Моя бесконечность. Сгорая дотла

– Зачем ты так со мной, Тим?! – отчаянно выкрикнула я, и слёзы покатились по моим щекам. Я больше не могла сдерживать себя, мне было больно и обидно, ведь меня впервые в жизни предал любимый человек.

Он ничего мне не ответил. Бросил на меня быстрый взгляд и обнял Майю. Я закрыла лицо руками и позволила себе заплакать. Как же больно любить. Как же больно быть преданным. Невозможно дышать, хочется кричать изо всех сил, пока голос не охрипнет. Хочется вырвать из груди сердце, чтобы не было так больно. Хочется… Хочется умереть.

– Заяц, – гладил меня Андрей по волосам. – Всё будет хорошо.

Он поцеловал меня в макушку, и я позволила себе прижаться к нему, позволила пожалеть себя, потому что одна я с этим не справлюсь. Андрей – единственный человек, который никогда меня не бросит и не предаст. И именно сейчас я больше всего хотела, чтобы он был рядом. И он был. Мой самый лучший друг. Моё крепкое дружеское плечо.

Глава 10

В кабинете директора работали кондиционеры, и в помещении было прохладно. Моё тело периодически содрогалось то ли от холода, то ли от страха – я не знала, что меня ждёт. Как же я здесь оказалась? Очень просто. Наша классная – Татьяна Владимировна, увидела, как я ударила Тима, а затем накинулась на Майю. Не говоря ни слова, она взяла меня за руку и привела в кабинет Веселовского Петра Алексеевича – директора нашей школы. Он задумчиво листал моё личное дело, пока я сидела напротив, щёлкая пальцами от волнения. Тишина, прерываемая лишь шуршанием бумаги, оглушала, и в моих ушах отчётливо зазвенело.

– Итак, Зайцева Екатерина Ивановна, как вы объясните мне то, что произошло между вами и Зотовой? Кажется, вы разбили ей нос?

Я молчала. А что мне ему сказать? Что мы с Майей подрались из-за парня? Нет уж. Наказания и очередного унижения мне всё равно не избежать, а впутывать директора в свою личную жизнь я не собиралась.

– Катя, – Пётр Алексеевич устало вздохнул и подошёл к окну. – Я понимаю, как тяжело вам приходится уживаться со своими одноклассницами. В вашем возрасте происходит формирование личности, и многие начинают вести себя агрессивно. Смею предположить, что сегодня вы стали заложницей ситуации, но вам необходимо сдерживать свои порывы. Те люди, с которыми у вас конфликт, имеют значимое положение в нашем городе и воевать с ними – то же самое, что пытаться наполнить сосуд с пробитым дном. Бесполезно.

– Я достаточно взрослая, чтобы понимать это, – шмыгнув носом, ответила я.

– Так докажите это своими действиями, Катя. Покажите, что вы выше этого.

– Какими действиями? Не обращать внимания на то, как меня оскорбляют и унижают? Нет уж. Я не собираюсь этого терпеть.

– Чем меньше вы обращаете внимание на них, тем меньше – они нас вас, – директор невозмутимо пожал плечами.

– Пётр Алексеевич, – вздохнула я раздражённо. – Я могу идти?

Продолжать этот бессмысленный разговор я не хотела, всё равно он никуда не приведёт. Эти ванильные высказывания типа: "Забей на своих обидчиков, и вскоре они забудут про тебя" совершенно не относились к моему случаю. Эти две грымзы – Настя и Майя – давно выбрали меня своей грушей для битья, и они не остановятся, пока не сорвут меня с цепей и не выпотрошат. А я не собираюсь молчать и терпеть. Да, я нахожусь в низшем звене общества, у меня нет денег на дорогие шмотки и гаджеты. Нет крутых родителей, которые смогут меня при любых оценках пропихнуть в престижный ВУЗ. Но у меня есть достоинство, и я в силах постоять за себя. Я надломана, но не сломлена. И я ещё покажу этим курицам, кто такая Катя Зайцева.

– Идите, Катя, – тихо ответил директор, и я, не поблагодарив его и не попрощавшись, схватила рюкзак и выбежала вон из кабинета.

В коридоре было тихо – уже начался первый урок. Ни секунды не раздумывая, я решила прогулять сегодняшний учебный день. Настроение было ужасным, как и внешний вид. Кстати, о нём. Я встала у большого зеркала в пол, висевшего напротив раздевалки и с отвращением посмотрела на себя: от той милой девушки, что спешила сегодня в школу, не осталось и следа. Коленки испачканы грязью и травой, сбоку платье порвано по шву, на щеке ссадина, а на левом виске не хватало клока волос. Видок был удручающим, ничего не сказать, и я смотрела на своё отражение, не моргая, упиваясь собственной ничтожной внешностью. Как бы я ни боролась, как бы ни пыталась доказать свою значимость в этом мире – никому не было до меня дела. Всё становится только хуже. И в тот момент я думала, что хуже уже не может быть, но тогда я не знала, как сильно я ошибалась.

– Вот ты где, – рядом с моим отражением появилось взъерошенное отражение Андрея, и я устало на него посмотрела.

– Ты чего не на уроке?

– Ждал, когда ты выйдешь из кабинета директора, но стоило мне на секунду отлучиться, как ты тут же испарилась.

– Ну вот я здесь, – мой голос звучал отрешённо, словно это и не я говорила вовсе. Вернее, это была другая я. Уставшая. Взрослая. Злая.

Удивительно, как предательство может мгновенно изменить человека. Я многое вытерпела, многое перенесла и со многим смирилась. Но принять предательство от любимого человека я не могу. Это выше моих сил. Мои крылья безжалостно отрезали и выкинули. Остались лишь незаживающие раны.

– Что тебе П.В.А. сказал?

П.В.А. – так сокращённо все называли нашего директора. Уж не знаю, догадывался ли он сам, что является носителем такой клички, но мне всегда казалось забавным, что несколько лет назад кто-то из старшеклассников мастерски сопоставил первые буквы инициалов директора и буквально приклеил к нему эту аббревиатуру известного клея.

– Прилип со своими нравоучениями, а я свалила. Больно надо слушать эту лабуду, которую он заливает. Слушай, Андрей, у тебя есть сигареты?

– Ты опять? – недовольно закатил глаза Логинов.

– Снова. Так у тебя есть?

– До конца уроков сможешь потерпеть?

– Нет. Дай мне пачку, и я уйду. Никакие камни я грызть сегодня не собираюсь.

– Какие камни? – не понял меня Андрей.

– Сказала же – никакие.

– Ты о чём?

– Ну что же до тебя сегодня так долго всё доходит? – раздражённо проворчала я. – Гранит сегодня я грызть не собираюсь, ясно? Прогулять хочу.

– А! Ты об этом? – рассмеялся Логинов.

– Нет, я о том!

– Идём вместе, заодно расскажешь, что у тебя стряслось.

Я равнодушно пожала плечами и пошла к выходу.

– И ты мне даже ничего не скажешь? – Андрей плёлся следом и, сказать честно, немного меня раздражал. Меня сейчас много чего раздражало. Мне хотелось побыть наедине, искурить пару сигарет и подумать над тем, что со мной произошло за последние несколько дней. – Даже не пожуришь за прогул перед экзаменами?

– Ну что я должна, по-твоему, тебе сказать? Что именно сейчас мне плевать на твои экзамены? Да. Какой сегодня чудесный день? Нет. Он ни фига не чудесный. Он ужасный, отвратительный, самый худший день в моей жизни! И я тебя пожалуйста прошу, не испорть его ещё больше. Просто помолчи. Ясно? И так чувствую себя паршиво, а тут ещё ты…

Я не заметила, как расплакалась. А Андрей просто взял меня за руку, притянул к себе и начал успокаивающе гладить по голове. Во мне что-то оборвалось. Я вцепилась в его белую футболку и стала громко рыдать. Рыдания быстро переросли в неконтролируемые всхлипы, и очнулась от этого состояния я только тогда, когда Андрей подхватил меня на руки и понёс в тот самый старый дом, усадил на подоконник и сел рядом. Протянул пачку сигарет, зажигалку, я дрожащими пальцами подкурила и глубоко затянулась. Никотин мгновенно разлился по венам, и я понемногу успокоилась. Мы сидели в тишине несколько минут, пока меня не прорвало:

– Я устала, Андрей, – смотря в дыру на прогнившем полу, шептала я. – Я так устала ото всего этого дерьма, что хоть в петлю лезь.

– Не говори глупостей, Кать. Обращать внимание на этих придурков – последнее дело.

– И ты туда же, – с горечью усмехнулась я. – Но, как бы мне не хотелось это признавать, ты был прав. Во всём был прав.

– Ты про Никифорова?

– Про него самого.

Логинов прислонился затылком к пошарпанной стене и прикрыл глаза.

– Самое смешное, что где-то в глубине души я чувствовала, что ты прав, но мне так хотелось верить в обратное. Я так надеялась…

– Надеялась на что? – Андрей вдруг отпрыгнул от меня и посмотрел прямо в глаза. Так глубоко, что мне стало не по себе. – На то, что вдруг ни с того ни с сего этот придурок тебя заметит?! Полюбит как ненормальный? Да с чего бы, а?! Какая же ты наивная, Зайцева…

Я бросила сигарету и вновь зарыдала, закрыв лицо руками. Было горько слышать правду. Гнусную, ненавистную правду, чёрт бы её побрал!

– Ну что, что ты в нём нашла, а? – продолжал Логинов. – Смазливое личико и всё? Или тебя привлекли его деньги? Что, Катя, ответь!

– Не знаю я, ясно тебе?! – выпалила я в ответ так, что закашлялась. – Влюбилась! Влюбилась!

– Ну и куда привела тебя эта чёртова любовь? К очередному унижению? Они же теперь вместе с этой дурой смеются над тобой! А ты сидишь тут и плачешь! Ну что теперь из-за него убиваться-то?! Ну повстречались пару недель, поцеловались. Всё. На этом шуры-муры закончились! Выкинь его из головы! Был и был. Чёрт с ним.

– Я переспала с ним! – громко выкрикнула я прежде, чем успела подумать. И в эту же секунду поняла, что сделала я это зря.

Андрей замер. Уголки его губ опустились, радужки глаз покраснели, а голос осип. Он переспросил меня тихо, осторожно и одновременно с надеждой, будто хотел убедиться, что ему послышалось:

– Что… что вы с ним… сделали?..

– Он стал моим первым парнем, – обречённо произнесла я и опустила взгляд.

Услышав грохот и рваные крики Андрея, я так и не подняла глаза. Лишь больно закусила губу и заскулила от стыда перед лучшим другом, который хотел меня уберечь от того, что произошло, а я наплевала на него. Передо мной на пол с грохотом упала дверь, которая и так еле держалась на одной петле, и я вздрогнула. Испугалась. Реакция Андрея была для меня неожиданной. Я даже подумать не могла, что он так разозлится.

– Я пришибу этого урода!!! Слышишь? Я убью его!!!

Он продолжал громить всё вокруг и, кажется, плакать. Я набралась сил, подошла к нему и попыталась остановить, пока он не разбил до конца свои и так залитые кровью руки.

– Отойди от меня! – рявкнул он, и я отшатнулась. Сейчас передо мной стоял не мой Андрей. Вечно добрый и ласково улыбающийся. В одно мгновение он превратился в лютого зверя, готового накинуться на меня и растерзать. – Как ты могла, а?! – захлёбываясь собственными рыданиями спросил он.

– Прости, – зачем-то сказала я. – Прости меня, что не послушала, – умоляла.

Андрей, оскалившись, громко засмеялся, и мне стало по-настоящему страшно. Я его не узнавала. И не понимала, почему он так реагирует.

– Прости! Ха-ха-ха!

Он схватился за живот и смеялся до тех пор, пока не заплакал. Опустился передо мной на колени и жалобно так проскулил:

– Зачем, заяц? Зачем?

– Я… я не знаю. Думала, что после этого он точно будет со мной.

Андрей вдруг поднялся и резко сгрёб меня в охапку.

– Глупый… глупый мой заяц…

Я зарылась пальцами в его густые волосы и стало легче. Не знаю почему, но меня вдруг охватило чувство, что рядом с этим человеком я в безопасности. Что он никогда. Никогда меня не предаст и не оставит.

– Вот вы где.

Рядом с нами внезапно оказался Тим. Весь такой с иголочки, как всегда идеальный. Руки в карманах дорогих брюк, а на губах еле заметная ухмылка. Андрей напрягся. Убрал руки с моей талии и медленно повернулся.

– Какого хрена тебе здесь нужно? – процедил он сквозь зубы и сжал кулаки, с которых на пол капала кровь.

– Мне нужно с Катей поговорить, – с пренебрежением глядя на его окровавленные руки, невозмутимо ответил Тим.

– Слышь ты, ублюдок, чтобы я никогда, слышишь, мать твою, никогда больше не слышал её имя, произносимое твоим грязным ртом.

– Исчезни, Логинов, – спокойно произнёс Никифоров. – Дай мне с ней поговорить.

– При мне будешь говорить.

– Это личное…

– Я тебе сейчас твоё личное знаешь куда засуну?

– Тихо ты, не горячись, Логинов. Кать, давай поговорим?

– Иди с Зотовой разговаривай, – ответила я гнусавым от слёз голосом.

– Кать…

– Ты не слышал, что тебе сказали, придурок?

– Кать, прости меня, – не обращая внимания на Андрея, продолжал Тим, – я не хотел, чтобы так всё вышло. Просто мы с Майей поссорились, и я…

Он не успел договорить – кулак Андрея влетел ему прямо в скулу. Тим упал, рыча и выкрикивая ругательства. Из его носа хлынула кровь.

– Герой, да?! – Андрей поднял его за грудки и ударил о стену спиной. Он был выше и сильнее Тима, поэтому это не составило ему труда. – Думал, что своими извинениями загладишь свою чёртову вину? Ты глубоко ошибаешься.

– Андрей, оставь его.

У меня больше не было сил смотреть на всё это: на кровь, на раны, на Тима… Это было слишком больно. Логинов вопросительно на меня посмотрел.

– Он того не стоит, – ответила я на его удивлённый взгляд. – А ты катись к чёрту, – обратилась я к Тиму. Видеть тебя не хочу. Противно.

Говорила, а сердце разрывалось на части. Из него любовь не так просто выкинуть. Она ещё долго будет терзать меня, мучить, издеваться, приносить боль, но со временем это пройдёт, должно пройти. А сейчас я просто должна бороться.

Андрей отпустил Тима, и тот, пошатываясь, вышел из дома, задирая голову, чтобы остановить кровь.

– Заяц, – Логинов подошёл ко мне, но я не позволила ему к себе прикоснуться.

– Не надо, не трогай, – я выставила руки перед своей грудью. – Спасибо, что заступился, но сейчас мне нужно побыть одной.

– Извини, если что сделал не так.

– Спасибо, что заступился, – я вышла на улицу вслед за Тимом и направилась в противоположную от него сторону. – Потом, Андрей, всё потом…

***

Катя медленно отдалялась, а Андрей смотрел на её спину, не моргая. Если бы она не вмешалась, он бы размазал Никифорова по стенке, уничтожил бы его только за то, что он посмел обидеть его девочку. Логинов не чувствовал физической боли, потому её перекрывала боль душевная. Его заяц ничего не понимает, не видит, что он к ней чувствует, а он ведь…

– Я люблю тебя, заяц…

Но Катя этого уже не слышала. Она была слишком далеко. Но Андрею было так важно произнести это вслух, что он даже выдохнул с облегчением, сказав эту фразу. Он не знал, сможет ли когда-нибудь признаться в этом Кате, но себе он признался давно в том, что всегда будет любить только её и никого больше…

Глава 11

Три недели спустя.

Учебный год неумолимо подходил к концу, а я каждый день молилась, чтобы время шло как можно медленнее. Андрей сдавал экзамены, а я готовилась к жизни без него. Я, словно от наркотика, стала зависима от Андрея, от общения с ним, его защиты и покровительства. Я продолжала быть изгоем в школе, а он стал моим защитником. Я стала осознавать, как много он для меня значит. Он был единственным человеком, не считая мамы, который видел во мне не замарашку Катю, а красивую, добрую девушку, и он не уставал мне об этом напоминать. Рядом с ним мне было спокойно, комфортно и просто хорошо. Когда в школе я пересекалась с виноватым взглядом Тима, Андрей обнимал меня и пытался отвлечь, а я страдала. Страдала от своей несчастной любви. Впервые в жизни меня так подло предали, и впервые мне было так больно. Я могла стерпеть любые нападки моих недоподружек, любое унижение, но то, как поступил со мной Тим, равнозначно тому, если бы меня похоронили заживо. Но как бы я на него ни злилась, как бы ненавидела, я постоянно ругала себя за то, что с таким трепетом вспоминала те мгновения, что мы были вместе.

Он был таким внимательным, таким нежным, а сейчас он, как ни в чём не бывало, при каждом удобном случае целуется с Майей, заигрывает с ней, даже не догадываясь о том, что наносит очередную рану моему и так уже изуродованному сердцу. Наверное, я никогда больше не смогу так полюбить, и от этих мыслей становилось тошно. Мне хотелось любви – настоящей, искренней, чтобы аж до дрожи, но кто полюбит девушку в старой и местами рваной одежде? Девушку, у которой мать с алкогольной зависимостью? Кто полюбит меня?

– Не смотри на них, – отвлёк меня Андрей, когда я без стеснения пожирала взглядом поцелуй моего любимого парня с Зотовой. – Это не стоит твоего внимания и слёз.

– Легко тебе говорить, – устало вздохнула я.

– Знала бы, как нелегко…

– О чём ты?

– Да так. Не бери в голову. Встретимся после уроков в нашем месте?

Я согласно кивнула, и мы разошлись в разные стороны – по своим кабинетам. Но дорогу в наш класс мне перекрыла Настя, безразлично рассматривающая свой маникюр:

– Скоро твой рыцарь уедет, и некому будет приглядывать за нашей псиной.

– Отвали, а? – устало попросила я. В последнее время она не давала мне прохода. Её бесило, что Андрей не обращает на неё внимания, и она отыгрывалась на мне.

– Как скажешь! – усмехнулась она и отошла в сторону. Я даже удивилась, как легко она исполнила мою просьбу.

Но нет. Так просто она никогда не уступала. Через мгновение я спотыкаюсь о её ногу и всем своим телом падаю на пол в кабинете. Все одноклассники, находившиеся там в этот момент, разразились диким хохотом. Глубоко вздохнув, я поднялась на ноги и, сжав челюсти, посмотрела на Настю:

– Как же я мечтаю расквасить твоё губастенькое личико.

Послышались сдержанные смешки.

– Заткнись, тварь! – Настя меня толкнула.

– И не подумаю, уродина, – спокойно отреагировала я.

Настя мёртвой хваткой вцепилась в мои волосы и, судя по боли, которую я испытала, вырвала небольшой клок.

– Да что же вы прицепились к моим волосам?! – я накинулась на неё в ответ.

– Это не волосы, а секущееся недоразумение!

– А ну разошлись обе!

В класс вошли Майя с Тимом и последний бросился нас разнимать. И вполне успешно.

– А эта сучка всё никак не успокоится, – с омерзением прошипела Майя.

– Уверен, что Настя первая начала, – сказал Тим. – Вы Катю скоро так без волос оставите.

Он грубо оттолкнул от меня блондинку, и я, не собираясь дальше драться, быстро села за свою парту.

– Ты вообще на чьей стороне? – взвизгнула на Тима Настя.

– На нейтральной. Тошнит уже от ваших драк.

– Тимочка, ты чего такое говоришь? – Майя испуганно смотрела на своего парня, пока она располагался рядом со мной.

– Не против? – безучастно спросил он меня, выкладывая на парту тетради и учебники.

Я опешила. Ощущать исходящее тепло от его тела было невыносимо, но я быстро взяла себя в руки.

– Вообще-то я предпочитаю сидеть одна.

Тим вопросительно на меня посмотрел.

– Просто тебе пофиг на то, что я чувствую, а мне на перемене придётся терпеть нападки твоей девушки-истерички, – я сказала это громко, чтобы та, к кому это относилось, услышала.

– Что ты сказала, тварь? – взбесилась Майя.

– У тебя со слухом проблемы?

– Хватит! – зло прокричал Тим. – Как же вы надоели все!

– А чего это вдруг ты стал заступаться за эту ущербную? – язвительно спросила Настя.

– Её Катя зовут, – тихо ответил Тим. – Так, для справки, если ты не знаешь имени своей одноклассницы, с которой учишься уже десять лет.

На этом перепалка закончилась. В класс вошла математичка, и все вокруг замолчали. Только до конца урока мою спину прожигал ядовитый взгляд…

***

Мне было пять или шесть лет, когда отец ушёл от нас с мамой. Я, конечно, мало его помню, если не сказать, что не помню совсем. Мама мало что рассказывала мне о нём, несмотря на все мои уговоры. Я даже не знала причину, по которой он бросил нас. Но с тех пор мама начала пить. Будучи маленькой девочкой, я наблюдала, как сильно она менялась. И уже в первом классе я стала терпеть издёвки, которые продолжаются до сих пор. Всё началось с неприязни окружения к моей матери, а затем всё смешалось в кучу. Но мне ничего не оставалось, как смириться с этим и продолжать жить, насколько это было возможным. Мало кто поймёт, что мне пришлось пережить. Я ненавидела всех вокруг, мне казалось, что даже учителя относились ко мне с отвращением или же из-за своего бессилия перед сложившейся ситуацией они делали вид, что ничего не замечают.

А ведь я кричала о помощи. Первые несколько лет я стучала в глухую стену под названием «учитель», но меня никто не замечал. Да кто я такая, чтобы обращать внимание на мои бесконечные истерики? Да, отличница. Да, на хорошем счету в школе. Над тобой издеваются? Не преувеличивай, девочка. У тебя переходный возраст, поэтому ты всё утрируешь. А ситуация всё усугублялась… Силой накормить меня снегом из ближайшего сугроба? Пожалуйста. Сыпать грязными словами на мою маму и на меня заодно? Получите, распишитесь. Смеяться над моей немодной одеждой? Да хоть миллион раз за день. А я ведь обычная школьница, как и все. Вот только мне не повезло родиться в благополучной семье. И я за это я отдуваюсь с самого детства.

Эти мысли кружили в моей голове, пока я сидела в туалете нашей маленькой квартирке и держала в руках тест на беременность, на котором отчётливо виднелись две красные полоски. Вчера я вспомнила, что у меня задержка на целых четыре дня, а такого со мной никогда не случалось. Я сразу же решила проверить свои догадки. И к великому сожалению я оказалась беременна. Мой первый опыт половой жизни оказался катастрофически ужасным. И в данный момент я совершенно не знала, что мне делать дальше. У меня впереди были грандиозные планы: окончить школу с золотой медалью, поступить в медицинский и стать первоклассным врачом. А тут это…

Я не плакала, не истерила, а просто упивалась своей безысходностью. Я старалась трезво оценивать сложившуюся ситуацию, нервно кусая ногти. Услышав, как мама хлопнула входной дверью, уходя на работу, я вышла из туалета. Решение проблемы у меня было только одно – рассказать Тиму. Он тоже к этому причастен, и расхлёбывать это мы будем вместе.

Какова была бы моя жизнь, если бы папа не ушёл от нас тогда? Попала бы я в такую ситуацию, в которой нахожусь сейчас? Я не знала ответы на эти вопросы. Всё произошло так, и с этим нужно разбираться.

До школы я шла будто в тумане, в тысячный раз прокручивая в голове слова, которые собиралась сказать Тиму. Его я увидела на поляне перед школой – он мило ворковал с Майей. Набравшись смелости, я подошла к ним.

– Тим, – окликнула я его, – нам нужно поговорить.

– Чего тебе надо? – закатив глаза, спросила Зотова.

– Тебя зовут Тим? – гневно спросила я её. Майя в ответ скривила лицо.

– О чём ты хочешь поговорить? – нехотя задал мне вопрос Никифоров.

– Наедине.

– Он от меня ничего не скрывает.

Майя злилась. Я вопросительно посмотрела на парня, а он лишь пожал плечами.

– Тим, это личное, – настаивала я.

– Что может быть личного между тобой и моим парнем? – взъелась Майя. – Говори при мне!

Я молчала, быстро смахивая с лица едва проступившие слёзы.

– Ладно, идём поговорим, – сдался Тим.

– Сидеть! – рявкнула на него Майя и посмотрела на меня. – Либо ты говоришь с ним при мне, либо катись к чёрту!

Мне бы уйти и ничего не сказать, чтобы моя проблема не стала достоянием всей школы, но я настолько была в безысходном состоянии, что не нашла ничего лучше, чем сказать:

– Тим, я не знаю, что мне делать… Я…

Глотая унижение и обиду, я протянула ему тест.

– Что это? – Тим испуганно посмотрел на протянутую ему полоску.

– При чём здесь тест на беременность? – гневно спросила меня Майя.

Никифоров растерянно посмотрел на свою девушку:

– Беременность?! – он мгновенно побледнел.

– Да, Тим, – прошептала я, – и мне страшно…

Майя взбеленилась и набросилась на меня:

– Как это понимать, стерва ты тупорылая?! Объясни мне, Тим, почему с этой фигнёй она пришла именно к тебе?

Парень молчал, явно пребывая в шоке, и Майя решила взять ситуацию в свои руки:

– Ах ты, тварь! – она ударила меня по лицу, и я пошатнулась. – Решила моему парню навязать своего не рождённого выродка?

Она толкнула меня, и я упала в лужу, образовавшуюся после вчерашнего дождя. Как только я попыталась встать, Майя схватила меня за волосы, поднимая вверх мою голову, затем резко отпустила, ударяя меня в грязь лицом. Я почувствовала резкую боль в носу и громко закричала. Но никто не спешил мне на помощь.

– Сдохни ты, тварь!

Майя бросила передо мной тест, позоря меня перед всей школой. Я медленно села на колени, громко рыдая и опустив голову. Это всё. Точка невозврата. Конец моему терпению. Я больше не хочу бороться и отстаивать свою честь. Что-то надломилось во мне. Я сдалась. Больше не могу. Я больше так не могу! Грязная вода струями стекала по моему лицу, опустошая мою душу. Предательство номер два. Тим молчал, не заступался за меня и не собирался брать на себя ответственность. Он просто ушёл вместе со своей девушкой, не сказав мне ни слова. Я разочаровалась в любви. Я полюбила ублюдка, не способного взять ответственность за свои действия. Он умер для меня окончательно. Его больше нет. И моей любви к нему тоже нет. И меня – нет.