Кровь проклятого дерева. Книга 1: Шипы и Клятвы

– Это… это плохо? – Эмми смотрела на свою ногу широкими, полными ужаса глазами. Она видела, как чернеют прожилки. Чувствовала странное, тянущее тепло, расползающееся от раны. Флора не нашлась что ответить. Ужас сковал ее. Она не хотела этого. Никогда. Она пыталась спасти Эмми, а вместо этого… заразила ее. Заразила своей собственной гибелью.

– Это… пройдет? – настаивала Эмми, и в ее голосе снова задрожали слезы. Флора наконец собралась. Она сорвала полоску ткани с уже изорванного рукава своей рубахи.

– Дай я перевяжу. – Ее голос звучал хрипло. – Держись. Может… может быть больно. Она аккуратно, но быстро стянула тканью рану, стараясь не касаться черных прожилок. Эмми вскрикнула от боли, но стиснула зубы. Флора почувствовала, как по перевязочной ткани пробежал слабый импульс тепла, исходящий от зараженного места. Проклятие пыталось бороться. Или распространяться.

– Надо идти, – сказала Флора резко, поднимаясь. Она не могла смотреть на страдающее лицо девочки. Не могла слушать шепот Древа. Единственное спасение – движение. Выход. Потом… потом она придумает, как помочь. Она должна была придумать. Они снова зашагали по туннелю. Эмми хромала, но старалась идти быстро, подгоняемая страхом, который теперь был направлен не только вовне, но и внутрь себя. Флора вела ее, остро ощущая каждую хромоту, каждую сдержанную всхлип. Чувство вины грызло ее сильнее боли в трещинах. Сквозняк усиливался. Воздух стал ощутимо свежее, в нем появились новые запахи – запах прелой листвы, влажного дерева, чего-то цветочного и сладковато-гнилостного одновременно. Свет тоже менялся. Зеленоватое свечение мха и корней постепенно разбавлялось серым, рассеянным светом. Где-то впереди был выход. Туннель пошел вверх, становясь круче. Корни под ногами образовывали подобие ступеней. Они карабкались, цепляясь за выступы. Флора помогала Эмми, поддерживая ее за спину, избегая касаться раны. Наконец, они увидели его. Выход. Не просто дыру, а арку, сформированную переплетением двух огромных, как колонны, корней. За аркой виднелся сумрак, пробиваемый редкими лучами сквозь густую листву, и каменные глыбы, покрытые мхом. Они выбрались. Воздух ударил в лицо – влажный, прохладный, насыщенный запахами живого Леса. После подземелья он казался невероятно свежим, даже несмотря на привычную тяжелую сладость гниения. Они стояли на склоне, поросшем папоротниками и колючим кустарником. Снизу, из густого тумана, поднимавшегося с земли, доносилось журчание невидимой речки. А перед ними, вплотную к склону, прижимаясь к древним, покрытым лианами деревьям, возвышались руины. Это были не просто развалины. Это были остатки чего-то величественного. Огромные каменные блоки, некогда белые, а теперь почерневшие от времени и влаги, поросшие мхом и мелкой растительностью, образовывали фрагменты стен, полукруглую колоннаду, обрушившиеся арки. Камни были испещрены стертыми временем барельефами, изображавшими странные, нечеловеческие фигуры – то ли богов, то ли духов, то ли самих древних деревьев. Природа отвоевывала свое: корни гигантских деревьев оплетали камни, словно змеи, раскалывая их, поднимая и погружая обратно в землю. Цветы невиданных оттенков – кроваво-красные, ядовито-фиолетовые, мертвенно-белые – росли прямо из трещин в камнях. Руины дышали древностью, забвением и тихой, но недоброй силой.

– Что это? – прошептала Эмми, зачарованно и испуганно глядя на каменных исполинов, поглощаемых Лесом.

– Не знаю, – честно ответила Флора. Она никогда не видела ничего подобного в Эльдрейне. Эти руины были старше человеческих королевств. Старше, возможно, даже самого Древа Желаний. Они чувствовались… иначе. Не как часть Леса, а как нечто чужеродное, но вросшее в него намертво. Здесь витало эхо иной магии, древней и забытой. – Но здесь можно укрыться. Хотя бы ненадолго.

Они осторожно спустились по склону к подножию руин. Туман здесь был гуще, скрывая ноги по щиколотку. Воздух звенел от стрекотания невидимых насекомых. Флора повела Эмми к полуразрушенному своду, под которым еще сохранилось подобие помещения – три стены и часть крыши, заваленной обломками. Пол здесь был относительно сухим, покрыт толстым слоем старой листвы и папоротников. Укрытие.

– Сиди здесь, – приказала Флора, усаживая Эмми на мягкий слой листьев у дальней стены. – Не выходи. Я поищу воды. И… посмотрю вокруг.

Эмми кивнула, прижимая перевязанную ногу. Ее лицо осунулось, под глазами залегли темные тени. Черные прожилки вокруг раны, как заметила Флора, стали чуть заметнее, длиннее. Время работало против них. Флора выбралась из укрытия. Ей нужно было понять, где они, найти источник воды, может быть, ягод или съедобных кореньев. И оценить угрозу. Руины, несмотря на кажущееся спокойствие, насторожили ее. Слишком тихо. Слишком… ожидающе. Она почувствовала легкое покалывание в трещинах на руках, как будто древесина под кожей реагировала на древние камни. Она осторожно пробиралась между гигантских каменных блоков, обвитых лианами. Ее ноги ступали бесшумно, как у лесного зверя. Внимание обострилось до предела. Она прислушивалась к каждому шороху, вглядывалась в каждую тень. Руины были лабиринтом, где каменные стены перемежались живыми стенами из кустарника и деревьев. Она вышла на открытую площадку – возможно, бывшую площадь. В центре ее возвышался огромный, полуразрушенный постамент. На нем ничего не было, лишь глубокие царапины, словно от когтей невероятного зверя. Вокруг постамента земля была выжжена, черна, и на этой черной земле не росло ничего. Ни травинки. Это место было мертвым. И оно пульсировало остаточной, зловещей силой. Флора поспешила прочь от этого места. Ее вело чутье, та самая связь с Лесом. Она нашла ручей – узкий, быстрый, с темной, но, кажется, чистой водой, струившейся меж камней чуть в стороне от основных руин. Набрала воды в сколотый кувшин из-под дождевой воды, валявшийся неподалеку. Нашла куст с сизыми ягодами, которые знала как съедобные. Сорвала несколько пригоршней. Возвращаясь к укрытию, она услышала шум. Не лесной. Металлический. Приглушенный лязг. И голоса. Человеческие голоса. Грубые. Знакомые. Охотники. Они нашли выход? Или другой вход в руины? Их было несколько. Они шли неспешно, переговариваясь, явно прочесывая местность.

– …говорил, следы ведут сюда. В эти проклятые камни.

– Да тут и черт ногу сломит. И где эта тварь? И принц-то ваш куда делся? Платили же за наводку, Борк мертв, а возни – на год вперед!

– Заткнись. Найдем лесную гадину – золота хватит на всех. А принц… он свое получит. Он где-то рядом. Чувствую, мерзляк. Флора прижалась к холодному камню, затаив дыхание. Сердце бешено колотилось. Охотники. И Веспер. Он действительно нашел их. Или нашел выход и теперь ищет след. Охотники явно шли по их следам – влажная земля у ручья сохранила отпечатки. Она должна была предупредить Эмми. Спрятаться глубже. Но как? Охотники были уже близко, на соседней аллее руин, разделенной лишь полуразрушенной стеной. Она слышала их шаги, их тяжелое дыхание. И вдруг все стихло. Шаги прекратились. Разговоры оборвались. Наступила напряженная тишина, в которой слышалось только журчание ручья где-то вдалеке и стук ее собственного сердца. Флора почувствовала его. Тот самый леденящий холод. Он висел в воздухе, как предвестник бури. Он исходил с другой стороны каменной стены.

– Вы ищете кого-то? – раздался голос. Тихий, ровный, ледяной. Голос Веспера. Флора осторожно выглянула из-за угла. Веспер стоял посреди каменной аллеи, преграждая путь трем охотникам. Его плащ был безупречен, лицо – бледной маской спокойствия. Только глаза, холодные, как глубины зимнего озера, горели скрытым огнем. Охотники замерли, ошеломленные его внезапным появлением. Один из них, самый рослый, с дубиной в руках, шагнул вперед, пытаясь скрыть страх напускной агрессией.

– Принц! Мы… мы как раз вас искали! И ту тварь лесную. Мы напали на след! Она тут, где-то в этих камнях! И девочка с ней! Веспер медленно повернул голову в сторону укрытия, где была Флора. Его взгляд, казалось, пронзил камень и нашел ее, прижатую к стене. Он удерживал его лишь мгновение, затем вернул к охотникам.

– Ваши услуги больше не требуются, – произнес он без интонации. – Уходите. Пока можете.

Охотники переглянулись. Рослый фыркнул.

– Как это не требуются? Мы ее выследили! Мы имеем право на награду! Или вы хотите все золото забрать себе? Так не пойдет, ваша ледяная светлость!

Веспер ничего не ответил. Он просто поднял руку, ладонью вверх. Воздух вокруг его пальцев затрепетал, замерзшие кристаллики инея закружились в невидимом вихре. Температура упала мгновенно. Флора почувствовала, как холод обжигает ее кожу даже через камень.

– Последний шанс, – сказал Веспер, и в его голосе впервые прозвучало что-то, кроме холода – нетерпение. – Уходите. Но алчность охотников оказалась сильнее страха. Рослый взревел и бросился на Веспера, занося дубину. Двое других последовали за ним, выхватывая ножи. Флора не видела, что произошло дальше. Она услышала лишь резкий, сухой звук, похожий на треск ломающегося льда. Потом глухой удар тела о камень. И тишину. Холодная волна прокатилась по руинам, заставив ее содрогнуться. Когда она снова рискнула выглянуть, на каменных плитах лежали три обледеневших тела. Иней покрывал их одежду, оружие, лица, застилая глаза белой пеленой. Смерть пришла мгновенно и беззвучно. Веспер стоял посреди аллеи, опустив руку. Его дыхание было ровным. Он снова повернулся к стене, за которой пряталась Флора. Его ледяные глаза встретились с ее взглядом.

– Выбираться из укрытия бесполезно, Укорененная, – сказал он спокойно, делая шаг вперед. – Ты только заставила меня потратить время. И силы. Древо недовольно. Оно требует компенсации. Дай мне девочку. Или отдам тебя целиком. Выбор за тобой. Но сопротивление… – он кивнул в сторону ледяных статуй, – бесперспективно.

Флора отпрянула от стены, сердце бешено колотясь. Он был здесь. Всего в нескольких шагах. За ней – уязвимая, зараженная Эмми. Перед ней – холодная смерть в облике принца. Руины молчали вокруг, поглощая звук, поглощая надежду. Камни и корни смотрели на нее безмолвными свидетелями. Выбора не было. Вернее, был. Но какой? Отдать Эмми? Или сдаться самой, обрекая девочку на гибель в Лесу? Она сжала кулаки, чувствуя, как шипы напрягаются под кожей, готовые к бою. Голос Древа в ее голове смеялся. Лес вокруг нее затаил дыхание. Веспер сделал еще один шаг. Его тень легла на вход в их укрытие.

Глава 6: Песнь Гниющего Корня

Тишина Эльдрейна после бури была обманчива. Она не была пустотой; она была наполнена жизнью, слишком чужой, слишком древней, чтобы выражать себя привычными звуками. Воздух, пропитанный влагой с грозы, висел тяжелым, сладковато-гнилостным паром, обволакивая каждое движение, каждый вдох. Солнечные лучи, пробивавшиеся сквозь сплетение крон где-то в недосягаемой вышине, были редкими, бледными лучами, лишь подчеркивающими полумрак царящий внизу. Они шли уже несколько часов, двигаясь на юг, вглубь Леса, к тому месту, которое Флора смутно помнила как Заброшенную Часовню – руины старого человеческого поселения, поглощенные Эльдрейном десятилетия назад. Это была одна из немногих вех, которые она могла использовать для ориентира в бесконечной, меняющейся зеленой пучине. Эмми шла следом, маленькая рука крепко сжимая край плаща Флоры. Девочка почти не разговаривала. Ее широкие глаза, казалось, впитали весь ужас последних дней: плен, страх перед Флорой-чудовищем, бегство под землей в лабиринте корней, этот бесконечный, дышащий лес. Но был в ее взгляде и крошечный огонек доверия, зажженный тем, что Флора спасла ее, увела от охотников и… от него. От ледяного принца. Эмми инстинктивно чувствовала его угрозу сильнее, чем даже лесных духов. Флора чувствовала каждое прикосновение маленьких пальцев сквозь ткань. Оно было одновременно якорем и жгучим напоминанием. Якорем – потому что удерживало ее от полного погружения в пульсирующую боль проклятия и зов Древа. Напоминанием – о хрупкости того, что она пыталась защитить. О своей собственной хрупкости, скрытой под растущей броней коры и шипов. Трещины на ее руках и шее зияли глубже, темная древесина под ними казалась влажной, живой. Иногда по прожилкам пробегала слабая янтарная искра – отголосок связи с Древом или реакция на близость Лесных Сил. Каждый шаг давался с усилием. Она не просто шла по лесу; она продиралась сквозь его плоть, чувствуя каждую травинку, каждый корень под ногами, каждую каплю сока на листьях как часть собственного, искалеченного тела. Лес болел. Болел от жадности Древа Желаний, от натиска людей на границах, от внутренних раздоров духов. И Флора болела вместе с ним.

– Мы скоро придем? – шепот Эмми прозвучал громко в натянутой тишине. Она боялась нарушить ее, но страх перед неизвестностью был сильнее.

– Не знаю точно, – честно ответила Флора, прислушиваясь к шепоту листьев над головой. Они шептали о влажной земле, о спорах грибов, о пробуждающемся где-то далеко Гнильнике – опасном духе разложения. Ни слова о руинах. – Но мы идем верным путем. Лес… не мешает.

Он действительно не мешал. Но и не помогал. Он наблюдал. Флора ощущала на себе тысячи незримых взглядов – любопытных, враждебных, безразличных. Духи Эльдрейна знали ее. Знали ее проклятие. Знали, что она несет в себе частицу Древа, но и частицу человеческой слабости. Она была чужой для обоих миров. Изгоем. Они вышли к небольшому ручью, вода в котором была странного, темно-янтарного цвета и пахла прелыми листьями и чем-то металлическим. Флора остановилась, почувствовав слабый толчок тревоги. Не от ручья. От земли. От корней, уходящих глубоко под его каменистое ложе.

– Подожди здесь, – сказала она Эмми, указывая на толстый, покрытый мхом валун. – Не пей эту воду. Даже не трогай.

Она подошла к самому краю воды, опустилась на корточки, коснувшись ладонью влажной земли у кромки. Шипы под кожей ладони слегка выдвинулись, вонзаясь в почву. Она закрыла глаза, сливаясь с потоком информации, идущей снизу. Картина предстала мутная, тревожная. Не просто земля и камни. Глубже. Огромный, древний корень, пролегавший под руслом. Но корень этот был болен. Не просто старый. Он гнил изнутри. Его мощь была подточена чем-то черным, липким, чуждым. Эта гниль медленно, но неотвратимо расползалась вверх, к поверхности, отравляя воду, убивая мелкие корешки вокруг. И гниль эта… она пахла холодом. Не естественным холодом земли, а тем самым, пронизывающим холодом семени. Холодом Веспера. Флора резко отдернула руку, как от огня. Он был здесь. Не сейчас, не в этот момент. Но он прошел здесь. Недавно. И оставил этот… след. Яд, разъедающий плоть Леса. Намеренно? Или семя в его груди просто излучало эту разрушительную силу, куда бы он ни ступил?

– Что там? – спросила Эмми, съежившись на камне. Она увидела выражение лица Флоры.

– Ничего хорошего, – пробормотала Флора, вставая. Она посмотрела на темную воду. – Нам нужно перебраться. Быстро. Идти дальше вдоль ручья нельзя. Она огляделась. Деревья по берегам стояли плотной стеной, их стволы, покрытые скользким мхом и лишайниками, казались непреодолимой преградой. Но Флора чувствовала слабый отклик – сеть гибких лиан, переплетавших кроны чуть выше. Они могли пройти там. Над зараженной зоной.

– Залезай ко мне на спину, – приказала она Эмми, подходя к ближайшему дереву. – Крепко держись. И не смотри вниз.

Девочка послушно забралась, обхватив Флору за шею. Ее дыхание было частым и теплым у самого уха. Флора вонзила шипы пальцев в мягкую древесину ствола. Боль была острой, но знаковой. Она чувствовала дерево. Его возраст, его медленные соки, его безмолвную покорность Лесу. Она попросила помощи. Не приказала. Умоляла. И дерево… уступило. Его кора как бы обмякла под ее руками, позволив ей найти опору. Она начала карабкаться вверх, цепляясь шипами и ногами за малейшие неровности, ощущая каждый сдвиг Эмми на своей спине. Лианы встретили их прохладной влажностью. Они были толстыми, упругими, покрытыми мелкими листьями, образующими скользкий ковер под ногами. Флора двинулась по ним, как по шаткому мосту, балансируя над пропастью воздуха и теней. Внизу, сквозь редкие просветы в листве, виднелся зловещий янтарный ручей. Запах гнили отсюда был слабее, но ощущение чуждого холода, поднимавшегося снизу, все еще висело воздухе.

Глава 7: Голод Леса и Ледяное Эхо

Тишина Эльдрейна была обманчива. Она не означала покоя. Она была напряженным ожиданием, звенящей паутиной ощущений, которую Флора чувствовала каждой трещиной на своей коже, каждым шипом под ногтями. Они шли уже третий день, уходя все глубже в сердце чащи, туда, где деревья смыкались в непроглядную стену, а воздух густел до состояния влажного полотна, пропитанного запахом гниющих листьев, грибов и чего-то древнего, древесного. Солнце сюда не проникало. Вечный полумрак, нарушаемый лишь призрачным свечением бледных грибов да редкими пятнами мха, светящегося тусклым зеленым светом. Эмми шла следом, почти вплотную, ее маленькая рука сжимала грубый край плаща Флоры. Девочка молчала. Говорить она почти перестала после того кошмарного перехода через Топи Шепчущих Теней два дня назад. Там, в зыбкой, пузырящейся жиже, среди корней-ловушек и скользких камней, покрытых ядовитой слизью, они столкнулись с Духами Трясины. Существами из сгустков ила и отчаяния утопленников. Их шепот сводил с ума, навевая видения самого страшного. Эмми кричала тогда, кричала так, что Флоре пришлось зажать ей рот рукой, проигнорировав боль от прикосновения к человеческой коже и страх в глазах ребенка. Они чудом выбрались, укрывшись в дупле гигантского Валежника, чья мертвая древесина отталкивала болотную нечисть. С тех пор в глазах Эмми поселилась глубокая, звериная усталость и немой укор. Она шла, потому что идти было некуда. Потому что позади – охотники и костер. А впереди… впереди было неизвестное, олицетворенное в странной, медленно превращающейся в дерево девушке, которая вела ее в самую гущу кошмара. Флора чувствовала каждую каплю этой усталости, этого страха. Она чувствовала и другое. Голод. Не свой собственный – их скудные запасы ягод и съедобных кореньев давно кончились. Голод Древа. Он витал в воздухе, тяжелый и навязчивый, как запах разложения. Он шел из самой глубины Леса, пульсируя в такт ее собственному, уже не совсем человеческому сердцу. Чем ближе они подбирались к предполагаемому центру, к месту, где, по смутным ощущениям Флоры, должно было находиться Древо Желаний, тем сильнее становился этот голод. Он требовал подпитки. Жертвы. Энергии. Он требовал Эмми. Флора гнала эту мысль, как назойливую муху, но она возвращалась, обрастая леденящими подробностями. Она видела, как корни пронзают хрупкое тело девочки, высасывая жизнь. Слышала хруст костей. Чувствовала прилив темной силы, который обещал это видение. Цена спокойствия. Цена выживания. Цена отсрочки проклятия. Нет. Она сжала кулаки, ощущая знакомый укол шипов в ладони. Боль была якорем, удерживающим ее в реальности. Она не отдаст ребенка. Ни за что.