Воровка памяти

Сколько раз мне приходилось справляться с чем-то в одиночку: успокаивать себя после кошмаров, лечиться от простуды и гриппа! Однажды в дом забрёл енот – так я поймала его с помощью полотенца и вынесла наружу. Но почему-то сейчас мне было особенно горько и обидно, даже горло перехватывало. Я чувствовала себя одной-одинёшенькой на целом свете.

Я прислушалась, но в доме снова стало тихо.

Тогда я попыталась себя приободрить: «Привидений не бывает, солнышко. У тебя просто богатое воображение. Именно поэтому ты и решила отказаться от своих фантазий – между прочим, буквально накануне».

Когда это не сработало, в ход пошло отчаянное: «Нужно продержаться до утра, и всё будет нормально. Привидения появляются только ночью. Кажется».

Как бы я хотела, чтобы Джерм была здесь! Вдвоём мы бы что-нибудь придумали. Вместе мы были почти как один полноценный человек. Мне просто нужно дотерпеть до приезда утром автобуса с Джерм, и всё наладится.

Так я и просидела всю ночь, глядя в окно, пока небо на горизонте не начало светлеть. Поднялось солнце, и мама заворочалась. Я смотрела, как она встаёт, надевает халат и идёт к двери, двигаясь словно в трансе. Меня она не замечала, пока чуть о меня не споткнулась. Она недоумённо моргнула, после чего молча подождала, пока я не освобожу проход.

Я вышла следом за ней в коридор и посмотрела с верхней лестничной площадки вниз. На первом этаже всё было тихо и спокойно.

Спустившись, я какое-то время изучала дверь подвала, но и она на первый взгляд выглядела как обычно.

А потом мой взгляд сместился на настенные часы: я опаздываю на автобус!

Глава 3

Плохо соображая, что делаю, я торопливо натянула на себя не по размеру большой свитер, растянутые штаны и носки из разных пар, повесила на шею фонарик, приготовила сэндвич с конфитюром и сбегала наверх проверить, как там мама, которая уже работала за компьютером.

– Спагетти в холодильнике. И выпей молока, это полезно, – сказала я и поставила ей на стол будильник, чтобы она не забыла поесть, после чего помчалась вниз и на улицу, к убежищу в виде только что подъехавшего автобуса.

Заметив Джерм, я выдохнула, наконец расслабившись. При виде её знакомых веснушек и как она нетерпеливо машет, чтобы я скорее села, я почувствовала себя в безопасности, хотя к её глупой подводке сегодня добавился блеск для губ.

Я плюхнулась на сиденье рядом с ней одновременно с тем, как автобус тронулся, и уже собралась рассказать ей обо всём случившемся ночью, но она меня опередила:

– Кажется, у Элиота Фалкора ротовирус. Он ведёт себя как-то не так – думаю, у него жар. Я попыталась сунуть ему под мышку градусник, но его подмышка не совсем подмышка… ну, ты понимаешь.

О да. Элиот Фалкор – это игуана Джерм, и его подмышки действительно не совсем подмышки в привычном понимании.

Джерм затараторила дальше, не давая мне даже слово вставить и как обычно, совершенно не заботясь о том, чтобы сбавить тон:

– Может, он что-то подхватил вчера в парке. Я всё ждала, что его вот-вот вырвет. В смысле я не думаю, что игуан в принципе может тошнить, но он был весь зелёный. И не обычно зелёный, а рвотно зелёный. И я читала в «Любителе рептилий»…

Я покосилась на других входящих в автобус ребят. Может, её прервать? Вдруг её услышат?

– Ты смотрела вчера новости – ту часть про белых медведей? – Джерм была повёрнута на последних сводках и часто не спала ночами, переживая из-за увиденного, или возмущалась на следующий день. Даже я, редко смотрящая новости, не могла не заметить, что они становились всё мрачнее и ужаснее.

Она проговорила про белых медведей всю дорогу – от кладбища Сипорта времён Гражданской войны до Площади основателей в центре нашего городка.

– Иногда мне кажется, что миру скоро конец, – заявила Джерм и продолжила подробным пояснением почему.

Так она и проболтала, не замолкая ни на секунду, и я оглянуться не успела, как уже шла рядом с ней к школе, сгорая от нетерпения поделиться своим секретом. Но при свете дня мои страхи перестали казаться такими уж серьёзными. Чем дольше я смотрела на ребят вокруг, ведущих себя как обычно, на скучающее лицо водителя автобуса, на привычный поток машин, въезжающих на школьную парковку и выезжающих с неё, тем больше уверялась, что мне всё приснилось. Трудно верить в существование привидений в мире, где какой-то мальчик швыряется через весь автобус рыбной котлетой.

А когда мы подходили к двойным входным дверям, Джерм, немного смущаясь, сказала, что собирается выступить на воскресном смотре талантов вместе с Биби Уэст, и я едва не упала.

Если что-то в нашем классе и было незыблемо, так это тот факт, что во втором классе я укусила Биби Уэст, потому что она звала Джерм «Джермой Фартли [3]», а не её настоящим именем – Джеммой Бартли. Джерм, к всеобщему восторгу, сделала это своим официальным прозвищем, и с тех пор только так всем и представлялась. Но та обидная колкость была не единственным случаем.

В Биби удивительным образом сочетались жестокость и умение очаровывать. Она обожала придумывать смешные танцы и исполнять их за спиной учителей (классно!). Она постоянно что-то кому-то дарила – ароматные стёрки, мягкие пеналы, особые конфеты из Португалии, куда ездила навестить бабушку (какая милая!). Однажды в третьем классе она угостила лимонами троих избранных одноклассников, и это запустило цепную реакцию дарения лимонов, растянувшуюся на семь месяцев и увлёкшую всех учеников вплоть до самых мелких. Она была из тех людей, кто способен внушить тебе, что ты хочешь лимонов без всякой на то причины.

В то же время она любила говорить за спиной гадости (это уже жестокость). И ещё она обладала особым талантом вынюхивать чужие секреты и пользоваться добытой информацией, как другие пользуются деньгами на счёте.

Но с недавних пор Биби – а с ней почти весь наш шестой класс – вдруг решила, что ей хочется подружиться с Джерм.

Джерм каждый день устраивала похороны своего обеда. На переменах она часто оббегала игровую площадку в надежде превзойти свой предыдущий рекорд. У неё были светлые волосы, веснушки, она минуту не могла посидеть спокойно и гордилась своими округлыми формами и крепким телосложением – вопреки противоположному мнению многих окружающих.

Но после летних каникул в ней что-то изменилась – или это все остальные изменились, потому что её непоколебимая самоуверенность, которая раньше отпугивала, отныне стала всех восхищать. Те, кто раньше её дразнил, теперь набивались ей в друзья. И даже «Джерм» в устах других зазвучало по-новому – как нечто классное и крутое.

Эти изменения не коснулись меня. Я была такой маленькой и тихой, что порой о моём существовании вообще забывали (хотя за мной и закрепилась репутация кусаки-пинаки). Я была безумно неуклюжа, совершенно не дружила со спортом, и на физ-ре меня всегда последней отбирали в команду. Я сама себя стригла, поэтому на голове у меня был полный бардак – и это ещё не говоря о моём гардеробе, состоящем из старых маминых вещей, которые были мне велики, и остатков от ежегодного похода по магазинам, когда мне удавалось уломать маму, которая всегда смотрела в пространство, пока я безуспешно пыталась подобрать себе приличную одежду. С незнакомыми я почти не разговаривала, а если и пыталась (что было редкостью) – у меня вечно отнимался язык. Короче говоря, на фоне Джерм я была невидимкой. Хотя Джерм и утверждала, что мне достаточно просто поделиться с остальными содержимым своей головы – и все убедятся, что она полна чистой магии, как рубиновые туфельки из «Волшебника страны Оз».

Но я предпочитала держаться обособленно. Вот только Джерм теперь без конца тянули в разные стороны – поговорить, посмеяться или просто постоять за компанию. Я то и дело, войдя в класс, заставала подругу сидящей рядом и болтающей с теми, кого я не знала, и сердце у меня заходилось от ревности, потому что раньше я никогда не видела Джерм такой счастливой и довольной (и взволнованной, судя по тому, как она каждые несколько секунд убирала за ухо прядь волос). И хотя я вчера страшно перепугалась (я точно видела привидение?), история с Биби так меня потрясла, что затмила всё остальное.

Мы направились к шкафчикам. Я пока так и не смогла прервать бесконечный поток излияний Джерм, восторженно расписывающей во всех деталях предстоящий конкурс «Осеннее увлечение»: как Биби предложила ей вместе выступить и как их номер был настолько секретным, что она даже со мной не могла поделиться.

Когда Джерм умолкла, чтобы перевести дыхание, у меня наконец-то появился шанс заговорить, но вместо того чтобы рассказать ей о привидении, я выпалила нечто совсем иное:

– Но это же Биби! – Я слегка смутилась под её косым, неодобрительным взглядом, но продолжила: – Ты забыла, как она гоняла дворового кота Пушка по всей парковке, только чтобы наступить ему на хвост?! Забыла, как она доводила Мэтта Шниббла до слёз, обзывая его малявкой веснушчатой?!

Джерм притихла, а затем ответила с ноткой неуверенности и раздражения:

– Она изменилась. – На её порозовевших щеках проявились веснушки. – У неё тогда был трудный период, она боролась с неуверенностью в себе. Она не такая уж плохая.

Я промолчала. Мысль, что Джерм защищает Биби, словно незаметно для меня успела близко её узнать, лишила меня дара речи. Все мои вчерашние страхи отошли на второй план. Я понимала, почему Биби хотела дружить с Джерм: Джерм была как сгусток энергии, её невозможно не любить. Но внутри меня будто кипели противоречивые чувства, и…

– За Биби я не волнуюсь, а вот я наверняка выступлю ужасно, – сказала Джерм, – и меня все освистают.

Про себя я с ней согласилась, но как подруга должна была её поддержать.

– Просто глаза не подводи, – вырвалось у меня, прежде чем я сумела прикусить язык.

Джерм изумлённо уставилась на меня:

– Я люблю подводку.

– Я знаю, просто с ней ты… ну, сама на себя не похожа, – неловко выдавила я.

– Нет ничего плохого в том, чтобы пробовать новое, – тихо сказала Джерм.

Я молча кивнула.

Мы как раз подошли к нашим шкафчикам, и, достав сумку с обедом, я торопливо черкнула себе записку и убрала её внутрь. (Я сочиняла для себя четверостишия и каждый день записывала их, подделывая мамин почерк, чтобы все думали, что мама меня любит и заботится обо мне. Если прикинуть – где-то восемьдесят девять процентов всей энергии, что я тратила в школе, уходило на то, чтобы уверить окружающих, будто у нас дома всё в порядке и нет никаких причин привлекать соцслужбы.)

Мимо нас прошёл ДиКван Дэниэлз – в четвёртом классе Джерм была от него без ума – и помахал ей. Она заправила за ухо прядь волос и помахала в ответ. Затем он посмотрел на меня, словно раздумывал, помахать ли и мне тоже, но стоило нашим глазам встретиться, быстро отвернулся. Некоторые мальчики меня побаивались после того, как в прошлом году я пнула одного в голень, когда он попытался повалить меня во время игры с мячом.

Джерм, зардевшись от смущения и гордости, проводила его взглядом. В последнее время я всё чаще видела у неё на лице это выражение, и мне это категорически не нравилось. Раньше Джерм не было никакого дела до мнения окружающих, но это тоже изменилось.

Когда её взгляд сместился на меня, она наклонила голову набок и подбоченилась, забыв, что ещё совсем недавно была на меня сердита:

– Ты в порядке? Выглядишь как-то не очень.

– Всё нормально, – ответила я, уже не столь уверенная, стоит ли рассказывать ей о случившемся накануне. – Просто не выспалась.

Явно не успокоенная моими словами, Джерм скрестила руки на груди и грозно спросила:

– Что с тобой такое? Признавайся! – Она знала меня как облупленную.

Я посмотрела по сторонам. В коридоре было полно ребят, но все они болтали друг с другом и не обращали на нас внимания. От волнения у меня защекотало в горле, и внезапно я почувствовала себя ужасно глупо. Но всё же я наклонилась вперёд и тихо призналась, чувствуя разливающийся по лицу румянец:

– Кажется, я вчера видела привидение.

Я ждала, что Джерм засмеётся или рассердится, а может, всё сразу, но вместо этого она просто молча смотрела на меня. Порой мне в голову закрадывалась пугающая мысль, что она постепенно растеряет этот неукротимый свободолюбивый дух приключений, который свёл нас вместе и сделал лучшими подругами.

Но сейчас она с решительным видом выдохнула и заявила:

– Я отпрошусь у мамы с ночёвкой.

Глава 4

Мы несколько раз обсудили всё в автобусе на обратном пути: шёпот в коридоре, парящего у двери в подвал светящегося мужчину. Джерм постоянно уточняла какие-то детали, но ни разу не засмеялась. На её лице читалось сомнение, но не ехидство.

– Тебе никто не поверит, – рассудила она. – И от твоей мамы помощи не жди – без обид. – Она смущённо улыбнулась. – Думаю, первое, что нужно сделать, – это ночью проверить, там он или нет.

– А потом что? – спросила я.

Джерм с задумчивым видом уставилась в окно.

– В «Домашнем медиуме из Лос-Анджелеса» герои избавились от злого духа, окурив весь дом пучками из разных трав. С орегано и с чем-то вроде того.

Я изумлённо моргнула. Джерм обожала «Домашнего медиума» и всё ждала, когда они снимут серию с игуаной, но её мечта так и не сбылась. И я сомневалась, что окуривание орегано как-то поможет мне в ситуации с привидением.

Войдя в дом, я обнаружила на кухонном столе половину из заказанных мной по Интернету продуктов на эту неделю: восемь коробок одинаковых замороженных ужинов от «Свенсон» [4], четыре упаковки «Поп-Тартс» [5], четыре замороженные пиццы, коробка спагетти, пять консервных банок супа. И целый пакет сладостей – «Твиззлерс» [6], сосательных конфет и прочих вкусностей, которые я покупала, потому что маме было всё равно.

Несколько обёрток было разобрано, но выглядело всё так, будто мама в процессе забыла, чем занималась, и переключилась на что-то другое. Даже спустя столько лет дружбы с Джерм я вспыхнула от стыда, но она быстро пошла на кухню и принялась раскладывать продукты, будто в этом нет ничего особенного, и я с благодарностью к ней присоединилась.

Покончив с этим, мы поднялись на чердак. Мама не отрываясь смотрела в окно на океан, как всегда часами делала по вечерам. Она была до такой степени одержима открывающимся отсюда видом, что каждый выход из дома заканчивался тем, что она начинала беспокойно бормотать себе под нос, и нам приходилось бросать всё и торопиться домой.

– Здравствуйте, миссис Оукс, – сказала Джерм, остановившись на пороге позади меня.

– Он плавает где-то там, – как робот отозвалась мама, глядя на океан.

– Ага. – Джерм тепло мне улыбнулась. – У него, наверное, уже ноги отваливаются от усталости. – Она сжала мне руку. Я знала, что ей жалко меня, но в то же время она старалась найти во всём этом что-то весёлое. В конце концов, какой бы она ни была, у человека только одна мама.

– Джерм останется с ночёвкой, – сообщила я. – И тебе нужно подписать мой табель успеваемости.

Мои табели всегда заканчивались примерно одинаково: «Роузи очень умна, но мало говорит» или «Роузи постоянно витает в облаках». Но мама всё равно никогда их не читала – просто ставила подпись.

– Хорошо, – с рассеянной улыбкой взглянула на нас мама и снова перевела взгляд куда-то вдаль.

Между облаками проглядывало заходящее солнце, обещая скорые сумерки. Мы с Джерм решили, что дождёмся ночи – как самого очевидного времени для появления привидений. А на рассвете ей придётся бежать домой, чтобы успеть на футбольную тренировку.

– Предлагаю поискать в Интернете, как защититься от духов, – сказала я.

Джерм кивнула, но добавила, чтобы слегка снизить ожидания:

– Если мы их вообще увидим.

Следующие несколько часов мы перелопатили кучу сайтов об оберегах, слабостях привидений (они, как выяснилось, не любят серебра) и методах их изгнания. Но для экзорцизма нужен священник, а мы не знали ни одного, поэтому ограничились тем, что взяли на кухне серебряные ложки и развесили их на нитках на дверных ручках и настенных крючках.

Джерм открыла мой шкаф, чтобы достать свою пижаму, лежащую у меня на полке на случай её ночёвки, и, заметив отсутствие моих блокнотов, до этого всегда валяющихся горой на полу, вопросительно посмотрела на меня.

– Я их сожгла, – нарочито ровным тоном пояснила я. – Хватит с меня историй.

Её глаза стали как блюдца, но она ничего не сказала. Джерм никто бы не назвал тактичной, но даже она порой понимала, когда стоит держать язык за зубами.

– Что теперь? – спросила она.

– Теперь мы устроимся у двери в подвал. И будем ждать.

– Надо взять с собой что-нибудь перекусить, – предложила Джерм. – Чтобы подкрепиться.

Мы соорудили в гостиной «крепость» из диванных подушек и устроились рядышком внутри. Глядя на дверь в подвал, мы ели пирожные «Литтл Дебби» [7] и «Твиззлерс» и ждали, лишь ненадолго прервавшись, чтобы выяснить, кто громче рыгнёт, хотя, учитывая прирожденный талант Джерм, мне не стоило даже пытаться её победить. Солнце клонилось к закату, я продолжала заедать нарастающую тревогу сладким, пока Джерм, не выдержав клацанья моих зубов, не осадила меня, сказав, что мне станет дурно.

В какой-то момент спустилась мама и, едва не споткнувшись о нас, с недоумением уставилась на нас.

– Что вы тут делаете? – спросила она, и я невольно задумалась, что она имеет в виду: сейчас на полу или вообще в её жизни?

– Ждём призрака, – ответила я.

Мама кивнула, как если бы я сказала ей, что мы заполняем налоговые декларации, и, обойдя нас, ушла на кухню, чтобы перекусить. Джерм молча пожала плечами.

Через пару часов нам стало скучно. Мама начала готовиться ко сну – я слушала, как она знакомо шаркает по коридору наверху, будто пытаясь сообразить, куда ей идти, пока наконец не обнаружила свою комнату. Мы с Джерм растянулись на диване, закинув ноги на подлокотники.

– Как считаешь, кто симпатичнее – ДиКван или Эндрью Сильва? – спросила Джерм. В последнее время она помешалась на мальчиках, хотя, по мне, в них не было ничего интересного.

Мы подождали ещё. И ещё. Если честно, мы прождали полночи, но ни одного привидения так и не появилось. Ни подозрительных скрипов, ни завывания – ничего. Чтобы убить время, мы включили фильм с рейтингом 12+, которые Джерм запрещали смотреть дома. Мы продолжали ждать, потому что нам очень хотелось что-то увидеть, но ещё и потому, что нам было страшно засыпать. Но в итоге мы всё равно вырубились в нашей «крепости»: я – вытянувшись в одну сторону, Джерм – в другую.

Меня разбудил шёпот, и секунду я не смела пошевелиться. Мой взгляд скользнул к часам – два ночи.

– Ненавижу её, – донёсся со стороны подвала хриплый голос.

Меня бросило в жар, затем в холод. Сердце бешено заколотилось, желудок ухнул к пяткам как на американских горках, тело будто налилось свинцом.

Я слегка пихнула Джерм и почувствовала, как она зашевелилась.

Мы медленно сели и посмотрели друг на друга.

– Ты это слышишь? – беззвучно спросила я.

Джерм наклонила голову и мотнула ею из стороны в сторону.

– Мой дом, – сказал голос, на этот раз громче.

Я ожидала, что Джерм как-то среагирует, но её округлившиеся глаза говорили о полной растерянности.

Мы наполовину выползни из «крепости», и я уставилась на дверь в подвал: голос точно доносился оттуда. А ещё она светилась по краям, и, судя по тому, что голос становился громче, его обладатель поднимался по лестнице.

У меня задрожали руки.

– Роузи, что с тобой? – прошептала Джерм. – Ты в порядке?

– Ты его не слышишь? Совсем-совсем? – тихо спросила я.

Она снова помотала головой и сосредоточенно прислушалась, будто у неё и мысли не было сомневаться в моих словах. Но меня охватила паника: мне нужно, чтобы Джерм услышала этот голос и я убедилась, что не схожу с ума.

– Не скажу, никогда не скажу, – продолжал голос, становясь всё громче.

И хотя он звучал уже совсем близко, по лицу Джерм было очевидно, что она его не слышит. Я в ужасе схватила её руку и крепко сжала.

– И поделом им!

В этот момент глаза Джерм полезли из орбит.

– Я слышу, – одними губами произнесла она, нахмурившись, будто прислушивалась изо всех сил, хотя голос уже почти кричал.

Я указала на дверь и на бьющее из щелей свечение.

Джерм сощурилась и стиснула мои пальцы. Вдруг свечение ярко вспыхнуло, как в приступе злости, и мы обе вздрогнули. Джерм схватила меня за рукав и прошептала:

– Я видела!

Мы накрылись одеялами, сжимая в кулаках болтающиеся на шеях ложки.

– Эта белобрысая вечно языком мелет, – недовольно протянул голос. Его обладатель уже поднялся по лестнице и остановился у двери. Он знал, что мы здесь.

Вдруг Джерм дёрнулась и обернулась, посмотрев куда-то за «крепость», а потом медленно поднялась.

– Э-эм… Роузи? – уже нормальным голосом, не шепотом, сказала она, побледнев от ужаса. – Как выглядят призраки?

– Ну, такие мёртвые и полупрозрачные, – прошептала я, не сводя глаз с двери в подвал, и подумала: «Все же знают, как выглядят призраки!»

– Э-эм. Роузи?

– А?

– Похоже, он тут не один.

Я наконец сообразила, о чём она, и от страха меня замутило. Светилась не только дверь – свечение окружало нас со всех сторон.

Я медленно оглянулась.

В гостиной стояла женщина с клубком пряжи в руках. Позади неё – мужчина в жёлтом дождевике, промокший до нитки и бледный, с прилипшими к рукам морскими звёздами. Ещё одна женщина, очень старая и вся в белом, стояла у дивана. А ближе всех – в каких-то дюймах от нас – стоял мальчик лет тринадцати-четырнадцати, с лохматыми каштановыми волосами и большими карими глазами. Наморщенный лоб, облепившие уши мокрые волосы, бледная до голубизны кожа – на него было страшно смотреть: казалось, он проглотил что-то протухшее. И он излучал голубоватое сияние, освещающее стену у него за спиной.

Мы были окружены.

Глава 5

Мальчик, хмурясь, ткнул в нашу сторону пальцем. Моё сердце зашлось в стуке, отдаваясь в кистях, ступнях, ушах.

– Ты нас видишь? – спросил он ясным как перезвон колоколов голосом будто самый обыкновенный живой мальчик. Вот только в нём не было ничего живого: бледный и прозрачный, просто тень человека, к тому же он выглядел как утопленник.

Я сглотнула и кивнула.

Несколько секунд он молча смотрел на меня, а затем весь съёжился, опустил голову и затряс ею, приговаривая:

– Нет. Нет, нет, нет.

Мы с Джерм переглянулись, напуганные и растерянные. Я не знала, что сказать, да и нужно ли что-то говорить – может, лучше убежать? Мой взгляд скользнул по развешанным по всей комнате ложкам: они явно не работали.

Мальчик с сомнением оглядел Джерм. Он был таким бледным, что даже его веснушки выцвели.

– И ты тоже меня видишь?

Она секунду поколебалась, но затем энергично закивала.

Мальчик с печальным видом протяжно вздохнул:

– Что ж, сделанного не воротишь.

Мы с Джерм опять непонимающе переглянулись – и подскочили от раздавшегося позади нас голоса:

– Не воротишь!

Развернувшись, я оказалась лицом к лицу с тем самым мужчиной, которого видела накануне. Он ухмыльнулся и захохотал как безумный.

– Теперь жди беды! Жди большой беды! – объявил он и снова захохотал.

Мне почти удалось взять себя в руки – пока я не посмотрела в его пылающие, как угли, глаза, полные ненависти.

Мёртвый мальчик кинулся ко мне и бросил осуждающий взгляд на мужчину.

– Не обращай внимания на Убийцу, – сказал он. – Он безобиден. – После недолгой паузы он, по всей видимости, решил уточнить: – В смысле его все зовут Убийцей, и он правда хочет тебя убить, и он ненавидит всех, кто посягает на его территорию. Но ты тут ни при чём. – Мальчик потянулся ко мне, и я с криком отпрыгнула, но его рука успела пройти сквозь меня – я ощутила лишь лёгкое дуновение ветерка в районе живота. – Говорю же, он не сможет до тебя дотронуться. Никто из нас не сможет. – Нахмурившись, он покосился на Убийцу. – Но постарайся не ходить в подвал по ночам. Некоторые привидения порой способны… импровизировать.

От страха мы с Джерм не смели и рта раскрыть. В моей голове крутилась тысяча вопросов, а сердце громыхало так, что в горле пересохло.

Остальные привидения продолжали пристально смотреть на нас. Немного собравшись с духом, я хриплым шёпотом выдавила из себя вопрос, который не давал мне покоя больше всего:

– Что вы здесь делаете?

Мальчик ответил не сразу:

– Мы всегда здесь были. Всю твою жизнь. Я Эбб. – Он оглянулся, и его печальные глаза распахнулись, будто он принял некое решение, после чего снова вздохнул. – Ну, вам лучше пойти со мной. – Он двинулся к лестнице, но по пути оглянулся и бросил на нас недовольный взгляд. – А можно побыстрее?

Мы с Джерм растерянно посмотрели друг на друга.