Отмеченный молнией

– О, да! Мы все на пике формы, – усмехнулся Тиллиер. – Не хочешь как-нибудь заглянуть и поработать с нами на плацу? Теперь, думаю, мы с тобой будем на равных. Тем более что тебе всегда трудно было против протазана.

Протазан был боевой дисциплиной Тиллиера. И он был прав, в бою против легкой алебарды Риордану действительно приходилось очень тяжело.

– Что ты, он теперь стал еще более опасен, чем раньше, – возразил Хоракт, тонкой улыбкой показывая, что его слова не стоит воспринимать всерьез. – Знаешь, сколько он народу перекрошил за полгода? Риордан, на улицах болтают, будто ты превратился в настоящего убийцу. Врут или как?

– Врут, – ни секунды не колеблясь, ответил Риордан. – Но что обо мне толковать, сегодня ваш день.

– Ты уже знаешь? – вполголоса спросил Дертин.

– Да. И я здесь по этому поводу. Значит, ты в первой десятке?

– Мне оказана такая честь, – Дертин отвесил легкий поклон. – Постараюсь не посрамить Овергор и Вейнринг.

– Наш здоровяк покажет Фоллсу, что такое настоящая сила, – воскликнул Тиллиер. – Мы с Хорактом в пятерке резерва. Может, и нам посчастливится.

– Посчастливится? – переспросил Риордан. – В чем посчастливится? Вспомните наши планы! Дертин мечтал перевестись в городскую стражу. А теперь Биккарт посылает его на верную смерть. Дертин, против вас выйдет знаменитая Голубая сталь Фоллса. Тебе предстоит вступить в бой с опытными поединщиками. А ты увидел свой боевой молот менее года назад! Подумай, каковы твои шансы?

– Мне поставили всего десять комбинаций, верно, – спокойно возразил Дертин. – Но со мной занимался сам Биккарт. Я знаю свои движения наизусть. Их достаточно для победы. Основной упор был на подвижность и реакцию. Я молотобоец, не забывай. Моя задача не фехтовать, моя задача – попасть!

– Ладно, пусть ты снимешь с их доски одну фигуру. Если повезет, даже две. Но сам все равно погибнешь. Ты понимаешь это, дружище? – не унимался Риордан.

Дертин равнодушно пожал плечами.

– Если этого окажется достаточно для Овергора, с меня довольно. Мы поединщики, Риордан, живем дважды. Богиня Воинов Скельда дарует вторую жизнь тем, кто сложил головы на Парапете Доблести.

У Риордана опустились руки. Настои доктора Пайрама вкупе с проповедями отца Виллайди сделали свое дело. Его друзьям полностью промыли мозги. Они готовы к Парапету, а вздумай Риордан сейчас помешать, то станет их врагом на всю жизнь.

Видя замешательство товарища, Тиллиер рассмеялся:

– Такое чувство, что малыш Риордан только что понял, для чего существует Воинская школа. Мы уже трахнули смерть, старина, и теперь не боимся ее. Она нам улыбается.

Трахнуть смерть. Любимая идиома Биккарта. Риордан вспомнил, как они гадали в первый день пребывания в Школе, что же это такое – трахнуть смерть? Просто шутка, или все будет по-настоящему? Теперь Риордан знал, что все происходило взаправду. Вечеринка Смерти завершала обряд инициации поединщиков. Для действа нанимались самые лучшие куртизанки Овергора. Девушкам отваливали целые состояния, так что попасть на вечеринку для них было за счастье. Курсантов же перед завершением обряда поили такими настоями, что для них стирались грани реальности, а чувства обострялись до предела.

Девушки наряжались в костюмы Смерти. Их образы были устрашающими и соблазнительными одновременно. Полумрак и отсветы масляных факелов размывали действительность до полусна. Утром курсанты просыпались не просто мужчинами, познавшими сладость женской любви. Они пробуждались повелителями Смерти – такой неизбежно-желанной и одновременно податливой их воле. Страх сменялся ощущением власти над смертью. Эти воспоминания были отчасти вызваны дурманящими травами в настоях доктора Пайрама. Скорее всего, курсанты понимали это, но все равно не могли отменить их последствий. Они теперь не боятся Смерти. Они ее трахнули. Так говорил Биккарт, и так оно и было.

Над Центральной площадью завыли медные трубы, созывая поединщиков на построение. На трибунах не осталось ни единого пустого места. Синий огонь овергорского факела достиг небывалых размеров. Теперь от него отрывались куски сапфирового пламени и таяли в небе над столицей.

– Нам пора, друг, – сказал Дертин. – Если хочешь, заскакивай позже, ладно?

Риордан кивнул с тяжелым сердцем. Он может говорить с ними сколько угодно. Но теперь они были на разных сторонах оврага и перестали слышать друг друга. Нет, не оврага, а Парапета Доблести. Он так и остался в толпе зевак, тогда как его друзья купались в лучах славы прямо по его центру.

Он уже развернулся, чтобы направиться к воротам Школы, когда за спиной раздался властный голос:

– Постой, Риордан, ты мне нужен!

Его окликнул Скиндар, начальник учебной части. Человек, который завербовал его самого в тот же день, когда Риордан вернулся с охоты на синего барса. Первые шаги в Школе он делал под присмотром Скиндара и сохранил о своем наставнике самые лучшие воспоминания. Сегодня на плечи Скиндара была небрежно наброшена парадная мантия. Через несколько минут ему предстояло открывать торжественное построение.

– Приветствую вас, господин капрал, – сказал Риордан.

– Оставим титулы. Как хорошо, что ты здесь. Я собирался на прием в Глейпин, но теперь смогу через тебя передать послание Накнийру.

– Я слушаю.

– После объявления десятки мы закрываем Школу на карантин. Сажаем в казармы всех: и основной состав, и резервистов, и даже курсантов.

– Надолго?

– До войны. Не будет даже отпусков, чтобы проститься с родными. Ни одной увольнительной. Все будут заперты здесь до того момента. пока герольды не пригласят нас через Золотые ворота ступить на Парапет.

– Ого. Чем вызваны такие строгости?

– Секретностью, чем же еще? Состав наш мы объявим, как полагается, но постараемся сохранить в тайне расстановку внутри состава. Желающих пронюхать о наших планах будет предостаточно. Риордан, нам нужен купол абсолютной тишины над Воинской школой. Чтобы все носы, которые сюда сунутся, были отрублены по самые уши!

Риордан кивнул.

– Сделаем. Что-то еще?

Скиндар вздохнул и пристально посмотрел на своего бывшего ученика.

– Да. Самое важное. Тебе не нужно объяснять, что наша главная задача не сделать сюрприз Фоллсу с нашей расстановкой, а грамотно подстроиться под их боевой порядок. Иначе шансов у нас нет.

– Понимаю.

– Значит, нам нужно узнать о расстановке Голубой стали не меньше, чем за неделю до начала кампании. От этого будет зависеть все: и наша победа, и жизни поединщиков.

Риордан невольно присвистнул.

– Ничего себе, задача! Скиндар, меня нельзя назвать докой в шпионских делах, но даже я понимаю, что в ходу будет десяток списков. И каждый будет предлагаться, как подлинный. Но все могут оказаться заведомо ложными.

– Так бывает всегда. Но в этот раз, парень, нам нужен настоящий. С гарантией.

Риордан задумался. Скиндар терпеливо ждал его ответа. К капралу уже дважды подбегал паренек в одеждах герольдов, чтобы позвать на церемонию, но тот оба раза отмахивался от гонца. Наконец Риордан ответил:

– Скиндар, вы требуете невозможного. За боевую расстановку отвечает лично Мастер войны. И может изменить ее в последний момент. Если даже мне удастся добыть список, за его достоверность никто не сможет поручиться. Или вы предлагаете выкрасть их военного министра и жестоко пытать? Но даже в этом случае добытым сведениям будет грош-цена, потому что его преемник все немедленно поменяет.

– Хорошо. Согласен. Тогда я скажу так: сынок, нам нужны любые сведения, которые помогут Овергору на Парапете. Могу я рассчитывать хотя бы на это?

– Теперь задача упрощается. Вы получите информацию о Голубой стали, капрал Скиндар. Но могу ли я ответно рассчитывать на то, что Дертин выйдет на Парапет десятым по счету?

– Нет, – ответил Скиндар с непроницаемым лицом.

Риордан отвесил ему вежливый поклон и повернулся, показывая, что считает разговор исчерпанным.

– Постой, Риордан, – окликнул его раздраженный Скиндар. – Не знаю насчет всего остального, но торговаться визир тебя научил. Пусть будет по-твоему. Мы выпустим Дертина не раньше, чем седьмым.

– Идет, – Риордан протянул сжатый кулак. – Считайте, что мы договорились.

Они скрепили договор пожатием поединщиков. Вдруг Скиндар нахмурился.

– Погоди. Тебе же понадобятся деньги для подкупа?

Риордан улыбнулся. Спираль татуировки на его щеке изменила форму, и в сочетании с ней улыбка стала напоминать оскал.

– Не обязательно. Можно прибегнуть к другим, более жестким методам переговоров.

На церемонию Риордан не остался. Ликующая толпа вызывала у него лишь раздражение. Чему радуются эти люди? Тому, что лучшие воины Овергора пойдут на смерть, чтобы доставить им толику удовольствия?

Он пообедал в небольшой харчевне в Воинском квартале. Из-за действа на Центральной площади сегодня в обеденной зале было малолюдно. Риордан с аппетитом обглодал индюшачью ногу, заел мясо овсяной кашей, а потом опрокинул один за другим три стакана брусничного морса. Когда Риордан выходил из харчевни, он услышал ядовитый шепот хозяина:

– Жует и не поперхнется. Даже не пошел на объявление десятки. Хотя знает, что его место там, а не в полиции.

Риордану осталось только вздохнуть. Теперь, до окончания военной кампании он станет предметом злословия для всех патриотов. А если Овергор потерпит поражение, то винить в этом будут именно его. Ну и пусть. Его ненавидят, но боятся, а это уже кое-что.