Отмеченный молнией

– Офицеры стражи, отставные поединщики, торговцы – вот перечень законной добычи фрейлин, – продолжил он свою лекцию.

Риордан внимательно слушал патрона и уже понимал, куда тот клонит. Визир проявил интерес к амурным делам своего протеже. Такого раньше не случалось. Значит, положение стало по-настоящему тревожным. Накнийр сделал паузу и внимательно посмотрел на воспитанника.

– Ты! – Визир ткнул в его сторону указательным пальцем. – Тоже весьма привлекательная партия. С высоким статусом, но без понятных перспектив, потому что твое служебное положение дает защиту, но не дает денег. Лови, – Накнийр рывком выдвинул ящик стола и метнул Риордану туго набитый кошелек.

Личный секретарь даже не поймал, а остановил его, мягко поставив ладонь на траектории полета снаряда. Кошелек на мгновение словно прилип к ней, а потом упал в уже оттопыренный карман его кафтана. Это была их обычная забава. Визиру доставляло удовольствие наблюдать в действии молниеносную реакцию своего протеже, а Риордан охотно демонстрировал патрону свои способности. Накнийр досмотрел фокус с кошельком до конца, удовлетворенно усмехнулся и продолжил:

– Вот как мы обставим с тобой эту операцию. Для начала ты купишь своей возлюбленной новый экземпляр в ее заветный сундучок. Это должна быть по-настоящему стоящая вещь. Уверяю тебя, получив такой подарок, девушка сразу догадается, что у вас с ней будет какой-то особенный разговор. Эти бестии очень догадливы и все понимают без лишних слов. Ты скажешь ей, что мы нуждаемся в любой информации относительно дел принца и принцессы. Про государственную необходимость можешь не упоминать, она даже бровью не поведет. Скажи, что дорожка следов от нескольких преступлений ведет прямо к Унбогу, и теперь мы должны его проверить. Пока все честно, не так ли?

Риордан кивнул с хмурым видом. Ему не нравилась сама идея подкупа Парси.

– И еще добавь, что тебе лично обещана высокая награда, если ты распутаешь это дело.

– Значит, я настоящая приманка? Драгоценности только для отвода глаз?

– Рыбак ловит рыбу не на крючок, а на удочку.

– Мне как-то ближе охота, чем рыбная ловля, ваша светлость. Я выслежу для вас любого зверя и добуду его. Но мне не по душе рыбачить, когда в качестве наживки используется мое будущее.

Визир усмехнулся и подтолкнул к Риордану те документы, которые он достал из секретера.

– Будущее можно устроить по-разному. А личная преданность прекрасна сама по себе, но она работает еще лучше, если вознаграждается должным образом. У меня в Овергоре есть кое-что по части недвижимости.

Риордан за месяцы на службе у визира немного пообтесался в его делах и знал, что Накнийр входит в десятку самых крупных землевладельцев столицы. Он взял в руки документы, которые дал визир, и с непонимающим видом взглянул на своего начальника.

– У меня есть небольшой уютный домик в Воинском квартале, – пояснил Накнийр. – Ничего особенного: два этажа, садик позади, хозяйственные постройки. Не дворец, конечно, но вполне достойный. Чтобы его содержать, требуются средства, которых у тебя нет. Поэтому к этому дому прилагаются еще два доходных дома, рента с которых покрывает все издержки по основному строению.

Визир замолчал. Его испытующий взгляд в который раз прошелся по Риордану. Но тот не смутился и сказал, глядя в глаза своему патрону:

– Вы не завершили свое предложение, ваше светлость.

– Давно ли ты стал тугодумом, Риордан? Ты станешь владельцем всей этой недвижимости через три года безупречной службы. Заметь, что слово «безупречной» сейчас прозвучало не для красоты.

Риордан замер от удивления. Ему вдруг предложили целое состояние! Даже земельные участки на окраинах Овергора торговались за баснословную цену, а тут несколько домов. Он моментально сопоставил щедрость патрона с делом, которым ему предстоит заниматься, и понял, что ставки запредельно высоки. Если Унбог возьмет верх в конфликте, визир потеряет часть своего влияния, а это значит, что Накнийр действует прагматично, потому что даже маленькая толика влияния не что иное, как огромные деньги. Он желает, чтобы в этом бою его оружие было заточено, как бритва, и направлялось заинтересованной рукой.

– Не знаю, как вас благодарить, ваша светлость.

Накнийр усмехнулся.

– Пока еще рано. Поблагодаришь через три года, когда я подпишу дарственные. А пока я хочу, чтобы ты упомянул об этой награде своей пассии. Держу пари, что она тут же потащит тебя в постель, так что удивительная ночь тебе гарантирована.

– Не вижу связи, ваша светлость.

Обычно сдержанный Накнийр всплеснул руками от негодования.

– Он, видите ли, не видит! За таким имуществом нужен пригляд. А поскольку ты все время занят на службе, значит, тебе потребуется рачительная хозяйка. Держу пари, твоя Парси поймет эту мысль в мгновение ока.

Риордан нахмурился.

– Ваша светлость, но я еще не задумывался о женитьбе. Получается, что я внушу девушке ложные надежды, воспользуюсь ее доверчивостью.

– Доверчивая фрейлина? Звучит как анекдот. Я и не прошу, чтобы ты обманывал свою милую. Просто обрисуй ей собственные перспективы и ни о чем более не беспокойся. Дальше уже ее забота, как тебя окрутить. Если она не справится, при чем тут ты? Тем более что я не предлагаю расплачиваться за важную информацию ложными надеждами. В кошельке достаточно денег на четыре подарка для ее сундучка. Теперь я оплачиваю твои любовные утехи, Риордан. Считай это везением. Но информация должна быть стоящей. Ясно?

Риордан молча поклонился. Вся эта история с подкупом Парси ему совсем не нравилась, хотя визир привел значимые возражения на все его сомнения. Дальнейшие препирательства выглядели бы придирками и упрямством.

– Если мы все выяснили, больше я тебя не задерживаю. После визита к Кармарлоку явишься ко мне на доклад.

– Непременно, ваша светлость.

Риордан положил на край стола гербовые бумаги, еще раз поклонился и направился к двери. Не доходя до нее двух шагов, он вдруг круто повернулся на каблуках и показал рукой на документы о собственности.

– Ну, что еще? – спросил Накнийр.

– Сдается мне, ваша милость, вы желаете, чтобы у меня тоже появился свой сундучок.

Визир улыбнулся одними губами.

– Увидимся завтра, умник, – бросил он. – И чтобы больше никаких бредней насчет Парапета Доблести.

Когда за Риорданом закрылась дверь, Накнийр в который раз задал себе вопрос, а не слишком ли он балует своего секретаря? Однако, взвесив все «за» и «против», он напомнил себе, что заполучил в собственность лучший клинок королевства, в комплекте к которому шло бесстрашие, честность и весьма проницательный ум. Такое оружие стоило любых вложений.

Глава 4. Лицемерие

Риордан снимал кров и стол в Торговом квартале. Здесь селились люди с положением – купцы, чиновники, владельцы мастерских, поэтому аренда стоила тут недешево, хоть и не так запредельно дорого, как на Цветочной улице и в ее окрестностях. Владелец дома, в котором он проживал, был крупным торговцем пушниной, вел дела со скорняками и охотниками. Риордану это было по сердцу, а кроме того, через него он мог свободно посылать деньги родителям. Его родная деревушка Вейнринг находилась на севере, откуда в Овергор поставлялись самые лучшие меха. Хасколд, арендодатель Риордана, каждый месяц отправлял в те края торговые караваны.

Это был мужчина невысокого роста, крепкий и жилистый. Хасколд в молодости сам много раз участвовал в охотничьих экспедициях, бывал, в том числе, и на склонах Тиверийского хребта, в родных краях Риордана. Когда Хасколд узнал, что его постоялец – тот самый Риордан, молва о котором уже полгода не смолкает в Овергоре, он первым делом уточнил, правду ли болтают, что Риордан в одиночку одолел синего барса. Получив утвердительный ответ, Хасколд добавил, что люди говорят, дескать в тот момент Риордану еще не исполнилось восемнадцати лет, а шкура барса оказалась без единого изъяна и потом была продана личному портному короля за восемьдесят золотых. После того, как постоялец подтвердил и эти слухи, Хасколд снизил ему арендную плату вдвое. Он заявил, что не может брать больше с человека одной с ним профессии.

Впрочем, Хасколд тут же вернул себе упущенную прибыль, поскольку отказался платить местному криминальному заправиле ежемесячный взнос «за дружбу». Он мотивировал свой отказ тем, что теперь под его кровом проживает человек из тайной полиции и ему, Хасколду, невместно поддерживать связи с преступными элементами.

Люди криминального главаря обратились к Риордану за разъяснениями. Обычная практика была такова: представители закона не ломают систему и получают за это отступные. Риордан отказался сотрудничать. Он заявил, что пока не желает менять местные порядки, но раз Хасколд решил не платить, значит, так все и будет. Риордан предупредил отдельно, что если вдруг у его арендодателя возникнут какие-то неприятности, то вся местная банда просто исчезнет с лица Земли. И еще выдал вежливый совет – обходить их дом третьей дорогой, чтобы лишний раз не попадаться ему, Риордану, на глаза. Мало ли какое у него будет в тот момент настроение?

Кроме дома, своего дела и решительного нрава у достойного Хасколда имелись две дочки-погодки. Барышни только-только вступили в возраст, когда девушки при встрече с харизматичными мужчинами начинают испытывать смутное душевное томление. Обе миловидные, стройные брюнетки. Обе одевались согласно своему высокому статусу и для местных парней наверняка были желанной, но пока еще запретной добычей.

Риордан для обеих дочек Хасколда стал кем-то вроде небожителя. Городская легенда, первая шпага Овергора и приближенный визира, он, сам того не желая, вдребезги разбил нежные девичьи сердца.

При встречах с ним грудь у барышень начинала порывисто вздыматься, пальчики трепетали, а локоны становились непослушными, поэтому их требовалось срочно поправить. Риордан вынужден был отказаться от совместных ужинов с семейством Хасколдов. Он начал всерьез переживать, что после того, как их руки случайно столкнутся над солонкой или приборами, с девушками может приключиться судорога или что-нибудь похуже. С тех пор Риордан стал находить под дверью своей комнаты любовные послания. Некоторые содержали красноречивые намеки на возможные экстаз и негу.

Хасколд и его жена наблюдали за этой нежной осадой с улыбками и затаенной надеждой.

Все изменилось в один день, когда в обители Риордана впервые появилась Парси. Дело в том, что в Глейпине фрейлины пребывают на положении каторжан. У них почти нет личного времени, в любой час ночи любая из девушек может быть призвана к своей госпоже. Если та вдруг пробудилась и желает, чтобы ей почитали, значит, фрейлина будет читать. Зевать и тереть глаза категорически запрещалось.

Даже в выходной день, чтобы отлучиться за пределы Глейпина, требуется особое разрешение статс-дамы, приставленной к фрейлинам в качестве надзирателя. И если разрешение будет вымолено, девушку отпустят только с сопровождающим. Это может быть либо стражник, либо агент тайной полиции. Во-первых, так делается из-за соображений безопасности. Каждая фрейлина – умопомрачительная красавица, за обладания которой некоторые горячие головы могут пойти на что угодно, даже на похищение. Во-вторых, если отпускать фрейлин одних и бесконтрольно, то они рьяно примутся устраивать свою личную жизнь и через полгода половина из них окажется замужем, а прочие – на сносях. В результате штат фрейлин придется набирать заново, а это колоссальная проблема. Одно обучение этикету чего стоит!

Конечно же, в этой железной сети слежки и надзора давным-давно были подпилены целые звенья, но это отдельная история. Сейчас речь идет о возможности фрейлин покидать Глейпин. Такая возможность у них все же имелась. Один раз в два месяца каждая фрейлина получала право провести сутки за пределами дворца. В теории – чтобы встретиться с родными, с которыми была долгое время разлучена. На практике все получалось совсем по-другому. Когда пришла очередь Парси на увольнительную, она оформила ее, как полагается, но провела эти сутки с Риорданом в его квартире.

Сначала они решили предпринять все меры, чтобы Парси осталась неузнанной. Огласка могла повредить им обоим, в особенности девушке. Риордан привез Парси к себе в закрытом ландо, ее лицо было сокрыто за черной вуалью. Но после бурной ночи они без колебаний отбросили всю конспирацию. Это было их взаимное признание в любви, которое прозвучало без слов. С тех пор прошло больше месяца, но сердце Риордана до сих пор начинало учащенно биться, когда он вспоминал этот день. Потому что это был самый яркий, самый счастливый день за всю его жизнь. Им было хорошо вдвоем не только в минуты близости, а каждую секунду, которую они были вместе. Сияющие глаза Парси обещали: так может быть всегда, тебе стоит просто захотеть. Риордан понимал, что он опьянен ее красотой и нежностью, но ничего не мог с этим поделать. Это было, как полет, он словно отрывался от земли и парил. Они позавтракали в небольшом кафе, не обращая внимание на взгляды, потом наняли коляску и укатили к Серебряным воротам, чтобы полюбоваться на виды, ближе к вечеру поужинали в дорогом ресторане, а дальше вернулись в апартаменты Риордана, откуда уже не вышли до самого утра, когда Парси предстояло вернуться на службу в Глейпин.

Но безудержное счастье одних подчас оборачивается опустошающим горем для других. Новость о том, что в апартаментах Риордана находится женщина, во мгновение ока облетела особняк Хасколдов. Чуткий к любым шорохам Риордан не раз и не два различал снаружи тихий скрип половиц. Кто-то тихонько подкрадывался к двери, прикладывал к ней ухо и так же тихо исчезал. Конечно же, он догадывался, кто это мог быть, равно как и о том, как терзали сердца шпионов звуки, которые исходили из его комнаты.

Но сестры продолжали питать надежды. Подумаешь, женщина! В конце концов Риордан – мужчина и имеет право на плотские удовольствия. Это совсем не делает его недоступным для матримониальных планов, а скорее наоборот – он не просто мужчина, он ценит женскую красоту, а стало быть, является законной мишенью для любовных стрел.

Окончательно сосуд с надеждами сестер разбила история с ванной. Дело в том, что примерно за неделю до приезда возлюбленной Риордан установил в своей комнате большую фаянсовую ванну. Она оказалась настолько громоздкой, что ее пришлось заносить через окно, для чего соорудили целые строительные леса, поскольку Риордан обитал на втором этаже. Это событие привлекло всеобщее внимание. Обе дочки Хасколда нанесли Риордану визит, чтобы посмотреть на его приобретение. Наверняка каждая из них в этот момент представляла в ванной себя: обнаженной, во фривольной позе, с бокалом легкого вина в руке, а рядом стоял Риордан, пожираемый страстью и желанием.

Все прояснилось через неделю, когда Риордан с Парси вернулись с прогулки и приказали наполнить ванну. Для таких целей внизу, на кухне имелся изрядный железный бак, в котором по необходимости нагревали большой объем воды. Через час все было готово, но прислуга почему-то оказалась занята и обязанность таскать воду для ванны выпала на долю дочек Хасколда.

Когда они поднялись в комнату своего важного постояльца, им открылась картина, которая в миг похоронила все мечты. Перед зеркалом, на стуле, в изящном пеньюаре расположилась Парси и подкалывала вверх свои пышные волосы. Полка под зеркалом уже превратилась в женский будуар. Там стояла вереница пузырьков и баночек, которые оставят равнодушным мужчину, но о многом расскажут женщине. Сестры увидели, что перед ними не просто женщина, которая появилась, чтобы скрасить будни мужчине. Это – возлюбленная! При чем обладающая такой убедительной красотой, которая не оставляла соперницам даже крохотного шанса.

Дочки Хасколда таскали тазы с водой с видом, будто хоронят свою любимую канарейку. Парси не обращала на них ни малейшего внимания. Риордан не мог оторвать от нее взгляда. Когда ванну наполнили, Парси, не поворачивая головы, обронила:

– Спасибо, милочки. А теперь принесите еще один большой таз с кипятком, мы будем подливать из него по мере необходимости, чтобы вода в ванной не остывала.

Непонятно, почему такие простые слова вызвали взрыв. Но, возможно, причина крылась в безразлично-повелительном тоне. Так разговаривают с прислугой. Но пустой тазик, который держала в руках младшая дочка Хасколда, с грохотом полетел на пол. Девушка в гневе топнула ногой и уперла кулачки в бока. Фрейлина принцессы Веры медленно повернулась к служанке и в недоумении изогнула бровь. Но потом Парси вгляделась в красное от негодования личико дочери Хасколда и звонко расхохоталась.

Если вам когда-нибудь понадобится эталон жестокости, смело берите в этом качестве отношение женщин друг к другу в любовных вопросах. Смех соперницы подействовал на молодую девушку сильнее оплеухи. Она опрометью бросилась вон из комнаты. Парси шутливо ткнула кулачком в бок Риордана, который топтался рядом и делал вид, будто ничего не понимает:

– Дорогой, сдается мне, что за водой придется идти тебе. Нет, но каков сердцеед! А по виду и не скажешь.

С этого дня записочки перестали появляться под дверью жильца. Вокруг Риордана установилась любовная тишь и безветрие. Он перестал случайно сталкиваться с дочерями Хасколда в коридорах и лишь, когда выходил из дому, замечал, как девушки провожают его взглядами из окон.

Сегодня он привычно зашел на общую кухню, что располагалась на первом этаже, и попросил подать ужин в его комнату. Не успел Риордан подняться к себе на второй этаж, как дверь, что вела на хозяйскую половину, отворилась, и в коридор вылетел Хасколд. Торговец пушниной сжимал в руках головной убор и явно куда-то торопился.

– А-а, господин Риордан, рад вас видеть! Как прошел день?

– Благодарю, благополучно.

– А я вот бегу к «Вратам удачи». Завтра объявят состав боевой десятки, хочу попробовать заработать пару десятков рейсов.

В каждом районе Овергора работало несколько букмекерских контор, не считая частных дельцов и подпольного тотализатора. На ставках спускались целые состояния, молва о везунчиках передавалась из уст в уста. Не раз и не два за месяцы службы Риордану приходилось разбираться с нечистыми на руку букмекерами. «Врата удачи» считались крупным и уважаемым заведением, где никогда не зажимали выигрыши.

Риордан жестом велел Хасколду остановиться.

– Погоди. На кого ты ставишь?

– Из верных источником мне сообщили, что на Парапет выйдут два сына Овергора – Кавалер и Крушитель. Насчет второго я сомневаюсь. Наверняка отмажет богатый папаша. А вот Кавалеру предстоит постоять за честь своего древнего рода.

Риордан подавил усмешку. Два его врага. Крушитель сломал ему правую руку, а с Кавалером наверняка дело дошло бы до дуэли, если бы еще раньше Риордана не исключили из Воинской школы. Легковерный Хасколд! Слухи, подобные этому, нарочно распускались накануне важных событий, чтобы взвинтить заведомо проигрышные комбинации.

– Если поставишь, потеряешь все свои деньги.

– Да неужели? – ахнул Хасколд. – А на кого тогда?

– Ставь на Дертина, призванного из Прочного круга. Не ошибёшься, – Риордан вынул из кармана кошелек, который подарил ему Накнийр, и достал горсть золотых монет. – Вот. Сделай и за меня ставку. Только не болтай, от кого узнал насчет Дертина. Понял?

Хасколд с готовностью кивнул, мысленно подсчитывая барыши. Он поблагодарил постояльца и бегом спустился по лестнице. А Риордан направился к себе, размышляя по дороге о превратностях судьбы. Его друг готовится встретить смерть на Парапете Доблести, а он, не моргнув глазом, пытается заработать на его гибели. Впрочем, есть еще время. Может быть, ему все-таки удастся договориться с Биккартом?

Поутру он проснулся, быстро проглотил завтрак и несколько минут в нетерпении ходил из угла в угол, дожидаясь, пока слуги принесут ему вычищенное платье. Наконец в его дверь постучали. Камзол повесили снаружи на дверную ручку, а в коридоре остался запах любимых духов младшей дочки Хасколда. Девушки разговаривают намеками. Здесь Риордану ясно давали понять, что к нему до сих пор не расположены. Отлично, это его вполне устраивало.

Он вышел из дому, пытаясь прикинуть очередность задач. Сегодняшний день был до краев насыщен серьезными делами и встречами. Сначала визит в Воинскую школу и беседа со Скиндаром и Биккартом. Вряд ли она что-то даст, но попробовать он обязан. Потом ему предстояло навестить дом Унбога. Сам принц давно переехал в Глейпин, а в его резиденции на Цветочной улице заправлял мастер Кармарлок. В разговоре с глазу на глаз с ним Риордан рассчитывал понять, имеет ли отставной поединщик отношение к резне, что набирала обороты в криминальном мире Овергора. После Риордану надлежало предстать перед Накнийром и подробно изложить ход беседы до мельчайших деталей. А еще было нужно успеть посетить ювелирную мастерскую и купить для Парси какую-то ценную безделушку. Накнийр сказал: «Экземпляр для ее сундучка». У Парси придирчивый вкус, так что Риордану предстояло проявить всю свою фантазию. Ну, и вечером его ждала встреча с возлюбленной. От радостного предчувствия у Риордана на мгновение защемило сердце, а все тревоги куда-то отступили. Парси подарит ему эту ночь и, как и всегда, потом у него будет несколько дней кружится голова от одних только воспоминаний.

Над Овергором плыло синее пламя. Это значит, что на вышке Воинской школы уже зажгли факел. Сигнал, что сегодня произойдет нечто важное. Риордан вспомнил, как в первый день их пребывания в Школе кто-то из его земляков спросил Скиндара, начальника учебной части:

– А почему пламя синее?

– Потому что наш флаг синий, кретин! – ответил капрал, чем снял все дальнейшие расспросы.

Площадь перед Воинской школой с самого утра начала заполняться зеваками. На трибунах, окружавших центральный плац, тоже было полно народу. Стража не пропускала на территорию Школы посторонних, но для личного секретаря визира сделали исключение.

Стоило Риордану шагнуть за резные ворота, как с трибун донеслось:

– Глядите, Бесноватый явился!

– Никак зашел повидаться со своими?

– Эй, Риордан, Овергору будет не хватать тебя на Парапете Доблести!

Горожане еще не забыли его боевое прозвище, но теперь оно звучало не так, как прежде. Любая толпа – незрячая, ее любовь и ненависть слепы. В голосах горожан Риордан уловил оттенки недовольства. Как будто он сам исключил себя из Школы! Когда-то он был их надеждой, а теперь ему предстояло превратиться в дезертира с поля боя. Даже в случае, если Фоллс будет повержен, к Риордану не станут относиться лучше. А уж если Овергор снова потерпит поражение, то его заклеймят позором, словно он напрямую к этому причастен.

На центральном плацу в этот час было многолюдно. Персонал Школы готовился к торжественному построению. Скоро Биккарт огласит состав боевой десятки. Риордан видел много знакомых лиц, но его глаза были прикованы к трем поединщикам, что беседовали между собой чуть в стороне от парадного крыльца. Это были три его земляка. Три бывших деревенских паренька из Вейнринга, менее года назад волею судьбы заброшенные в столицу. Ядро его сообщества Прочный круг. Три верных товарища, которые вместе с ним поклялись стоять друг за друга до конца.

Они были заняты разговором и пока не заметили его приближения. Риордан шел к землякам и дивился, как же они изменились за последний год. Тиллиер был высоким и гибким, он обладал отменной реакцией, но ему не хватало выносливости. Теперь его фигура стала похожа на клинок шпаги Риордана – от нее веяло стальной крепостью. Коренастый крепыш Хоракт превратился в настоящего здоровяка. Его мощная грудь стала еще шире, плечи раздались. Наверняка боевой топор смотрелся легким перышком в его могучих руках.

Сильнее остальных преобразился здоровяк Дертин. Еще год назад он выглядел на фоне других курсантов настоящим гигантом, хотя в нем еще оставалось что-то от сельского увальня. Двигался тогда он по-юношески угловато. Теперь же Риордан увидел настоящего атлета, тренированную стать которого не могли скрыть просторные одежды. От него исходило ощущение непобедимой силы, злой энергии, готовой крушить все без разбора.

– Сладкой погибели, поединщики, – поприветствовал их Риордан.

– Привет, Арбитр, – отозвался Дертин.

Он назвал друга титулом их тайного общества, отдавая дань детским воспоминаниям.

– Здравствуй, Риордан, – улыбнулся Хоракт.

Друзья не поприветствовали его как равного и имели на это полное право. Риордан сошел с дороги, ведущей на Парапет Доблести, тогда как они сделали по ней новые уверенные шаги.

– Рад видеть четвертого человека в Овергоре. Так возвеличила тебя толпа. Говорят, ты настолько зазнался, что пинком открываешь дверь в кабинет визира, – Тиллиер, как обычно, был многословен. – А с виду все такой же щуплый. Привет, малыш Риордан.

– Зато вас просто не узнать, – не реагируя на подначки товарища, заметил Риордан. – Рад видеть, что настои доктора Пайрама действуют, как надо.