Паруса пустыни د صحرا کښتۍ

А вот сегодня я покорно кручу ручку редуктора и разглядываю вооружение корабля. Пара пушек как раз над моей головой. И что-то мне подсказывает, что пушки эти выбиваются из мира парусных кораблей, бороздящих просторы пустыни. Нелепые они какие-то, не местные.

Во-первых, пушки не убираются в судно целиком. Длина их стволов, больше двух с половиной метров. Поэтому, в походном режиме стволы пушек задраны к небу, под углом, градусов семьдесят. Во-вторых, калибр, как мне думается, далеко не пушечный. Миллиметров тридцать, не больше. Я же справедливо полагал, что должно быть что-то, ну очень большого размера.

Ну да ладно, о пушках позже. Мне ещё доведётся познакомиться с ними поближе.

На следующий день, когда до заполнения трюма третьего корабля оставалось пара часов работы, латал на мачте скомандовал тревогу.

С запада, в нашу сторону направлялись два корабля. Их мачты только-только показались из-за горизонта. Шли корабли с попутным ветром и их паруса вырастали буквально на глазах. Биар и юза́л, двухмачтовый и одномачтовый, шли в полной боевой готовности, и даже мне, ничего не смыслящему в этом мире, было понятно, что ничего хорошего это не сулит.

Капитан Рай, отставив подзорную трубу, скомандовал боевую тревогу.

Нас даже подбирать никто не стал, оставили на свалке, не до нас было.

Распахнулись створки бойниц, опустились стволы пушек. Затрещали лебёдки, и я впервые увидел, как ставят паруса. Если подъём косых парусов меня не удивил, они просто скользили по тросам, тут же наполняясь ветром, то вот основные, стизы, раскрывались словно веера. Система тросов поднимала закреплённые на шарнирном соединении реи, а вслед за ними, разворачивались и сами паруса.

Впервые я увидел, насколько красиво выглядят наши корабли. Яркие, голубые веера стизов, раздутых ветром до состояния пузыря, и тёмно-синие треугольники криков, передних косых парусов.

Наши корабли хоть и были все одного класса, но конструктивные отличия имели. Два корабля были полностью идентичны по парусному вооружению. На носу по два крика, две мачты со стизами, по три на каждой мачте, и трапециевидный парус сзади, скрученный на гик вдоль продольной оси.

У флагмана, корабля каптана Рея, между первой и второй мачтами, был ещё набор косых парусов, именуемых остами. От того, это судно было чуть быстроходней своих собратьев, и могло идти к ветру под более острыми углами.

Наш капитан ругался, как сапожник, называя приближающихся черножопыми дикарями, отбросами человеческой расы. По его мнению, торы, как называлась чернокожая человеческая раса, не достойны ничего, кроме смерти и рабства.

Корабли уже покинули место нашей стоянки, и под всеми парусами шли к неприятелю, огибая мусорные кучи, как вдруг, из-за горизонта показались ещё три корабля, два биара и бриз, трёхмачтовый парусник. И последний, был крайне опасен.

Его конструкция предусматривала наличие курсовой пушки, более крупного калибра, и более дальнобойную, нежели те, что были на кораблях каптана Рая.

Наши давиры вырвались вперёд. Эти маленькие судёнышки, вовсе не бесполезны в бою, как могло бы показаться на первый взгляд. На каждом из них стоит отличный стрелок с арбалетом, практически снайпер, по местным понятиям. Эти стрелки с завидным мастерством умеют выцеливать высший командный состав и рулевых. К тому же, давиры очень манёвренны, и при должном умении, идя встречным курсом, способны подойти вплотную к кораблю противника, отойдя с его курса, перед самым носом, оставив на пути, пренеприятнейший сюрприз. Подожжённый бочонок с порохом.

Именно с такого манёвра и начался бой. Мина взорвалась под передней осью юза́ла, вырвав ему левый рычаг колеса. Судно накренилось, вспахало обломком конструкции землю, вгрызлось в неё и закрутилось, подставляя под удар правый борт. От резкой остановки, часть экипажа не удержалась на палубе и по инерции, вылетела с неё.

Тут же последовал орудийный залп с наших кораблей. А на палубе юза́ла стал обрываться и разлетаться в стороны такелаж, в борту появились пробоины. Похожее случилось и на биаре чернокожих.

Но торы не дрогнули. Юза́л ответил тремя уцелевшими орудиями, а вражеский биар сменил курс, расходясь бортами, и со всех стволов залепил одному из обидчиков.

В это же время, вдали грохнуло, и через пару секунд, борт одного из наших кораблей взорвался фонтаном пластиковой крошки. Это был прилёт снаряда курсовой пушки бриза. Мощное орудие.

Снова грохнули залпы наших кораблей, и бедный юза́л лишился ещё двух орудий. Пожалуй, это была единственная удачная с нашей стороны атака.

Враг отвечал, и не собирался сдавать позиций. Метким, а может и шальным выстрелом, пушка разнесла штурвал одному из наших кораблей. Он описал крутую дугу, и всем корпусом налетел на обездвиженный юза́л. Команды обменялись выстрелами из арбалетов, обнажили клинки, и ринулись друг на друга в абордажной схватке.

Во флагман прилетел ещё один заряд с бриза. Вновь брызнул фонтан пластика, и с палубы были сметены две пушки.

Теперь уже и подошедшие вражеские биары вступили в бой. И перевес по вооружению стал не в пользу капитана Рая.

Смертоносные снаряды пробивали борта судов, разрывали в клочья такелаж и тела людей.

При очередном попадании мощной пушки в биар каптана Рая, судно было пробито насквозь, и теперь, с противоположного от фронта борта, словно кровь из раны, из пробоины сыпалась пластиковая крошка.

Бриз противника принял влево, выходя бортом, и не дожидаясь параллельности курсов, грохнул правыми орудиями, а после, сразу двумя залпами крупного калибра.

На этом, судьба каптана Рая и его корабля была окончена. Внутри жахнул пороховой склад, и тут же судно занялось пламенем, чадя в небо чёрным едким дымом.

Сзади взвизгнула женщина, свидетельница случившегося ужаса.

Обернувшись, я увидел леди Софи́к, которую за руку волок стрелок давира.

Эх, момент побега был упущен. Не нужно было глазеть на происходящее, надо было бежать и прятаться, авось бы списали на боевые потери. Но теперь уже поздно шашкой махать.

И вот я смотрю, как стремительно увозят леди, которая бросила на меня прощальный взгляд. Горький, сожалеющий, будто она упустила момент сделать что-то важное.

Однако, бегство её не было продолжительным. Не знаю, что за стрелки́ на кораблях торов, но с полукилометра они без труда расстреляли давир с убегающими. Первый снаряд разорвал тело арбалетчика и мачту, у которой тот стоял. Второй разворотил нос и вырвал переднее рулевое колесо, а ещё два, просто угодили в корпус.

Юркое судёнышко клюнуло носом и несколько раз перевернулось, заматываясь в собственный парус.

Я бросился к месту крушения, сам не понимая, для чего это делаю.

Наверное, когда ты не помнишь, кто ты, и что здесь делаешь, это нормально, совершать глупости. А может, я бегу просто потому, что мне нравится эта девушка.

Парус спас аристократку. Не позволил ей вылететь и удариться о камни, как это случилось с рулевым.

Её бессознательное тело я выволок за ноги, но в этот момент был сбит с ног тем самым чернокожим, что делил со мной судьбу невольника. Упав на землю мы вцепились друг в друга, отвешивая взаимные зуботычины. Тор был крупнее меня, но долгое время в рабстве на голодном пайке, несколько уравнивало мои шансы. Тем не менее, я оказался под чернокожим, и тот довольно успешно начинал меня душить. Рука нащупала камень, и абсолютно бездумно, я саданул противнику в висок. Тор, обмяк, с его головы на меня потекла тонкая струйка крови.

С трудом откинул с себя мёртвое тело. С минуту вдыхал обжигающий воздух, но при попытке подняться, услышал не двусмысленное предупреждение.

– Даже не вздумай дёргаться!

А я и не думал. Молча стерпел пинок в рёбра, переворот своего тела на живот, заламывание и связывание рук.

Картина боя была удручающей. Чернокожие, по большому счёту, потеряли лишь одномачтовый юза́л, а вот на корабли Рая, без слёз смотреть было нельзя.

Потрёпанные корабли у торов были, биар зиял пробоинами левого борта, и обрушенными реями нескольких парусов. Остальные же вообще обошлись малой кровью. Мелкие повреждения такелажа, и полдесятка убитых, да столько же раненых.

Вообще, хоть без смертей и раненых не обойтись, обстрелы друг друга больше наносят вреда кораблям. Снаряды, это металлические болванки, железные или медные. Сами по себе они не взрываются, и только лишь оставляют дыры, да и то, если пробьют. Но вот попадание снаряда в пороховой склад, как правило, приводит к печальным последствиям. От того, порох стараются не держать в одном месте.

Как говорят сами ветроходы, обиднее всего, когда снаряд попадает в орудия. Не ремонтировать, не изготавливать, их никто не умеет. Нет таких мастеров и материалов. Так что, повреждённое оружие неизменно попадает в утиль.

В течение часа всех бывших гхламов эльфов отыскали и согнали в общий круг, усадив на землю. Только меня и леди Софик держали чуть в стороне.

Правда, за этот час я несколько раз был удостоен увесистого звездюля, просто за то, что по каким-то причинам, являюсь арестантом на особом положении.

Какой-то чёрный командир уже раздавал указания своим подчинённым, а те, набирая из толпы невольников необходимое количество людей, уводили их в сторону повреждённых кораблей.

Как я понял, из обрывков разговоров, донёсшихся до меня, за ближайшие пару дней, необходимо было выполнить ремонт кораблей. Донорами же станут один из биаров эльфов и юза́л торов.

Чернокожие были очень довольны результатом сражения. Пластиковая крошка их не интересовала. Они уже грабили трюмы, вынося серебро и ценности. Плюс, торы обзаведутся трофейным кораблём, который вполне реально поставить на ход, и снимут приличное количество пушек. Заменят свои повреждённые, и ещё останется про запас.

Конечно же, пушки можно за очень дорого продать, но только идиот способен продать оружие, которое тут же могут направить против него.

Торы вели себе очень вольготно, не боясь нападения, планируя задержаться на ремонт. Чуть позже их смелость была объяснена происходившим вокруг. Мимо нас то и дело проходили корабли чернокожих, и их количество у свежей кучи мусора только увеличивалось. Словно вороны слетались они к туше погибшего зверя, и сам мусор их не интересовал. Они сюда прибывали совсем с иными целями – им нужен был бой, трофеи и рабы.

Меня и леди Софи́к бесцеремонно поволокли на флагман, корабль Тофан, где, как тряпки бросили у дримасты, задней мачты, а после и вовсе, привязали к ней, усадив на палубе.

Только к вечеру леди Софи́к пришла в сознание. Сквозь замутнённый рассудок она смогла узнать меня.

– Если что, ты мой слуга. – прошептала она. – А где мой камзол?

Ответить я ничего не успел. Как только леди Софи́к заговорила, тут же позвали капитана.

Глава 3. تور کپتان Чернокожий капитан

Чернокожий капитан, каптан Рим, был настоящим морским волком, ну или волком пустоши, в соответствии с реалиями.

Чёрные, пронзающие насквозь лютые глаза, волевой подбородок, обрамлённый густой, аккуратно остриженной бородой. Высокий, широкоплечий, крепкий, не смотря на возраст, с огромными, словно кувалдами кулачищами.

Ботфорты, свободные шаровары с широким красным поясом, белая рубашка без пуговиц, распахнутая до средины груди, кожаный коричневый жилет, шляпа с загнутыми полями, и медной пряжкой, вместо кокарды.

Жестом он приказал отвязать леди Софи́к и поднять её на ноги.

– Каптан, – заворковала девушка. – к сожалению, не знаю Вашего имени. Скажите, что вы намерены с нами сделать?

При этих словах Софи́к коснулась руки капитана, словно просила у него защиты и спасения.

– Вы…

– Леди Софи́к. – прервала его девушка, представляясь и приседая в книксен.

– Леди. – капитан задумался. – Леди я обменяю у родственников за кругленькую сумму. У Вас же есть родственники?

– Конечно-конечно. – поспешила заверить Софи́к. – Я даже готова написать письмо своей родне, чтобы те не поднимали шума, и выплатили назначенный выкуп.

– За леди, я назначу выкуп. – продолжил капитан, чуть поморщившись, и абсолютно не уделив внимания словам девушки. – А этого беса я вздёрну на рее, за убийство тора.

– Каптан, это мой слуга. Он просто защищал свою госпожу. Вы должны пощадить его, и понять меня, как женщину. – голос её стал совсем медовым, она приблизилась к капитану, и даже положила свою изящную ручку ему на плечо.

– Слуга? Защищал? – буркнул капитан, а потом словно взорвался. – Должен?! Здесь только мне должны! По-моему, леди не понимает, где она оказалась. Здесь мне никто не указ.

Увесистая, звонкая, и сокрушительная пощёчина, сбила девушку с ног. Капитан не ограничивал себя в силе, и от удара леди Софи́к поплыла. Попыталась подняться, но вновь рухнула на палубу.

– Понять, как женщину?! Отлично, вот сейчас я тебя и пойму. А после! После отдам экипажу, чтобы между нами установилось полное взаимопонимание.

Он расхохотался. Схватил леди Софи́к за волосы, и поволок в свой кибан.

Очередная глупость с моей стороны. Начал дёргаться и вырываться, за что тут же получил по голове. А очнулся уже от того, что мне выворачивают руки.

Меня подвесили и принялись сечь. А чтобы процедура сея выглядела чуточку веселее, меня секли всякий раз, когда из-за двери каптан кибана доносились мольбы о пощаде и помощи.

Я не из выносливых героев, спасающих мир, и выживающих в эпицентре взрыва, и очень скоро, боль погасила моё сознание.

В моменте очередного прояснения рассудка, видел, как голую, с разбитым лицом Софи́к, волокли за волосы в офицерский кибан. Она даже не сопротивлялась. Просто, пыталась подняться на ноги, но такой возможности ей не давали. Словно тряпку её закинули в проём, и под дружный смех трёх мужских голосов, дверь захлопнулась. А меня снова принялись сечь, с усердием, не меньшим, чем в первый раз.

***

Клетка, в которой я себя обнаружил, была ужасно мала. В ней нельзя было вытянуться в полный рост, ни вдоль, ни поперёк, а подняться выше, чем стоя на коленях, было просто невозможно. К тому же, в этой клетке я был не один. Вместе со мной, в неё упаковали и леди Софи́к.

Выглядела она ужасно. Разбитые, с засохшей кровью губы. Левая сторона лица сплошная гематома. Всё тело в синяках и ссадинах. От платья остались одни лохмотья. Некогда пышный подол, теперь оторван, и из него девушка пытается смастерить некое подобие накидки, чтобы прикрыть грудь.

Молчком я придвинулся ближе. Леди Софи́к вздрогнула. Помог разорвать ткань, у девушки на это совсем не было сил. Кое-как, вдвоём, нам удалось смастерить завязки и прикрыть женскую наготу.

Голова страшно болела, а тело буквально горело свежими кровоточащими ранами. Было впору пожаловаться на судьбу, но глядя на девушку престыдился. По крайней мере, меня не били по лицу, и не насиловали.

На этом судне кашей рабов не кормили. Максимум, на что мы могли рассчитывать, это вода и сухарь, два раза в сутки, утром и вечером. Софи́к даже рта раскрыть не могла, не то, чтобы жевать. Да и вообще, пыталась отказаться от пищи. Пришлось размачивать сухарь в воде, и скармливать девушке, небольшие, размокшие комочки.

Как хорошо, что ни этим днём, ни следующей за ним ночью, нас не трогали.

Укладываясь спать, мы кое-как разместились по углам клетки, пытаясь соблюсти правила приличия, но скоро сдались, и пришли к наиболее удобному для обоих положению, позе двух ложек.

После суток неприкосновенности церемониться с нами перестали, и утром, наравне со всеми, отправили работать.

Серьёзно пострадавшие корабли были уже как следует обнесены, снято вооружение, и часть такелажа. Что-то пошло сразу в ремонт, что-то попало на склад корабельных плотников, как стратегический ремонтный запас, а что-то пойдёт на продажу. Трюмы очищены почти полностью, но кое-чем, ещё можно поживиться.

Капитан хоть и грозил вздёрнуть меня, но как человек прагматичный, решил, что материальные блага, ценнее морального удовлетворения. Собрался продать меня на чёрном континенте. Так что, для меня особо ничего не менялось. Из рабства в рабство.

А вот леди Софи́к ждала совсем иная участь. От выкупа чёрный капитан решил отказаться, заявив, что пленная эльфа, принесёт ему в борделе больше дохода.

Меня и леди Софи́к загнали внутрь разорённого корабля, велели искать по углам всевозможные мелочи. Может где что выпало, во время выноса, а может где торчит оружейный снаряд, или арбалетный болт, застрявший в бортах корабля.

Как и чем мы будем выковыривать находки, нашего охранника не интересовало. Он деловито опёрся на переборку, и огромным ножом, демонстративно нареза́л тонкие ломтики вяленого мяса, манерно закидывая их в рот.

Работали мы вяло. Каждое движение давалось через боль, но лично мне, находиться внутри корабля было комфортнее. Получасового развода в лучах восходящего солнца хватило, чтобы кожа на спине натянулась, как барабан, и шрамы нестерпимо заныли.

К тому же, охранник нас совершенно не трогал и не торопил. По-моему, его устраивало пребывание в прохладе трюмов корабля. Тем более, что совсем недавно, я отдал ему пару обнаруженных монет, серого металла, которые он тайком сунул в карман своих брюк.

Но такая лафа продлилась не долго. Наш корабль посетили два дюжих молодца, не совсем опрятного вида. Быстро переговорив с охранником, они поволокли на бывший камбуз леди Софи́к, не обращая внимания на её сопротивление.

Я ведь знаю, что у меня нет ни малейшего шанса противостоять трём здоровым мужикам, но и спокойно стоять, зная, что при мне будут насиловать женщину, тоже не могу. Очень надеюсь, что меня быстро вырубят.

Так и произошло. Стоило только мне схватить одного за рукав, как тут же, в морду прилетело сразу с двух сторон. С ног меня сбили мгновенно. Успел сосчитать только два пинка в корпус, а потом прилетевший в лицо сапог, выключил всё: звук, изображение, сознание.

***

Несколько дней мы двигались на юг. Из разговоров гхламов узнал, что удалось поставить на ход почти все повреждённые корабли, так что теперь, чернокожий капитан, неплохо разменявший свой юза́л на биар, только прирос техническим могуществом. Чего нельзя сказать о экипаже. Он понёс потери, и если раненые через какое-то время вернутся в строй, то мёртвых уже не вернуть никак. Потому-то он и намеревался вернуться на Тиара О́ча, для набора и пополнения команд.

Как я понял, в пустоши столкнулись два гвардейских формирования. И чернокожие и эльфы не относились к составу регулярной армии государства, и были наёмными военными какого-то богатого аристократического дома. Подобные стычки, вполне обычное явление. Однако, была одна большая разница, между рабством у эльфов и рабством у чернокожих. Первые, держали рабов для себя, используя их в физическом труде, или как слуг. Для вторых, это живой товар и источник дохода. Начисто отмороженные чернокожие, не соблюдали никаких законов и договорённостей, кроме законов Тиара О́ча. Издревле эта раса считала, что все белые созданы исключительно для того, чтобы служить чернокожим.

Потом, почти две недели мы двигались на запад. Иногда шли быстро, иногда не очень. Бывало, что шли по ночам, но в большинстве случаев, на ночь останавливались.

Работ мы никаких не выполняли, за что нам был урезан паёк. Та же кружка воды и сухарь, но теперь один раз в день.

Всего дважды меня поднимали на палубу, мести пыль. Вода, как понимаете, в пустоши на вес золота, так что, палубу не моют, а вот от пыли и песка, избавляют регулярно.

Неоднократно леди Софи́к уводили вечером в офицерский кибан, и возвращали глубокой ночью. Соседи по клеткам откровенно радовались этому событию, а вот мне было её жаль. Я единственный, кому она смотрела в глаза, перед тем, как её забирали. Взгляд молящий о помощи, но понимающий, что я мало могу чем-то помочь. И меня просто удерживали в клетке, приставляя лезвие клинка к груди сквозь решётку, чтобы я не выкинул какую-нибудь глупость.

***

До восхода солнца оставалось буквально полчаса. Восточный горизонт уже подёрнулся робкой полоской восходного свечения, но латал не видел приближения очередного дня. Накануне, он проиграл вахту в кости, и как результат, провёл на своём посту всю ночь. Перед самым рассветом его сморило, и он сейчас находился в грёзах, в которых его ублажала пышногрудая, любвеобильная служительница борделя. И покидать такие грёзы категорически не хотелось. Вот потому-то и не видел латал подкрадывающийся восход, не видел, бесшумно приблизившихся парусов давиров мутантов.

Я крепко спал. Просыпаться рано вообще не было смысла. Раньше обеда еду не принесут, а если вдруг погонят на работу, то поднимут без всяких любезностей, уж будьте уверены.

Спал бы и дальше, если бы не затёкшая рука, которую леди Софи́к использовала как подушку, беспардонно пристроив себе под голову. Постарался как можно тише извлечь конечность, дабы переложить поудобнее.

Нос корабля подпрыгнул от оглушительного взрыва. Со стеллажей посыпались бочки и ящики, заваливая клетки с людьми. Раздались стоны оглушённых, сверху посыпались проклятья и команды. На улице грохотало.

Правый борт одновременно в двух местах разорвало сокрушительными попаданиями. Первый снаряд вошёл рядом с бойницей двумя палубами выше, а вот второй угодил как раз под потолок нижней, пробив оба борта насквозь.

Брань и топот доносились отовсюду. Загрохотали бортовые пушки, но пока не наши, а те, что били по кораблям чёрных.

Ещё два удара сотрясли корабль почти одновременно. Первый угодил в район камбуза, второй в наш трюм, снеся несколько клетей, превратив в кровавый фарш их содержимое.

Снова ударил малый калибр, только теперь уже огрызались чернокожие.

Чем ближе звучали выстрелы противника, тем сокрушительнее и смертоноснее были попадания. Сквозь ячеистые полы верхних палуб, на нас лилась вода, перемешенная с кровью.

Леди Софи́к сжалась в комок, пыталась найти укрытие за моей спиной.

Под правым бортом ещё раз громыхнуло, вырвав ремп между второй и третьей осью. Корабль вновь сотрясся, зычно ухнул. Заскрипела мачта, сверху что-то посыпалось, отдаваясь гулкими ударами по палубе. Что-то тяжёлое садануло о корабль, накренив его на левый борт.

Сквозь стоны раненых, донеслись боевые кличи, зазвенела сталь, начался абордаж.

С каждой минутой звон стали усиливался и приближался. Вот уже через ячейки заваленного хламом пола палубы над нами, можно было разглядеть отчаянные попытки чернокожих, противостоять разъярённому противнику.

По лестнице спустился боец. Замер лишь на мгновенье, и вновь кинулся один на двух отступающих торов.

Но этого мгновения мне хватило, что бы понять, почему нападавших называли мутантами.

Вояка был под два метра ростом, с широченными плечами, мускулистым телом, и четырьмя руками. В каждой руке было по короткому кривому абордажному мечу.

Уверен, этот боец легко бы расправился с двумя чернокожими, но через проём вырванного ремпа ввалился ещё один мутант.

Торам не дали возможности сдаться. Их зарубили, словно в этом и была конечная цель.

Бой был скоротечным. Эффект неожиданности сыграл свою роль. Застигнутые врасплох торы не смогли оказать должного сопротивления. Очень скоро шум боя на нашем корабле окончательно стих, а позже, и снаружи всё успокоилось.

Всех гхламов вывели из трюма, усадили на землю под охрану арбалетчиков.

Опухшее, заспанное солнце карабкалось через горизонт, пронзая сине-зелёное небо острыми, длинными лучами.

К узникам, что в очередной раз перешли из одних рук в другие, в сопровождении четырёхруких вооружённых мутантов, подошёл их предводитель.

Капитан сразу выделялся среди своей охраны. Помимо внешних данных, а надо признать, как мужчина он был красив, и даже очень, его выдавала манера держаться. Сразу было видно, что это прирождённый авторитет и лидер, глядя на которого, начинаешь быть уверенным сразу в послезавтрашнем дне.

– Господа ккхти гхламы, – начал он. – позвольте представиться, меня зовут каптан Ошар Арам. Как видите, я мутант, как вся моя команда. Так что, не питайте напрасных иллюзий, я не дарую свободу. Вашу судьбу решат в Эман Топо. Но, как каптан, я вам гарантирую должное и достойное отношение к вам. Вас будут кормить, поить, давать возможность отдыхать. Раненым мы окажем медицинскую помощь. Не обессудьте, если во время пути вам придётся поработать.

Всё это Ошар Арам говорил не глядя в нашу сторону, вроде как всем рабам, кроме меня и леди Софи́к. Хотя сразу заприметил нашу парочку, как только подошёл. И нас трудно было не заметить. Мы и сидели, чуть обособленно, да и леди Софи́к, была единственной девушкой.

– Если у кого-то была обида на вашего прежнего хозяина, – продолжил капитан. – то прошу взглянуть туда.

Все рабы обернулись в указанном направлении.

На рее, висел каптан Рим, выпучив свои огромные демонические глаза.

– Всех накормить и распределить на работы. – приказал каптан Ошар, и только после подошёл к нам.