Доля вероятности

– Я просто… – Я покачал головой. Черт, я даже не мог попросить Серену позвонить мне и сообщить, все ли благополучно у сестры. – Передай ей, что я не хотел уходить, но приказ есть приказ.

– Обязательно передам. Спасибо. – Она взяла меня за руку и крепко ее сжала. – Спасибо. Не устану это повторять.

– Не за что меня благодарить. – Я вздохнул, вернулся к военным, и вместе мы вышли.

Я знал, что Изабо поправится. Иначе и быть не могло. Я отказывался верить, что судьба, Бог или космическая энергия Вселенной заставили ее столько пережить лишь для того, чтобы она умерла.

Но как я теперь узнаю, выжила она или нет?

– Можем посадить тебя на другой самолет или автобус, если… ну, если ты не очень хочешь сейчас летать. Думаю, тебя и в увольнительную отпустят по такому поводу, тренировочный лагерь можно отложить, – сказал один из солдат по пути на улицу.

– Нет. – Я вцепился в свой пакет. В нем лежало все, что у меня осталось, а возвращаться домой было незачем. – Нет, я готов.

Глава седьмая

НАТАНИЭЛЬ

Кабул, Афганистан

Август 2021 года

– Я хочу, чтобы ты передумала, – велел я Иззи, когда утром она открыла дверь.

Ладно, допустим, не велел, а взмолился, чтобы она передумала. Я уже много лет плохо спал, но после того, как она раскрыла истинную причину своего приезда, всю ночь провел, не смыкая глаз.

Я знал, что поиски сестры закончатся для Иззи плохо. Ее могли убить. Каждый ее шаг за пределами посольства был просчитанным риском; меры безопасности продуманы конкретно под маршрут, никто не предусматривал отклонений от него для поисков иголки в стоге сена. Американские фотожурналисты – превосходная пропагандистская цель для врага, и на фоне общей дестабилизации обстановки в стране шансы найти Серену в такой краткий срок были очень малы.

– И тебе доброе утро. – Иззи выгнула бровь и открыла дверь, приглашая меня войти. – Дай мне три минуты, и я буду готова.

– Готова передумать?

Боже, как приятно от нее пахло. Этот запах снился мне каждую ночь в последние десять лет.

– Нет. – Она застегнула пуговицы на льняном блейзере до самого горла, уложила в сумку платок и большие наушники. – Готова сесть в вертолет. Как там Мэйхью?

– Уже внизу.

Общаться с младшим ассистентом оказалось намного проще, – наверное, потому, что я не был много лет в него влюблен.

– Вижу, ты снова оделся как на похороны. – Иззи окинула взглядом мою боевую экипировку.

– Главное, чтобы не твои. Скажи, о чем ты вообще думала, когда ехала сюда? У тебя был план? – Я прислонился к двери.

Иззи покосилась на мою штурмовую винтовку:

– Скажи, а ее обязательно везде с собой носить?

– Да. – Я не стал уточнять, сколько еще на мне оружия. – Так скажи, как ты планировала это провернуть, Изабо? Решила приехать, ходить по улицам и звать Серену по имени?

Она покраснела, закинула сумку на плечо, повернулась ко мне лицом и вздернула упрямый подбородок.

– Что-то вроде того.

Я запрокинул голову и оперся затылком о дверь.

– Я всегда знал, что ради нее ты пойдешь на все… что вы сделаете что угодно друг для друга, но это просто смешно. Давно она в Афганистане?

– Пять месяцев. После сдачи Баграма ей предложили уехать раньше срока, – Иззи поморщилась, – когда стало ясно, что впереди…

– Полный кошмар? – договорил я. – Именно это и случилось.

– А кто сказал, что вывод войск пройдет без происшествий? – Она еще выше вздернула подбородок. – В общем, я не думала, что Серена решит остаться, несмотря на ее упрямство, особенно после того, как в апреле сократили посольский контингент. Но Серена… – Иззи пожала плечами.

– …есть Серена.

Иззи кивнула.

– Если я отыщу ее – поставлю ей мозги на место и увезу отсюда.

– А прочие члены твоей делегации в курсе, что ты задумала?

– Нет. – Иззи так сильно вцепилась в ремень сумки, что, будь тот живым, он бы взвизгнул от боли. – И я знаю, что ты им ничего не расскажешь.

Я отошел от двери и вплотную приблизился к ней.

– И почему ты так думаешь?

Она отвела взгляд, судорожно сглотнула и посмотрела на меня:

– Потому что ты у меня в долгу.

– Я? В долгу у тебя? – Мои брови поползли вверх. Видимо, Иззи немного иначе запомнила произошедшее в Нью-Йорке.

– После того, как ты оставил меня в…

Она закрыла глаза и медленно выдохнула сквозь сомкнутые в трубочку губы. Я не мог думать ни о чем, кроме этих губ. В животе ухнуло; я вспомнил их мягкое прикосновение к своим губам, к своей коже.

– Ты у меня в долгу, – повторила Иззи, расправив плечи. Мы снова встретились взглядами. – И я навела справки в газете и сузила поиск до двух вилаятов, особо не распространяясь, что собираюсь приехать сюда с делегацией от конгресса. Она же фоторепортер «Таймс». Она не может просто пропасть, Нейт. – Иззи поморщилась. – То есть сержант Грин.

– Тут все время люди пропадают.

– Но не Серена. – Иззи пожала плечами, будто одних этих слов было достаточно, чтобы ее сестра получила невидимую защиту, которой здесь просто не существовало.

– И ты готова поставить на кон свою жизнь?

А вот я не был готов пожертвовать ею ради Серены. Я любил Серену и понимал, как много та значила для сестры, но мои приоритеты были понятны даже дураку.

– До этого не дойдет. – Иззи покачала головой. – Нам обоим известно, что эта миссия ни для кого не секрет, как бы нам ни хотелось сохранить ее в тайне. Серена наверняка узнает, что я здесь. Она нас найдет, мы посадим ее в вертолет, и я верну сестру домой.

Во мне всколыхнулись изумление и ярость. Я отступил на шаг назад.

– То есть ты хочешь использовать себя как приманку?

Иззи прищурилась:

– Только не делай вид, что тебя заботит мое благополучие.

– Твое благополучие заботит меня уже десять, чтоб их, лет! – огрызнулся я и тут же об этом пожалел. Черт, эта женщина умела вывести меня из себя буквально за полсекунды.

Повисло молчание. Я попытался собраться с мыслями.

– Пойдем. – Я повернулся и вышел из комнаты, придержав дверь, чтобы Иззи прошла первой.

По пути в лобби между нами искрило напряжение.

– Иза! – Из переговорной со стеклянными стенами выбежала с блокнотом в руках Кейси Пирс, младшая помощница сенатора Лорен. – Есть поручения для меня, пока тебя не будет?

Иззи поправила сумку на плече и просмотрела список, который ей показала Кейси.

– Кажется, это все, – сказала она.

Я подошел ближе и наклонился, почти коснувшись губами ее уха:

– Попроси Кейси собрать репортажи всех американских журналистов за последнее время и отснятый материал. К нашему приезду пусть все распечатает.

Иззи так резко повернула голову и уставилась на меня, что я еле успел отпрянуть, иначе все в лобби стали бы свидетелями чудовищного нарушения личных границ.

– Решил все-таки помогать?

– Это просто предложение.

Я отошел в сторону и встал у входа. Иззи отдала распоряжения помощнице. Надо признать, руководящая должность была ей очень к лицу.

Мы подошли к конвою, где поджидали ребята из моей команды. Иззи стала возражать, когда я забрал у нее сумку, бросил на пол бронированного автомобиля и достал кевларовый жилет.

– Вытяни руки.

– Это абсурд.

Она вытянула руки в стороны, и я надел жилет ей через голову. Иззи заплела свои светлые волосы в практичную французскую косу.

– Как и твой приезд сюда, но жилет, по крайней мере, задержит пули. – Я протянул ремешки у нее под мышками и защелкнул их спереди, стараясь держаться максимально профессионально.

– Тяжелый.

– Зато останешься жива.

Я достал кевларовый шлем из машины. Глаза Иззи полыхнули гневом:

– Ты шутишь?

– Да нормально, надевай, – выкрикнул Мэйхью, младший помощник, который уже сидел в авто.

– Никаких исключений. – Я пожал плечами. – Выбирай: или надеваешь шлем, или остаешься здесь.

Она напялила шлем, забралась в салон и села рядом с Мэйхью, а я занял переднее сиденье, как вчера. Остальная команда рассаживалась по машинам.

Через несколько минут мы выехали из ворот посольства и направились к взлетному полю, где стояли вертолеты.

Мы миновали ворота с колючей проволокой и выехали на поле, где нас ждали шесть далеко не новых «черных ястребов»[13]. Все мои инстинкты противились этому опасному путешествию, но я знал, что, если откажусь сопровождать Иззи, та полетит без меня. Я вышел из машины и открыл ей дверь. В этот раз Иззи удалось самой справиться с ремнем безопасности.

– Это что… футбольное поле? – спросила она, выйдя из автомобиля.

– Да, – ответил я.

Подошел Грэм; за ним стоял Торрес.

– Какой из них наш? – спросила Иззи.

– Первые два.

– Два? – Она растерянно взглянула на меня.

– Да, – кивнул я. – Мы всегда рассаживаемся по двум вертолетам на случай, если один собьют.

Ее глаза вспыхнули.

– Блэк, Роуз и четверо рядовых сядут во второй, – сказал Грэм и отошел в сторону. Хольт вывалился из машины вслед за Мэйхью.

– Чертова жара, – пробормотал он и повращал головой, разминая шею. Идущий за ним Келлман закатил глаза.

– Я не против. Мы сядем в первый, – ответил я Грэму и повернулся к Келлману: – Удачи, приятель. – Я усмехнулся, глядя на Хольта, утиравшего с шеи пот.

– И тебе того же. – Он многозначительно взглянул на Иззи, которая стояла и смотрела на «ястребов», выпучив глаза, а потом надела темные очки. – Похоже, у твоей пассажирки коленки трясутся.

Блин, блин, блин! О чем она только думала?

Я подошел к ней, поднимая клубы пыли, взял за локоть и наклонился, чтобы она слышала мой голос за пронзительным визгом двигателей.

– Ты до сих пор боишься летать? – спросил я.

– Все нормально. – Иззи выдернула локоть. – Я справлюсь.

– Это тебе не большой удобный лайнер, где можно надеть наушники и представить, что ты не здесь, – предупредил я.

– Я справлюсь, – заорала она, бросив на меня гневный взгляд через плечо, и мимо бортового стрелка у двери залезла в вертолет.

– Желаю повеселиться, – усмехнулся Торрес.

Я закатил глаза и поднялся в вертолет.

«Черные ястребы» предназначались для перевозки солдат. Я занял место за спиной пилота; Иззи села напротив. Женщина-пилот повернулась и протянула мне наушники с микрофоном. Я кивнул, надел их на шлем, включил, но выключил у микрофона звук.

Иззи пристегнулась – в этот раз у нее получилось на удивление ловко, – достала наушники из сумки, которая, вероятно, стоила больше, чем я зарабатывал за месяц, и с ужасом на них посмотрела.

Да, эти наушники на шлем не натянуть, а лететь без музыки она не сможет: это просто немыслимо, настоящая пытка, которой я не хотел ее подвергать.

Иззи бросила наушники в сумку и уставилась в окно с невозмутимым видом, но ее спина напряглась, она поджала губы, а при взлете сжала кулаки так, что костяшки побелели.

Когда мы оторвались от земли, наши взгляды встретились, и мы вмиг забыли, что находимся в «черном ястребе». Мы будто опять перенеслись в прошлое и снова держались за руки на рейсе 826, пока наш самолет стремительно падал в реку Миссури.

Иззи зажмурилась, а я расстегнул ремень, снял винтовку и достал из кармашка кевларового жилета свои маленькие наушники-капли. Потом приблизился к ней и присел на корточки.

Она задела меня коленом и открыла глаза. Наши взгляды встретились. Сердце сжалось, когда я увидел страх в ее глубоких карих глазах. Иззи быстро заморгала, пытаясь замаскировать свое состояние, но я всегда видел ее насквозь.

Я потянулся, вставил ей в уши свои наушники и сел на место, чувствуя на себе ее взгляд. Она поправила капли в ушах.

В вертолете почти не было свободного места, но мне казалось, что мы здесь одни. Я достал телефон – сигнал отсутствовал, но у меня была сохраненная музыка – и пролистал плейлист.

Я включил песню «Northern Downpour» группы Panic! at The Disco. Вертолет поднялся над Кабулом и направился к Джелалабаду, а мы с Иззи неотрывно смотрели друг на друга.

Ее губы разомкнулись, а этот взгляд… я будто перенесся в 2011 год, или в 2014-й, или в любой другой, когда судьба сводила нас вместе. Это была одна из ее любимых песен и то немногое, что у нас осталось общего. Иззи судорожно вздохнула, ее грудь вздрогнула, и я чуть не потерял над собой контроль.

Сидеть здесь, видеть ее и не иметь возможности прикоснуться, спросить, как у нее на пальце оказалось это кольцо, – все это казалось адом, и я не знал, выдержу ли. И все же я был готов терпеть, лишь бы побыть с ней в последний раз.

Моя Изабо.

Она начала тихонько подпевать, потом отвела взгляд и уставилась на свои колени.

Я наклонился вперед и протянул ей телефон, чтобы она могла выбрать любой трек. Затем сел на свое место и достал книгу «Цвет пурпурный» Элис Уокер в мягкой обложке, которую начал читать несколько недель назад и носил в большом кармане брюк.

* * *

Вечером мы вернулись в посольство, где царило напряжение и легкая паника.

Встреча Иззи с руководством в Джелалабаде заняла всего час, возможно, даже меньше, но то, что она услышала, не успокоило ни ее, ни меня. Атмосфера была пропитана отчаянием и решимостью, и я надеялся, что второе пересилит первое.

Новости, которые мы узнали, вернувшись на борт вертолета несколько часов назад, лишь подтвердили и без того известные слухи: обстановка в стране стремительно дестабилизировалась. Сегодня талибы[14] захватили Зарандж, столицу южного вилаята Нимроз.

Этого стоило ожидать, и все же я был разочарован.

– Вот последние репортажи американских журналистов, как вы и просили, – сказала Кейси, доложив Иззи о событиях дня. На лестнице, ведущей в личные апартаменты служащих, помощница вручила ей конверт из крафт-бумаги.

– Отлично. Спасибо. Пойду приму душ, смою пыль и спущусь к ужину, – сказала Иззи, попрощалась с Кейси у входа в свои комнаты и закрыла дверь.

Я кивнул Кейси и повернулся спиной к апартаментам Иззи, сделав вид, что ее охраняю. А примерно через тридцать секунд повернул ручку, и дверь открылась.

– Черт, Иззи, почему не запираешься? – выпалил я и задвинул засов.

– Знала, что ты за мной пойдешь, – крикнула она, сбрасывая туфли у порога спальни. – Папка на столе.

Я взял ее и пролистал последние репортажи.

– Что они вообще здесь забыли, – буркнул я, проверяя заголовки и выискивая имя Серены. – Американцам много месяцев назад велели выметаться отсюда.

– Ты что, не знаешь Серену? – откликнулась Иззи, сняла блейзер и бросила на кровать.

Неудивительно, что ей захотелось скорее снять пиджак: на улице стояла адская жара. Она вышла из комнаты в брюках и топе с кружевной отделкой.

Нет, ни в коем случае не надо пялиться на ее грудь, велел себе я. Иначе сойду с ума.

– Да, я знаю Серену. – Я покачал головой и потянулся за последней заметкой, лежавшей внизу стопки. – Нет ее репортажей ни вчера, ни позавчера, ни за прошедшую неделю. Значит, надо проверить материалы за все предыдущие дни.

Глаза Иззи округлились, а на губах заиграла улыбка, при виде которой у меня участился пульс.

– Ты правда будешь мне помогать, Нейт? – спросила она.

О боже. Эта улыбка, этот взгляд…

– Да. Я хочу, чтобы ты как можно скорее отсюда уехала. – Я кивнул на ее кольцо. – И он наверняка тоже.

Она резко вдохнула, и я понял, что пересек черту, но мне было все равно. Мы уже столько раз эту черту пересекали, что забыли, по какую сторону от нее находимся и где должен быть каждый из нас.

Я положил папку на стол и вышел.

Глава восьмая

ИЗЗИ

Сент-Луис

Ноябрь 2011 года

– Так, удалось раздобыть «Твикс», «Баттерфингер»[15] и очень маленький пакетик чипсов, – сказала Серена, заходя с добычей в неосвещенную палату. – Тут в автомате совсем ничего нет. – Проходя мимо телевизора, она нахмурилась и схватила лежавший на кровати пульт. – Не смотри, не поможет.

Я бросилась за пультом и поморщилась от боли; сестра отскочила в сторону.

– Черт. – Я откинулась на подушки и попыталась продышаться: боль разлилась по всему левому боку.

– Ох, прости, Из.

Серена скорчила гримасу, отдала мне пульт и устроилась в кресле у моей кровати, где я увидела ее, проснувшись утром, хотя сестра сказала, что была здесь вчера вечером тоже и просидела со мной всю ночь. Я поступила в больницу с двумя сломанными ребрами, лопнувшей селезенкой и внутренним кровотечением, но мне сделали несколько переливаний крови, и… слава богу, я не умерла.

А все благодаря ему.

Ни он, ни я не погибли в авиакатастрофе и, судя по телерепортажу, выжили лишь чудом.

– Я просто надеюсь, что съемки с места событий помогут вспомнить, – сказала я, попыталась сесть повыше и тут же пожалела о своем решении. – Господи, как больно-то!

– Если больно, нажми на эту кнопочку. – Она подала мне пульт от капельницы с обезболивающим. – Тебя только вчера прооперировали, а еще ты попала в авиакатастрофу, забыла? Жми на кнопку, пожалей себя.

– Не поможет. Голова будет ватная, и я усну.

Я просмотрела еще одно любительское видео крушения самолета, снятое рыбаком, который в тот момент ловил рыбу в реке Миссури. Со стороны все выглядело… страшно.

Самолет появился ниоткуда, с ревом пронесся сквозь туман, чуть не врезался в лодку рыбака и рухнул в воду.

– А ты уверена, что хочешь вспоминать? – тихо спросила Серена и протянула мне мой любимый «Твикс».

Я разорвала обертку и вонзилась зубами в сладкое печенье с тягучей карамелью. Жевала и думала.

– Не помню, что случилось, когда мы вылезли на берег, – сказала я. – Взлет помню хорошо, момент, когда поняла, что сейчас мы упадем, тоже, и даже панику, когда все стали рваться на выход. Вода была ледяная… – Я покачала головой. – Но я не помню его имя.

Зато я хорошо помнила все остальное: тревогу в его глазах и прикосновение рук, вытаскивающих меня из воды. Он напоминал мне дышать, смешил меня, потом отнес в «скорую», – по крайней мере, так сказала медсестра.

Если бы не он, я бы так и умерла под этим деревом от внутреннего кровотечения.

– Извини, – вздохнула Серена и разорвала пакетик с чипсами. – Жаль, что я тоже его не запомнила, но я была в такой панике, что просто не обратила внимания. – Ее взгляд метнулся ко мне; я смотрела репортаж о нашем спасении, хотя к приезду съемочных групп меня уже давно увезли на «скорой». – Могу одно сказать: он красавчик.

– Я помню, как он выглядел. – Я закатила глаза.

Я также запомнила, какую книгу он читал, знала, что он вырос на ферме и записался в армию, чтобы заработать денег на колледж. Вот только его имя вылетело из головы, как и все после того момента, как мы сели под это чертово дерево.

– Он назвался твоим мужем. Подписал согласие на операцию. – Серена лукаво улыбнулась. – Откуда-то знал твою группу крови и что у тебя аллергия на пенициллин, – значит, ты все-таки была в сознании и ему об этом сообщила. Но знаешь что? – Она сурово посмотрела на меня. – Врач сказал, с сотрясением мозга нельзя смотреть телевизор.

Я вздохнула так тяжело, что всколыхнулось одеяло, но все же выключила телевизор, и вовремя: в палату вошла медсестра проверять жизненно важные показатели. К счастью, свет она не включила, так как голова у меня раскалывалась и грозила взорваться, будто ее начинили динамитом.

– Вам что-нибудь нужно? – спросила она, внося показатели в карту, прикрепленную к изножью кровати.

Карта. Ну конечно же.

– Нет, все в порядке, спасибо. – Я улыбнулась, медсестра вышла из комнаты и закрыла за собой дверь.

– Серена, дай мне карту! – воскликнула я.

Сестра нахмурилась, между бровей у нее залегли две вертикальные морщинки.

– Что? – спросила она.

– Карту! Дай мне карту! – Я замахала рукой, указывая на изножье кровати. – Если он подписывал согласие на операцию, его имя должно быть там!

– Точно! – Она вскочила с кресла, бросив чипсы и шоколадки на столике у кровати. – А я еще учусь на репортера! Как сама не догадалась!

Учусь на репортера… Черт, мне же придется возвращаться в Сиракузы. Но при мысли снова сесть в самолет… ну уж нет, больше никогда. Теперь я не смогу лететь даже с успокоительным; меня понадобится усыпить и вкатить по рукаву на носилках, иначе никак!

– Как же я вернусь в колледж? – шепотом озвучила я свой риторический вопрос.

Серена опустила боковой ограничитель на кровати и села рядом, продавив матрас. Она протянула мне карту.

– Мы что-нибудь придумаем. Завтра тебя отпустят, но тебе необязательно сразу возвращаться в Нью-Йорк, Из. Спешить некуда. Мама с папой должны понять, что тебе нужен отдых. А когда будешь готова, я прогуляю денек и отвезу тебя на машине. – Сестра пожала плечами. – Так что никаких проблем. И папа с мамой наверняка приедут через пару дней. Если захочешь, они отвезут тебя домой в Колорадо.

– Спасибо. – Я взяла карту и положила на колени. – Я просто не смогу заставить себя сесть в самолет.

А он? Интересно, как он себя чувствует. Вчера он ушел с военными; неужели те сразу посадили его на самолет до Форт-Беннинга? Я боялась летать, но, в отличие от него, для меня вчерашний полет не был первым.

– Что-нибудь придумаем, – сказала Серена. На тумбочке зазвонил телефон; мы обе вздрогнули.

Я потянулась за ним, но бок тут же пронзила резкая боль. Швы заболели, а может, ребра, а может, лопнувшая селезенка. Да что угодно. Мое тело ополчилось на меня.

Серена бросилась к тумбочке и ответила на звонок, откинув назад свои длинные волосы. Она выглядела великолепно, хоть и провела в больнице сутки. Не будь она моей любимой сестрой, я бы ненавидела ее из зависти.

– Алло? – ответила Серена, и из телефона донеслись невнятные голоса. Она подняла брови. – Ох, слава богу! Я отправила сообщение через круизную компанию, но не знала, скоро ли они смогут с вами связаться… Когда вернетесь? Мама и папа, – прошептала она, слушая ответ. – С ней все в порядке. Завтра выписывают. Разрыв селезенки, сотрясение, перелом двух ребер, шишки-синяки, но худшее позади. Она рядом, если хотите с ней… – Серена нахмурилась. Я вытянула руку. – Серьезно? – напряглась она. – Что ж, тогда скажите ей сами. – Она зажмурилась, сглотнула и протянула мне телефон.

Мой бедный живот сжался от ужаса.

– Иза! – услышала я папин голос. – Ох, бедная моя девочка. Мне так жаль, что тебе пришлось через это пройти!

Слезы обожгли глаза, и я судорожно сглотнула. Увидев Серену у своей кровати, я отреагировала так же. Эмоций было слишком много, они во мне не умещались и грозили прорваться наружу.

– Со мной все хорошо, – выпалила я.

– Серена то же самое сказала, – добавила мама. Я представила, как они по очереди тянутся к трубке, чтобы я слышала их обоих. – Слава богу, она с тобой.

– А вы когда вернетесь? – Я зажала телефон между плечом и ухом и начала пролистывать карту.

– Ну… – вздохнула мама, – дорогая, ты знаешь, как долго мы мечтали об этой поездке. Если твоя жизнь больше не в опасности, какой смысл приезжать?

Я часто заморгала. Листавшие карту руки онемели.

Серена опять присела на кровать, глядя на меня оценивающим взглядом, выдержать который у меня не было сил.

– Мы же все равно увидимся на Рождество. Всего четыре недели осталось, ты же не хочешь пропустить занятия? Какая польза, если мы сейчас вернемся, – продолжала мама.

– Так вы не приедете? – Я не выдержала и повторила: хотела убедиться, что не ослышалась. Мои родители – мастера витиевато выражаться, их слова можно было интерпретировать по-всякому.

Серена сжала мою руку.

– Если тебя уже завтра выписывают, значит, идешь на поправку, – сказал отец деловитым тоном, которым разговаривал в офисе. – Я понимаю, что ты пережила шок, но представь, какая замечательная это возможность – подняться над трудностями и проявить стойкость.

Замечательная возможность?

– Это был не шок, – возразила я, а сердце тем временем чуть не треснуло. – Я попала в авиакатастрофу. Мой самолет разбился. Я вылезла через аварийный выход и плыла к берегу с лопнувшей селезенкой и внутренним кровотечением.

Я знала, что все бесполезно. Они все равно не приедут.

– И мы очень тобой гордимся! – сказала мама, будто речь шла о победе в школьном конкурсе. – Не зря ты столько лет занималась плаванием!

На соревнования моей команды по плаванию они тоже никогда не ходили.

– Мы знаем, что ты попала в авиакатастрофу, Иза, – вмешался папа. – Поэтому можешь воспользоваться моей кредиткой и забронировать любой рейс в Сиракузы. Ни о чем не волнуйся. Мы все оплатим.

Но все равно не приедем. Ясно-понятно.

– Даже не знаю, что сказать.

– Не благодари. Естественно, мы оплатим все расходы, – усмехнулся папа и добавил: – Но когда вернемся, ожидаю увидеть только самые хорошие оценки!