Доля вероятности

– Ты можешь говорить прямо? Я не понимаю эту вашу армейскую азбуку Морзе. – Я прищурилась. – Ты же еще в армии?

Нам сказали, что нас будет охранять спецназ, но на именной белой полоске на груди Нейта было написано «Грин», а не «Фелан».

Впрочем, не важно, как его теперь звали; он по-прежнему был очень хорош собой. Явно не пропускал ни одной тренировки в спортзале.

Боже, хватит уже.

Почему, ну почему, оказываясь в одном помещении с Натаниэлем Феланом, я будто снова становилась восемнадцатилетней девчонкой?

– Да, я все еще в армии. Но в секретном подразделении, – медленно ответил он и поднял брови. – А телефон, электронная почта, соцсети… они все зачистили.

– Тогда ладно.

Наконец Нейт сказал правду, хоть и не объяснил все от начала до конца, но в сердце затеплилась надежда.

– Так вот почему ты словно испарился, – продолжила я и вспомнила дни и месяцы после его исчезновения, когда сходила с ума. Но в глубине души всегда догадывалась, почему он пропал. Нейт всегда об этом мечтал.

Значит, он исполнил свою мечту, а я еще нет.

Он кивнул.

– А Грин? – Я указала на полоску с именем. – Твой позывной?

– Нет. – Он тоже указал на полоску. – Это для вас, а не для нас. Ты должна называть меня Грином… если я и дальше буду с тобой работать. Я же сказал, меня здесь быть не должно.

Нейт покосился на окно, затем снова посмотрел на меня. Казалось, этот взгляд причинил ему невыносимую боль.

– А где ты должен быть?

Интересно, у него кто-то есть? Тот, у кого есть право знать, добрался ли он до дома? Тот, кто ждет его возвращения? Я ощутила неприятный укол ревности; внутренности завязались в узел.

– В отпуске на Мальдивах. – К его чести, он выглядел немного виноватым.

Я удивленно моргнула.

– Ты собирался на Мальдивы? – Во мне закипело негодование. – А я думала, сезон в октябре.

Неужели наша договоренность совсем ничего для него не значила? Естественно, не значила. Последние три года были тому доказательством.

– Да, собирался, – поморщился Нейт, – но сержант Браун заболел, и я вызвался его подменить.

– Дай угадаю. Сержант Браун – тоже не настоящее имя?

– Ты привыкнешь. – Он допил воду и закрутил крышечку. – Суть в том, что в составе делегации ты.

– И что? – Я пожала плечами и фальшиво улыбнулась. – Езжай на свои Мальдивы. Передай меня другому телохранителю.

Мои слова прозвучали пусто и неискренне, потому что так и было. Как бы я ни злилась на Нейта и что бы ни случилось между нами три года назад, при мысли, что он уйдет, на душе скреблись кошки. Я не хотела снова его терять. Да еще так глупо.

– Ладно, так и сделаю. – Он горько усмехнулся и многозначительно взглянул на меня. – Ведь это решит все наши проблемы.

Сердце замерло и сбивчиво забилось. Мы стояли и смотрели друг на друга, как посреди минного поля; воздух между нами сгустился и как будто искрил. Один неверный шаг – и мы оба истечем кровью.

– Знаю, – тихо ответила я. – Так легко наши проблемы не решить. Это всегда было трудно.

Он коротко кивнул и отвернулся, разрушив заклятие.

Я резко вдохнула.

– Не понимаю. Тебе предстоит провести две недели в одном из самых негостеприимных уголков Земли, переезжая из вилаята в вилаят, и все зачем? Хочешь убедиться, что обстановка в стране действительно взрывоопасная, и назвать это сбором данных?

Я резко выпрямилась:

– Мы наблюдаем за выводом войск и фиксируем наблюдения, только и всего.

– Значит, ты не улетишь?

Наши взгляды снова встретились. В его глазах читалась мольба.

– Нет. – Правда едва не сорвалась с языка, но я удержалась. Разве он сможет помочь, если узнает, зачем я на самом деле приехала? Это лишь укрепит его решимость скорее от меня избавиться. – Я должна проехать по маршруту по просьбе сенатора Лорен и встретить ее, когда она приедет на следующей неделе. Никто не должен знать…

– …что ты здесь. Да, известная песня. – Нейт провел рукой по густым темным волосам и протяжно вздохнул.

Этот вздох отозвался в каждой клеточке моего тела, будто вздохнула я, а не он.

– Ладно. Тогда слушай. – Нейт отодвинулся от двери и бросил пустую бутылку в мусорную корзину – естественно, попав в цель. – Для тебя я сержант Грин. Не Нейт. Нейтом меня называть нельзя. Ни в этой комнате, ни за ее пределами… нигде. Ясно?

– Как скажешь.

Мне пришлось запрокинуть голову, чтобы продолжать смотреть ему в глаза, когда он приблизился. То ли из-за того, что я была босиком, а он в ботинках, то ли из-за того, что мы не виделись три года, Нейт казался гигантом.

– Я настаиваю. Анонимность в нашей работе обязательна. Наедине можешь спорить, сколько угодно, и быть… – он попытался подобрать нужное слово, – быть Иззи, но там, за дверью… – он указал на дверь, – ты будешь слушаться меня и делать все в точности, как я скажу и когда скажу.

– Нейт… – сказала я и поморщилась. Черт, как же сложно будет привыкнуть.

Он поднял бровь:

– Слушаться без разговоров. Когда скажу.

– Ты со всеми клиентами ведешь себя как заноза в заднице? – парировала я.

– Очень смешно. Кто бы говорил. – Нейт посмотрел на меня сверху вниз, поморщился, устремил взгляд куда-то поверх моей головы и снова глубоко вздохнул. – Я буду присутствовать на всех твоих встречах; мы будем вместе завтракать, обедать и ужинать; я буду стоять за дверью кабинки, пока ты ходишь в туалет.

– Какие интересные подробности.

– Сегодня и во все последующие дни твоего визита в Афганистан я ночую в комнате напротив. Если возникнет угроза жизни, нажми эту кнопку. – Он сунул мне в руку маленький пульт размером с мой большой палец; пульт висел на черном нейлоновом шнурке. – Я тут же приду.

Я посмотрела на приборчик и саркастически усмехнулась:

– Значит, вот как заполучить твой телефон? Притащиться в зону военных действий?

– Иззи, – шепотом произнес он и отошел на несколько шагов.

– Ну уж нет. – Я сунула в карман пульт с волшебной кнопкой. – Раз мне нельзя называть тебя Нейтом, ты тоже не зови меня Иззи. Так будет честно.

– Изой я звать тебя не буду ни за что, – фыркнул он. – Я не твой папочка.

Не твой папочка. Нейт знал, что Изой меня называл отец. Он знал обо мне то, чего не следовало бы знать, ведь он был Нейтом, а я – Иззи, и не важно, где мы находились сейчас, на каком краю света, отрицать факты нельзя. Что было, то было.

– Тогда мисс Астор меня вполне устроит.

– Приятного вечера, мисс Астор. – Он насмешливо отдал мне честь и направился к двери. – С рассветом выдвигаемся к первому пункту маршрута.

Значит, после стольких лет вот так мы будем общаться? Не незнакомцы, не враги, а… кто? Знакомые, отпускающие в адрес друг друга колкости?

– Значит, ты останешься моим телохранителем? – сказала я, запнувшись.

Нейт услышал, остановился на полпути к двери и повернулся ко мне:

– Ты же не соглашаешься уезжать. Значит, и я никуда не денусь. Такая вот физика. – Он прищурился и посмотрел на меня. – Но тебя ведь тоже здесь быть не должно? Разве не Грега Ньюкасла должны были прислать вместо тебя?

Я побледнела.

– Если хочешь, передай меня другому телохранителю, – торопливо повторила я.

Он проигнорировал мои слова.

– Так почему отправили тебя? Ньюкасл тоже заболел?

Я судорожно сглотнула.

– Ясно. Не заболел, значит. Ты сама вызвалась. – Нейт склонил голову. – Зачем ты добавила в маршрут Кундуз и Саманган? Раньше их не было. Значит, это твоя работа. – Он шагнул ко мне.

Черт. Черт. Черт.

– Все твои дружочки едут на восток, а у Ньюкасла было дело в Кандагаре. Кажется, сенатор Лорен хотела вывезти девочек, команду шахматисток.

– Вообще-то, это мой проект! Я его координатор. Ньюкасл просто решил забрать себе всю славу!

Нейт остановился и взглянул на меня сверху вниз. Казалось, еще чуть-чуть, и он увидит меня насквозь и прочитает мои мысли.

– Но два северных вилаята добавила ты.

– Нейт, – прошептала я, уже нарушив правила.

– Ты что-то недоговариваешь. Но что?

– Я… – Я покачала головой и закрыла глаза. Я могла солгать кому угодно, но только не ему.

– Даже не думай мне лгать. – Он взял меня за подбородок и легонько приподнял мое лицо. – Что происходит?

Я открыла глаза, и сердце защемило. Под всей этой броней я увидела Нейта. Своего Нейта. Я знала, что он поможет… он сделает все, но не станет помогать, если будет знать, что мне грозит опасность. Эту черту он не пересечет. А если решит, что самим своим приездом я уже подвергла себя опасности, привяжет меня к креслу следующего же отбывающего самолета. Собственно, это и произойдет, как только я скажу ему правду.

– Что на севере, Изабо? – Мое имя он произнес шепотом.

– Серена.

Глава шестая

НАТАНИЭЛЬ

Сент-Луис

Ноябрь 2011 года

Ледяная вода обжигала, мешая дышать. Мы лихорадочно гребли к берегу. Точнее, туда, где, как мне казалось, находился берег. Туман не облегчал задачу, как, впрочем, и течение: вместе с другими пассажирами нас несло вниз по реке, а мы отчаянно стремились к суше.

Люди вокруг держались по-разному: кто-то реагировал стойко, кто-то впал в истерику, а я вел себя, как всегда в стрессовой ситуации, – выбрал цель и сосредоточился на ней. В данный момент моей целью было не дать Изабо погибнуть.

– Как ты? – спросил я, на миг упустив ее из виду за набежавшей волной. Самолет наконец полностью ушел под воду; из фюзеляжа поднимались пузыри.

Ну вот, конец.

– В первый раз купаюсь в обуви, – услышал я ее голос. Она стучала зубами и пыталась улыбаться, но улыбка больше смахивала на гримасу.

– Сегодня многое в первый раз. – Я подплыл к ней. Сердце рвалось из груди; мы пытались отвоевать у течения каждый сантиметр.

Вдали раздался крик о помощи; кто-то из пассажиров тут же откликнулся. Я надеялся, что плоты подхватят тех, кто не умеет плавать, но в то же время радовался, что многие быстро гребли к цели.

Сквозь туман показался густо поросший деревьями берег. Паника немного утихла.

– Суша там, – сказал я, поравнявшись с Иззи. Та плыла быстро и мерно, гребок за гребком.

– Слава богу. – Ее лицо исказилось от боли, она резко вздохнула, но продолжала плыть.

– Что с тобой? – Сердце сжалось: левый глаз вдруг затуманило и заволокло красным. Я провел рукой по лбу; на пальцах осталась кровь. Этого только не хватало.

– Мой самолет потерпел крушение, а в остальном… – Она попыталась саркастически улыбнуться сквозь дрожь. – Все хорошо, просто ребра болят. Уверена, ничего страшного. Вот у тебя кровь.

А у нее были расширены зрачки. Меня много раз били по голове, я знал симптомы сотрясения.

– Да это так, царапина. Тебе надо скорее на берег.

Живот скрутился в узел, и возникло нехорошее предчувствие, которое иногда на меня находило и велело быть внимательнее, подсказывало, что все не так, как кажется. Инстинкты меня никогда не подводили. Иначе я бы просто не пережил девятнадцать лет под одной крышей с отцом.

Впереди кое-кто из пассажиров уже выбрался на сушу и помогал другим. Чуть выше по течению я увидел отца с мальчиком; они почти пристали к берегу, но матери с младенцем нигде не было видно.

Сосредоточься на Иззи.

Стопами я нащупал камни и тут же обхватил Иззи за плечи и потащил, пока она не почувствовала дно. Нам повезло, что в этой части реки берег был покатый. Но сегодня весь день был полон чудесных спасений.

Стараясь не задеть ребра Иззи, я вытащил нас на берег и забрался на склон высотой с полметра. Мы оказались в лесу. Но где именно?

– Помогите! – раздался у меня за спиной детский крик.

Я оглянулся и увидел женщину, бежавшую к воде; она помогла ребенку в надувном спасательном жилете забраться на сушу.

– Спасибо, – вяло улыбнулась Иззи, которую я усадил под ближайшее дерево. – Я тоже могу помогать, – упрямо добавила она, схватившись за грудь слева.

Я опустился на колени рядом с ней. Губы у нее посинели; я взмолился, чтобы это было просто переохлаждение.

– Можно посмотреть? – спросил я и потянулся к ее жилету.

Она кивнула. Капли воды стекали по лицу; Иззи прислонилась головой к дереву.

Пальцы онемели, но у меня все же получилось расстегнуть ее жилет и приподнять край рубашки. Я выругался.

– Крови нет, но ушиб огромный. Не удивлюсь, если окажется, что ты сломала ребра.

– Тогда понятно, откуда боль. И еще, кажется, у меня что-то с плечом. – Она провела рукой по моим волосам. – У тебя глубокий порез прямо на лбу.

– Не страшно. Шрамы украшают мужчину. Девчонкам нравится.

Я всмотрелся в ее расширенные зрачки, из-за которых было почти не видно радужку ее красивых карих глаз.

Снова кто-то позвал на помощь. Иззи ринулась было вперед.

– Ну нет. Не шевелись. – Я внимательно на нее поглядел. – Я серьезно. Сиди здесь. Я сейчас вернусь.

– Только… не умри, пожалуйста. – Она привалилась к дереву.

– Пока не планирую.

Я спрыгнул с берега и стал помогать остальным. Вздохнул с облегчением, когда мама с малышом очутились на суше. Понадобилось минут десять, чтобы помочь всем выбраться; только плоты отнесло вниз по течению.

Я продрался сквозь толпу ошарашенных плачущих пассажиров и вернулся к Иззи. Мышцы дрожали от холода и схлынувшего адреналина.

– Видишь? – Она подняла правую руку и одарила меня вялой дрожащей улыбкой. – Я никуда не ушла.

– Хорошо. Я не в том состоянии, чтобы за тобой гоняться. – Я присел рядом и обнял ее за плечи, прижав здоровым боком к себе. Туман немного рассеялся, взгляду открылась речная гладь. – Тебе надо согреться.

– Мы пережили крушение самолета. – Она наклонилась ко мне и положила голову на грудь прямо над сердцем.

Мой пульс успокоился, замедлился и выровнялся.

– Мы пережили крушение самолета, – повторил я, погладил Иззи по щеке и склонил голову к ее макушке. – Теперь осталось ждать, пока нас спасут.

– Мы не могли улететь далеко. Скоро за нами придут.

– Да.

Другие пассажиры расселись вокруг. Они пребывали в разных стадиях шока: кто-то плакал тихо, кто-то громко, кто-то совсем не плакал, а просто молчал и смотрел в одну точку.

– Задумайся. Если бы все это происходило в книге, мы бы очутились где-нибудь на Аляске в глуши или были бы единственными выжившими, которым пришлось поселиться в заброшенной хижине…

Я рассмеялся, несмотря на… ну, вообще все.

– Не забывай, в хижине совершенно случайно оказалось бы все необходимое.

Что со мной? Я впервые сел в самолет и сразу же попал в авиакатастрофу, а теперь сижу и перешучиваюсь с девчонкой, с которой только что познакомился, да еще в обнимку, будто мы знаем друг друга сто лет.

Она хрюкнула, засмеявшись, и я улыбнулся, но ее тело вдруг напряглось, и моя улыбка померкла.

– Мне… мне нехорошо.

Я коснулся шеи Иззи, нащупал пульс и нахмурился. Тот бился слишком часто. Непонятно, что это значило, но я решил, что это плохой знак, вдобавок к бледности, сотрясению и шоку после крушения.

– Держись. Помощь будет с минуты на минуту. – Вдали завыли сирены. – Слышишь? Наверняка это за нами. Будем надеяться, тут есть дорога.

– Ты устал? – спросила она, привалившись ко мне. – Я просто очень устала.

– Нельзя засыпать. – По спине пробежал холодок, и я задрожал, но не от того, что одежда промокла насквозь, а от страха. Может, опять попробовать отвлечь ее внимание? Пусть говорит. Надо, чтобы она не молчала. – Попкорн или «Эм-энд-Эмс»? Что выберешь?

– Что?

– Попкорн или «Эм-энд-Эмс»?

– И то и другое.

Любопытно.

– Если бы ты могла жить в любом штате, какой бы выбрала?

Иззи клевала носом.

– Иззи. Какой штат ты бы выбрала?

– Мэн.

– Мэн? Почему? – Я безуспешно пытался понять, откуда доносились сирены.

– У меня там нет родственников, – пробормотала она, – нет родственников – нет завышенных ожиданий.

Я глянул через плечо и за дерево. Сирены приближались.

– Нас нашли.

Рядом остановился полицейский автомобиль; из него выскочил полисмен, говоривший по рации.

– Помощь идет! Через четыре минуты будет «скорая»!

Отец мальчика бросился к полицейскому; рука ребенка изгибалась под неестественным углом. Другие последовали его примеру.

У меня снова возникло это странное чувство, тяжесть в груди.

– Иззи, какая у тебя группа крови?

– Первая положительная, – пробормотала она. – Ты со всеми девушками так знакомишься? – У нее заплетался язык.

– Если бы, – прошептал я. Впрочем, в обычных обстоятельствах у такого, как я, не было ни малейшего шанса с ней познакомиться. Как бы Иззи ни смущалась и ни тараторила, было ясно – она из богатых. – Аллергия на что-нибудь есть?

– Что?

– У тебя есть аллергия?

К хору сирен присоединились новые, звучавшие совсем рядом.

– На моллюсков. А у тебя?

– Нет, мне повезло. И все? Только на моллюсков?

– Хм… нет. Еще на пенициллин. – Она запрокинула голову и сонно взглянула на меня. – Тебе пересказать всю мою историю болезни?

– Да, – кивнул я. Сирены близились; мое сердце застучало чаще.

Она посмотрела на меня так, будто это у меня заплетался язык, и ответила:

– В семь лет сломала руку. Прыгала на батуте, и Серена… – Она захлопала ресницами и закрыла глаза.

– Иззи! – Я тихонько попытался ее растрясти. – Проснись!

Ее глаза открылись.

– Расскажи еще что-нибудь про Серену. – Я с усилием поднялся на ноги и подхватил Иззи. Прибыли первые две машины скорой помощи. – Какая она?

– Идеальная. – Иззи вздохнула. Ее голова болталась и билась мне о грудь. – Красивая, умная, всегда знает, что сказать.

– Наверное, это у вас семейное. – Я не стал пробиваться к первой «скорой», которую уже осадили со всех сторон, и сразу направился ко второй.

– Нейт?

– Да? – Я встал посреди тропы, если это можно было назвать тропой, и преградил «скорой» путь.

– Не уходи, ладно? – За воем сирен ее шепот было почти не различить.

– Не уйду. – Парамедики выключили сирены и вышли из машины. Я встретился взглядом с одним из них. – Помогите!

Иззи обмякла на моих руках, ее глаза закрылись.

– Несите ее сюда! – Парамедик обежал машину кругом и открыл заднюю дверь. Кто-то выкатил носилки.

– Кладите ее, – велела врач, и я уложил Иззи на белую простыню. – Что с ней? – Врач подбежала, оттолкнула меня и начала осмотр.

– Она сказала, у нее болят ребра. – Я провел рукой по волосам. – Там у нее большой синяк, а пульс…

– Черт, – выругалась врач, померив Иззи пульс.

Другой доктор надевал ей рукав тонометра.

– …Учащенный, – договорил я. – У нее заплетается язык, и… – Что еще она говорила? Мысли путались. – Болит плечо. Левое.

– Давление низкое, – бросил второй парамедик, и они с женщиной переглянулись. Их взгляды явно не сулили ничего хорошего. – Нам пора.

– Ее имя? – спросила врач. Они пристегнули Иззи к носилкам и завезли в машину.

– Иззи, – ответил я и еле удержался, чтобы не оттолкнуть кого-нибудь и не сесть в машину рядом с носилками. – Изабо… – Как же ее фамилия? Она же говорила! – Астор! У нее аллергия на пенициллин. Кровь первая положительная.

Водитель поспешил за руль.

– С ней можно только родственникам, – сказала врач, подсоединяя капельницу. – Вы, наверное, ее… – Она посмотрела на меня.

Не уходи, ладно?

– Муж, – выпалил я и одним махом забрался в «скорую помощь». – Я ее муж.

* * *

Разрыв селезенки. Вот что мне сказали четыре часа назад.

Эти четыре часа длились бесконечно. Переодевшись в сухую медицинскую форму, я позвонил матери, сообщил, что жив-здоров, и с тех пор сидел в зоне ожидания, попеременно смотрел выпуски новостей, освещавшие катастрофу, и следил за минутной стрелкой на больших часах, которые висели над дверью.

Мне выдали бланки, но я не заполнил ни строчки. Откуда мне было знать, где Иззи застрахована?

Ты же сказал, что вы женаты, подумал я. Вот и выкручивайся теперь.

Операция должна была занять около полутора часов, то есть уже два часа я не находил себе места и ерзал на самом неудобном в мире кресле.

Что, если я зря подхватил ее на руки? Или что-то ей повредил, когда вытаскивал на берег?

– Вам точно больше ничего не нужно? – спросила девушка из авиакомпании.

В ее взгляде читались обеспокоенность и паника. Все еще не отошли от шока. Когда нас привезли, она записала наши имена – я продиктовал ей имя Иззи – и с тех пор не отходила ни на шаг. Всего с рейса в эту больницу привезли человек десять.

В новостях сказали, что пассажиров развезли по трем ближайшим больницам.

– Спасибо, все хорошо. Я отделался раной на лбу: мне наложили одиннадцать швов, а в остальном все было в порядке.

– Отлично. – Она улыбнулась, пытаясь меня приободрить. – Звонили армейские, сказали, что отправили за вами местного представителя. Это было несколько часов назад.

Я напрягся. Я обещал Иззи не уходить.

– Вы же… – девушка сверилась со своей папочкой, – Натаниэль Фелан, верно? Это вы летели в тренировочный лагерь?

Я кивнул и потеребил свой промокший бумажник.

– Думаю, им сейчас просто не до меня, – ответил я.

Она смущенно похлопала меня по плечу и повернулась к другим пассажирам, а я еще десять минут наблюдал за стрелкой часов.

– Это он, – послышался голос медсестры.

Она показывала на меня; я поднял брови, надеясь, что она привела врача, но это был не врач, а девушка чуть выше Иззи, со светло-каштановыми волосами и встревоженными карими глазами. Семейное сходство было поразительным.

– Ты муж Иззи? – воскликнула она и ринулась ко мне, как бык на красную тряпку.

Я встал:

– А ты, наверное, ее сестра. Серена, верно?

Она кивнула и смахнула слезу.

– Прости, – прошептал я. – Никакой я не муж, просто сидел с ней рядом в самолете. Не бойся, мы не женаты.

– Я так и поняла, – шепнула в ответ Серена. – Если бы моя сестра вышла замуж, я бы узнала об этом первой!

– Я солгал, потому что пообещал не уходить и оставаться с ней рядом. А теперь я, наверное, виновен в подделке документов, потому что подписал согласие на операцию.

Ее глаза округлились.

– Ей делают операцию? Мне не сказали. Я приехала в место сбора для родственников, и мне сообщили, что она в больнице… Я час не могла сообразить, что это ее рейс, а как сообразила, стала носиться везде, как ошпаренная. – Она закрыла глаза, судорожно вздохнула и открыла их, лишь когда к ней вернулось самообладание. – Расскажи, что за операция.

Я указал на соседний стул, и Серена присела.

– У нее разрыв селезенки, перелом двух ребер и сотрясение мозга. Началось внутреннее кровотечение.

Серена кивнула, приняв эту информацию с достойным уважения спокойствием.

– Ясно. И ты подписал согласие на операцию?

– Я не знал, как еще поступить. – Я протянул ей папку. – Надеюсь, ты сможешь это заполнить.

– Наверное. – Серена уставилась на бланки, словно те были на иностранном языке. – Думаешь, она поправится?

– Надеюсь. Она была в сознании до самого приезда «скорой». – Я снова начал подбрасывать бумажник в руке и поглядывать на часы.

– О господи, у нее же аллергия…

– На пенициллин, – договорил я. – Она мне сказала. Врачи в курсе.

Серена откинулась на спинку кресла и уставилась на дверь в операционную. Хирурги ходили туда-сюда уже несколько часов.

– Ей повезло, что она села рядом с тобой, – пробормотала она.

– Вряд ли сегодняшний день можно назвать везением, но мы чудом выжили, и это прекрасно.

– Это ли не везение?

Дверь слева распахнулась, и зашли двое мужчин в камуфляже. У меня сжалось нутро.

– Натаниэль Фелан? – спросил один из армейских, окинув взглядом зону ожидания.

– Это я, – откликнулся я, поднял руку и встал.

– Ну и денек у тебя выдался, парень. Врачи тебя осмотрели, ты можешь идти? – спросил военный.

Я кивнул:

– Мне наложили несколько швов.

– Вот и отлично. Пойдем. – Он указал на дверь.

Я взял прозрачный пакет с личными вещами и подошел к ним.

– А мы можем подождать? В самолете рядом со мной сидела женщина, ей сейчас делают операцию…

Они переглянулись, и я догадался, что по-моему не получится.

– Жена?

– Нет. – Я покачал головой.

– Мать? Сестра? Дочь?

– Нет, я просто за нее переживаю.

Военный сочувственно нахмурился:

– Прости, парень, но нам поручили тебя забрать, и, если это не жена и не кровная родственница… придется пойти с нами. Приказ есть приказ.

Сердце сжалось, и я кивнул.

– Одну секунду, – сказал я и подошел к Серене. Та заполняла бланки. – Мне пора.

Она подняла глаза. Они были чуть светлее, чем у Иззи.

– Спасибо, что позаботился о ней.