Арлекин

«Стена» увешана агрессивными цитатами о «настоящих мужиках», видеозаписями драк и конфликтами. Посты о «слабых женщинах» и мемы про «правильное воспитание» источали яд презрения и превосходства. Музыкальная подборка – какофония агрессивных треков и шансона, воспевающего сомнительные ценности.

В подписках – паблик за пабликом о бодибилдинге, оружии, охоте. Сообщества, где восхвалялась токсичность в отношениях, соседствовали с криминальными хрониками.

Комментарии – настоящая галерея грубости и унижения. Любая критика встречала от подозреваемого стену агрессии и защитной реакции.

Альбом фотографий – музей фальшивого благополучия: редкие семейные снимки, размытые кадры с пьяными друзьями, постановочные фото с дорогими вещами. Селфи с элитными сигаретами и алкоголем – последняя попытка доказать себе и миру собственную значимость.

Всё это было цифровой крепостью, возведённой из осколков самолюбия, страха и желания контролировать. Страница человека, который пытается скрыть свою тёмную сущность за маской показного благополучия и силы.

Алина мало интересовалась личностью Антона. Более мерзких людей она в своей жизни не встречала, поэтому старалась пореже глядеть на экран, но когда Демон перебрался на страницу его жены, что-то внутри Лисы засбоило. Она потеснила Сашу и придвинула к себе ноутбук.

На фотографиях она словно призрак былой себя – тень женщины, когда-то полной жизни и света.

Позы на снимках неестественны, плечи всегда чуть приподняты, спина сгорблена. Улыбка – натянутая маска счастья, которая не достигает глаз, оставаясь лишь игрой мышц на лице.

Одежда похожа на броню: бесформенные платья, свободные блузки, не стесняющие движений.

На семейных снимках с мужем она держалась в стороне, будто в попытке укрыться за невидимой стеной. Её рука едва касалась его плеча – не объятие, а скорее попытка сохранить видимость нормальности. Голова наклонена в сторону, но не от нежности, а от страха и подчинения.

На групповых фотографиях она всегда стояла поодаль, словно наблюдатель чужой жизни. Её осанка выдавала внутреннюю борьбу: спина прямая, но напряжённая, руки скрещены на груди в защитном жесте. В глазах читалась безмолвная мольба о помощи, которую она отчаянно пыталась скрыть.

Алине часто попадались на фото кадры, намекающие на желание сбежать – окна, двери. Наткнувшись на последний пост, сделанный почти пять лет назад, Лиса поняла, почему несчастная женщина так и не претворила свой план в жизнь.

«В парке сегодня так тепло, – гласила запись. – Дети смеются, а я смотрю на них и думаю – сколько ещё смогу их защищать?

Люблю вас, мои ангелочки. Берегите друг друга».

К заметке прикреплен снимок: Ирина Селиванова сидит на скамейке, дети качаются на качелях, их счастливые лица освещены солнцем, а её взгляд полон тихой грусти.

Под записью красовались хэштеги: #семья #дети #счастье.

– Он убил её, ведь так? Забил до смерти, – с лютой ненавистью предположила Алина, с сочувствием глядя на лица осиротевших детей.

– Выясним, – с уверенностью пообещал Демон, вынул мобильный телефон и по памяти набрал несколько цифр. Ответили ему практически сразу.

– Здравствуйте. Можно нам машину на улицу Аргуновскую, дом… Поедем в аэропорт. Нет, без багажа, мы едем встречать. Да. Простите, девушка, а вы не могли бы посмотреть, свободен ли сейчас водитель с госзнаком… – он открыл профиль Антона и вызвал на экран фотографию белой «Mazda», рядом с которой красовался владелец, зачитал вслух номерные знаки. – Понимаете, я всегда пользуюсь услугами именно этого водителя, и если он не занят… Очень вам признателен. Жду.

Алина вытаращилась на Сашу.

– Серьезно? Вот так просто поедем с ним куда-то?

– А к чему усложнять, Лис?

***

Серые стены придорожного кафе словно давили на плечи. Алина нервно теребила край своей куртки, поглядывая на часы. Демон, напротив, сохранял абсолютное спокойствие, будто они пришли сюда просто перекусить.

– Думаешь, сработает? – тихо спросила она, когда за окном мелькнул силуэт приближающейся машины.

– Доверься мне, – усмехнулся Демон. – Главное – не переиграть.

Такси остановилось у входа. За рулём сидел именно тот, кого они искали – Антон. Мужчина лет сорока, с тяжёлым взглядом и набухшими кожистыми мешками под глазами.

– Привет, братан! – Демон первым открыл дверцу пассажирского сиденья, посторонился и нагло, хоть и безболезненно, пихнул внутрь Алину. – Шевелись, курица. Нам срочно нужно в аэропорт.

Антон кивнул, не проявляя особого интереса. Демон забрался в салон.

– Да подвинься ты, идиотка, чего развалилась на всё кресло, – Саша нарочито небрежно толкнул Алину в плечо. – И морду попроще сделай, это твою тупую мамашу едем встречать. Послал бог семейку.

Алина изобразила обиду, потупила взгляд и втянула голову в плечи.

Антон покосился на них в зеркало заднего вида:

– Давно женаты?

– Да вечность кажется, – со вздохом разочарования признался Демон. – Знаешь, как она меня достала? Постоянно лезет с советами, будто что-то понимает. Димочка, тебе бы поменьше курить, Димочка, ты слишком часто стал выпивать. Ух, придушил бы, гадину! – он потёр ладони, словно насилу заставляя держать их вдали от прелестной шеи «супруги».

Алина вспомнила его недавние слова о ненависти чистой воды, которую он к ней испытывает, и глаза заблестели от слёз. Она тяжело сглотнула и невидящим взглядом уставилась в окно.

– Да уж, – хмыкнул Антон, выруливая на дорогу. – У меня тоже жена такая. Всё норовит учить, как жить.

Демон подался вперёд, как бы показывая, что таксист ему импонирует.

– И что ты терпишь что ли? – как бы между прочим спросил он.

Антон помолчал, затем бросил короткий взгляд в зеркало:

– Иногда приходится воспитывать. Женщина должна знать своё место, меня так отец в детстве учил. Ты ей пару раз наподдай, вмиг шелковой станет.

В салоне повисла тяжёлая тишина. Демон незаметно сжал кулак под курткой – план сработал. Теперь главное – не спугнуть подозреваемого.

– Понимаю, – кивнул он. – С бабами только так и можно. Вот чего я без колёс, как думаешь? Эта лярва парковаться не умеет, весь бампер вдребезги разнесла!

– Там всего лишь маленькая царапина, – рискнула выступить Алина, не глядя на «мужа».

– Уткнись, ущербная, твоего мнения никто не спрашивал, – яростно одернул «супруг». – Мы ещё поговорим вечером о маленьких царапинах. Мать твою только в богадельню пристроим. Кстати, дружище, не подскажешь, есть вблизи аэропорта гостишки какие попроще? Может, даже хостел?

– Ты хочешь поселить маму…

Алина не успела договорить, Демон со всей силы (с виду могло показаться именно так) вцепился пятерней в её лицо и сдавил. Челюсти его заскрипели, глаза полыхнули ядовитым огнем.

– Захлопни варежку, паскуда, – прошипел он.

Она дернулась от боли, но не той, что причиняла его рука, а той, что исходила откуда-то изнутри и ранила в самое сердце. Саша убрал ладонь, удовлетворившись увиденным, и повернулся к ней спиной.

– Так что насчёт койки в клоповнике? – спросил у таксиста.

– Да есть тут одно местечко козырное, – добродушно крякнул Антон, явно разглядев в клиенте родственную душу. – За сутки не дерут, комнаты всего на шесть коек. Будем проезжать, покажу. Анекдот в тему хочешь?

– Валяй.

– Сидят две блондинки в самолёте. Одна задумчиво спрашивает другую:

– Слушай, а когда террористы угоняют самолёты, куда они их потом прячут? Ведь он же такой огромный, его же нигде не спрячешь!

Вторая, как будто объясняя очевидное:

– Да ты что, совсем не соображаешь? Их же угоняют в воздухе, когда они маленькие!

Оба заржали, находя пресную шутку уморительной. Алина искоса посмотрела на таксиста, закрыла глаза и попыталась уловить его сияние.

Перед глазами поплыл тусклый, пепельно-серый морок, словно отблеск угасающего костра, в котором вместо дров – поломанные судьбы и разбитые жизни. Он пульсировал неровно, судорожно, как бьётся сердце загнанного зверя.

Сияние напоминало трепетание умирающих углей – то вспыхнет грязно-жёлтым пламенем презрения, то угаснет до синеватого отблеска ненависти. Звуки, сопровождающие это свечение, – скрежет ржавого металла, хруст ломающихся веток, шипение гадюки, готовящейся к удару.

В его ауре слышалось глухое рычание неудовлетворённости, звон цепей, которыми он сковывал чужие судьбы, и тихий плач тех, кто попал в зону его «притягательного» света. Мерцание прерывисто дышало, как загнанный человек, и каждый его всполох сопровождался глухим ударом кулака о стену.

Это сияние – обманчиво. Оно притягивало своей мнимой силой, но обжигало холодом презрения. Оно звучало как приговор, как последнее предупреждение, как предсмертный хрип тех, кто поверил в его ложную мощь.

И в тишине, когда его сияние гасло, слышалось только эхо пустых слов и звон кандалов – напоминание о том, что истинная сила никогда не нуждается в громких звуках и ярком свете.

Такси плавно затормозило у крытого павильона парковки. Алина первой выбралась из машины, спеша покинуть пропитавшийся зловонием салон. Её подташнивало, незатухающая боль в области ключиц добралась до плеча и уже царапала кожу в районе локтя.

Вокруг царила деловитая суета: таксисты сновали между рядами автомобилей, встречающие напряжённо вглядывались в лица прибывающих, а в воздухе витал запах авиационного керосина.

Демон, засунув руки в карманы, делал вид, что его взгляд безразлично скользит по взлётной полосе, хотя мысли были далеко.

У входа в терминал, виднелись фигуры встречающих – кто-то с табличками, кто-то с букетами. Время от времени вздрагивал воздух от очередного взлёта или посадки, и тогда весь этот мирный пейзаж содрогался от могучего рёва турбин.

Когда белая «Mazda» скрылась из виду, Саша шагнул вперёд и пристально всмотрелся в бледное до синевы девичье лицо.

– С тобой всё хорошо?

– Нет, – прерывисто дыша, выдала Лиса и сбросила с плеч куртку.

Оглядела левую руку, которую будто вспарывали ножом.

По коже медленно змеились красные линии, они уже заполнили всё пространство до запястья и сейчас закручивались в кружевные узоры. Каждое их движение отдавалось пощипыванием и жаром, будто на руку ей лились струи соляной кислоты. Алина всхлипнула и попыталась накрыть чудовищный рисунок ладонью, как-то унять растущую боль.

Демон молча запечатал её рисунок своей правой рукой, изрезанной синими всполохами. Подтянул к себе и… обнял. Лиса едва не лишилась чувств от изумления и даже не сразу сообразила, что все неприятные ощущения стихли. Стоило ему дотронуться, как багряная роспись завершила своё огненное шествие, и наступило блаженное спокойствие.

– Лис, тебе нужно закончить сияние как можно быстрее, – прошептал он на ухо. – Десять лет – слишком долгий срок. Оно начинает убивать тебя изнутри.

Его голос звучал отдалённо, будто доносился из широкой трубы. Дискомфорт вышел на следующий круг издевательств. Теперь Алина не корчилась в муках, а плавилась от близости крепкого мужского тела. Ей словно впрыснули в кровь бесовскую дозу афродизиака. Мысли поплыли, тело налилось невесомостью.

Она смутно понимала, что творит что-то за гранью допустимого, но контролировать себя не могла.

Алина потерлась кончиком носа о шею Демона и заурчала от удовольствия. Он всего лишь держал её за запястье и приобнимал за плечи, но в её воображении их близость была куда явственнее.

Она запустила руку в волосы у него на затылке, а другой, что была зажата между их телами, подлезла за пазуху и пальчиками прошлась по твёрдому на ощупь животу, лаская через ткань футболки. Губы сами потянулись в поисках его рта.

– Эк тебя мотыляет, – хохотнул Саша и уклонился от поцелуя. – Дыши давай, самка. Глубже. Вдох через нос, выдох через рот.

Он ловко скрутил обе её руки, развернул Алину спиной к себе и чуть отодвинул в сторону, будто не желая касаться.

– Спокойствие, только спокойствие, – с интонацией Карлсона молвил он, медленно убирая руку от её завершившей рисунок кисти. – Продолжай дышать.

Жаркое марево начало отступать. Взгляд прояснился, картинки, мелькающие в голове, постепенно сходили на нет. Убийственное чувство стыда накрыло, как снежной лавиной. Лиса тихо выругалась и спрятала горящие румянцем щёки в ладонях.

– Всё в порядке, – Демон ободряюще похлопал её по плечу. – Подумаешь, хотела отдаться мне на людной парковке у аэропорта. С кем не бывает?

Негромко посмеиваясь, он зашагал к терминалам, в то время как Алина столбом осталась стоять рядом с вереницей автомобилей.

***

Серые пятиэтажки теснились друг к другу, словно пытаясь укрыться от промозглого иркутского ветра. Дом номер тринадцать, разбитый на малосемейки, выглядел особенно удручающе. Его фасад украшала облупившаяся штукатурка, а в окнах некоторых квартир не хватало стёкол.

С торца здания высилась серая громада СИЗО, отбрасывая мрачную тень на дворовую территорию.

Детская площадка казалась заброшенной – ржавые качели скрипели на ветру, а песочница была завалена окурками и пустыми бутылками из-под дешёвого алкоголя. В углу двора валялся проколотый мяч, рядом – поломанные лыжи.

Алина с тоской шагнула в подъезд вслед за Демоном, силясь дышать поверхностно. Воняло кошачьей мочой и подгоревшей едой. Лифта не было, и подниматься пришлось по обшарпанным лестницам, любуясь скабрезными надписями на стенах, анатомическими рисунками и свежими граффити. Между этажами громоздились проржавевшие батареи, из которых временами сочилась рыжая вода.

Дверь в тридцать вторую квартиру выглядела так, будто её нещадно трепали все кому не лень. Цвета болотной грязи она давно потеряла всякий лоск. Краска облупилась так, что местами просвечивала ржавая жесть, а в углу кто-то нацарапал гвоздём какую-то бессмыслицу: не то рожа чёртика, не то изображение черепа.

Два замка торчали на двери, как два злых глаза. Дверной глазок был залеплен чем-то изнутри так, что даже солнечный свет через него не пробивался. Видно, хозяин не хотел, чтобы кто-то заглядывал внутрь. Рядом с глазком красовались глубокие царапины – кто-то явно пытался его выломать, да так и не справился.

Порог был весь в вмятинах, будто по нему постоянно пинали. На ступеньках валялись окурки, пустые пачки из-под сигарет и пара скомканных чеков из магазина. Рядом с дверью кто-то написал маркером «Здесь живёт убийца!», но надпись уже наполовину стёрлась.

Саша внимательно прислушался к происходящему на лестничной клетке. Минуту постоял под каждой дверью соседних квартир, словно решая для себя что-то. Затем жестом поманил Алину вниз.

– Здесь делать не будем, слишком велик риск быть замеченными, – пояснил он, спускаясь на первый этаж.

Они медленно шли по двору, прислушиваясь к разговорам местных жителей. На лавке у соседнего подъезда сидели две женщины, о чём-то оживлённо беседуя. Рядом стояла пустая бутылка из-под пива, а между ними бродила чумазая кошка.

– Слыхала, Тань, что у Фатиных приключилось? – спросила одна, затягиваясь сигаретой.

– Слыхала, чай не глухая, – кивнула вторая, – говорят, дочка их на панель пошла. Вчерась прикатила на дорогущей тачке, за рулём – ну чисто хряк, аж лоснится весь жиром.

– Да ну! – ахнула третья, высовываясь из открытого настежь окна первого этажа. – А я с ними здороваюсь каждое утро. Это ж надо, прошмандовку вырастили!

– Так у них и мамаша на передок слабая, – хмыкнула первая. – Всю жизнь такой была, этот-то муженёк, поди пятый али шестой. Вот девка и пошла в мамку.

К женщинам подошёл Демон:

– Здравствуйте. А вы давно здесь живёте?

Женщины настороженно посмотрели на незнакомца.

– Да лет пятнадцать уже, – ответила та, что курила. – А вы кто будете?

– Да мы вот с женой, – он подтащил к себе Алину и по-свойски обнял, пощипывая за бок, – квартиру присматриваем. Позвонили по объявлению, договорились о встрече, а хозяина нет. На звонки не отвечает.

– Это кто ж у нас продаваться решил? – оживилась одна из женщин. – Сбровские что ль? Вот же хапуги проклятые! Никак наворовали всласть!

– А номерок-то халупы какой? – перебила её соседка.

– Тридцать вторая, – с готовностью ответил Саша и обаятельно улыбнулся, обнажая ямочку на левой щеке.

Алина, решив подыграть, накрыла его руку своей и сплела их пальцы.

– Хозяина ещё Антоном зовут, – подкинула она имя дворовым сплетницам.

– Ну точно, Селиванов отчалить спешит, – та, что казалась мрачнее подруг, швырнула окурок себе под ноги и затоптала мыском грязного тапка. – Зря прикатили, значит. Он с работы раньше полуночи не возвращается. На таксе своей ишачит, денежки стрижет.

– А как у него квартира, ничего? – явно не из праздного любопытства поинтересовалась Алина.

– Скажешь тоже, ничего, – покачала всклоченной головой женщина в окне. – Ничего стоящего, клоповник! Он же откинулся с полгода тому назад, а до той поры конура его зловонная пустой стояла. За счета у него, почитай, почти пять лет не плачено, опять же долг за электричество висит.

– Откинулся? – непонимающе переспросила Лиса.

– Ну от хозяина откинулся, – пуще прежнего запутала девушку женщина в ярком малиновом халате. – Из тюрьмы вышел то бишь.

– А-а, понятно. За что сидел? Надеюсь, не за мошенничество с недвижимостью?

Они с Сашей переглянулись, будто оба боялись связаться с аферистом.

– Да какой с Ирода жулик? Так, шваль подзаборная. Только и умеет, что в глаза людям скалиться, а за спинами пакости творит.

– Ничего себе пакости! – всплеснула руками дама в окне. – Ирку смертным боем колошматил, так и забил насмерть, бедняжку.

– За то и отсидел четыре года, – зло сплюнула курильщица и поднесла к губам новую сигарету, крутанула колёсико зажигалки и с наслаждением затянулась вонючим дымом. – Человека угондошил, а отсидел, как за убийство собаки.

– А ещё он собак во дворе гонял, – не к месту добавила третья. – Я сама видела, как он палкой замахивался.

– Дура ты, Танька, при чем тут твои собаки?

– Так люди ж интересуются, что за человек этот Антон, вот я и рассказываю, – обиженно забубнила Татьяна.

– А соседи у него какие? – спросил Демон, словно возвращая разговор в нужное русло.

– Да так себе соседи, – махнула рукой одна из женщин. – Справа алкаши живут, слева бабка вредная, всё стукачит.

– Спасибо за информацию, – поблагодарил Демон. – И приятного вам дня.

Они двинулись дальше, внимательно осматривая двор. В воздухе витал запах сырости и чего-то неуловимо тревожного. Казалось, сами стены этого дома хранили мрачные тайны.

Они прошли мимо открытой форточки, откуда доносился звук работающего телевизора и женский плач. В углу двора несколько подростков играли в карты на мелочь. Один из них, заметив незнакомцев, тут же спрятал карты за спину.

– Чё, мусора, вынюхиваете? – бросил он с вызовом.

– Нет, просто осматриваемся, – спокойно ответил Демон.

– А-а, понятно, – протянул подросток. – У нас тут всякое бывает.

Алина даже не усомнилась в подлинности его слов. Тут такое «всякое» бывает, что и не переварить вовек.

Глава 13

Огромный торговый зал хозяйственного гипермаркета встречал посетителей характерным запахом пластика, металла и бытовой химии. Высокие потолки создавали ощущение простора, а широкие проходы между стеллажами позволяли свободно перемещаться даже с нагруженной тележкой. Левая часть магазина была отведена под строительные материалы.

Здесь, словно в лабиринте, тянулись ряды с электроинструментами, крепёжными изделиями и отделочными материалами. Глаза разбегались от разнообразия: от крошечных гвоздей до массивных строительных смесей в мешках.

– Нам нужен крепкий скотч, – не оборачиваясь, произнёс Демон.

Алина кивнула и потянулась к полке с упаковочными материалами. Их пальцы случайно соприкоснулись, когда она передавала рулон. Демон на мгновение замер, будто впитывая это прикосновение.

– А это зачем? – спросила она, указывая на пластиковые стяжки.

– Догадайся, пытливая моя, – с усмешкой предложил он, но в его тоне не было привычной резкости. Наоборот, он словно поощрял её любопытство.

– А-а, хм, ладно, – Алина сообразила, что сморозила глупость, и дальше предпочла помалкивать.

Они двигались по магазину, собирая необходимые вещи: верёвки разной толщины, молоток с удобной рукояткой. Каждый раз, когда их руки соприкасались, Саша будто становился мягче, черты его лица разглаживались, а в глазах появлялся странный, почти человеческий блеск.

– Плёнку брать будем? – не удержалась Алина.

Он улыбнулся – по-настоящему, не той привычной усмешкой, а тепло и искренне.

– Только если ты снова хочешь оказаться у меня на столе.

Его слова повисли в воздухе, наполняя пространство между ними чем-то новым, необъяснимым. Алина почувствовала, как по спине пробежал приятный холодок.

– Ты флиртуешь со мной что ли? – уточнила она, боясь вновь неправильно понять его тайные знаки.

– Притом в открытую, Лис, – он подмигнул, бросил в тележку упаковку латексных перчаток, затем передумал и вернул их на место. – Лучше зайдём в кожгалантерею и ещё в туристический отдел, – словно самому себе сказал он и направился к кассе.

– То есть ненависть испарилась, да? – Алина подбоченилась и встала напротив, желая видеть перед собой его лицо.

– Ни в коем разе. Ты по-прежнему та ещё заноза, но сегодня мне больше неохота тебя ковырять.

– И что же заставило тебя поменять взгляды? – она задумчиво постучала пальчиком по нижней губе, потом глянула в корзину и как-то разом сникла.

Понятно, решила, будто это предстоящее убийство так будоражит его кровь. Демону даже не потребовалось лезть к ней в голову, чтобы извлечь наружу эту глупую идею.

На самом деле ответ таился в ней самой. Она как-то по-особенному влияла на него, как и он воздействовал на неё. С её стороны исходила аура спокойствия и всепрощения. Лиса будто впитывала в себя негатив, а обратно возвращала бездну блаженства. Чем больше он к ней прикасался, тем светлее становилось на душе. Вспомнить хотя бы ночь, проведённую ими в палатке. В те восемь часов Демон выспался так, будто впервые сомкнул глаза за долгие полсотни лет.

А ещё ему нравилось касаться её ментально. В глубинах его тёмной сущности, там, где царили лишь холод и мрак, что-то неуловимо трепетало каждый раз, когда он проникал в сознание Алины. Её мысли, словно чистые родники в пустыне, дарили ему странное, почти забытое ощущение свежести и обновления.

Он прикасался к её разуму осторожно, будто боясь нарушить хрупкое равновесие этого удивительного мира. В её душе не было ни тени тьмы, ни намёка на злобу или ненависть. Только свет, только искренность и доброта.

Внешне она казалась обычной девушкой – с сияющей улыбкой, с глазами, в которых плясали озорные искорки, с волосами, похожими на шёлковое облако. Но то, что скрывалось за этой привлекательной оболочкой, превосходило все его представления о совершенстве.

Её внутренний мир напоминал ему о давно забытых образах ангелов – чистых, возвышенных созданий, чьё присутствие очищало даже самые тёмные уголки души. В каждом её помысле, в каждом чувстве читалась такая глубина и чистота, что он невольно замирал, погружаясь в это море света.

И с каждым таким прикосновением к её душе он чувствовал, как что-то в нём самом начинает меняться, словно капли её света растворяют кромешную тьму.

Демон потому и отталкивал её всеми доступными средствами – боялся испачкать, истинно страшился того, что сумеет очернить сверкающий облик. В последние дни ему всё чаще вспоминались байки Вулкана о том, сколь агрессивной мощью обладает сила притяжения двух сияний.

Давным-давно, ещё на заре становления отношений между Вулканом и Молнией, Демон потешался над этими россказнями, а теперь и сам участвовал в этом водовороте ощущений. Свечение Алины пело для него. И чёрт возьми, как же это было хорошо! Её сияние баюкало его чистотой, недоступной обычным смертным – пронзительно, кристально чисто, до боли в висках. Демон корчился от наслаждения, не в силах противостоять этой силе притяжения. Эта строптивая девчонка была для него чёрной дырой, затягивающей в себя всё сущее, но вместо того чтобы раздавить его, она растягивала его чувства до предела, выворачивала наизнанку.

В её присутствии тьма Демона шипела и отступала, словно кислота от огня. Доброта Алины была оружием, способным пробить любую броню. Она не просто светилась – она взрывала его мир, перестраивала его сущность, переписывала код его существования. Это было запретно, немыслимо, но Демон не мог остановиться – во всяком случае, не сегодня.

Сила девушки перемалывала Демона, переплавляла, делала другим. И в этом хаосе трансформации он нашёл то, чего не знал никогда – не просто чувство, а цунами эмоций, сметающее все преграды на своём пути. Пафосно, правда? Вот потому он и подтрунивал над Вулканом, когда тот в схожих красках описывал свои волнения касательно Молнии, а ныне и сам угодил в капкан сложных ощущений.