что применение Нейропрограмматоров – это революционный метод излечения от панических атак.

Романа пригласили для сотрудничества в Министерство Здравоохранения, в Первый Мед и попросили дать интервью центральному телеканалу.

Это была неожиданно быстрая победа. О Нейропрограмматорах узнала вся Россия. Начали интересоваться и учёные из соседних стран.

Роман считал, что он справился со своей жизненной миссией на двадцать лет раньше положенного срока, но не чувствовал себя тем, про кого потом скажут: – «Ах, какой же он молодец!»

Чувство тревоги со временем не исчезало, а только усиливалось.

– «А что, если этим своим вмешательством я натворил что-то более ужасное? – думал Роман. – Почему больше не появляется во снах тот странный человек? Неужели его никто не учил говорить спасибо? Где благодарность СПАСИТЕЛЮ ЧЕЛОВЕЧЕСТВА?»

Глава 6. Нейропрограмматоры изменили реальность

Роман Хромов продолжал свои исследования для усиления эффективности Нейропрограмматоров. Всё шло хорошо, но временами казалось, что что-то изменилось вокруг. Роман думал: «Если Нейропрограмматоры кардинально изменили будущее, то, может быть, они как-то повлияли и на настоящее?»

Весь день Роман Хромов практиковал свои медитативные упражнения на внутреннюю концентрацию внимания. Он погружался всё глубже в своё подсознание, и под вечер, будучи в состоянии изменённого сознания, Роман вдруг почувствовал себя в теле какого-то существа. Это существо было непознаваемо для органов чувств Романа, и он никак не мог понять, чьими глазами он сейчас смотрит на происходящее. Это было как стороннее наблюдение за чьей-то жизнью. Не имея возможности управлять происходящим, Роман решил задержаться в голове существа и наблюдать, то, что оно видит, как обычно смотрят фильм или спектакль в театре.

Роман смирился с ролью зрителя и стал наблюдать, попутно домысливая для себя отсутствующие элементы истории.

Вот что увидел Роман Хромов в теле таинственного существа.

Дождь стучал по окнам старой квартиры на Тверской улице, где обосновался Азраил. Капли скатывались по стеклу, образуя причудливые узоры, которые то и дело менялись под порывами ветра. За окном мелькали огни машин, люди спешили по своим делам, укрываясь под зонтами, но для джинна весь этот суетливый мир людей казался далёким и нереальным.

Азраил сидел в старом кожаном кресле, оставленном ему предыдущим хозяином квартиры, и задумчиво смотрел на огонь в камине. Пламя танцевало, отбрасывая тёплые отблески на стены, украшенные старинными картинами и книжными полками. В воздухе витал аромат чая с кардамоном – любимого напитка джинна, который напоминал ему о доме, о мире Аль-Джинния, откуда он был изгнан уже столько лет назад.

Но сегодня его мысли были заняты не прошлым, а будущим. Точнее, тем, что произошло несколько дней назад в парке, когда Оля продемонстрировала такую силу гнева и жестокости, которая заставила его усомниться в правильности их решения взять её под опеку.

Азраил протянул руку к небольшому столику, где стояла чашка с чаем, и сделал глоток. Горячая жидкость согрела его, но не принесла покоя. Он думал о том, что сказала Добрая Гаргулия, когда они расстались у входа в дом Оли: «Мне нужно время подумать. Мне нужно вспомнить». И с тех пор прошло уже три дня, а она так и не появилась.

Джинн знал, что у Гаргулии есть свои тайны. За те годы, что они дружили, она лишь изредка упоминала о своём прошлом, о двенадцати детёнышах, которые у неё когда-то были, о том, как она их потеряла и как это изменило её. Азраил никогда не настаивал на подробностях, понимая, что некоторые раны слишком болезненны, чтобы их ворошить. Но теперь, когда они взяли на себя ответственность за Олю, эти тайны могли стать критически важными.

Огонь в камине вспыхнул ярче, и в его свете Азраил увидел знакомую тень на стене. Гаргулия. Он не удивился – она всегда появлялась неожиданно, словно материализовываясь из самого воздуха.

– Добрая Гаргулия, – сказал он не поворачиваясь. – Я ждал тебя.

– Знаю, – прозвучал её голос за спиной. – Я чувствовала твоё беспокойство даже на расстоянии.

Азраил, наконец, повернулся и увидел её, стоя́щую у окна. В человеческом облике Гаргулия выглядела как женщина средних лет с тёмными волосами и печальными глазами, но джинн всегда видел её истинную сущность – грозную хищницу с могучими крыльями и когтями, способными разорвать сталь.

– Ты думала, – сказал он утвердительно. – И к каким выводам пришла?

Гаргулия прошла к камину и села в кресло напротив него. Огонь отражался в её глазах, делая их похожими на тлеющие угли.

– Я вспомнила многое, – тихо сказала она. – Слишком многое. И теперь я боюсь, Азраил. Боюсь того, что мы затеяли.

– Расскажи мне, – попросил джинн, наклоняясь вперёд. – Расскажи то, о чём ты молчала все эти годы.

Гаргулия долго смотрела в огонь, собираясь с мыслями. Когда она заговорила, её голос был тихим, почти шёпотом, но каждое слово отзывалось эхом в тишине комнаты.

– Это было почти полтора столетия назад, – начала она. – Я тогда жила в Санкт-Петербурге, на крыше Исаакиевского собора. Была молодой, сильной, полной энергии и амбиций. Как и все гаргулии, я питалась эмоциями людей, но в отличие от многих моих сородичей, я не довольствовалась простым страхом или гневом. Я хотела чего-то большего.

Она замолчала, и Азраил терпеливо ждал продолжения, понимая, что торопить её нельзя.

– Я влюбилась, – сказала Гаргулия наконец, и в её голосе прозвучала такая боль, что джинн невольно сжал кулаки. – Влюбилась в человека. Это было глупо, безрассудно, против всех законов нашего народа, но… я не могла с собой ничего поделать.

– Кто он был? – спросил Азраил.

– Архитектор, – улыбнулась Гаргулия грустно. – Молодой, талантливый, полный мечтаний о прекрасных зданиях и величественных соборах. Он работал над проектом нового храма и каждую ночь поднимался на крышу Исаакия, чтобы смотреть на город и вдохновляться его красотой. Я наблюдала за ним, сначала просто из любопытства, а потом…

– Потом ты открыла ему свою истинную сущность, – догадался Азраил.

– Не сразу, – покачала головой Гаргулия. – Сначала я являлась ему в человеческом облике, притворяясь обычной женщиной. Мы разговаривали о красоте, об искусстве, о том, как создавать нечто вечное в этом бренном мире. Он был… он был так прекрасен в своих мечтаниях, так чист в своих намерениях. И я полюбила его всем сердцем.

Гаргулия встала и подошла к окну, глядя на дождливую улицу.

– Когда я, наконец, открыла ему правду, он не испугался. Можешь представить? Большинство людей при виде истинного облика гаргульи теряют рассудок от ужаса, а он… он сказал, что я самое прекрасное существо, которое он когда-либо видел. Что моя непробиваемая кожа напоминает ему лучшие скульптуры, а мои крылья – архитектурные своды величественных соборов.

– И что случилось потом? – тихо спросил Азраил, хотя по тону Гаргулии уже догадывался, что история закончилась трагедией.

– Мы стали жить вместе, – продолжала она, всё ещё глядя в окно. – Он построил для нас дом на окраине города, с высокой башней, где я могла принимать свой истинный облик, не боясь быть увиденной. И через некоторое время у нас появились дети.

Азраил вздрогнул. Он знал, что гаргульи могут размножаться с людьми, но таких случаев было крайне мало, и все они заканчивались печально.

– Двенадцать детей, – сказала Гаргулия, и в её голосе появилась такая нежность, что сердце джинна сжалось. – Двенадцать прекрасных созданий, которые унаследовали лучшее от нас обоих. Они могли принимать человеческий облик, как их отец, но обладали силой и выносливостью гаргулий. Они были умными, добрыми, талантливыми… Я думала, что мы создали новый вид, способный стать мостом между нашими мирами.

– И что пошло не так? – спросил Азраил, хотя в глубине души уже понимал.

– Ангелы, – ответила Гаргулия просто, и это слово прозвучало как приговор. – Корпус Ангелов узнал о наших детях. Они сочли их опасными, нарушением естественного порядка вещей. И они пришли за ними.

Гаргулия повернулась от окна, и Азраил увидел в её глазах такую ярость, что невольно отшатнулся.

– Они пришли ночью, когда дети спали, – продолжала она, и каждое слово давалось ей с трудом. – Пришли без предупреждения, без попыток договориться. Просто ворвались в наш дом с мечами света и… и забрали их.

– Забрали? – переспросил Азраил. – Не убили?

– Убили бы, если бы могли, – горько усмехнулась Гаргулия. – Но оказалось, что наши дети обладали особой защитой. Их нельзя было просто уничтожить. Поэтому Ангелы изгнали их в Призрачный мир, где они не могли причинить вреда ни людям, ни самим Ангелам.

Азраил молчал, осознавая масштаб трагедии. Призрачный мир – это место между реальностью и небытиём, где существа не живут и не умирают, а просто находятся в вечном ожидании.

– А что случилось с их отцом? – спросил он наконец.

– Алексей… – Гаргулия произнесла это имя так, словно оно обжигало ей губы. – Ангелы стёрли ему память обо мне и о детях. Для него мы никогда не существовали. Он продолжил свою жизнь, женился на обычной женщине, создал семью, построил много красивых зданий и умер в глубокой старости, так и не вспомнив о нас.

– А ты?

– А я поклялась отомстить Ангелам и вернуть своих детей, – в голосе Гаргулии прозвучала такая решимость, что Азраил почувствовал мурашки по коже. – Но для этого мне нужна была сила. Много силы. И я поняла, что обычное питание эмоциями людей мне не поможет. Мне нужно было что-то большее.

– И ты начала помогать людям, – догадался Азраил.

– Да, – кивнула Гаргулия. – Я обнаружила, что позитивные эмоции – благодарность, любовь, надежда – дают гораздо больше энергии, чем страх или гнев. И эта энергия была чище, сильнее. Я стала искать способы помогать людям, спасать их от бед и несчастий, и с каждым спасённым человеком становилась сильнее.

– Поэтому тебя прозвали Доброй Гаргулией.

– Поэтому. Но доброта была лишь средством, Азраил. Я никогда не забывала о своей истинной цели – вернуть детей из Призрачного мира. И за эти полтора столетия я накопила достаточно силы, чтобы попытаться это сделать.

Азраил встал и подошёл к ней.

– И что тебе нужно для этого?

– Проводник, – ответила Гаргулия. – Кто-то, кто сможет пройти границу между мирами и вывести детей оттуда. Кто-то очень сильный, с особыми способностями.

– Кто-то вроде Оли, – понял Азраил.

– Да, – кивнула Гаргулия. – Когда я увидела её в машине, когда почувствовала исходящую от неё силу, я поняла – это моя возможность. Наконец-то у меня появился шанс вернуть детей домой.

Азраил отошёл от неё и вернулся к камину. В его душе боролись разные чувства: сочувствие к боли подруги, понимание её мотивов, но и тревога за Олю.

– И ты не подумала о том, что используешь ребёнка для своих целей? – спросил он наконец.

– Подумала, – честно ответила Гаргулия. – И решила, что если я смогу дать ей любовь, заботу и защиту, то это будет справедливым обменом. Её родители бросили её, она была одинока и напугана. А я… я дала бы ей всю ту любовь, которую не могу дать своим детям.

– Но теперь, после того, что произошло в парке, ты сомневаешься, – заметил Азраил.

Гаргулия села обратно в кресло и закрыла лицо руками.

– Я вижу в ней что-то знакомое, Азраил. Что-то, что пугает меня. Когда она разозлилась на тех детей, когда захотела причинить им боль… в её глазах был такой же огонь, какой я видела в глазах своих детей, когда Ангелы пришли за ними.

– Что ты имеешь в виду?

– Мои дети не сдались без борьбы, – тихо сказала Гаргулия. – Они пытались защитить себя, защитить друг друга. И в тот момент, когда они использовали свою силу против Ангелов, я увидела в их глазах что-то… тёмное. Что-то, что не было ни от меня, ни от их отца. Что-то третье.

– Что именно?

– Жестокость, – прошептала Гаргулия. – Холодную, расчётливую жестокость. Они не просто защищались – они хотели уничтожить своих врагов, причинить им максимальную боль. И чем больше они использовали свою силу, тем больше эта тёмная сторона их натуры выходила наружу.

Азраил почувствовал холод в груди. Он начинал понимать, к чему клонит Гаргулия.

– Ты думаешь, что Оля может пойти по тому же пути?

– Я боюсь этого, – призналась она. – Она так молода, так ранима. И если мы не будем осторожны, если не поможем ей контролировать свою силу и свои эмоции, она может стать чем-то ужасным.

– А что, если мы откажемся от затеи с твоими детьми? – предложил Азраил. – Что, если просто сосредоточимся на том, чтобы помочь Оле стать нормальным ребёнком?

Гаргулия подняла на него глаза, полные боли.

– Ты можешь отказаться от своих детей, Азраил? Можешь забыть о них, зная, что они где-то там, в пустоте Призрачного мира, ждут, когда их спасут?

Джинн молчал. У него не было детей, и он не мог до конца понять материнскую боль Гаргулии. Но он понимал другое – что любовь может ослепить даже самых мудрых и заставить их принимать неправильные решения.

– Возможно, есть другой способ, – сказал он наконец. – Способ помочь Оле и одновременно попытаться спасти твоих детей.

– Какой?

– Сначала мы научим её контролировать свою силу. Покажем ей, как использовать её во благо, а не во зло. А когда она станет достаточно взрослой и мудрой, мы расскажем ей правду и предоставим выбор. Если она согласится помочь тебе, это будет её собственное решение, а не принуждение.

Гаргулия задумалась над его словами.

– Это может занять годы, – сказала она наконец.

– Твои дети ждали полтора столетия, – напомнил Азраил. – Они подождут ещё несколько лет.

– А что, если Ангелы узна́ют о наших планах? Что, если они решат вмешаться снова?

– Тогда мы будем сражаться, – просто ответил джинн. – Мы защитим Олю от любых угроз, будь то Ангелы, тёмные силы или её собственная натура.

В камине затрещал уголёк, и пламя вспыхнуло ярче, осветив лица двух друзей. В глазах Гаргулии читались сомнения, надежда и решимость одновременно.

– Хорошо, – сказала она наконец. – Но есть ещё кое-что, о чём ты должен знать.

– Что?

– Мои дети не единственные обитатели Призрачного мира. Там есть и другие существа – те, кого изгнали туда за различные преступления против порядка вещей. И некоторые из них очень опасны.

– И что это означает?

– Это означает, что если мы откроем проход в Призрачный мир, чтобы вывести оттуда моих детей, мы рискуем выпустить на свободу и других обитателей. Существ, которые могут причинить огромный вред нашему миру.

Азраил почувствовал, как тяжесть ответственности ложится на его плечи. С каждой минутой их план становился всё более рискованным и сложным.

– Может быть, сто́ит обратиться за советом к кому-то более мудрому? – предложил он. – К кому-то, кто разбирается в таких вещах?

– К кому, например?

– К Мудрой Вороне. Она много знает о границах между мирами. Или…

– Или?

– Или к Роману Хромову, – сказал Азраил неожиданно для самого себя.

Гаргулия удивлённо подняла бровь.

– К человеку? Зачем?

– Он не обычный человек, – объяснил Азраил. – У него особый дар, способность видеть будущее и создавать технологии, которые могут влиять на работу сознания. Возможно, его знания помогут нам найти способ безопасно открыть проход в Призрачный мир.

– Ты его знаешь?

Азраил колебался, не зная, стоит ли рассказывать Гаргулии о своём прошлом. Но, в конце концов, решил, что честность – лучшая политика.

– Мы были друзьями, – сказал он. – Много лет назад, когда я только прибыл в человеческий мир. Он помог мне адаптироваться, понять людские обычаи. А я… я помогал ему в его исследованиях.

– И что случилось между вами?

– Я совершил ошибку, – признался Азраил. – Попытался использовать свои способности, чтобы ускорить его работу, и это привело к непредвиденным последствиям. Роман испугался того, что мы создали вместе, и мы расстались. С тех пор мы не общались.

– А теперь ты предлагаешь вернуться к нему?

– Возможно, пришло время исправить прошлые ошибки, – сказал Азраил. – И возможно, наши объединённые усилия помогут не только спасти твоих детей, но и защитить Олю от тёмных сторон её натуры.

***

В этот момент сознание Романа Хромова перестало пассивно наблюдать за происходящим. Роман стал осознавать, что этот мужчина в виде́нии – это его друг Джинн, который остался в Мире джиннов, вытолкнув Романа в его реальность. Но в виде́нии Джинн – это Азраил, и он рассказал совсем другую историю произошедшего между ним и Романом Хромовым. «А кто такая Гаргулия? Это настоящая гаргулья в человеческом теле? А почему её зовут как мою кошку?» – перебирал Роман в голове свои мысли. – «А Оля – это ребёнок? Ребёнок со сверхспособностями. Этот ребёнок что-то сделал с другими детьми на детской площадке, когда разозлился… А Оля – это тёска сестры Кирилла или это совсем неслучайное совпадение имён?»