Леший

– Ваша правда. – сказал Яромир.

Он не хотел оставлять Лешего с мужиками, но и не хотел отправлять кого-то из мужиков за боярином. Хотел первым рассказать боярину о положении дел, чтобы не пришлось позже развеивать сомнения. Тут и надавить он сможет и склонить на свою сторону, а вот если кто-то из мужиков что-то вобьет в голову боярина раньше него, то придется развеивать мифы, построенные в голове.

– Слушайте, вы обождите меня здесь. Я схожу за боярином и вернусь, а позже мы решим что делать. – сказал Яромир.

– А не лучше ли Миклуху отправить. – сказал Микола.

– Сам схожу. Быстро вернусь. В распри не вступать. Сядьте по разные стороны дороги и отдыхайте. – сказал Яромир и двинулся в сторону деревушки.

Мужики собирались возмутиться тем, что их оставили наедине с лесным зверем и неведомым лешим, но делать нечего – приказ, есть приказ. Леший достал грибы и ягоды из мешочка и раздал мужикам в знак того, что он настроен вполне дружелюбно и не будет пытаться ни убежать, ни напасть. Нож с красивой резной ручке все также был подвязан к его канату на поясе, хотя он ни разу не доставал его. Ничего не оставалась, поэтому мужики расселись у одной из сосен, а Леший прилег у другой. Медвежонок вился вокруг него, но со временем успокоился и прилег, подперев ему бок.

Яромир уверенным и быстрым шагом приближался к деревне. За упряжь вел коня. С поля возвращались крестьяне. Скоро стемнеет и будет не до работы в поле, крестьяне пойдут спать. В ночи легче разместить и спрятать гостя. Но слухи быстро расползаются по деревне. Крестьяне узнают все за ночь, хотя и должно ночью спать.

Он пролетел всю дорогу на пути к барскому дому, но не удалось избежать любопытных взглядов из домов. Детишки где-то играли, поэтому, к счастью, не стали одолевать расспросами.

– Зови барина. – сказал Яромир, когда подходил к дому с большим крыльцом, мужику, что копался рядом.

Тот снял шапку, кивнул головой и скрылся в доме. Через несколько минут показался Никола, весь взлохмаченный, с шапкой в руке и в рабочей одежде, быстро спустился с крыльца и подошел к дороге, где стоял Яромир.

– Здравствуй, добрый молодец! Рады тебя видеть вновь, а чего не заходишь? И где мужики? Уже по домам их распустил? Пойдем же в дом, чего нам на улице то разговор держать? – сказал Никола.

– Некогда в доме рассиживать, пойдем, есть к тебе дело. Ты тут власть и закон. Без твоего ведома никто распоряжаться не смеет. Барин, прошу совета, решения и помощи, как княжеский витязь. – сказал Яромир.

– Конечно, конечно, пойдем же скорее! Не знаю, что случилось, но помогу всем и по всякому, как будет в моих силах.

Яромир развернулся и пошел в сторону леса, а Никола пошел следом, не став переодеваться и не задавая лишних вопросов. Было ясно, что вопросы здесь ни к чему, да и слухи пойдут раньше, чему нужно. Уже собрались бабки у заборов и внимательно следили. Скоро крестьяне вернуться домой и лучше слухов, пищи им не сыскать. Они возьмут толки и сплетни, перемелют их за ужином, переварят за ночь и завтра появятся на свет новые небылицы. Так и бывает, и никто не защищен.

Как бы они не старались, незаметно пройти им не удалось. По пути их нагнала ватага из ребятишек.

– Дядь, а, дядь, вернулся из лесу? Медведя видал? – спросил мальчуган со светлой головкой и волосами в форме горшка.

– А волков? – спросил другой курчавый с каштановыми волосами.

– А кабанов бил? Шкуры много принес? – спросил тот, что постарше.

– Конечно, бил и истории нам обещал рассказать! – сказала маленькая девочка.

– Ребятье, обождите, дайте отдохнуть с дороги витязю, завтра все расскажет, не приставайте! Куда лезете! Успокойтесь, а то бабе Клавдии скажу, так она вас быстро угомонит!

– Не надо бабе Клавдии!

– Только не надо ей говорить!

– Мы успокоимся!

Дети завопили на разный лад и, показалось, будто заговорили на разных языках. Разбежались в разные стороны, а после собрались вновь выше по дороге и уже единым организмом побежали по своим делам – донимать, выдумывать истории или играться, пока не загнали по домам.

Яромир облегченно вздохнул на ходу, но так, чтобы Никола не заметил. Этого он боялся, когда шел к барскому дому. Ему сложно давались разговоры с детьми. Сейчас сил совсем не было, а мысли улетучились подальше от деревни к мертвым гонцам и сказочному старцу с ручным медвежонком. Не до разборок с местной ребятней.

Мужики все также ждали на краю леса. Жевали грибы и ягоды. И кто знает, не займи бы их Леший едой, то к чему бы могли привести злые языки. Леший добр ко всем, кто его окружал, не испытывал злобу или желание мстить, даже тем, кто пытался навредить или принести зло. Быть может все из-за лесного воспитания. В лесу нападают и приносят вред, когда защищаются, боятся или пытаются выжить.

Когда Никола увидел Лешего, то не удивился. Подошел ближе и заметил комок шерсти рядом с лесным старцем. Рот открылся, глаза раскрылись шире и лицо застыло в нелепой гримасе. Рука тем временем потянулась к шапке и начала медленно стягивать ее, таща прямо по лицу. Никола надеялся, что когда шапка полностью сползет с лица, то все окажется лишь ведением – ненастоящим, лесным наваждением. Этого не произошло. Перед взором боярина все также лежал Леший, смотрел на него, а рядом, подперев бок, посапывал и сосал лапу медвежонок, утомленный дневным переходом.

– Здравствуйте, боярин. – сказал Леший.

Медвежонок проснулся и заворочался, а Никола все никак не приходил в себя. Яромир стоял и ждал. Мужики встали при виде боярина и сняли шапки. Только Леший с медвежонком не сдвинулись с места.

– Понимаю, случай чудной. Леший спас медвежонка и тот отказывается покидать нового родителя. Он сказал, что медвежонок безопасен для окружающих, в пути это было проверено, ведь он ни на шаг не отходил от старца и не проявлял никакой враждебности. – сказал Яромир.

– Да вы хоть разумете, что это дикий зверь и таким здесь не место! Я опасаюсь за людей, детишек, скот! – начал возмущаться Никола.

– Но разве мы не сможем поселить его на окраине деревни под стражей в заброшенном доме. Дозорные будут меняться. Всего на пару дней, мне нужно кое что выяснить и я уйду вместе с ним или же мы отпустим его в лес. – сказал Яромир.

– Добрый витязь князя нашего великого, я все понимаю, но это же медведь! Пускай он мал и еще дите, так ведь оттого он и опаснее, что непредсказуемее! А как же его мамка, неужто она померла и не ищет его более? Вы не нашли тело медведицы? – спросил Никола.

– Мы и не искали. Доверились Лешему, ведь он этот лес, как и его обитателей и законы знает вдоль и поперек. Будь медведица жива, он бы вовек не подошел к медвежонку, а медвежонок не оказался бы при смерти. Поверь, не будь на это причин, этого бы не случилось. – сказал Яромир.

– Видать, совсем из ума вышли! Невозможно! Не ведаю, что творится в городе, да вот только у нас тут таких шуток совсем не жалуют! – сказал Никола.

– Ну-ну! Вы здесь закон и власть, но сомневаться в праведном правлении князя – оскорбление для князя и всех его витязей. Стало быть и для меня в том числе. Соберись, приди в себя, барин, да давай уже решать проблему! Это медведь, а не черт из преисподней! Прости меня, Господь, душу мою грешную! – сказал Яромир.

– Прошу простить, боярин, что влезаю. Так может поселим его рядом с Лазарем? Они и язык общий нашли, да а мы постережем пару денечков то. Несложно. Все равно дубить нечего, а перед охотой отдохнем, после переходов длинных. – сказал Афанасий.

– Афанасий, ну ты же вроде умный мужик, но это же медведь! – сказал Никола.

– Так закроем медведя и люд не узнает. – сказал Микола.

– Так вы ведь первые слух пустите, то-то я вас не знаю что ли! – сказал Никола.

– Пока на страже будем, не пустим, а после уйдет Яромир с Лешим, так и все равно – будет слух, не будет, ничего не докажешь, авось и сплетни. Ты же нас знаешь барин, коли обещаем чего, так слово держим! – сказал Микола.

– Да, мужики вы взрослые, а в игры играете, будто ребятня. Все вам легко, да просто, а случись что – отвечать барину. Люд спросит – как ты, барин, медведя в соседний дом поселил? А барину, что отвечать то? – сказал Никола.

– Ладно, довольно споров, так мы до утра спорить будем. Давай так, Никола, Две ночи и два дня Леший будет жить в доме с Афанасием, Миколой и Миклухой. Они будут стеречь и следить, чтоб никто не зашел в избу. На второй день я вернусь в деревню и на третью ночь я уйду вместе с Лешим. А там – жди щедрых даров от Князя, коли все гладко пройдет. Я так понял, что золото в ваших краях не особо ценится, так как поменять не на что и не у кого, так что пришлем товаром. Получше, побогаче. Пока список приготовь. Я, что рассвет – уйду, а как приду, чтобы знал, что надобно. Уговор? – сказал Яромир.

– Ох и пакость происходит, Яромир. Но куда податься бедному боярину. Против князя в жизни не пойду. Давай так и сделаем. Только не болтать, мужики! Рядом с Лазарем селитесь, как стемнеет, только тихо и ни звука! Я пойду и распоряжусь ,чтобы все подготовили – и воды напиться, умыться и поесть чего, чтобы было, и сено, чтобы прилечь. С Богом! – Никола перекрестился, развернулся и быстрыми шагами пошел прочь. В походке проглядывалось, что он до сих пор был растерян и сомневается в подлинности происходящего.

– Ну, мужики, вы слышали. Отдохнем, а как стемнеет пойдем в дом располагаться – сказал Яромир.

Мужики вернулись на прежние места и продолжили грызть грибы с ягодами, как ни в чем не бывало. Яромир остался стоять рядом с конем и взирал на деревушку и поле. Крестьяне возвращались с дневной работы на поле, но им не разглядеть Яромира средь могучих сосен. Он будто сливался и растворялся во мраке леса. Леший, не проронивший ни слова, все продолжал лежать у дерева. Он не знал зачем он Яромиру, но понимал, что надо соглашаться или вступать во вражду с витязем, чего очень не хотелось. Знал, что витязь не опасен для него, пока Леший не опасен для витязя. Рядом с Лешим возился медвежонок. Он проснулся и пытался влезть на дерево, но залазя на длину ствола с человеческий рост, срывались когти и он кубарем валился вниз. Там отряхивался, осматривал себя, будто проверяя на наличие ран и ушибов, и вновь повторял попытку, пока не вымотался и не прилег рядом с Лешим.

Пир по настоящему не понимал к чему все ведет и где они окажутся в череде событий. Он не видал страха, не предчувствовал рисков, лишь непонимание. Непонимание, но отсутствие сомнений в действиях витязя. Сомневаться не привык, лишь повиноваться, чтобы выживать. И как он слушал витязя, так и витязь слушал его, заботился. Так они выпутывались из кучи историй и похуже и чуднее. Как бы худо ни было дело, в какое бы лихо их не занесло, если они работают вдвоем и сообща, то выпутаются, выживут и продолжат служить на благо человечеству. Пир так не думал, но испытывал чувства беззаветной верности и привязанности к Яромиру, который стоял рядом и гладил гриву коня.

Наступала ночь. Крестьяне укладывались спать, чтобы встать на рассвете и отправиться работать в поле. После трудового дня на свежем воздухе крестьяне крепко спали. Вряд ли кто услышал и проснулся, будь то и прискачет несколько всадников, а спокойное переселение нескольких мужиков и маленького медвежонка тем более никто не заметит. В лунном свете показался темный силуэт, после затерялся в высокой траве, появился совсем рядом в кустарниках и послышался хриплый тихий голос:

– Ну, просыпаемся, переселяться надо. Нечего в лесу прятаться. Не разбойники ведь. Айда за мной.

Мужики, уже задремавшие, тут же встрепенулись и стали нащупывать в потемках пожитки. Леший беззвучно встал. Лишь вошканье и недовольное урчание медвежонка оповестило окружающих, что он не спит. Яромир так и стоял рядом с Пиром. Конь не дремал, ждал, когда хозяин даст распоряжения.

Силуэт оглядел ватагу и сказал:

– Двинули, не отстаем. Двигаемся быстро и бесшумно, слушаем меня, без прекословий. Приказ боярина. Вопросов не задаем.

Яромир махнул рукой Лешему и пошел рядом с ним. Медвежонок и Пир не были рады соседству. Пир не возмущался, а Михей слишком боялся, чтобы показать возмущение. Леший шел спокойно и тихо. Тише чем ветер в лесу. Яромира выдавал лишь негромкий звон кольчужных звеньев. Мужики шли за ними и старались не отставать. Поле и дорога освещались лунным светом. Тусклый свет, поэтому легко заплутать и остаться до утра в высокой траве, что росла между лесом и деревней.

Шли быстро. Силуэт, по мере приближения к деревне, останавливался и то и дело поднимал руку. На дорогу выходить не стали и зашли к заброшенной избе со стороны леса. Покосившийся забор в некоторых местах совсем упал. Трава сломив ограничитель, пустила корни прямо в бревна избы.

Когда оказались вблизи крыльца, силуэт остановился, дождался, когда соберутся все и сказал полушепотом:

– Так, все дела делаем – ссым, пердим, в доме негде будет. Коня, витязь привяжи к ограде, там уже стоит пойло с колодезной водой и овсом. Все остальные вопросы в доме. У всех времени, пока витязь не вернется от ограды.

Мужики встали поливать траву вдоль дома. Леший, неведомо как и когда, но сделал все дела, и просто стоял и ждал. Михей присел рядом с ним и обнял его ногу. Яромир постоял, дал глазам привыкнуть к темноте, отыскал взором ограду и лошадиное пойло, двинулся туда, ведя Пира рядом. Когда подошел, то привязал Пира достаточно свободно, чтобы ничего не сковывало движений, и он мог спокойно передвигаться рядом с избой.

Яромир посмотрел, как конь пьет, развернулся и пошел к крыльцу. Все уже стояли у избы и ждали витязя. Когда он подошел, силуэт махнул рукой, приглашая за собой, и ловко запрыгнул на крыльцо. Яромир сказал мужикам ступать вперед. После пошел сам, а следом Леший с медвежонком. Он знал, что силуэт видел медвежонка. Витязь хотел, чтобы силуэт держался от медвежонка подальше и только в присутствии Яромира. Не хотел, чтобы произошел какой нибудь случай и потом расхлебывай новую историю.

Внутри изба оказалась небольшой. Вход в сени был лишь из избы. В сенях куча сена, а ворота закрыты на засов и давно проросли травой и мхом. В самой избе небольшая комнатка, в которой был лишь стол, а на полу валялись стоги сена и лапника. Также стояли мешки, в которых было кое что из еды и несколько ведер с водой. Сам силуэт оказался тем самым стариком из дома боярина. Темная шапка, почти до бровей, из под ней длинные седые волосы, что были заправлены под черную плащ. Оттуда же торчала и борода. Такого же кроя и цвета штаны, а на ногах лапти. Глаза зеленые, как первая трава в мае, что дарит весеннюю свежесть и первое тепло после долгой холодной зимы.

– Располагайтесь. Как понимаю – старца со зверьком в сени, мужики здесь у входа. Еда в мешках, вода в ведрах. Гурьбой из избы не выходить, да поглядывайте, чтобы никого в округе не было, чтобы некому вопросов задавать. С остальным разберетесь. Звать меня Святослав или просто Свят. Приходить буду рано утром, еще до восхода, проведывать вас. Медведь, видать, старца не пускает никуда, а медведю наружу нельзя, стало быть, и старцу нельзя. Ну, пойду я, не хворайте. Доброго сна и благослови вас Господь. Он перекрестил их и пошел к крыльцу, но напоследок сказал:

– И не болтайте почем зря, не шумите, а на все вопросы люда, коль такие будут – посылайте к барину или молчите.

И скрылся в дверях избы. Леший, не говоря ни слова, скрылся в сенях. Вместе с ним исчез и медвежонок. Слышалось только, как они вошкались, устраиваясь поудобнее. Мужики последовав примеру стали располагаться по комнате. Здесь же прилег и Яромир. На еду никто не обратили внимания. Устали и хотели хорошенько вздремнуть. Яромир не стал настаивать на дежурстве и посменной охране. Он знал, как все устали, и был уверен, что Леший не сбежит. Слишком большой риск. С медвежонком он стал заметнее и беспомощнее. Витязь крутил все новые и новые домыслы, убеждая себя в правильности действий, пока не стал погружаться в сон под храп мужиков и медведя.

Не смотря на крепкий сон, Яромир проснулся засветло, пока все храпели. Он не был уверен, что Леший спал. Это и не так важно. Они договорились и теперь ему нужно вернуться в лес. А вот зачем – он не стал говорить. Деревенскому люду можно объяснить – расследование, выяснение деталей, да только Лешего вряд ли удасться провести. Леший знал, что Яромир вернется туда, чтобы раскопать могилу гонцов и найти то, что они несли. Иначе зачем ему приходить сюда на их поиски?

Витязь поднялся и вышел во двор. Еле скрипнула дверь, слегка брякнула кольчуга. Меч он не снимал, как и одежду. Шлем нес в руке. Подошел в Пиру. Поздоровался с конем, разбудил его и погладил по шее. Тот фыркнул в ответ. Потом Яромир умылся, попил воды, подождал пока конь напьется, поест. Взял немного овса с собой, взял коня под узду и отправился в лесную чащу, пока не рассвело.

Леший уже давно не спал, но тихонько сидел в сенях, когда мужики проснулись. Медвежонок все еще кемарил в сене. Долгие переходы и большое количество нового утомили. Он хотел вволю отдохнуть, чтобы все новое как следует улеглось в голове. Леший успел помолиться и собирался умыться и поесть, но не хотел будить мужиков. Не хотел, чтобы они обнаружили его рядом при пробуждении. К тому же, мог проснуться Михей и ломануться в комнатушку. Напугает мужиков и те схватятся за топоры. Не дай Бог, еще кто умрет. Уж лучше подождет.

Сначала проснулся Афанасий и первым делом заглянул в сени ,чтобы поглядеть не удрал ли Леший с медвежонком в ночи. Старец посмотрел на ловчего широко раскрытыми глазами, кивнул и сказал:

– Доброго утра.

– Здравствуй, старче. Кто рано встает – тому Бог подает, не иначе? – ответил на приветствие вопросом Афанасий.

– Именно так. – сказал Леший.

– Небось, изголодались? Голодные звери нам ни к чему. Сейчас принесу воды умыться и напиться и из съестного чего. – сказал Афанасий.

– Спаси Господь, добрый человек. – ответил Леший.

Афанасий скрылся в дверном проеме. Разговоры разбудили Миклуху и Миколу. Оба лежали и не вставали. Миклуха жмурился и корчил недовольные рожи.

– Ну как там наши заключенцы? – спросил Микола.

– Не заключенцы, а лентяи на отдыхе. – вставил Миклуха.

– Поосторожнее, мужики, ведь уважение надо хотя бы к старости проявить. Доживете до таких лет, так поймет. А сейчас бестолку с вами разговаривать, лишь паясничать можете.

– А чего нам еще делать то. И так целыми днями молчим, сейчас хоть попаясничать можно. Хотелось бы еще поспать, так вы своим базаром не даете. – сказал Миклуха.

– И то верно, Афанасий. Мы же не со зла. По братски, по людски. Никто никого обижать не собирался. – сказал Микола.

Афанасий ничего не ответил, лишь взял ведро, один из небольших мешочков с пропитанием и скрылся в дверном проеме. Там полушепотом обменялся несколькими фразами. Послышались слова благодарности и он вновь появился в дверном проеме.

– Хорош валяться, вставай, мужики. Умываемся и завтракаем. Крестьяне уж ушли в поля, небось, а мы все дрыхнем, да храпом своим всю детвору сейчас соберем. И вы уж не горланьте. Вполсилы говорите, а то вмиг все бабы и детишки слетятся к избе, поглядеть кто же тут обитает. – сказал Афанасий.

– Ну ладно хоть говорить можно, а то от скуки и повиснуть на суку можно. – сказал Микола.

– Да тебя не каждый сук выдержит. – сказал Миклуха.

– А ты не завидуй зажиточному ловчему, а лучше учись и навыки перенимай. Авось когда нибудь таким же будешь. Женишься, детишек сладишь, да своей зажиточностью в районе пупа гордиться будешь. – сказал Микола.

– Скорее олень волчью шкуру наденет. – сказал Миклуха и встал с лапня. Зачерпнул воды и брызнул себе в лицо. Растер за ушами и снова прыснул. Протер шею, поднял ведро, приложился к краю губами и стал пить большими глотками.

– О, как! Как будто брагу весь день и всю ночь пил. – сказал Микола, встал и повторил ритуалы Миклухи.

Афанасий посмотрел на них со стороны и присоединился. После все расселись на полу вокруг мешка с провизией и стали рассматривать что-же там для них приготовили.

– Ничего особенного. Снова грибы, да ягоды. Но хоть хлеб есть. – сказал Микола.

– Ух ты! А я мяса сушеного нашел! – сказал Миклуха.

– Стало быть мяса поровну делим. – Сказал Микола.

Так и начинался день, так и продолжался. Никто из деревни не интересовался заброшенным домом. Старик из боярского дома умел держать язык за зубами, а соседские детишки давно потеряли интерес к заброшенным домам. Они успели излазить развалины вдоль и поперек. Больше манил лес и они ждали, когда же ловчие вернуться, чтобы рассказать им новых историй. Бабы занимались делами по хозяйству, а мужики шли работать в поле. И никому не было дело до старой избы, кроме Лазаря, который то и дело прислушивался и все ему казалось, что, что-то не то. Идти проверять все не решался, а потом и вовсе засел за травничество и позабыл, что что-то слыхал.

Яромир продирался сквозь чащу леса, ведя Пира за поводья. Он двигался все дальше и дальше, на пути отмечая, что движется в правильном направлении. Он хотел бы пойти вдоль реки, чтобы была возможность напиться и искупаться, если будет жарко, но не было времени. Он хотел достичь землянки Лешего, как можно раньше. Там, наверняка, должна быть лопата, иначе как бы он похоронил гонцов. Брать лопату из деревни подозрительно. Привлечешь еще больше внимания, а некоторые мужики станут задавать ненужные вопросы. Дойти до землянки к вечеру, взять лопату, там же напиться, напоить и накормить коня и к закату отправиться к захоронению, придется копать ночью, но там поляна, а значит если будет безоблачно, то лунный свет поможет.

Пир шел рядом, то и дело пофыркивая, недовольный тем, что хозяин взял его с собой в лес. Он уже давно не пускался галопом, не чувствовал, как встречный ветер охлаждает тело, голову, как развивает гриву. Лишь долгие, бесконечные и душные скитания по лесам, вдоль рек и по деревне. Он был рад, что удалось избавиться от компании невиданного зверя. Он привык подчиняться и слушаться, ведь от этого зависела жизнь и безопасность.

Дошли до землянки к вечеру. Яромир отыскал лопату, припрятанную под одним из скатов крыши, которую прикрывал дерн. Землянка была по настоящему неприступна и замаскирована. Он чуть не прошел мимо. Шел по следам, что они же и оставили, поэтому вовремя заметил оплошность и вернулся. Там же была и вода, что осталась в ведрах. Этого хватило, чтобы умыться и напиться вдоволь. Накормила коня, передохнул, а после они выдвинулись в сторону полянки.

Полянку украшали свежевыточенные кресты, что установили ловчие вчера. Яромир перекрестился, помолился и попросил прощения у Господа и братьев, что были погребены здесь. Знал, что совершает тяжкое преступление против Бога и товарищей, но верил, что это проститься ему, ведь он совершал преступление против мертвых на благо живым.

Привязал Пира к дереву, что выглядывало из леса на полянку, подошел к могиле, снял кресты, верхний слой дерна, аккуратно отложил в сторону и начал копать. Копал до самой ночи и ночью под светом луны.

Ближе к полуночи Яромир почти закончил раскопки, а когда лопата уперлась во что-то твердое, то понял, что наткнулся на останки гонцов. Дальше копать нельзя, слишком темно. Он вылез из ямы. Лунный свет освещал его грязное лицо, руки и одежду. В бороде застряли еловые иголки и кусочки земли. Хорошо, что Леший прикопал не так глубоко и осталось время отдохнуть до рассвета. Руки ныли от усталости. Спина застыла прямо и отказывалась сгибаться и разгибаться. Он начал массировать руки и спину, а потом аккуратно разминал суставы. Небольшая разминка помогла немного прийти в себя. Растянул мышцы, чтобы прилила кровь, и не чувствовать боль на следующий день.

Пир дремал у леса. Из за темного окраса его почти не видно. Лишь белая грива сверкала в лунном свете. Яромир не стал будить коня и беззвучно подошел к стволу сосны, что стояла рядом. Там аккуратно сложены кольчуга, шлем и меч с луком и стрелами. Витязь не любил расставаться с оружием, но другого выхода не было. Махать лопатой и тут же держаться за меч – тогда он бы и за три дня не управился.

Тут же лежали лапни из еловых веток, что он заготовил заранее, чтобы было не так холодно спать. Он залез сверху на пару веток, а несколькими прикрылся. Не смотря на летний период, в лесу прохладно. Влажный и спертый воздух беспрестанно вселял тревогу, плохое предчувствие и дурные сны. Но о снах он не беспокоился. Так устал, что как только закроет глаза, так сразу заснет крепким сном без сновидений и никакие покойники поблизости не заставят его проснуться ночью, пускай и придется им встать из могилы. Лишь дурной запах исходящий из могилы внушал омерзение.

Диких зверей, не боялся, ведь запах был скорее отвратительным, чем притягательным. По полю гулял небольшой ветерок, но глубоко в лес он не унесет запах, а поблизости падальщиков быть не должны.

В голове Яромира мысли пришли в порядок, он успокоился и заснул крепким и спокойным сном. Такой сон приходил в детстве при звуках колыбельной, что пела ему матушка, когда укачивала на руках.