Под городом, во тьме

Тогда Ник немного остыл. Вернул на место фонарь, поставив его на излом бетонной стены, так что луч рассеялся, освещая подвал, отражаясь от потолка. Ник вновь приблизился к креслу, но уже не вплотную: немного отступив назад, чтобы полностью попасть в поле зрения девушки. Выражение его лица изменилось: ярость чуть-чуть ослабла, а вместо неё появилось подобие грустной улыбки. Ему казалось, что он стоит на сцене, склонившись перед неблагодарной толпой и вот-вот собирается сделать какой-то смертельный трюк. Вдруг он поднял руку, схватил свою непослушную чёлку и с силой дёрнул наверх. Неестественно широко улыбнулся, обнажив два ряда зубов (к сожалению, трёх не хватало, но Ник надеялся, что в Подвалах поставит импланты).

– Ну? – уже почти весело сказал он. – Не помнишь? «Нет, не тряпку… Слижи языком…»

Нут сильно вздрогнула, и её глаза впились в Ника если не в узнавании, то хотя бы в понимании.

«Да, – подумал Ник, – такая нежная девочка постаралась поскорей всё забыть…»

– Ты… вы… – залопотала Нут, но больше не успела ничего сказать.

Ник опять подскочил к ней, сгрёб за плечи и засипел ей лицо, щекоча её лоб своими волосами.

– Ну что ты пялишься? В шоке, что я не сдох?

Нут зажмурилась, но потом вдруг открыла глаза. В полутьме они казались совсем чёрными. Непонятно было, с каким выражением она смотрит на Ника, но только ему вдруг стало не по себе. Показалось, что она перестала дрожать.

– Нет… – как-то ненормально спокойно, с сожалением произнесла она. – Я… не думала, что ты…

«Не думала, что ты умер…» – видимо, хотел сказать она, но не договорила.

– Конечно! – взорвался Ник. – Какое тебе до меня дело? И через что я прошёл?! Что лишился всего?!

С каждым словом он сотрясал кресло, и голова Нут моталась из стороны в сторону, перекатываясь по подголовнику. Но она не закрывала глаза, а старалась смотреть на Ника. Кажется, даже наморщилась, словно жалея его или упорно пытаясь что-то вспомнить. Когда Ник прекратил тряску, девушка вновь осмелилась заговорить:

– Слушай… Стой… Я не думала… что так получится. Я… не хотела! Но ты… Ты же сам тогда начал! Разве не знал про охрану? Ведь они же везде!

– Знал… – сквозь зубы процедил Ник. – Ты могла бы остановить его!

Нут промолчала.

«Да… – горько подумал Ник. – С чего бы ей останавливать охранника, скрутившего меня, когда я над ней издевался? Она мне ничего не должна. Но… унижение! Но… потерянные возможности!»

Нику надо было отыграться на ком-то. А на ком же ещё, как не на беззащитной девушке? И… к тому же… кажется, Ник и правда на неё запал. Даже сквозь жгучую ярость он чувствовал приятную ломоту в паху. Только вот симпатия эта была какой-то болезненной: когда хочется не приласкать, а избить.

И тут Нут его удивила. Разлепила пересохшие губы и неуверенно выдала:

– П-прости… Я испугалась тогда! Не охранника, а… Это всё твои шутки! Это было слишком! Я правда тебя боялась! Поэтому не смогла ничего… когда тебя… ну…

Ник аж дёрнулся. Отшатнулся. Его плечи поникли, волосы вновь завесили лицо. Он подался вперёд, и казалось, что он хочет обнять Нут, хочет прижать её к своей груди, пожалеть.

Но потом его тело мелко затряслось, а из горла полились какие-то каркающие, рваные звуки. Нут даже не сразу поняла: это был злой и горький смех.

– Шу-у-утки, да? – издевательски протянул Ник. – Вот именно, шутки! Тогда это были шутки… А теперь у нас всё серьёзно!

Он вскинул голову и прошил Нут безумным взглядом. Лицо её было таким же нежным и юным, как прежде, как два года назад, хотя, может, такую шутку сыграл с ними полумрак. Ник весь как-то спружинился, сжался, вдруг подался вперёд и припал губами к нежной шее Нут. Его пальцы впились в бока девушки чуть ли не до костей.

Та конвульсивно втянула воздух в лёгкие, словно делая последний вдох в своей жизни. Она попытался прижать голову к плечу, чтобы Ника таким образом оттолкнуть. Как ни странно, тот и правда отпрянул.

– Не нравится? – горько выплюнул он. – Я не пара такой милой девочке, да?

Нут рыдала от страха. Она вся дрожала, её сердце бешено колотилась. Она просто не могла ничего ответить. И Ник рассвирепел.

– Что молчишь?!

Лицо Нут обдало брызгами горячей слюны. Рука Ника взметнулась вверх. Но в последний момент он замер и просто прижал ладонь к щеке девушки, жадно терзая её бархатную кожу пальцами. Нут сжала челюсти, но не удержала стон боли. Это раззадорило Ника. Левой рукой он жестоко стиснул её бедро. Правой повёл по шее, нашёл ухо и крутанул его.

Нут завопила. Из глаз её брызнули слезы. Она пробовала сдержать крики боли, понимая, что мучителю это только нравится, отвернувшись и вжавшись правой щекой в подголовник. А Ник расхохотался.

– Ну что, теперь нам никто не мешает? Могу делать с тобой, что хочу!

Он выдержал драматичную паузу, и Нут громко сглотнула, ещё и шмыгнув носом. Ник сладко вздохнул и просунул руку между петлями верёвки.

Комкая на Нут одежду, он впился пальцами в магнитный шов её куртки и скользнул внутрь. Его обожгло бархатное тепло груди. Нут забилась под ремнями. А Ник повёл рукой дальше, не ища чего-то конкретного, вдавливаясь пальцами в дрожащее тело. Не выдержав, он подался вперёд, вжавшись тазом между разведёнными в стороны ногами.

– П-перестань! – всхлипнула Нут, отчаянно мотая головой, извиваясь, стиснув кулаки, молотя ими Ника по спине и пытаясь вырваться из кресла.

Тут Ник вдруг отпрянул. Его лицо исказилось.

– Ах ты недотрога!

Он вырвал руку из-под одежды, обрушив её на щёку девушки. Не вкладывая особой силы, а просто шлёпнув открытой ладонью. Но и этого было достаточно. Голова Нут метнулась вбок, а кожа на губе лопнула. Выступили первые капли крови. Она вскрикнула сквозь сжатые зубы, но сумела задавить стон, отчаянно косясь вбок, не желая показывать Нику навернувшиеся на глаза слёзы.

– Ну что молчишь? Не нравится?

Нут кое-как разлепила окровавленные губы. Едва слышным, трепещущим голосом она прошептала:

– Нет… когда… насильно…

Рот Ника скривился. Сначала он даже не мог ничего сделать: просто замер на месте, воззрившись на девушку. Та, видимо, понадеялся, что он опомнился и робко на него посмотрела. Глаза её блестели от слёз, а губы шевелились в попытке что-то вымолвить.

Но Ник опять озверел. Одной рукой он до боли мял грудь Нут, спускаясь всё ниже, а правую вздёрнул вверх. На лицо Нут посыпались удары.

Он без особой силы хлестал её тыльной и внутренней стороной ладони. При этом голова Нут моталась из стороны в сторону. Она тихонько поскуливала, зажмурив глаза, стараясь сдержать крики и как-то справляясь с болью. И кровь лилась из её разбитого носа, размазывалась по губам, стекала по подбородку. Зубы клацали друг о друга под тяжёлой ладонью Ника.

Ник подумал, что сейчас Нут, должно быть, видит зелёные искры. Они возникают во тьме со вспышками боли. Но он не хотел останавливаться, да уже и не мог. Он бил Нут, а другой рукой с нетерпеньем оттягивал верёвки, пытаясь пролезть за пояс штанов. Вскоре это получилось, и он скользнул пальцами по нежной плоти… и та оказалась влажной.

Ник схватил Нут за волосы и притянул её к себе. Впился в её губы, чувствуя металлический вкус и размазывая кровь языком по крепко сжатым зубам.

Тут подвал огласил резкий лязг грохочущих шагов. Только Ник уже не мог оторваться. Так и льнул к Нут, когда полутьму взрезали лучи фонарей. Кто-то громко заржал и присвистнул. А потом руки Ника заломили за спину. Он вскрикнул. Его отлепили от девушки, грубо бросив на колени.

– Всё норм! – сумел выдохнуть он, озираясь. – Я договорился с Майком!

Солдаты его не слушали. Они обступили Нут, пытаясь распутать верёвки, а та затихла: похоже, опять отрубилась.

– Заткнись! – рявкнул кто-то. – Какой ещё Майк? Сутенёр?

Опять грянул смех. Ник рванулся, пытаясь вскочить на ноги, но кто-то несильно ткнул его прикладом в затылок. Он упал и потонул в бездне юрких зелёных искр.