Кровь проклятого дерева. Книга 1: Шипы и Клятвы

Альбина Мурзаева

Кровь проклятого дерева. Книга 1: Шипы и Клятвы

Эпилог

Тишина после бури всегда лжива. Особенно в Эльдрейне. Последний крик старого дровосека, поглощенного внезапно ожившими корнями у самой границы Леса, давно отзвучал. Только шепот листьев на поднявшемся ветре да треск ломающихся ветвей нарушал гнетущий покой. Воздух, густой от запаха влажной земли и чего-то сладковато-гнилостного, впитывал звуки. В чаще, где свет едва пробивался сквозь сплетение крон, стояла девушка. Флора. Не Флора – имя, данное людьми, а Терн – имя, шептавшееся Лесом изнутри. Она смотрела на свою руку. Там, где час назад была лишь бледная кожа, зияла трещина. Глубокая. Сквозь нее проглядывала не кровь и плоть, а странная, темная древесина, испещренная тонкими прожилками, похожими на застывшую смолу. Она прикоснулась пальцем другой руки – пока еще человеческим – к краю трещины. Боль пронзила ее, острая, жгучая, словно под кожу впились тысячи игл. Знакомая боль. Боль проклятия. Боль превращения. Боль Леса, взывающего к своей потерянной частице. Она чувствовала его. Древо Желаний. Оно дремало в самом сердце Эльдрейна, древнее и непостижимое. Его сон был беспокойным. Сны Древа были кошмарами для всего живого. Она ощущала его голод, его ненасытную жажду жертв, его холодную, бездушную волю. И чувствовала, как ее собственное тело, клетка за клеткой, корень за корнем, откликается на этот зов. Проклятие сжимало ее все сильнее.А еще она чувствовала его. Веспера. Принца людей. Холодный шрам в самой ее сути. Тот, кто пришел за ней. Не как за человеком, не как за чудовищем, а как за ключом. Ключом к спасению своего королевства? К спасению себя? Его сердце… нет, не сердце. То, что билось в его груди вместо сердца – семя Древа – излучало леденящий пульс. Она чувствовала этот холод даже здесь, в глубине чащи, как предвестник бури. Он шел по ее следу. Он не остановится. Его воля была жесткой, как сталь, и такой же холодной, как та вещь, что заменяла ему душу. Флора сжала превращающуюся руку в кулак, игнорируя боль. Шипы под кожей кололи ладонь. Лес вокруг нее замер, прислушиваясь. Выжидая. Он знал. Знало Древо. Они все знали.

Он придет. И Лес ждет.

Глава 1: Корни Страха

Холод проникал глубже костей. Не зимний холод, а тот, что шел изнутри, от того места в груди, где когда-то билось простое человеческое сердце, а теперь пульсировало что-то иное, чужеродное, связанное корнями с самим Эльдрейном. Флора прижала ладонь к стволу старого дуба, пытаясь вдохнуть его кажущееся спокойствие. Дерево ответило ей едва уловимым дрожанием, тревожным эхом, бегущим по сети мицелия под лесной подстилкой. Лес сегодня был беспокоен. Нет, не просто беспокоен. Он был настороже. Как зверь, учуявший охотника. Она знала, кто этот охотник. Принц Веспер. Его имя, холодное и отточенное, как лезвие, резало ее мысли с тех пор, как три дня назад его отряд пересек Опальную Реку, формальную границу владений ее родного, уже почти стертого с карт королевства людей, Хартленда. Теперь он был здесь, в чащобе, всего в нескольких часах ходьбы. Она чувствовала его приближение не по следам – Веспер и его люди двигались с неестественной тишиной, словно сами были тенями, – а по реакции Леса. Деревья сжимались, листья теряли цвет, сок в их жилах бежал медленнее, густея от предчувствия. Древо Желаний, древнее и ненасытное сердце Эльдрейна, посылало через свою сеть волны… чего? Нетерпения? Голода? Флора не могла понять до конца. Ее связь с Лесом была проклятием, но понимание его языка оставалось смутным, как сон наяву. Она отдернула руку от коры дуба. Там, где ее кожа соприкоснулась с шершавой поверхностью, остался мутный отпечаток, словно древесный сок смешался с ее потом. Но это не был сок. Это была смола, темная и липкая, проступившая из трещинки на ее запястье. Той самой трещины, что появилась после гибели дровосека у границы. Она смотрела на нее, на эту щель в своей человеческой оболочке, за которой дремала древесная суть. Боль была постоянным фоном, тупой гул под кожей, усиливающийся, когда она волновалась или использовала свой дар. Сейчас боль нарастала, пульсируя в такт тревоге Леса.

Терн… Шепот, не звук, а вибрация в воздухе, шелест листьев без ветра. Ее лесное имя. Дух, обитавший в этом дубе – древний, медлительный, больше похожий на сонное сознание, чем на разумное существо – обращался к ней. «Он… близко. Холодный… с семенем… внутри.» Флора вздрогнула. Я знаю, Старый. Ее собственный голос звучал хрипло, реже используемый, чем внутреннее общение с Лесом. Сколько времени Солнце… до вершины Скалы Плача… Дух говорил образами, чувствами. Скала Плача была в полутора часах пути на северо-запад. Значит, у нее еще есть время. Мало. Они все? Флора мысленно сгребла комок влажной земли, в котором ощущались слабые вибрации множества ног. Лес передавал ей смутную картину: не люди, но их присутствие, искажающее естественный поток жизни. Много… Железо… Оно… жжет корни… Железо. Оружие. Доспехи. Проклятие для фейри и духов Леса. И для нее, полукровки, оно было как раскаленный уголь на коже. Веспер привел солдат. Много солдат. Не для поимки одной девушки-чудовища. Для чего-то большего. Для Древа? Или против него? Мысль о Древе Желаний заставила ее сжаться внутри. Огромное, покрытое мхом и лианами, пульсирующее древней, амбивалентной силой где-то в самом недоступном сердце Эльдрейна. Оно было источником ее проклятия, но и частью ее самой. Оно требовало жертв – эмоций, жизненных сил, а иногда и самой плоти – чтобы исполнять желания, всегда с ужасной ценой. Веспер носил его семя в груди. Что он хотел от Древа? И что Древо хотело от него? От нее? Ощущение паутины, в которой она запуталась, становилось невыносимым.

Она не могла позволить им найти ее. Не здесь. Не так близко к своим старым убежищам, к тем немногим уголкам Леса, где еще помнили ее человеческое имя и не гнали прочь шипами. Флора встала, игнорируя ноющую боль в ногах, где кожа уже местами напоминала грубую кору. Она должна была увести погоню подальше. На север, к Топи Забвения, где даже духи боялись ступать. Туда, где ее проклятие, возможно, станет ее единственным спасением, а Лес – ее единственным, пусть и ненадежным, союзником. Она двинулась бесшумно, как тень, ступая по мягкому мху и обходя сухие ветки с инстинктивной осторожностью, выработанной годами жизни в бегах. Каждое движение отзывалось внутренним скрежетом, будто ее суставы уже были не хрящами, а сучковатой древесиной. Ее дар – чувствовать растения, направлять их рост, иногда заставлять их атаковать – требовал концентрации и энергии. Энергии, которую она берегла как последние крохи воды в пустыне. Но сейчас она осторожно протянула свои ощущения вперед, вдоль предполагаемого пути. Папоротники, мхи, молодые побеги клена – все они стали ее глазами и ушами. Она искала не только следы людей, но и безопасный путь, места, где Лес позволит ей пройти быстро, а где заставит петлять. Через час пути напряжение достигло пика. Воздух стал тяжелым, пропитанным запахом влажной гнили и… металла. Железа. Флора замерла за широким стволом вяза, слившись с его шершавой корой. Она слышала их. Не голоса, пока нет. Но звук – приглушенный лязг кольчуги, скрип кожаных ремней, тяжелое, размеренное дыхание. И ощущение. Холод. Тот самый леденящий пульс семени Древа, бьющегося в груди Веспера. Он был совсем рядом. Группа разделилась, охватывая ее позицию полукругом. Они знали, где она. Или очень точно догадывались. Сердце (то, что еще оставалось сердцем) бешено заколотилось у нее в груди. Страх, острый и животный, смешался с гневом. Как они нашли ее так быстро? Лес должен был скрыть ее! Но Лес был не союзником, а тюремщиком, подчиненным воле Древа. И Древо, казалось, играло свою игру.Она сжала кулаки, чувствуя, как под кожей ладоней набухают крошечные, острые шипы. Она не хотела убивать. Каждая смерть, причиненная ее даром, отзывалась в ней новой волной боли и ускорением проклятия. Но что оставалось? Сдаться? Отдать себя Весперу и его хозяину, Древу Желаний, которое, несомненно, найдет для нее какое-нибудь ужасное применение? Нет. Мысль была твердой, как дубовый сук. Она сразится. За каждый клочок своей человечности, за каждый день свободы. Флора прижалась лбом к стволу вяза, мысленно взывая к духу дерева. Не к помощи – духи редко вмешивались напрямую, – а к разрешению. К позволению использовать его силу, его корни, его вековую ярость против тех, кто приносит в Лес железо и огонь. Дерево ответило медленной, гулкой вибрацией. Согласие? Или просто отголосок боли от близости металла? Времени раздумывать не было. Первый солдат показался из-за зарослей папоротника в двадцати шагах от нее. Человек в потрепанной кольчуге, с коротким мечом на поясе и арбалетом наперевес. Его глаза, осторожно скользившие по теням, еще не нашли ее. Но вот он замер, почуяв что-то. Возможно, ее страх. Возможно, запах смолы, исходивший от трещин на ее коже. Флора действовала мгновенно, повинуясь инстинкту, смешанному с отчаянием. Она мысленно вцепилась в сеть корней под ногами солдата – не только вяза, но и окружающих буков и ясеней. И с силой, от которой у нее потемнело в глазах и боль в руках стала невыносимой, она дернула. Земля под ногами солдата буквально вздыбилась. Мох и подстилка разверзлись, обнажив сплетение толстых, скользких корней, которые взметнулись вверх, как хлысты. Один корень, старый и гибкий, обвил его ногу по щиколотку с хрустом. Человек вскрикнул от неожиданности и боли, потеряв равновесие. Арбалет выпал из его рук. Крик стал сигналом. Из-за деревьев справа и слева появились еще трое. Их лица были скрыты коваными нащечниками шлемов, глаза сверкали в прорезях холодной решимостью. Они двигались быстро, слаженно, отрезая пути к отступлению. Ни криков, ни бравады. Профессионалы.

– Девчонка-оборотень! Сдавайся по приказу Его Высочества принца Веспера! – крикнул тот, что был в центре, возможно, сержант. Его голос был резким, лишенным эмоций. Орудие. Флора не ответила. Она отпрыгнула в сторону, за ствол вяза, как раз в тот момент, когда арбалетная болта с глухим стуком вонзилась в дерево там, где она только что стояла. Адреналин смешался с яростью. Они стреляли без предупреждения! Она почувствовала, как по ее спине пробежал холодок – не от страха, а от близости Веспера. Он где-то здесь. Наблюдает? Ждет? Она снова сконцентрировалась. На этот раз на лозе, густо оплетавшей деревья слева от нападавших. Старая, жилистая лоза ежевики, с шипами длиной в палец. Она вложила в мысленный приказ всю свою боль, весь страх, всю ненависть к этому несправедливому миру.

– Атакуй!

Лоза взметнулась, как разъяренная змея. Один из солдат, застигнутый врасплох, получил удар по лицу, шипы впились в кожу под нащечником. Он заорал, отшатнулся, задев товарища. На мгновение их стройность нарушилась. Это была ее возможность. Флора рванулась в проход между двумя огромными буками, туда, где чаща была особенно густой. Она должна была уйти! Бежать! Глубже в Лес, где ее шансы были хоть немного выше. Ее ноги, тяжелеющие с каждым шагом, горели, но она заставляла их двигаться. За спиной раздавались крики, лязг оружия, ругательства. Он отбивались от лозы, от корней, которые она заставляла цепляться за их сапоги. Но ненадолго. Она чувствовала их ярость, их целеустремленность. И холод. Холод, который настигал ее. Она бежала, спотыкаясь о корни, хватая ртом воздух, пропитанный запахом прели и ее собственного страха. Боль в руках и ногах стала пылающей. Она взглянула на тыльную сторону ладони. Трещины расширились. Темная древесина под кожей была теперь отчетливо видна, и по ее краям сочилась густая, янтарная смола. Проклятие ускорялось. Использование дара подтачивало ее, приближая тот момент, когда Флора исчезнет навсегда, а останется только Терн – дух леса, слуга Древа. Внезапно земля ушла у нее из-под ног. Она не провалилась. Это было хуже. Ее ступни, в своих грубых кожаных ботинках, словно приросли к земле. Корни – тонкие, как паутина, но невероятно цепкие – оплели ее лодыжки с молниеносной скоростью, удерживая на месте. Флора вскрикнула от неожиданности и попыталась дернуть ногой. Напрасно. Корни впились глубже, сжимаясь. Паника захлестнула ее. Она мысленно ударила по корням, приказывая ослабить хватку. Но ответа не было. Точнее, был, но не от Леса, а откуда-то извне. Холодный, чужой импульс. Магия, но не ее, не лесная. Искусственная. Силовая. Ловушка. Не Леса. Их. Она подняла голову, сердце бешено колотилось. Из-за деревьев, медленно, с невозмутимым спокойствием, вышел он. Принц Веспер. Он был высоким, стройным, одетым не в тяжелые доспехи, как его солдаты, а в темный, почти черный камзол из плотной ткани и высокие сапоги. На нем не было видимого оружия. Его лицо было бледным, словно высеченным из мрамора, с резкими, аристократическими чертами и глазами цвета зимнего неба – холодными, проницательными, лишенными тепла. Он смотрел на нее не с ненавистью, не со страхом, а с холодным, расчетливым интересом, как ученый рассматривает редкий, возможно, опасный экспонат.

– Флора, произнес он. Его голос был низким, ровным, без эмоций, как стук камешка о лед. «Или предпочитаешь Терн? Лесное имя имеет свой шарм.» Он сделал шаг ближе, его взгляд скользнул по ее приросшим к земле ногам, по трещинам на руках. Ты растешь. Прекрасно. Это сэкономит нам время. Его солдаты, отряхнувшись от остатков лозы и корней, появились позади него, оружие наготове. Их глаза, полные настороженности и отвращения, были прикованы к ней. Флора напряглась, готовясь к новой атаке, к отчаянной попытке вырваться, даже если это убьет ее. Но Веспер поднял руку, тонкую, длиннопалую, в перчатке из черной кожи. Успокаивающий жест для своих людей. Для нее? Он смотрел только на нее.

– Не трать силы, дитя Леса, сказал он, и в его голосе впервые появился оттенок чего-то, что могло быть насмешкой или… жалостью? «Эта ловушка – творение моих алхимиков. Она блокирует твою связь с местными корнями. Временно, конечно.» Он еще на шаг приблизился. Теперь она видела мельчайшие детали его лица: легкие тени под глазами, тонкую линию губ, сжатых в жесткую складку. И холод. Исходящий от него холод был почти физическим, заставляя ее кожу покрываться мурашками. Это было семя Древа. Оно ощущало ее. И она ощущала его – древнюю, темную силу, заключенную в человеческой оболочке.

– Ты знаешь, зачем я здесь, заявил Веспер, не вопросом, а констатацией факта. Его холодные глаза смотрели прямо в ее, полные страха и гнева. Ты – ключ. Ключ к Древу Желаний. Ключ к спасению Хартленда. И к моему собственному… выживанию. Он протянул руку, не чтобы схватить, а как жест. Иди со мной добровольно. Не заставляй меня причинять боль тому, что еще осталось в тебе человеческого. Флора встретила его взгляд. Страх сжал ее горло, но вместе с ним поднялась и волна ярости, черной и горькой, как кора проклятого дерева. Добровольно? Отдать себя ему и Древу? Стать инструментом в их играх? Она выпрямилась во весь рост, насколько позволяли опутавшие ее корни. Боль в ногах была адской, но она игнорировала ее. Под кожей ладоней шипы налились силой, готовые прорваться наружу.

– Я, прошипела она, и ее голос, хриплый и полный ненависти, не звучал по-человечески, никогда не пойду с тобой добровольно, Принц Без Сердца.Она увидела, как в его ледяных глазах мелькнула искра – не гнева, а скорее… усталого разочарования? – прежде чем он едва заметно кивнул солдатам позади себя. Как жаль. Возьмите ее. Живой. Но если окажет сильное сопротивление… Он не закончил фразу, но смысл был ясен. Живой, но не обязательно целой. Солдаты двинулись вперед, осторожно, с арбалетами и мечами наготове. Флора втянула воздух, готовясь к последней, отчаянной битве. Она собрала всю свою волю, всю боль, всю связь с Лесом, которая еще не была заблокирована ловушкой. Она направила ее не на корни под ногами – они были недоступны, – а на деревья вокруг. На старые, мертвые сучья, свисающие над головами солдат. В этот момент где-то совсем рядом, глухо, как удар гигантского сердца, прозвучал низкий, протяжный стон. Не человеческий. Не звериный. Это стонал сам Лес. Стон, полный такой древней скорби и предупреждения, что даже солдаты на мгновение замерли, а на бесстрастном лице Веспера промелькнула тень тревоги. Флора поняла. Это было Древо Желаний. Оно проснулось. И оно было недовольно.

Глава 2: Шепот Шипов

Солнце, пробивавшееся сквозь плотный полог Эльдрейна, было бледным, лишенным тепла. Оно лишь обозначало смену времени суток, но не давало утешения. Флора двигалась почти бесшумно, ее босые ноги, все еще частично человеческие, находили опору среди переплетенных корней и слоя прелой листвы. Каждый шаг отзывался ноющей болью в правой руке. Трещина, зияющая от запястья почти до локтя, пульсировала тупым жаром. Темная, грубая древесина, проглядывающая сквозь разорванную кожу, казалась чужим телом, пришитым к ее плоти. Она старалась не смотреть на нее. Холод. Постоянный, леденящий холод, исходивший откуда-то с юга, был ее компасом и ее кошмаром. Веспер. Он был ближе. Гораздо ближе, чем вчера. Ощущение было похоже на тонкую иглу льда, вонзенную прямо в основание черепа, не причиняющую острой боли, но заставляющую все тело сжиматься в ожидании удара. Древо Желаний, связанное с ними обоими, тянуло нити, сближая жертву и охотника. Флора остановилась у гигантского дуба, ствол которого был опоясан кольцом черных грибов. Она прижалась лбом к шершавой коре, пытаясь уловить голос Леса, понять, где безопасно спрятаться, где найти воду. Но Лес молчал. Вернее, его голос был глухим, искаженным, как сквозь толщу воды. Он шептал об одном и том же: голоде, пустоте, необходимости… жертвы. Древо требовало подношения, и его недовольство вибрировало в каждом листе, в каждом корешке. Она чувствовала, как ее собственная связь с Эльдрейном, некогда источник слабого утешения, теперь превращается в канал для этого ненасытного голода. Ее тело, ее проклятие – это и было подношение, медленно отдаваемое Древу по кусочкам. Внезапно, тишину пронзил резкий, нелесной звук. Лязг металла о камень. Громкий, неосторожный шаг. Голос. Человеческий голос. Флора замерла, вжавшись в дуб. Сердце бешено заколотилось, угрожая вырваться из груди. Охотники. Не Веспер, не его холодная, методичная угроза. Обычные люди. Те, кто боялся Леса и ненавидел все, что в нем жило, особенно таких, как она. Чудовищ.

– …воняет тут, как в погребе с тухлятиной! – донесся хриплый мужской голос, прерываемый одышкой. – И черт дернул меня согласиться на эту погоню за тенями.

– Заткнись, Брак, – ответил другой, более молодой и жесткий. – Тень с наградой в десять золотых за голову. Хочешь жрать этой зимой – ищи. Старик Гарт видел ее вчера у Скального Ручья. Говорит, рука у нее… деревянная. Как у тех кукол.

– Бредни старого пьяницы! – фыркнул Брак. – Кто поверит, что какая-то девчонка с деревянной рукой утащила двух коров из Хэмлина? Да их, скорее всего, волки сожрали, а он фантазии развел.

– Волки коров не утаскивают целиком, дурак, – отрезал второй. – И следы были… странные. Как будто кто-то волочил тяжести, да не ногами. А Гарт не пьяница. Он испуганный. Глаза, говорит, у нее как угли, а кожа трескается, и дерево из-под нее лезет. Чудовище. И награда за нее настоящая, от самого старосты. Так что смотри в оба, а не нои. Флора почувствовала, как по спине пробежали мурашки. Старик у ручья… она думала, он спит. Ошибка. Роковая ошибка. Теперь за ней охотились не только Веспер и его люди, но и местные, подогреваемые страхом и жадностью. Она осторожно выглянула из-за дуба. Метрах в тридцати, продираясь сквозь густой папоротник, шли двое. Один – крупный, рыжебородый, в потрепанной кожаной куртке (Брак). Он тяжело дышал и с раздражением отмахивался от веток. Второй – помоложе, поджарый, с колчаном за спиной и луком в руке. Его глаза, узкие и жесткие, беспокойно скользили по деревьям. Охотник. Настоящий.

– Эй, Гренн, – снова заныл Брак, – а если оно и правда чудовище? Может, у нее клыки или когти? У меня только топор…

– У тебя голова как топор, – огрызнулся Гренн. – Стрелы есть? Есть. Вот и пригодишься. А если испугался – иди назад, к мамке. Я один золото возьму. Брак что-то невнятно пробурчал в ответ, но идти назад не стал. Они приближались. Их путь лежал прямо к ее дубу. Паника, холодная и липкая, сжала горло Флоры. Бежать? Но куда? Они услышат. И Гренн, судя по его виду, стрелял метко. Спрятаться? За дубом не было достаточно густых зарослей. Она прижалась спиной к шершавой коре, чувствуя, как боль в руке нарастает, пульсируя в такт бешеному стуку сердца. Шипы. Она почувствовала их под кожей предплечья, острые, готовые прорваться наружу. Лес вокруг нее словно затаил дыхание. Даже шелест листьев стих.

– Стой, – резко прошептал Гренн. Он замер, подняв руку. Его взгляд упал на землю у самого дуба. – Смотри. След.Флора посмотрела вниз. На влажном мху четко отпечатался след ее босой ноги. Человеческий след. Но рядом с ним… маленькая капля темной, почти черной жидкости. Смолы? Нет. Это была ее кровь. Кровь, смешанная с соком, сочившимся из трещины на руке. Она не заметила, как ранка открылась от напряжения. Брак подошел, тяжело дыша.

– Чего? След? Человечий… и что-то черное… масло?

– Не масло, – прошипел Гренн. Он натянул тетиву лука, вложив стрелу. Его глаза сузились до щелочек, сканируя заросли вокруг дуба. – Кровь. Только не наша. Чудовищная. Оно здесь. Где-то близко. Он сделал шаг вперед, осторожный, как кошка. Его взгляд скользнул по папоротникам, по корням… и остановился на темном пространстве за дубом. Как раз там, где она стояла. Их взгляды встретились. Голодные, жестокие глаза охотника на мгновение расширились от удивления, затем загорелись хищным азартом.

– Вот ты где, тварь! – выкрикнул он, резко поднимая лук. Стрела с железным наконечником была направлена прямо в ее грудь.Инстинкт сработал быстрее мысли. Флора рванулась в сторону, в гущу кустов терновника. Стрела с глухим стуком вонзилась в кору дуба как раз там, где секунду назад была ее голова.

– Держи ее! – заорал Гренн, уже вкладывая новую стрелу.

– Где?! Я не вижу! – растерянно орал Брак, мечась на месте.Флора ползла сквозь колючие ветки терновника, не чувствуя царапин. Боль в руке взорвалась белым светом. Трещина горела. Она чувствовала, как шипы под кожей рвутся наружу, как будто Лес, испуганный и разгневанный угрозой, требовал от нее защиты. Защиты любой ценой.

– В кустах! Вижу! – завопил Брак, наконец сориентировавшись. Он неуклюже рванулся вперед, размахивая топором. – Ага! Попалась, нечисть!

Он ворвался в терновник, не обращая внимания на царапающие ветки. Его рука с топором занеслась для удара. Флора откатилась, прижимаясь спиной к земле. Страх парализовал. Она видела тупую ярость в его маленьких глазках, запах пота и дешевого самогона. Он был прямо над ней. И тогда боль в руке достигла апогея. Что-то внутри нее лопнуло. Не крик, не мысль – чистый, животный импульс страха и ярости. Она вскинула правую руку, не разжимая кулака, в отчаянном жесте защиты. Раздался резкий, сухой треск, как будто ломались десятки сухих веток. Из трещины на ее руке, из пор на темной древесине, вырвались десятки острых, черных шипов. Они выстрелили вперед, как маленькие стрелы, с ужасающей силой. Брак застыл на полуслове. Его глаза округлились от непонимания. На его груди, прямо над сердцем, торчал один такой шип. Еще несколько впились ему в шею, в живот. Он издал странный булькающий звук, топор выпал из ослабевшей руки. Он покачнулся и рухнул на колени, потом плашмя на землю, лицом в прелую листву. Его тело дернулось раз, другой и затихло. Тишина. Гулкая, оглушительная. Флора смотрела на свою руку. Шипы исчезли, будто их и не было. Но трещина пульсировала темным, почти черным светом. По краям кожи, где она соприкасалась с древесиной, выступили крошечные капли той же черной субстанции, что была на мху. Запахло горелым деревом и медью.

– Брак? – тихо позвал Гренн. Он не видел момента убийства, заслоненный кустами. Он слышал только треск и глухой стук падающего тела. – Брак! Отзовись, дурак!Он осторожно двинулся к месту, где исчез его напарник. Лук был по-прежнему наготове. Флора не ждала. Боль, страх, отвращение к тому, что она только что сделала, к тому, чем она становилась, подхлестнули ее. Она вскочила и бросилась бежать вглубь чащи, не разбирая дороги, не думая ни о чем, кроме как уйти подальше от этого места, от трупа, от охотника, от самой себя. Ее ноги, подгоняемые адреналином и ужасом, сами находили путь.

– Стой! Чудовище! Я тебя найду! – яростный крик Гренна прокатился за ее спиной, но быстро затерялся в густых звуках пробуждающегося от шума Леса. Она бежала. Сквозь папоротники, через ручьи, под низко нависшими ветвями. Холод, исходивший от Веспера, теперь казался ничтожным по сравнению с ледяным ужасом, сковавшим ее сердце. Она убила человека. Своей проклятой рукой. Шипами, что выросли из ее плоти, как из ветки. Лес вокруг нее зашумел громче. Ветви скрипели, листья шелестели с угрожающей интонацией. Она чувствовала их взгляды – древних деревьев, кустарников, даже мхов. Они видели. Они знали. Она была их частью. И частью голода Древа. Жертвой и орудием одновременно. Флора споткнулась о корень и упала на колени, судорожно глотая воздух. Слезы жгли глаза, но она не дала им пролиться. Она подняла свою проклятую руку перед лицом. Трещина казалась глубже, шире. Древесина под ней была теплой, почти живой. Она сжала кулак, чувствуя, как шипы под кожей снова напряглись, готовые к выбросу. Кто она теперь? Человек? Чудовище? Или просто… шип Древа Желаний, растущий на теле умирающего мира?Холодный шрам Веспера в ее душе сжался, как кулак. Он чувствовал это. Чувствовал всплеск магии, крови, страха. Он был уже очень близко. Охота только начиналась.