Карибский вояж

А рядом находится порт, который называется Порт Эверглейдс, в котором и стоял теплоход «Carribean Spirit», на который я и прибыл в качестве старшего помощника капитана. Это был контейнеровоз, вместимостью 370 двадцатифутовых контейнеров, принадлежавший немецкому судовладельцу. Изначально он назывался «Holstein» (Голштиния), но фрахтователь, InterCarribean Line, потребовал изменить название, чтобы оно больше соответствовало текущему моменту, а также названиям других, работавших на линии судов: «Carribean Sun», «Carribean Moon», «Carribean Life». Менять название – плохая примета, но интересы бизнеса всегда берут верх над предрассудками.

Утро в порту начиналось с парада автомобилей. Длинные и широкие, не новые «Кадиллаки», «Понтиаки» и прочие «Линкольны», многие с открытым верхом, выстраивались у конторы порта. Машины принадлежали грузчикам. Все грузчики были черными или афроамериканцами, если быть более полит корректным. Там же стояли два-три новых небольших автомобиля, как правило марки «Chevrolet», которые принадлежали белым старшим стивидорам. Грузчики поднимались на борт, и грузовые операции начинались. Черные грузчики говорили на каком-то совершенно немыслимом английском. Я понимал их с большим трудом. Моя любимая учительница по английскому тоже вряд ли поняла бы их диалект. Но меня они понимали хорошо, и для общения этого было достаточно. Зато работали эти парни с удивительным энтузиазмом. Контейнеры выгружали и грузили не спредером, таким специальным захватным приспособлением, а просто стропами. Обнаженные по пояс, мускулистые и фактурные, грузчики накидывали гаки на углы контейнера так ловко, что я не мог не залюбоваться этим зрелищем. Создавалось впечатление, что лучшего занятия в жизни им просто не найти, что это их любимое дело, и они готовы им заниматься круглые сутки. Эти ребята демонстрировали свою рабочую эффективность, выставляли ее напоказ. В Америке принято относиться к работе, которая приносит деньги, с большим почтением, иначе американская мечта может не сбыться.

Мне при этом вспомнились наши ленинградские грузчики. Одетые в ватники, они выглядели неуклюже, а стропили груз лениво, всем своим видом показывая, как их достала эта работа. Они демонстрировали не эффективность, а свою независимость от начальства и готовность бросить это занятие в любой момент. Видимо потому, что русская мечта, в отличие от американской, не связана с материальными ценностями. Русская мечта – это нечто духовное, может даже эфемерное. Я не возьму на себя смелость дать определение этому понятию.

Экипаж теплохода «Carribean Spirit» насчитывал четырнадцать человек. Два немца, один русский и одиннадцать филиппинцев. Все, как обычно. Я уже привык к такому раскладу. И неудивительно – шестой контракт. Филиппинцы, как всегда, были дружные и жизнерадостные, а немцы несколько сдержанные и малообщительные. Зато звали их Генрих Мюллер и Ганс Шварцкопф. Прямо персонажи из советского кино. У капитана, Генриха Мюллера, не только фамилия, но и имя совпадали со знаменитым шефом Гестапо, блистательно сыгранным Леонидом Броневым в фильме «Семнадцать мгновений весны». Старший механик Ганс Шварцкопф носил такую же фамилию, как и герой другого советского сериала, гестаповец, штандартенфюрер Вилли Шварцкопф, которого сыграл литовский актер Масюлис в сериале «Щит и меч». Масюлис сыграл также великолепно, но ему было проще, он от рождения обладал гестаповской физиономией, и ему неоднократно давали роли всяких фашистов.

Мои фашисты, конечно, сильно не дотягивали до киношных. Обычные современные немцы. Они бы Гитлера со Сталиным не перепутали бы. А вот американцев, как выяснилось, они сильно недолюбливали. Они же крутые, «мерседесы» строят, а тут американское везде лезет. Их собственные дети сидят в американских джинсах, жуют американскую жвачку и смотрят по телевизору американские фильмы. А наглые американцы ведут себя везде так, как будто они у себя дома. Шайзе!

В кают-компании мы сидели втроем. Обычно они говорили между собой на немецком, а на английский переходили только, когда им было надо обратиться ко мне. Я их разговор не понимал, но каждый русский с детства знает несколько немецких фраз из фильмов про войну. А я еще нахватался немного немецкого на предыдущих контрактах. И однажды, когда пароход стоял в Санто-Доминго, а в кают-компанию налетело много мух, я сдуру выдал,

– Fliegen fliegen uberall. (Везде летают мухи).

Я сказал это смачно, тщательно скопировав картавое немецкое произношение. Надо было видеть их физиономии. Они вытаращили на меня глаза, а затем затараторили на немецком. Что-то типа, – Он оказывается немецкий знает. А мы тут при нем…

Но в итоге я с немцами общий язык нашел. Мастер был невредный, по пустякам не придирался. Стоял свою вахту с восьми до двенадцати, а мы со вторым помощником филиппинцем Грегорио Каноса делили между собой остальное время. В портах при отсутствии грузовых операций всех отпускали в город, оставляли только одного вахтенного. В общем, все шло нормально, работа делалась, деньги капали. Это было важно. А то я поиздержался за шесть месяцев в Питере. Хотелось заработать и уже пойти устроиться на берегу. Отец давно приглашал в фирму, а я все тянул и раздумывал. Можно было, конечно, перейти в другую компанию и устроиться капитаном. Капитанский диплом я как раз получил. Ну а дальше-то что? Так и проплавать всю жизнь? Работа нудная, однообразная, быстро надоедающая и совершенно не творческая. Хотелось найти что-то более увлекательное. Ладно, впереди еще полгода контракта, а дальше видно будет.

Наш пароход совершал круговые рейсы по Карибскому морю. Базовым портом был Порт Эверглейдс. Там мы выгружали все контейнеры, привезенные из карибских портов, и грузились заново. После частичной выгрузки в Санто-Доминго шли к Малым Антильским островам, заходили в Сент Джонс, на Мартинику, в Порт-оф-Спейн на Тринидаде, в Бриджтаун на Барбадосе и, наконец, в Картахену. А затем возвращались обратно в Порт Эверглейдс. Время сходить на берег было только в Картахене и в Порту Эверглейдс. Остальные стоянки были короткими. Круговой рейс – две недели.

В Картахене я отправился в город днем, несмотря на жару. Хотелось увидеть этот город при свете. Основанный испанскими конкистадорами в начале шестнадцатого века, он стал центром, куда свозили золото и серебро и портом, откуда все это отправлялось в метрополию. В то время золото и серебро стали основным грузом испанских галеонов. Именно поэтому город несколько раз подвергался нападению английских и французских корсаров. Даже сэр Френсис Дрейк, ставший к тому времени адмиралом, отметился в 1586 году. Пришел с 23 кораблями, разорил город, получил выкуп и ушел. Несколько раз город разрушали и сжигали, но он воскресал непостижимым образом и становился сильнее. Устав от грабежей, испанцы построили такую систему фортификационных сооружений, о которую обломали зубы немало нападавших, и которая сейчас является объектом всемирного наследия ЮНЕСКО. А не надо было так доставать людей!

Форт Сан-Фелипе-де-Барахас отлично сохранился. Его изъеденные временем и морской солью камни помнят эти отгремевшие сражения, а старинные чугунные орудия, казалось, и сейчас готовы дать залп по стоящей в бухте пиратской эскадре. Я прошел по галереям старой крепости, вышел на площадку бастиона и увидел трех испанских конкистадоров, облаченных в сверкающие кирасы и шлемы, с аркебузами и алебардами в руках. Я даже вздрогнул от неожиданности. Неужели путешествия во времени – это реальность? Оказалось, это местные исторические реконструкторы развлекаются, ну и деньги зарабатывают, фотографируясь с туристами.

Старый город тоже хорошо сохранился. Дома в колониальном стиле, раскрашенные в яркие цвета, несколько старинных церквей, площади, украшенные статуями латиноамериканских героев. Памятник Симону Боливару, как же без него. Очень много цветов, и на клумбах, и на балконах домов. Живописно. На одной из площадей, на гранитном пьедестале лежала бронзовая женщина огромных размеров. Ее гротескные формы, видимо, отражали пристрастия латиноамериканцев и их представления о женской красоте. Особенно выделялась выдающаяся попа. Рубенс отдыхает. Внушительные груди блестели желтой бронзой на фоне всего остального потемневшего металла. Это уже туристы постарались. Как не пощупать такую красоту!

На улицах старого города женщины в национальных платьях цветов колумбийского флага предлагали сфотографироваться. Их платья были сшиты так, чтобы подчеркнуть в первую очередь форму попы, главного достоинства колумбийской женщины. Они же предлагали сделать фото с разноцветными попугаями ара и с капибарами. Я не стал. Зачем мне фотография с капибарой? Кому я ее буду показывать? Мюллеру со Шварцкопфом, что ли?

А еще на улочках старого города огромное количество торговцев едой. С лотков продают все, что душе угодно. Какие-то лепешки и лепешечки, разнообразные соки и напитки всех цветов радуги. Со льдом и без. Напитки брать довольно боязно – у некоторых из них очень ядовитые тропические цвета. Я не стал есть на улице. Зашел в кафе и попробовал эмпанадас, что-то типа чебуреков, только маленькие и из кукурузной муки. Зашло хорошо, особенно под местное пиво Агила.

***

Когда подходишь к полуострову Флорида с востока, миль за двадцать на горизонте появляется свечение. Самого берега еще не видно, виден только свет, создаваемый множеством огней большого Майами. Город не спит, ночная жизнь продолжается до утра.

Теплоход «Carribean Spirit» входил в гавань Порта Эверглейдс. По обе стороны прохода, на косе высились отели-небоскребы. Я стоял на баке во главе носовой швартовой команды и разглядывал контейнерный терминал. Вдоль берега шли кусты свай, на которых расселись серые пеликаны. Многие из них дремали, спрятав длинные желтые клювы в оперенье. Некоторые просто сидели, наблюдая за поверхностью воды. Время от времени один из пеликанов снимался со сваи, парил над водой, а потом резко нырял вниз за добычей. Выныривал он уже с рыбиной в клюве, опять тяжело взмахивал мокрыми крыльями, взлетал и возвращался на сваю, чтобы приступить к завтраку. Спящие собратья никакой зависти при этом не выказывали, а продолжали мирно дремать. Они, видимо, свой завтрак уже закончили.

Вечером, после окончания грузовых операций, я поехал в город прогуляться. Заказанное такси подъехало прямо к борту судна. Десять минут, и я в центре Форта Лодердейл. 5-я Авеню: магазины, шоппинг-центры, рестораны. Людей на улицах почти нет. Все мчатся куда-то по своим делам в автомобилях. Оно и правильно, чего тут ходить по жаре? Не принято здесь просто гулять по улицам. Гуляют, видимо, после захода солнца, да и то ближе к воде, по набережной, в парках. На большом щите крупный зеленый крокодил раскрыл пасть, как бы собираясь проглотить проходящих мимо. Реклама Национального парка Эверглейдс. Правда глядя на этого зловещего аллигатора, посетить Национальный парк желания не возникало.

Находившись в одиночестве по улице, я проголодался и устал. Пора подкрепиться, – говорил в таких случаях Винни-Пух. Куда бы направиться? С едой в Америке проблем нет – всяких кафе, ресторанов и ресторанчиков множество и на любой вкус. Мне приглянулся бар под названием «Dirty Harry’s» (У Грязного Гарри). На вывеске Клинт Иствуд в роли Грязного Гарри целился в прохожих из огромного черного револьвера «Смит и Вессон», модель 29 с длинным стволом. Подойдет. Надеюсь, тут можно и поесть, и выпить.

Внутри бара прямо посередине находилась овальная барная стойка. По стенкам стояли отдельные столики. Я сел за один из столиков и взялся за изучение меню. Внутри овальной стойки две девушки-барменши лихо разливали пиво в высокие стаканы. Делали они это виртуозно, устанавливая и снимая стаканы отточенными движениями. Работали они с таким же высоким чувством ответственности, как и чернокожие грузчики в порту. Казалось бы, ну как можно показать себя при разливе пива? Ставишь стакан, открываешь кран, оно само льется, и все. Но в Америке везде есть место подвигу. Девчонки управлялись со стаканами и с пивом так, что у меня опять возникло ощущение, что лучшего занятия на свете они даже не могут себе представить. Это вам не тетя Маня из пивного бара «Мутный глаз» на Охте, который мы часто посещали во время учебы в Макаровке. Вот бы ее сюда на стажировку. Но, боюсь, не согласится тетя Маня ехать в США учиться. Небось, на пенсии уже.

Я заказал себе салат, раков и пива. Салат состоял, как ни странно, в основном из листьев салата с добавлением небольшого количества помидоров черри, кукурузы и какой-то зелени. К салату полагалось выбрать какой-нибудь соус. Официантка перечислила целый ряд соусов, включая китайский, итальянский, чили и другие. Эх, знать бы еще, чем они отличаются. Я заказал итальянский. Зато вареных крупных раков принесли целую корзинку. Такую круглую корзинку, в которых у нас обычно подают хлеб. Я этих раков не ел уже лет двести, поэтому взялся за них с большим усердием. Затем заказал мороженое, кофе и порцию «Джек Дэниелс».

Я уже допивал свой виски, когда ко мне за столик сели двое. Это явно были местные парни, один лет тридцати пяти, другой лет на пять-семь моложе. Оба белые. Первый, мускулистый и сухощавый, напомнил мне актера Чарльза Броснона, только в молодости. Второй, белобрысый, был менее суровым, даже немного пухлым с розовым румянцем на щеках. Одеты они были совершенно обыкновенно – джинсы рубашки, но в их взглядах чувствовалась какая-то жесткость, не свойственная обычным обывателям. Может гангстеры? Или полицейские?

Я почти угадал. Парни предъявили жетоны, как у полицейских. Я успел прочесть только Department of Justice сверху и крупные буквы US. Министерство юстиции США. А я-то тут причем?

– Тебя зовут Андрей Максимов, и ты старпом с теплохода «Carribean Spirit», русский.

Это звучало как утверждение, а не как вопрос.

– Да. А вы откуда знаете?

– Это легко. – сказал тот, что постарше, которого я мысленно прозвал Броснон, и достал из нагрудного кармана судовую роль нашего парохода, где моя фамилия стояла на второй строчке.

– Я специальный агент УБН Майкл Блэквуд, а это спецагент Пол Фриман.

– Очень приятно. А что такое этот ваш УБН?

Парни удивленно переглянулись. Видимо они не ожидали, что кто-то в Америке не знает их организацию.

– Это Управление по борьбе с наркотиками, парень. Ты что, с луны свалился?

– Сами же сказали, что русский. Почему я должен знать ваше Управление? Я, вообще, в Штатах недавно. Еще и трех недель не прошло. Наркотиков я не употребляю и не храню. Выпить, правда, люблю. – С этими словами я подозвал официантку и заказал себе еще порцию «Джека Дэниелс». Главное в таких случаях перестать нервничать. Ты и не виноват ни в чем, а какая-то нервозность все равно появляется сама собой при общении с представителями власти. Я, правда, почти не нервничал. Стало даже интересно.

Оба спецагента заулыбались. Они, видимо, тоже были не дураки выпить. Но заказали себе только кофе.

– И, вообще, чем я могу быть полезен вашему УБН?

– Вот это уже деловой вопрос. Твое судно работает в Карибах. Это район интенсивного криминального трафика, в первую очередь порошка. Нам нужны агенты.

– Специальные агенты?

– Нет. Обычные агенты на судах. Нам нужна информация о возможных случаях скрытной перевозки запрещенных грузов. Или хранения. Вы заходите в Колумбию. Порошок, как правило, идет оттуда. К вам на борт может попасть контрабандный товар. Ты можешь что-то увидеть или услышать. В этом случае тебе просто надо будет связаться с нами и сообщить. Ты же законопослушный гражданин. Надеюсь, ты не против того, чтобы оказать помощь федеральному агентству в борьбе с контрабандой?

– В общем-то, я не против. Ну а вдруг это опасно? Вдруг нмафия станет меня преследовать?

– Поверь, мы сможем тебя защитить. Да и что опасного в простой передаче информации?

– Парни, я не знаю. Я никогда еще с мафией не сталкивался, но много читал. И в кино видел. Как правило, это опасно.

– Между прочим, федеральное правительство платит хорошие деньги агентам, если их информация способствовала перехвату контрабанды. Ну или аресту членов мафии. Не так давно наш агент получил больше трехсот тысяч долларов в качестве такого вознаграждения.

– Триста тысяч – это именно то, что мне надо. А этот ваш агент, что он такого героического совершил?

– Благодаря его информации была перехвачена партия в три тонны кокаина рыночной стоимостью около ста пятидесяти миллионов долларов.

– Он что, тоже русский? – спросил я чисто для смеха.

– Нет, он колумбиец. – серьезно ответил Броснон.

– Хорошо. А револьвер мне дадут? Желательно такой, как у Грязного Гарри.

– Вот сукин сын. – вставил Пухлый.

– Тебе дадут средства связи, если что-то возникнет. Вот наши визитки. Если что-то появится, позвони. Мы тебя сразу найдем. И не болтай о нашем разговоре.

– Ладно, парни, договорились. Я ваш. Не обманите только.

Броснон и Пухлый расплатились за кофе и ушли. А я, немного взволнованный неожиданным разговором, заказал еще один «Джек Дэниелс» и переместился за стойку бара. Было интересно смотреть на девчонок-барменш и на весь этот их спектакль с наливом пива и других напитков.

Бар потихоньку заполнялся народом. За стойкой уже не было свободных мест. Рядом со мной оказался какой-то жирдяй-американец. Жирдяй пил пиво и рассказывал мне свою биографию. О том, что он работает коком на яхте и что получает уже полторы тысячи баксов. А если он еще сдаст экзамен на какую-то категорию, то… Я слушал его вполуха. Иногда что-то поддакивал. А сам думал о том, что действительно неплохо бы было заработать тысяч триста. А то закончится контракт. Что-то я потрачу тут на раков с пивом и на «Джек Дэниелс». Привезу тысяч двенадцать. Ни то ни се. Где вы, колумбийская мафия? А ну давайте-ка сюда. Я о вас информацию собирать буду. И передавать куда следует. В эту, как ее…. В УБН. В Drug Enforcement Administration, будь она неладна. И поберегитесь! Мне револьвер обещали, как у Грязного Гарри!

Я чувствовал, что уже здорово набрался. Жирдяй с кружкой пива двоился у меня в глазах.

– Пока, парень! – обратился я к нему напоследок. – Удачи тебе в достижении американской мечты!

Глава 3

Дженни сказала, что он может быть из картеля. Может быть, это именно тот случай? Может, уже пора звонить Бронсону? В смысле Майклу, этому как его… Блэквуду. А что я ему скажу? Ну, трутся тут в порту подозрительные личности. Один носит с собой «беретту». А может, и оба. Ну наглые, ну рожи протокольные. К моей девушке пристают. Что еще? Похожи на представителей грузоотправителя. Смотрят, как их контейнеры на борт грузятся. Но тут и других представителей грузовладельцев хватает. Да Бронсон пошлет меня подальше с такой информацией и будет прав. Ношение оружия – не преступление в Колумбии. Может, у них разрешение есть. Здесь, вообще, на улицах полно вооруженных людей, как и в других странах Латинской Америки. Полиция ходит с автоматическими винтовками. А порошком вообще не пахнет. По крайней мере, пока.

Во время погрузки Тощий и Горилла снова торчали в порту. Стояли на причале рядом со своим «Тахо», похожим на небольшой автобус, провожали взглядом груз. Я украдкой переписал номера нескольких контейнеров. Пусть будут. Записал и запомнил номер «Тахо» – TDD-478 Colombia. Что он делал у дома Дженни? Хотя, может и не он совсем. Но что-то мне подсказывало, что таких совпадений не бывает. Тощий, увидев меня у трапа, помахал рукой, как старому знакомому. Нагло так помахал, улыбаясь во все зубы. Я показал ему средний палец. Но он не оскорбился, а только заржал, как конь, вместе со своим гориллообразным оруженосцем.

Потом я посмотрел грузовой манифест. В контейнерах кофе. Во всех. Настоящий колумбийский. Café de Colombia. Один из лучших в мире, потому что его собирают вручную. Машинную сборку не используют, и считается, что недозрелые зерна в урожай не попадают. Подошел к контейнеру, стоящему на палубе. Пломбы на месте. Пощупал контейнер. Открывать не стал – не срывать же пломбы. Понюхал. Не пахнет ничем. Ни кофе, ни порошком. Тем более, что я не знаю, как пахнет порошок.

Нет. Недостаточно информации. Не с чем идти ни к Майклу Блэквуду, ни к Полу Фриману. А заработать крупную сумму было бы неплохо. Но приходится ждать.

«Carribean Spirit», тем временем, выходил из порта и как раз огибал полуостров Бока Гранде, на котором высились все эти современные дома. А вон и ресторанчик «El Muelle» горит огнями. Тот самый, в котором мы с Дженни гуляли, вернее ужинали. И было это только вчера. На камнях так же важно восседали пеликаны. Я помахал им рукой и пошел на мостик. Моя вахта.

Как же медленно тянется время. Я вдруг осознал, что меня тянет к Дженни со страшной силой. Она не выходила у меня из головы. Не то чтобы я о ней думал. Картинки с ней сами проплывали в сознании. Вот она кормит пеликана, а вот смеется над моими шутками. Ты что, влюбился? Похоже на то. Такая девчонка!

По ее совету в Форте Лодердейл я сходил на берег и купил себе пейджер. Потом зашел опять в «Грязный Гарри», уж больно он мне понравился. Заказал себе кофе и «Джек Дэниелс» и принялся изучать инструкцию. Ничего сложного. Я вбил в память номер Дженни и написал: «Очень скучаю». Минут через пять пейджер запиликал, сигнализируя о принятом сообщении.

– Приезжай скорей. Я тебя жду.

– Что делаешь?

– Сижу дома, работаю над заказом. А ты?

– Сижу в баре, пью виски.

– Алкач.

– Целую тебя.

Вот и пообщались. На этот раз никаких спецагентов не появилось, и я вернулся на судно.

В очередной раз мы снова пришли в Картахену в субботу, но уже ближе к вечеру. Еле дождавшись окончания швартовки, я переоделся и побежал к выходу из порта, даже не предупредив Мюллера об уходе. Ничего страшного, они со Шварцкопфом тоже сейчас свалят, как и вся филиппинская команда.

У ворот порта всегда болталось несколько моторикш. Через десять минут я был у входа в «Гритос и Кантос». Я решил не посылать никаких сообщений, а просто свалиться, как снег на голову.

Дженни появилась сразу, как только я вошел. Ни слова не говоря, она бросилась мне на шею, шурша своим пышным сценичным платьем. Я держал ее в руках, приподняв над полом, не ощущая никакой тяжести. Какая легкая девочка! Целовались мы, наверное, дольше обычного, потому что публика даже захлопала, когда мы, наконец-то, отпустили друг друга.

– У меня остался еще один номер. Посиди здесь, выпей что-нибудь.

На этот раз Дженни танцевала сальсу как-то особенно ярко. А после танца прибежала и заказала себе «Текилу Санрайз». Желто-оранжевый коктейль одним своим видом создавал ощущение праздника. Для меня это действительно был праздник. Да, парень, влюбился ты крепко. А что делать? Что делать, что делать, наслаждаться, вот что делать. Радоваться и веселиться.

– Сейчас мы допьем и поедем домой ужинать. Я приготовлю стейк.

– Я уже почти допил.

– Ну не торопись так, Макс. У нас еще полно времени.

– Женька, не могу не торопиться. Хочется скорей тебя обнять.

Когда мы вышли на улицу и прошли на парковку клуба, из темноты появились две фигуры, тощая и толстая. Вот только вас здесь не хватало! Тощий и Горилла!

– А, русо! А мы вас заждались. – с этими словами Тощий ткнул мне в живот ствол «беретты». – Давайте в машину. Оба. Есть разговор.

Горилла довольно грубо запихнул Дженни на переднее сиденье и уселся за руль, а Тощий устроился сзади рядом со мной, не выпуская пистолет из рук. От нас-то ему что надо? Я терялся в догадках. Может, ревность? Страшно не было. Я бы мог легко отобрать у него ствол и шарахнуть им Гориллу по затылку. Но было любопытно узнать, что же от нас все-таки хотят.

– Слушай сюда, русо. Мы нанимаем тебя на ответственную работу.

– Вообще-то, работа у меня уже есть.

– Ты слушай и не перебивай. Нам нужен человек для сопровождения груза. Ты нам подходишь. Будешь следить в оба за нашими контейнерами от Картахены до Порта Эверглейдс. Они должны быть погружены так, чтобы в порту выгрузки выходили одними из первых. Ну и вообще посмотришь, чтобы никто к ним не приближался. Это первое.

– Послушай, Хорхе. А где ты покупаешь такие цветастые рубашки? – решил я накалить обстановку.

– А он довольно наглый! – впервые вставил слово Горилла. А Тощий двинул мне локтем под дых. Сильно, но пресс не пробил. Я не стал отвечать, согнулся и сделал вид, что удар достиг цели. Но тут Дженни вмешалась,

– Ты что делаешь, cabrón! – при этом она еще умудрилась с переднего сиденья царапнуть Тощего по лицу.

– Carajo! – взвизгнул он. – Моно, держи ее, чтобы не дергалась.

Горилла схватил Дженни за руки и держал, не отпуская.

– Отпусти девушку, обезьяна. – вставил я. Обстановка накалилась. Но Тощий с собой справился. Дело превыше всего. Он демонстративно передернул затвор и произнес,

– Ну-ка, тихо всем! Сидеть и слушать! Второе, что ты будешь делать, это в день прихода встречаться с нашим человеком, передавать ему коносаменты и коробку. Зарплата твоя составит тридцать тысяч долларов за одну отправку. Вот аванс. Здесь половина. – Он бросил на сиденье толстый пакет.