«Оскар» для Мажора

Ларина Ксения

"Оскар" для Мажора

Глава 1

– Танюха, не отставай! Двойку получишь! – слышу я крик Лады, долетающий до меня. Я, как всегда, отстаю в беге на длинную дистанцию. Не умею правильно распределять силы и все тут! В итоге я прихожу к финишу предпоследней…, сердце бешено скачет, колет… надо к кардиологу опять, что ли…? Падаю без сил на скамейку и слышу за спиной наглый мужской ржач:

– Кольцова, тебя на буксир взять?! – и трехголосный хохот.

Не оборачиваясь, уже знаю, что это наш школьный «король» и мажор Алекс Платонов и его дружки – Кирилл Самсонов и Мишка Молчанов. Все трое вальяжно развалились на верхних скамьях трибуны. Ноги длинные вытянули, футболки спортивные сняли, телами накачанными светят перед девчонками, бицепсами поигрывают, загорают. Отдыхают после забега. Жарко сегодня, просто сдохнуть можно!

Эта «золотая троица» – негласные короли школы, "золотая троица".

У Платонова – отец-олигарх, у Самсонова – депутат, у Молчанова – дипломат, у каждого из них крутые тачки; «бабла», как говорят – куры не клюют, телефоны и айпады самых последних крутых моделей, одежда и обувь от дорогущих брендов мира, многоядерные планшеты и ноутбуки… и так далее.

Ну и естественно, самые крутые девчонки нашего лицея – целый табун во главе с Софой Одинцовой – нашей «королевой» и подружкой Платонова. Это платиновая блондинка (крашеная) с пухлыми губками, миниатюрным носиком и с нарочито замедленными вызывающими движениями. Самомнение- километрами не измеришь, апломба вагон! У нее мама – актриса, и Софа уже в одном крохотном эпизоде в кино снялась, так возомнила себя великой актрисой! А эпизодик – меньше, чем на 15 секунд! На актерский факультет собралась. Она постоянно к Платонову жмется, он держится с ней повелителем, гоняет ее, как шавку, хоть она и пытается увеличить свое влияние на парня и сделать вид, что она в их парочке правит был, но Мажор только посмеивается и гоняет ее с удвоенным рвением.

У каждого из троицы – по нескольку главных воздыхательниц, особенно у Кира большой гарем, около Миши Молчанова тоже много девочек крутится, но, он почему-то не хочет с девчонками обжиматься, держится в сторонке от женского пола. Хотя девочки пытаются на него вешаться, соблазнять, глазки строят, флиртуют, но он играется с ними, чмоки, хиханьки, но не больше. В девятом классе у него была девушка, но потом они к концу 10 класса разбежались. И до этого года я его с девушкой не замечала, хотя парень красив и умен. А мы уже в 11 классе. Выпуск на носу!

Алексей Платонов действительно очень хорош собой – высокий, круто накачанный, лицо красивое, но надменное, большие глаза необычного темно-янтарного цвета, пушистые длинные ресницы, чувственные губы, решительный подбородок. И он ОЧЕНЬ сексуален, просто отпад! Чтобы вы имели представление о его внешности – он очень похож на Хиро Файнса Тиффина, который сыграл роль Хардина Скотта в эротической мелодраме «После»; только Хиро – брюнет, а Платонов темный шатен, и по-моему, он гораздо красивее этого британского актера – у него совсем не тяжелый подбородок и не длинный нос, а харизма прямо прет! И глаза у него очень необычные – орехово-янтарные, как темный прозрачный камень, большие, выразительные! Внешне этот чёртов Мажор мне всегда страшно нравился, и я время от времени заглядывалась на него – естественно, когда он не мог этого видеть. Нравилось мне на него смотреть – красавец, и мужественный, как мне нравится!

Его дружки тоже хороши собой: Кирилл – смазливый блондин, со стильной челкой – мерзкий тип, циничный, наглый, агрессивный, еще хуже Платонова; Миша Молчанов – молчун, как и его фамилия, очень сдержанный и уравновешенный, блондин с правильными чертами лица и серыми глазами, красивый, очень интересный парень! Мишка, пожалуй, этим двоим просто подыгрывает, а на самом деле он не такой «отморозок», как Кир и Алекс. Он меньше их всех во всякие эксцессы вмешивается, дерется только в крайнем случае, хотя он боксом давно занимается, и удар у него профессионально поставлен; он мягче своих приятелей, не такой наглый, и пожалуй, самый симпатичный из них, теплый такой – по крайней мере, его я никогда не боялась, а наоборот – он мне скорее нравился, кстати, и как мужчина тоже. Алекс с ним дружит с первого класса, а вот Кир к ним только в восьмом классе подвалил. И реально испортил двоих друзей, которые раньше были просто классными парнями.

Платонов у нас – первый по спорту на всю школу, в легкой атлетике – бог, легкий, как пушинка, мощный, сильный. Все спортивные кубки собрал, какие только можно было. И артистичный такой – стихи читает – зашибись, как профессиональный актер! Есть люди, которые талантливы во всем – вот на удивление – наш Мажор именно такой. Но характер – спасайся, кто может – упрямый, взрывной, самомнение как жирафа, нахальный… И стал он таким после знакомства с Киром. Алексей со средних классов в лидеры вышел – и по учебе, и по спорту, ему всегда все легко дается, почти все предметы школьной программы, особенно точные науки – просто блеск! В старших классах он «заматерел», с Киром подружился и началось… Кир Самсонов– сволочь первостатейная, у него отец-депутат, и ходит слушок, что в Думу он попал криминальным путем через трупы и жертвы. Сынок такой же – мразь! А еще невооруженным взглядом видно, что Кир Платонову черной завистью завидует, везде пытается его обскакать, но не выходит у него. До сих пор не пойму, почему Платонов и Молчанов, которые с первого класса не разлей вода, с таким, как Кир спелись!? Ведь реально хорошие были мальчики в средних классах. Однако это – наша школьная Тройка Мажоров, и никто даже не рыпается перед ними.

В прошлом году из нашего класса как-то незаметно исчезли два хороших парня, оба из интеллигентных семей, очкарики и трудоголики. Оказалось, Кир и Платонов со своей свитой так их «доконали», что нашей директрисе едва удалось замять скандал. Думаю, что решающую роль сыграл депутат Самсонов – мерзкий, высокомерный, лысеющий мужик, выяснял отношения с директрисой, привез какие-то презенты (их за ним охранник тащил, как прислуга). И сам Кирилл такой же мерзкий, как его папаша, реальный «отморозок без тормозов». Платонов-старший тоже приезжал в школу на черном лимузине, долго толковал с директрисой, и после этого оба парня тихо исчезли из школы.

Таким, как я серым мышкам, не позволяется даже смотреть в сторону этих троих, а уж заговаривать с «их величествами» тем более, зато им позволено все! И если их величествам кто-то не понравится или не угодит – то только держись – сгноят!

Школа у нас очень крутая, одна из самых лучших в Питере – школа-лицей «ФЕНИКС». Попасть в нее трудно, практически невозможно, обучение безумно дорогое, но оно того стоит., и позволить его себе могут только очень обеспеченные семьи. В нашу школу-лицей пытаются устроить своих детей и наши российские "лица с обложек", но увы, не все их отпрыски проходят по конкурсу, который просто сумасшедший. В каждый класс берут не больше 15 ребят, и нужно хорошо или отлично пройти вступительные испытания, на которые порой совсем тупые "элитные детки" просто не способны. Поэтому учащиеся школы в основном – способная молодежь, каждый со своими талантами.

Моя семья не принадлежала ни к богатым, ни к элите, но когда я должна была пойти в первый класс, был еще жив мой папа – один из ведущих учителей школы "Феникс" по литературе и русскому языку. Он три раза становился Учителем Года в Питере и один раз по всей России, получал огромные премии, благодаря которым наша семья не бедствовала. Как его дочь, меня с почетом взяли в лицей в первый класс, поэтому я была привилегированной ученицей. Но не думайте, что я просто "блатная". Меня очень строго экзаменовали перед поступлением в первый класс "Феникса", и папа был мной очень горд, потому что я легко прошла все испытания. Теперь же я была в моем и параллельных классах лучшей по литературе, русскому и английскому языках, история тоже здорово мне давалась, и меня часто посылали на олимпиады от нашей школы. Отличницей я не была – у меня были проблемки с точными науками и со спортом. Но зато я хорошо играла на фортепиано и выступала за честь школы на общегородских конкурсах.

Я училась под крылом папы ровно 6 лет, потом он скоропостижно умер после обширного инфаркта, и мы с мамой остались вдвоем. Моего отца ОЧЕНЬ любили и уважали в школе, и сама директриса Ольга Романовна Полякова обращала на меня и мою учебу особое внимание в память о нем. В школе в актовом зале на стене висел папин большой портрет и мемориальная доска. Когда мне бывало трудно, я потихоньку пролезала в актовый зал и сидела рядом с портретом, мысленно разговаривая с отцом и прося его совета…

Моя любимая мамочка очень любила папу, впрочем, как и он ее, их отношения всегда были для меня примером, и вступив в пубертатный период, я всегда вспоминала их чудесные отношения и мечтала о таком же семейном счастье. После смерти отца мама не захотела больше устраивать свою личную жизнь, хотя и поклонники у нее еще были – мама красавица всегда была, сколько себя помню. Она работает детским врачом в больнице.

Помимо школы, я занималась на фортепиано в музыкальной школе, и моя учительница очень меня хвалила, пела дифирамбы моей маме и говорила, что моя судьба должна быть связана с музыкой. Она даже возила меня на прослушивание к заведующей фортепианным отделением муз. Училища им. Римского-Корсакова, ее звали Галина Ивановна Кочинова. Она сказала, что мне обязательно надо поступать, но я отказалась, потому что хотела идти на филологический, как папа, и тогда она предложила свои уроки для меня частным образом, чтобы я развивалась дальше. Я с радостью согласилась, и вскоре мы очень подружились, стали настоящими друзьями. Галина Ивановна вскоре ушла на пенсию, и я приезжала заниматься к ней домой.

Если бы не современный уклад жизни, я, может быть, и пошла бы по музыкальной стезе, но уровень зарплаты учителей музыки был настолько аховый, что закончив музыкальную школу в прошлом году, я решила, что буду поступать в университет на филологический факультет, как мой папа, а потом, возможно, в аспирантуру, чтобы преподавать в ВУЗе.

Только что начался мой последний учебный год в школе, в ноябре мне должно было исполниться 18 лет, а пока мы учились по усиленной программе с углубленным изучением тех дисциплин, которые можно было выбрать самим. Мой выбор пал на русский язык, литературу, итальянский и английский языки. Папа знал английский в совершенстве, так как в детстве учился в школе в США и жил там целых пятнадцать лет, пока мой дедушка работал по контракту. Это было очень здорово, так как папа с детства начал разговаривать со мной на английском, и можно было сказать, что он был моим вторым родным языком. Поскольку в английском для меня почти не было трудностей, я выбрала еще и итальянский, потому что мечтала научиться классическому вокалу, а там без итальянского – никуда.

К сожалению, от папы я унаследовала небольшие проблемки с сердцем, поэтому на физкультуре мне было трудновато, особенно когда начался пубертат. Организм быстро взрослел, сердечко справлялось с трудом, но доктора говорили, что скорее всего, я перерасту эти проблемы и все пройдет. К сожалению, пока улучшения не наступало, но мы с мамой не теряли надежды. Мне очень не хотелось, чтобы о моих сердечных проблемах знали в классе, поэтому никогда не отдавала в школе те освобождения от физкультуры, которые мне выписывал врач, и старалась изо всех сил держаться на уровне моих одноклассников. Но беда – сердце не справлялось с бегом на длинные дистанции. Единственные, кто был в курсе моих проблем со здоровьем, были директриса, школьный врач и наш преподаватель по физкультуре.

Итак, сижу на скамье на стадионе, пытаюсь отдышаться. Подходит физрук, прозвище «Циклоп» – здоровый, высокий, под два метра, сильный, широкий, как медведь, но ловкий, юркий, что очень необычно при его габаритах. Он далеко не красавец, страшненький реально, и один глаз всегда как-то прищурен или он просто меньше другого – не знаю. Отсюда и кликуха пошла – Циклоп. Виктор Палыч его зовут. Но мужик он хороший, справедливый и юморной, с ребятами всегда общий язык найдет. Он тоже знает про мои сердечные проблемки, хоть я и упросила его не делать мне поблажек, но то ли он мне симпатизирует, то ли действительно за меня боится – всегда опекает меня и следит, как я справляюсь с нагрузками.

– Тань, ты живая? – спрашивает он, садясь рядом. Считает мой пульс, качает головой. – В следующий раз не побежишь! Мне проблемы с тобой ни к чему. Вон как зашкаливает! Выпей воды! – и сует мне свежую бутылку воды без газа.

– Спасибо Виктор Палыч, – говорю я, открываю бутылку и залпом выпиваю почти половину. – На улице еще и жара, поэтому так тяжело, – говорю.

Сзади раздается тот же наглый ржач наших мажоров.

– Виктор Палыч, чего вы с ней возитесь? Из черепахи спринтера не сделаешь!! – ржет Самсонов сзади. – И моторчик не приделаешь!

Физрук оборачивается и рыкает на пацанов:

– ЦЫЦ!!! А то щас вторую дистанцию побежите!

– Чо, Виктор Палыч, а рилли чего вы с ней возитесь? Или влюбились на старости лет?! – ржет и Платонов.

Циклоп вздрагивает от наглости Платонова, поверить не может, что кто-то с учителем так разговаривать смеет…

– Еще раз услышу ваши комментарии и побежите, как миленькие! – орет физрук на них.

С этими парнями почти у всех учителей проблемы, кроме Палыча. Его они побаиваются. Он силен, как бык, если разозлится – мама не горюй! Всем плохо будет!

Мажоры видно слишком бесшабашны сегодня, и не просекают, что физрук не шутит.

– Таким, как Кольцова надо параолимпийские забеги устраивать, – хохочут они втроем, спускаются с верхних лавочек, становятся перед нами с Циклопом и ржут. – Может, там она первая и придет!

Я сижу, глаза опустила, даже не пытаюсь защищаться – себе дороже выйдет. Только больше издеваться будут потом. Делаю вид, что поглощена разглядыванием песочка под ногами, молчу в тряпочку.

Циклоп звереет. Достали они его сегодня, еще во время урока безобразничали.

– МАЙКИ НАДЕТЬ! – кричит он на парней, те моментально натягивают на себя спортивные футболки, а физрук подскакивает со скамьи, хватает двоих за шкирки, третьего – самого Платонова – нехило пихает под зад коленом, – НА СТААРТ! – орет, и тащит их на стартовую черту. Парни видят, что дело приняло плохой оборот. Еще пара километров по жаре +30 – запаришься реально.

– Виктор Палыыыч… – ноют они…

– Я предупреждал! – рычит физрук, выпихивает их на старт, орет: – Пять километров на время! Иначе в четверти по колу схлопочете! НА СТАААРТ!

Пацаны тоже звереют и со злостью смотрят на Циклопа и на меня… Но спорить не смеют. Встают на стартовую линию и принимают нужную позу. Физрук достает секундомер, стартовый пистолет, поднимает его вверх…

– Внимание!!! МАААААРШ!!! – выстрел. Платонов, Самсонов и Молчанов срываются с места…

Физрук оборачивается ко мне и говорит:

– Татьяна, если будут тебя доставать – только скажи! Я разберусь с ними. – и подмигивает. Он мне явно симпатизирует.

– Спасибо, Виктор Палыч, – говорю я.

– Иди в душик и на обед. – он треплет меня по плечу.

Я потихоньку ползу в раздевалку. Жарко, мочи нет. Не люблю жару. Моя температура – максимум +25, потом я сдыхаю… К счастью, физкультура – последний урок. Потом обеденный перерыв и занятия по усиленным предметам для выпускников.

Мы с Ладой идем в столовую. Лада – моя лучшая подруга. Она была новенькая с четвертого класса – из Москвы переехала, и ее вначале в штыки приняли, но мы с ней подружились быстро, и она «прижилась». Хорошая девчонка, добрая, честная, способная в биологии и химии, собирается на врача поступать. Мы с ней почти всегда вместе, как сестры. И еще Лена Веревкина, староста наша, с нами дружит. Но у нее вечно завал с общественными поручениями, с обязанностями старосты. Она у нас активистка, и редко с нами «зависает».

Мы берем подносы с едой, усаживаемся на свое обычное место. Тут подходят два парня из нашего класса – Серега Шевцов и Пашка Сорокин. Мы с Ладой знаем, что Серега «запал» на меня, а Пашка – на Ладу, у нас сложился такой вот квартет: мы проводим вместе время, гуляем, ходим в кино, бываем друг у друга на Днях Рождения, в общем, просто дружим.

– Девочки, мы к вам за столик, – говорит Серега и присаживается рядом со мной, его друг – рядом с Ладой.

Мы болтаем и спокойно обедаем. И вдруг на наш стол падает тень. Мы поднимаем головы и видим, что нас окружила троица взмокших и злых мажоров. Видно, только закончили свой забег, даже в душ не сходили. В ноздри ударяет очень сильный запах пота.

– Кольцова! – рычит Платонов и кладет мне тяжелую руку на плечо, – ты нам нужна на парочку слов! – и буквально вытаскивает меня из-за стола, хватая за руку выше локтя. Серега и Пашка подскакивают и пытаются меня спасти, но чертова троица уже взяла меня «в окружение». Легкими движениями широченных плеч они отшвыривают наших парней и ведут меня в коридор. Платонов прижимает меня к стенке и упирает руки по обе стороны от меня. Я оказываюсь в захвате. Нахальный, гад!

– Ты нам должна! – высокомерно говорит он, прожигая меня своими янтарными глазами, – Мы из-за тебя вместо пяти десять километров пробежали! В жару! И обед пропустили! (К слову сказать, обед они не пропустили. Просто опоздали минут на десять)

– При чем тут я? – пытаюсь я остаться спокойной, – я же не виновата, что Циклоп на вас взъелся! Хамить учителям меньше надо, мальчики!

– Он взъелся, как ты говоришь, ИЗ-ЗА ТЕБЯ! – вторит Самсонов, кривя губы.

– Так что за тобой должок, Кольцова! – шипит Платонов. – Отработаешь!

Миша Молчанов, как всегда, угрожает и дразнит меньше всех, а сейчас просто молчит в тряпочку, исподлобья глядя на меня.

Я прищуриваюсь:

– Я тебе не прислуга – отрабатывать, Платонов, – храбро отвечаю и смотрю прямо ему в глаза. Вдруг он моргает и взгляд его на секунду становится странным, красиво вырезанные ноздри раздуваются, но он тут же спохватывается и буравит меня глазами по-прежнему.

– Исполнишь парочку поручений, Кольцова. Поможешь сочинение по русскому написать! Услужишь – простим!

– Слушай, Платонов, я откликаюсь на просьбы только когда мне говорят «пожалуйста» – парирую я, – Я никому НЕ СЛУЖУ, Я ТЕБЕ НЕ СОБАКА! И вообще, от тебя потом несет, как от лошади, пусти, мне дышать нечем! В душ сходить забыл?

Я ныряю у него под руками, так как я значительно ниже, и обретаю свободу. Платонов, видно не ожидал такого дерзкого ответа – он резко поворачивается в мою сторону и глаза его цвета янтаря, и так большие, расширяются и темнеют, глядя на меня. Он стоит, как оглушенный, а его свита, оцепенев, ждет реакции своего главаря. (Мне кажется, или Молчанов одобрительно мне улыбается??) Но реакции нет. Мажор словно воды в рот набрал. Стоит и пялится на меня.

Я поворачиваюсь к ним спиной и удаляюсь обратно в столовую. Возможно, он догнал бы меня и прибил, но меня невольно спасает Софа – подружка Платонова. Она павой подплывает к нему чмокает в щеку и обнимает. Морщит хорошенький носик и что-то ему говорит. Но Платонов реально «завис» на мне взглядом, и только когда Софа дергает его за ухо, медленно вальяжно поворачивается к ней. А я тороплюсь ретироваться от греха подальше.

Начинаются послеобеденные занятия.

По расписанию у нас английский язык. Мы с Ладой сидим в крайнем ряду за третьей партой и старательно выполняем задание учителя. Платонов с дружками облюбовали две последние парты у окна – конечно самые лучшие места, развалились за ними и о чем-то совещаются, сдвинув головы.

– Тань, что они тебе сделали? Чего хотели? – испуганно шепчет Лада мне на ухо.

– Ничего не сделали. Пытались санкции ко мне применить за свои лишние 5 километров на спорте, – отвечаю я, и рассказываю подруге, как Циклоп выпихнул парней под зад коленом на старт и заставил бежать еще 5 километров.

Мы не выдерживаем и смеемся. Самсонов и Молчанов угрюмо смотрят в нашу сторону. Платонов что-то шепчет им, они ухмыляются и недобро поглядывают на меня.

Только этого мне не хватало – попасть в сферу повышенного внимания этой чертовой троицы! Все их боятся, и я – не исключение. С такими отморозками лучше сливаться с серой массой, чтобы не заметили! Как говорится: «У отморозков лучше быть незамеченным, чем отмеченным.»

Учитель тем временем объясняет тему, которая мне давно известна, – я на английском, как на русском говорю – я начинаю скучать, накручиваю на палец свой локон и поглядываю в окно.

И вдруг случайно ловлю на себе пронизывающий взгляд янтарных глаз Платонова… Мамочки!

Он так и сверлит меня взглядом…, но не наглым, не злым, а каким-то непонятным, …задумчивым, что ли… Его глаза широко распахнуты и направлены на меня! Красивые глаза, необычные! В них переливается темный янтарь и вспыхивают какие-то искры… У меня бегут мурашки по спине, я поспешно отворачиваюсь, но буквально «вижу» спиной его прожигающий взгляд. Тут учитель дает нам задание, мы открываем тетради и пишем с доски. Про Платонова я моментально забываю.

В конце урока учитель говорит нам:

– В прошлом году, как вы знаете, я поставил с выпустившимся классом несколько сцен из комедии Шекспира «Сон в летнюю ночь». В этом году я решил с вашим и параллельным классом «Б», как наиболее успевающими в английском языке, поставить несколько отрывков трагедии Шекспира «Ромео и Джульетта». Ваше задание – прочитать три сцены, которые я вам задам, попытаться понять их, перевести на русский язык и через три недели мы разберем их подробно. Потом мы проведем кастинг на роли и начнем репетировать. К Новогоднему Празднику мы должны быть готовы. Книги вы можете сейчас взять у меня на столе. – и он показывает на стопку книжек. – Нужные сцены отчеркнуты карандашом. Записаться на кастинг тоже можно у меня.

В классе начинается шум… Софа оборачивается к своему «коронованному» бойфренду и громко произносит:

– Алекс будет Ромео! Он на английском, как на родном чешет! А я буду играть Джульетту. Я на актрису поступать буду. – в классе девчонки и парни хихикают- Софа в своем репертуаре, апломба выше крыши. Помню, она весь класс к себе в гости позвала, чтобы мы ее киношный дебют на диске увидели. Фильм тогда еще в прокат не вышел. Мы собрались у нее на вилле, начали фильм смотреть… все спрашивают: «Ну, когда же тебя покажут???» И дождались – малюсенький эпизод – в массовке мелькнуло ее кукольное личико, буквально 10 секунд… КАК ВСЕ РЖАЛИ!!! А она ротик открыла – так и не поняла, почему все смеются. Хохма просто!

Учитель (зовут Анатолий Петрович, прозвище «Бигбен») стучит ручкой по столу:

– Тишина в классе! Решать, кто будет утвержден на главные роли, будет комиссия учителей во главе с руководителем школьного драмкружка, так что Одинцова, не бегите впереди паровоза!

Класс смеется. Софа капризно делает губки бантиком и дуется. Пытается с передней парты обнять Алекса, но он зло зыркает на нее, что-то бурчит недовольно, отворачивается к окну, отодвигается, локоть ее отпихивает.

Тут звенит звонок на перемену. Все поднимаются и вытаскивают мобильники. Это был последний урок сегодня, и начинается «перестрелка» лайками, смсками, фотками, все, как всегда. Мы с Ладой, Сергеем и Пашкой выходим из класса и идем к выходу из школы. Пацанам нужно на метро, а мы с Ладой идем к трамвайной остановке, – мы живем в соседних домах. Топаем к остановке, и вдруг сзади раздается рев мотора, и около нас останавливается ярко-красная крутая тачка Платонова. Я даже таких машин не видела никогда. И чёрт ее знает – как она называется, без понятия… Но вся школа от нее на ушах стояла, когда Мажор первый раз на ней подкатил.

Опускается тонированное стекло, и парень выглядывает наружу.

– Кольцова!

– Чего тебе, Платонов? – ощетиниваюсь я.

– Садись, подвезу.

Только этого мне не хватает – садиться в тачку к Мажору! Я не самоубийца!

– Еще чего! – грубовато говорю я, – Езжай, куда хотел, но без меня, ладно?!

Ладка изумленно смотрит на меня и не понимает – как это у меня хватает смелости с самим его величеством так разговаривать.

– Садись, не бойся, – говорит он. Не похоже, что шутит.

Но я ни на грош ему не верю. Лучше я марафон пробегу, чем с ним рядом в машине окажусь!

– Слушай Платонов, отвали от меня, ладно? Не поеду я с тобой никуда. Мне в трамвае комфортнее.

– Ну, как скажешь! – он дает полный газ, машина с ревом срывается с места и мгновенно скрывается за поворотом.

Платонов и Кирилл – еще те сволочи! С прошлого года они реально «заматерели», начали зажимать девочек по углам, вести себя еще более вызывающе, чем обычно, чуть что сразу драка – агрессивные; соревнуются они, блин, кто круче, за кем больше девчонок бегает.

А в первый учебный день этого года я лично видела, как Платонов в главном холле школы схватил своими граблями девочку из 9 класса и реально поставил ей засос, только потому что она посмела в открытую пялиться на его царское величество. Девочкин парень, Степан попытался защитить её и полез на Платонова с кулаками. Ой, напрасно!! Он тут же был нокаутирован, отлетел к дальней стене и врезался в батарею головой. Потом ему даже швы накладывали.